необычных и жизненно важных метакорпораций. Даже у видавших виды
промышленных историков глаза на лоб полезли, когда они выяснили, какой
деятельностью занялась Мэлприн с самого начала работы. Она напоминала
хищницу с головой гидры, натравливавшую ненасытную акулу-корпорацию на
мелкую и крупную рыбу без разбора. Вскоре мегакорпорация превратилась в
собирательный конгломерат, состоящий из ранчо и ферм, чьи угодья
простирались на миллионы и миллионы километров, хранилищ, забитых
цистернами со смешанными химикалиями и газами любой природы, а также
фармацевтических концернов, занимающихся выпуском лекарственных
препаратов. Корпорация была порождением войны и никогда в дальнейшем так
не процветала, как в ее ходе. Каждое подразделение было воспитано в духе
ненависти к конкурентам и обучено уничтожать их. Ситуация угрожала выйти
из-под контроля, если война с Таанским Союзом неожиданно приостановится.
В другое время Вечный Император пустил бы дело на самотек.
Мегакорпорация была динозавром, обреченным на вымирание. Но он ни в коем
случае не собирался позволять эволюции мешать его решениям, пока идет
война. Император нашел выход из затруднительного положения, настояв - в
такой примерно форме: "Лучше подчинитесь, канальи, а не то вам веем хана"
- на том, чтобы советы директоров различных компаний, не входящих в состав
мегакорпорации, находились под контролем ее главного управляющего, то есть
Мэлприн.
После долгих препирательств, крупных перепалок и серьезных угроз
члены советов директоров сдались. Для укрепления позиции Мэлприн Вечный
Император включил ее в состав личного кабинета. Это дало ей престиж и
дополнительную власть - но лишь на какое-то время. Поскольку война
близилась к победному концу, Мэлприн начала понимать, что ее затянувшийся
медовый месяц с мегакорпорацией, каким бы чудесным он ни был, истекает. С
ее стороны так же глупо было бы не осознать, что Император в любой момент
мог отказать ей в своей помощи и позволить экономическим законам вступить
в силу. Мэлприн была не дура. Она не питала иллюзий насчет радужного и
светлого будущего.
Пятым членом Тайного Совета был Ловетт - человек очень денежный.
Предки его были посредниками в некоторых самых ранних финансовых сделках
Императора. Последний отпрыск старинного рода - красивый, элегантный и
отважный.
После серии неудач и трагедий, постигших семью Ловетта, он принял
бразды правления банковской империи у отходившей на вечный покой матери,
став единственным представителем клана. Ловетт был темной лошадкой:
отказывался прислушиваться к мнению своих советчиков, часто и необдуманно
рисковал по-крупному. Одни утверждали, будто именно благодаря Ловеттам
Император взошел на престол. Другие говорили, что покровительство
Императора было не совсем бескорыстным, поскольку банки Ловеттов имели
сильную интегральную структуру и позволить им погибнуть было бы
непростительной ошибкой с его стороны. И те и другие были правы.
Ослепительный блеск молодого человека был напускным, лишенным всякой
сущности.
Сулламора ухмыльнулся при мысли о том, что сам Ловетт только недавно
осознал это. Танз Сулламора видел в нем человека, прибрать которого к
рукам не составит никакого труда.
Если Ловетт был бумагой, то Кайс был кремнем. Он принадлежал к
семейству г'орби, печальнейших богов сумасшествия. Высокое, стройное,
исполненное достоинства существо, отдаленно напоминающее гуманоида. Совсем
недавно Кайс отметил свое стодвадцатилетие. Все его тело, за исключением
ярко-алого треугольного пятна на выпуклом черепе, было покрыто
серебристо-белой шерстью; во время разговора конечности находились в
постоянном движении, а смышленые глаза горели от возбуждения. Однако при
выслушивании собеседника лицо Кайса становилось анемичным, глаза тускнели,
а большое алое пятно пульсировало, как нарыв, который должен вот-вот
лопнуть.
Сегодняшние г'орби являлись результатом странной формы симбиотической
мутации. В домутационный период, когда г'орби не были такими высокими и
стройными, когда на их коже еще не проступил волосяной покров, а на
черепах не начали образовываться родимые пятна, в их расе не было ничего
выдающегося, кроме чрезмерной глупости и здоровых генов, благодаря чему
судьбы этих существ складывались гораздо удачнее. Примитивный мозг г'орби
представлял собой не что иное, как отросток позвоночника. Г'орби отдавали
предпочтение определенному сорту фруктов, съедобных лишь в пору активного
опыления. Пыльца являлась смертельным ядом для всех живых существ, включая
г'орби. И у них развилась уникальная система пористых носовых фильтров,
верхней частью сообщающихся с суперэффективными пазухами, увеличивающимися
в размерах и выступающими над головой по мере взросления особи. К тому же
у г'орби возникла особая форма иммунной системы, оберегающая организм от
проникновения любой формы вирусов и бактерий, обитающих на их родной
планете.
Предоставленные сами себе, предельно глупые г'орби продолжали бы и
дальше вариться в соку уготованных им счастливых судеб, большую часть
времени проводя в изумленном созерцании окружающего мира, позевывании,
почесывании и поедании фруктов. Хотя глупость г'орби ни на йоту не
досаждала матушке Природе, она решила, что счастливая беззаботность - тоже
не дело. Примитивный вирус, находящийся на начальной стадии развития,
искал дом. Похвастаться этот вирус мог только одним свойством:
способностью мутировать для проникновения в любую генетическую структуру,
независимо от степени ее неуязвимости. Обычно встреча с таким вирусом
означала для любой формы жизни немедленное заражение и скорую смерть.
При знакомстве с г'орби вирус столкнулся с особенной, доселе
неизвестной ему генетической структурен. Как только он менял одну оболочку
на другую, гены делали то же самое. Наконец вирус нашел пристанище в
головных наростах, самом последнем образовании в организме г'орби,
делавшем их г'орби. Изменчивый вирус попал в ячейки пазух в середине
процесса собственной мутации. При слиянии они образовывали субстанцию,
целиком и полностью состоящую из клеток, нервов и нервных рецепторов -
субстанцию, существующую отдельно от частей тела, независимо от функций
организма. Мозговые клетки стали намного сильнее и долговечнее, чем любые
другие клетки. Вскоре они стали бессмертны.
Следующим этапом было пробуждение сознания. А затем и чувства
отчаянной безысходности. Организм г'орби вступил в пору завершающей стадии
мутационного развития. Жизнь этого существа делилась на начало, середину,
долгую дряхлеющую старость и конец.
Кайс знал - после исполнения ста двадцати лет жить в сознании ему
останется годиков пять, а затем мучительное и долгое разрушение рассудка
постепенно приведет к его затуханию. Мозг г'орби напоминал овощ, который
созревает и медленно чахнет.
В свои сто двадцать с лишним лет активной взрослой жизни Кайс верил в
то, что расправился со всеми семью смертными грехами его системы.
Восемьдесят лет назад он окончил престижный институт, получил диплом
специалиста в области разведки и целый ряд предложений на работу от
различных компаний. Но в голове Кайса зрела масса идей. Он отклонил все
предложения и стал самостоятельно пробивать дорогу в жизни. Через двадцать
пять лет Кайс превратился в сказочно богатого магната. Ему принадлежали
сотни важнейших патентов и созданная им лично компания, специалисты
которой могли разработать самую фантастическую идею и внедрить ее в
наиболее причудливую область науки и техники за много лет до того, как это
сделают его конкуренты. Кайс был мудр и высокомерен - потому что имел на
это полное право.
Затем влиятельные люди Империи собрались как-то раз вместе, пустили
ему пыль в глаза и отобрали и компанию, и капиталы. Кайс исчез на
пятнадцать лет. Вернулся же он к деятельности совершенно обновленным
существом. Каждую секунду каждого дня с рассвета до заката Кайс проводил в
изучении методов работы своих давнишних врагов. Он все еще был творческой
изобретательной личностью. Незадолго до своего сотого дня рождения Кайс
стал хозяином величайшего компьютерного, робототехнического и
информационно-разведывательного конгломерата, снова был знаменит и
влиятелен, отстаивал свои взгляды и убеждения. Даже Император устроил ему
прием на самом высоком уровне. А разве не с ним Император консультировался
по делу урегулирования конфликта с таанцами? И разве не он был одним из
первых кандидатов в члены Тайного Совета?
Но мало-помалу Кайс начал понимать, что его используют. Вскоре он
заметил, что его фирма становится все более и более зависимой от
контрактов с Императором. Хмурые взгляды, которые бросал на него
властитель, означали, что нужно начинать все сначала. Хотя за оставшиеся
пять лет сделать это было практически невозможно.
Кайс впал в уныние от сознания собственной уязвимости. Он не видел
возможности приостановить процесс. Крах казался таким же неизбежным, как
остановка завода его биологических часов. И тогда Кайс начал думать об
Императоре. О Вечном Императоре. И понял, что в названии его титула не
было ни единого лишнего слова.
Кайса обуяла зависть. Именно в то время Танз Сулламора и начал
нашептывать ему на ухо.
После Дюрера нашептывания сменились громким недовольным бормотанием.
Поначалу Сулламора лишь сокрушался о том, что жесткий график работы,
составленный Императором, мешает ему консультироваться с членами Тайного
Совета и высказывать свои мысли по поводу того, как справиться с
депрессией, неизбежно последующей за окончанием военных действий. Члены
Совета не только поддакивали Сулламоре, но и набрались мужества сетовать
на то, что Император игнорирует их рекомендации.
- Взять, к примеру, меня, - сказал Волмер. - При последнем разговоре
с Императором я решительно настаивал на том, что нам следует начать
планирование прямо сейчас. Хорошую пропагандистскую кампанию за одну ночь
создать невозможно. Мы должны выступить со своим сообщением перед широкой
общественностью. Настроить аудиторию. Придумать формы, в которых можно
будет преподнести это сообщение различным слоям населения. И затем,
собственно, преподнести его в хорошо аранжированной манере.
Сообщение в том виде, в каком его представлял себе Волмер, звучало
примерно так: "Надежда через пожертвование. Каждый из нас будет призван
пожертвовать собственным благополучием на благо Империи. И благополучием
наших детей. И детей наших детей".
- Мне нравится, - одобрил Ловетт, сразу же подумав об инфляции и
связанным с ней взвинчиванием цен, о предельном потолке которых нужно
будет позаботиться в случае любой неожиданной деноминации. - И что он на
это ответил?
Волмер помрачнел.
- Он спросил меня, что лично я намерен принести в жертву. Он сказал:
для того, чтобы подобное сообщение сработало, нужно, чтобы люди увидели,
что их лидеры тоже хоть немного страдают... Страдание! Какое
отвратительное слово! Он сказал: легче всего призывать других к
самопожертвованию... Как бы то ни было, я ясно дал ему понять, что это
бредовая идея. И спросил его: разве что-нибудь изменится, если люди
увидят, какие трудности и лишения мы испытываем? - Волмер и его коллеги
развели руками. - На кого людям надеяться, как не на нас? Мнение
Императора рушит всю концепцию.
Члены Совета единодушно поддержали Волмера. Каждый из них мог
