Котенко Олег Николаевич
Рассказы
"Охота на людей"
"Дверь в бездну"
"Цветок"
"Дочь леса"
"Тернистые дороги времени"
Котенко Олег Николаевич
-------------------------------------------------------------------------------
ОХОТА НА ЛЮДЕЙ
1
- Веселятся, чтоб их, - проворчал Герт, скребя немытой рукой еще
более грязную физиономию.
- Рыцари, ясное дело, - согласился Брог.
Они сидели на земле у дороги, опершись спинами о деревянный забор. За
забором был постоялый двор, откуда доносился смех, крики и громкая
музыка.
- Дракона сегодня завалили, вот и веселятся, - добавил Герт.
- Чего-то я такого не слышал.
- Твои проблемы. Я этого дракона в деревне видел. Дохлого уже. Они его
на куски резали.
- А золото?
- Черт его знает. Небось, сразу расхватали. Хочешь? - Герт держал в руке
полуопустошенную бутылку с какой-то смердящей гадостью.
- Сам пей это дерьмо. - Брог сплюнул на землю и обхватил руками колени.
В темноте послышался стук лошадиных копыт. Брог и Герт подняли
головы, а Брог, на всякий случай, достал из кармана заржавелый нож. По
дороге на взмыленной лошади ехал человек. По-видимому, это был мужчина.
На нем был длинный черный плащ, опускающийся до самых сапог, под которым
блестела светлая кольчуга. Голова у него была обнажена, и в свете горящих
факелов были видны длинные черные волосы с проседью. Он остановился и
обратился к Брогу:
- Здесь постоялый двор?
- Да вроде здесь.
Только сейчас Брог заметил перстень с темно-красным камнем на его пальце.
- А твое имя случайно не Ардель? - спросил Герт.
- Точно, Ардель.
Он направил коня к воротам и въехал во двор.
- Еще один, - проворчал Герт, отхлебывая из своей бутылки. После глотка он
тихо рыгнул и Брог скривился от вони, шедшей то ли из бутылки, то ли изо
рта Герта.
- Кто такой? - спросил он.
- Да, рыцарь какой-то. Или колдун. Черт их разберет.
Герт снова приложился к бутылке.
- Слушай, Герт, дыши хоть в другую сторону, - попросил Брог. - Воняет, сил
нет. Так рыцарь или колдун?
- Колдун, вроде. Да, точно колдун. Помню, василисков он в Стризвилле гонял.
Нехило тогда он их отделал. Вой тогда стоял аж кровь стыла. Нечисть, ясное
дело. Да, думаю, он и к дракону приложился.
- Да, вряд ли без колдуна дело обошлось.
Через частокол перелетело чье-то тело и грузно упало прямо под
ноги Брогу.
- Та-а-ак, - протянул он. - Началось.
С громким криком из ворот выбежал мужик в одних штанах, за которым гналось
по крайней мере человек десять. Вся группа умчалась в темноту.
- Пойдем, - предложил Герт, - все уже перепились, нас никто и не заметит.
Они вошли в ворота постоялого двора. То тут, то там на земле
валялись пьяные. Некоторые из них еще шевелились, некоторые лежали без
движений. У дверей гостиницы дралось несколько человек и, надо сказать,
делали они это с энтузиазмом, колотя друг друга чем попало и по чем
попало. В ход шли палки, дубинки, обломки деревянных колес, камни и,
конечно, руки, ноги и другие части тела. Осторожно обходя дерущихся,
Герт и Брог открыли дверь гостинцы и вошли внутрь.
Здесь пьяных было несравнимо больше и лежали они чаще, порой даже
по нескольку человек друг на друге. Рыцари и те напились вусмерть, отмечая
сегодняшнюю победу над драконом. Только один бармен стоял у стойки, изо
всех сил стараясь удержать равновесие. Брог взял в руку пустую бутылку и
разбил ее о голову бармена, сделав это так, как будто это было обычным
делом.
- Набирай жратвы побольше, - посоветовал он, напихивая за пазуху куски
хлеба, мяса и сыра. - И выпить чего-нибудь возьми.
Заняв все карманы и вообще все, что только можно было занять, едой,
они прихватили под мышки по бочонку пива и вышли во двор, усевшись на
свое место под забором. Еда и пиво быстро исчезли с земли, и бродяги
повалились спать, зарывшись в кучу сухих листьев.
2
Когда Ардель вошел в гостиницу, там еще можно было увидеть кое-
какое оживление. Все, кто не валялся под столом, разом обернулись,
посмотрели на вошедшего, дружно что-то пробурчали и отвернулись. Ардель
подошел к стойке и заказал кружку пива. Кружка эта вмещала в себя добрую
треть бочонка и даже не каждый мог удержать ее полную в руке. Но и стоила
она соответствующе.
- Есть тут свободные комнаты? - спросил Ардель.
- Комнаты? - переспросил окосевший бармен. - Комнаты есть. Одна. Последняя.
- Сколько?
- Я по-моему ясно сказал: "одна".
- Сколько стоит, идиот?
- Один сребренник за ночь.
Ардель бросил на грязную стойку серебряную монету и заказал ужин наверх,
после чего поднялся в комнату. Нельзя сказать, что она была очень просторной
и чистой, но переночевать можно было. Бармен принес на подносе тарелку с
вареным мясом и картошкой. Ардель отправил его, не смотря на все попытки
бармена выклянчить еще денег, и запер дверь. Стоило ему сесть за стол для
поглощения принесенного ужина, как откуда-то из угла послышался тихий голос:
- Сердечно приветствую, Ардель, и желаю приятного аппетита.
Ардель обернулся и увидел мужчину, сидящего в углу на кривоногом стуле. Он
был одет в черное и пурпурное и держал в руках шляпу с широкими загнутыми
полами, украшенную черным пером.
- Ты кто? - спросил Ардель, сжимая в руке рукоять меча.
- Как это кто? Даркин я, кто же еще?
- Даркин? Твое имя мне незнакомо.
- Так точно. Я никогда не был в этих краях, потому и неизвестен.
- И для первого посещения ты выбрал именно эту комнату?
- Совершенно верно. Надо поговорить.
- Не здесь и не сейчас. Я собираюсь поужинать и лечь спать.
- Именно здесь и именно сейчас.
- Ну что ж. Не хочешь уходить сам, уйдешь с моей помощью.
Ардель резко повернулся, но, как на стену, наткнулся на острый
взгляд глаз незнакомца. Ардель начал было сопротивляться, но давление
усилилось и совершенно обездвижило его.
- Так, а теперь сядь и слушай, что я говорю.
Ардель решил, что разумнее будет послушать его, чем нападать. Даркин,
видимо, также был магом и причем неслабым.
- Я бы не обращался к тебе, - начал Даркин, - и сам бы управился, но так
уж случилось, что мне понадобилась помощь еще одного мага. А сильнее тебя
я здесь никого не нашел. Только не думай, что это комплимент.
Даркин поднялся и стал расхаживать по комнате.
- В настоящее время я проживаю в стране, именуемой Дарения. Слышал, наверное.
Так вот, последние несколько дней наши города и села подвергаются частым
нападениям вегеров.
- Оборотней, что ли? - перебил Ардель.
- Точно, оборотней.
- Я не Охотник. Поищи получше.
- Ага, - радостно воскликнул Даркин, - значит, договоримся. Всех Охотников
давно перебили. Отстал ты от жизни. Не за так ведь зову.
- И сколько ты мне предлагаешь?
- Ну, это будет зависеть от качества проделанной работы...
- Сколько?
- Сундук, полный золотых монет тебя устроит?
"Сундук - это довольно много", - подумал Ардель.
- Лады, - ответил он. - Но не меньше.
- Останешься в живых - может, и больше получишь. Пойдем.
- Куда пойдем? Я еще не поел. И устал.
- Там поешь. Ужин твой все равно остыл уже.
Даркин протянул руку Арделю и через мгновение они уже были в другой
комнате.
- Вот мы и на месте, - сказал Даркин. - Это мой дом.
Обстановка комнаты была довольно богатой: дорогие ковры, множество
картин на стенах, старинные предметы. Посреди комнаты стоял убранный стол.
- Садись, - предложил Даркин.
Вино было отличным, а еда изысканной. Скоро все страхи и опасения Арделя
испарились и выветрились.
- Неплохо, - удовлетворенно произнес он, откидваясь на спинку стула и
вытирая рот. - Похоже, на охоте ты имеешь приличные деньги.
- Если я на кого и охочусь, так только на оленей. Я не Охотник, я маг.
- Так чего ж ты за оборотней взялся?
- Говорю же, всех Охотников перебили. Конкуренция, понимаешь ли.
- Ну и времена настали! Люди на людей кидаются.
- Да, времечко невеселое. Все ждешь, когда тебе под ребра ножик воткнут
или дубинкой по голове заедут. А все из-за чего? Из-за золота. Почему-то
большинство людей считает, что богатством надо делиться. А если я эти
деньги трудом заработал, так чего я буду их каким-то алкашам отдавать?
Несправедливо.
Пока Даркин рассуждал о том, что справедливо, а что несправедливо,
Ардель перебрался со стула на мягкий диван и заснул спокойным сном, каким
уже давно не спал.
3
- Вставай, друг, пора! - Ардель проснулся от того, что Даркин
тряс его за плечо. - Ты спишь уже сутки.
Действительно, комната освещалась свечами, а за окном было темно.
- Сутки? - спросил он, почесывая рукой голову. - Странно, я никогда столько
не спал.
- Конечно, - по губам Даркина пробежала улыбка, а точнее ухмылка. - Ведь
раньше тебе никогда не подсыпали "серый порошок" в вино.
- Что, что? Какой такой порошок? - Ардель насторожился.
- Такой порошок. Знаешь, растворяют в воде или в чем-нибудь другом, человек
выпивает и засыпает сном младенца.
- Зачем ты сделал это? - глаза Арделя сузились, он подбирал в уме подходя-
щее заклинание на тот случай, если Даркин нападет первым.
- Ты выглядел очень усталым. Руку даю на отсечение, что ты не спал несколько
дней.
- Я заснул бы и без твоей помощи.
- Ну ладно, успокойся, - Даркин протянул руку, чтобы похлопать ею по плечу
Арделя, но тот отстранился.
- Не трогай меня.
- Я не хотел причинить тебе вреда, - сказал Даркин.
- Все равно, держись подальше. Когда мы выходим.
- Сейчас. Пойдем. Солнце уже зашло, самое время.
Они вышли из дома, предварительно погасив все свечи.
- Твой меч тебе не поможет, - сказал Даркин, - вот, держи.
Он протянул ему другой меч с узким клинком. Ардель провел рукой по гладкой
сверкающей поверхности.
- Серебро?
- Да, серебро. Используй его только для того, чтобы проткнуть эту гадость.
Серебро мягкое и меч быстро тупится.
Ардель вложил серебряный меч в предложенные Даркином ножны и прикрепил его
рядом со своим. Они углубились в чащу ночного леса.
Лес был полон звуков, необычных и странных. Дневной и ночной лес -
это два разных мира, живущие своими жизнями, которые никак не перекликаются
друг с другом. Дневной лес пропитан жизнерадостностью, умиротворенностью,
а ночной... Ночной лес странен и насторожен. Он живой, он дышит, видит и
слышит. Он чувствует тебя и может уничтожить тебя, если ты придешься ему
не по вкусу. Он говорит, надо только слышать его голос.
Именно в такой лес вступили Даркин и Ардель. Со всех сторон слышался
тихий шепчущий шорох, словно деревья переговариваются между собой и весть
о том, что пришли люди, летит от ветви к ветви, от листка к листку. Они
заходили все дальше и дальше и чем глубже они заходили в лес, тем сильнее
становилось ощущение опасности, ощущение следящих за тобой глаз.
- Слышишь? - спросил вдруг Даркин.
- Нет.
Даркин протянул руку вперед и Ардель увидел колышущиеся ветви кустов.
- Они там? - спросил он.
- Да. Наверное.
Ардель вынул обычный, стальной меч из ножен и пригнулся к земле. Даркин,
увидев его, усмехнулся.
- Это не обязательно. Они все равно увидят нас, если до сих пор не увидели.
Все чувства необычно обострились. Ухо ловило малейший шорох, любой треск,
а зрение полностью приспособилось к окружающей темноте. Вдруг из кустов
донеслось низкое звериное рычание. Пока Ардель пытался сориентироваться,
Даркин выхватил свой меч и прыгнул в кусты. Тотчас рык сменился высоким
визгом. Ардель поднял глаза и увидел человека, стоящего за деревом. Рядом
с ним был еще один и еще, и еще... Их было около десятка. На всех были
белые одежды. Вооружены они были кто мечами, а кто арбалетами.
- Бей, Ардель! Бей их! - раздался крик Даркина, который разрубал на куски
одного из них.
Ардель подскочил к стоящему ближе всего и вонзил серебряный меч
ему между ребер. Странно, но человек просто упал на землю, а из его раны
текла обычная красная кровь. Стрелы засвистели в воздухе, но Ардель не
замечал ничего. Широко размахиваясь мечом, он рубил направо и налево,
и кровь уже залила ему руки до локтей. Когда осталось всего несколько
человек, он повернулся и увидел Даркина.
- Что же это! - прошептал Ардель.
Даркин был утыкан стрелами и сейчас вытаскивал их одну за одной из своего
тела. Заметив недоуменный взгляд Арделя, он выпрямился и посмотрел ему в
глаза.
- На мне специальные деревянные щитки, - сказал он, но голос его был
каким-то странным, изменившимся.
- Непохоже, - ответил Ардель, отступая назад. Тут он услышал свист еще
одной стрелы и почувствовал острую боль, когда она вонзилась в ногу выше
колена. Даркин с поразительной скоростью прыгнул к Арделю, но тот успел
выставить меч клинком вперед. Серебро мягко вошло в живот Даркина. Он
упал на колени, закинул голову и повалился на землю. Его руки шарили по
окровавленной одежде, пытаясь нащупать меч. Зрачки его пылали темным
красным светом. Вдруг руки Даркина упали на землю, а тело его вспыхнуло
ярким пламенем, и через минуту превратилось в обугленный труп.
Ардель сел на землю под деревом и опустил голову на колени.
Послышался шорох листвы, которой была покрыта земля. Ардель поднял голову
и увидел арбалеты, нацеленные на него.
- Он сказал, что вы вегеры, - проговорил он.
- Правильно, - ответил один из людей в белом, - мы вегеры.
Ардель вжался спиной в шершавый ствол дерева. Меч его остался в теле
Даркина, но от него было бы мало толку.
- А кто же он тогда?
- Он? Он брегер. Низший оборотень. Он был приманкой.
- Приманкой? Зачем я вам?
- Ты не единственный. Мы убиваем всех магов, чтобы они не могли убить нас.
- Перебили Охотников - принялись за магов?
- Правильно.
Раздался щелчок спускаемого курка и деревянная стрела вонзилась меж широко
раскрытых глаз Арделя.
Котенко Олег Николаевич
-------------------------------------------------------------------------------
ДВЕРЬ В БЕЗДНУ
Желтая полоса дороги круто сбегала по склону холма.
- Что там?
- Там? - казалось, ее слова заставили его пробудиться от дремоты. -
Там ни чего.
- Как? Совсем?
- Совсем.
- Тогда чего же бояться?
- А ты боишься?
- Не знаю. Наверное, нет. Хотя, может быть, и да.
- Все идут туда.
- Кто все?
Он усмехнулся.
- У каждого своя дорога. У каждого своя дверь.
- А разве мы войдем не вместе?
- Нет, конечно. Пора возвращаться.
- Нет, подожди.
- Очень скоро мы вернемся.
- Я не хочу уходить. Здесь хорошо: ласковое солнце, шелковая трава, птицы
поют. А что там?
- Там жизнь, а здесь иллюзии. Я понимаю это, но не могу остановиться. Не
могу отказаться.
- И не надо. Войдем в дверь, а там...
- Что там? Там нет жизни, нет смерти, нет ничего. И нас не будет.
- А когда мы войдем?
- Не знаю. Скоро. Очень-очень скоро.
- Мне кажется, я хочу этого.
- Странно.
- Почему? Что странного?
- Никто не хочет туда.
- Тогда почему они переходят холм?
- Не знаю. Почему ты перешла его?
- Я хотела лучшей жизни.
- Здесь нет жизни.
- А-а. Ты _т_о_ называешь жизнью?
- Да, там жизнь. Какая ни есть, но жизнь. Настоящая.
- Так возвращайся. Откажись от всего этого.
- Я не могу.
Он опустил голову.
- А я не хочу. Пойдем, мне кажется, я вижу ее.
- Кого?
- Дверь. - Она показала куда-то перед собой.
- Там ничего нет.
- Как нет? Вот, смотри.
Она вдруг исчезла, растворилась в воздухе. Он остался один на
длинной желтой дороге, бегущей вниз. Она нашла свою дверь раньше. Он
повернулся и побрел обратно, но только лишь для того, чтобы снова
вернуться сюда. Тогда уж он точно найдет свою дверь в бездну.
Котенко Олег Николаевич
-------------------------------------------------------------------------------
ЦВЕТОК
Холодный сырой ветер бросал в лицо редкие снежинки вперемешку с
мелкими каплями дождя. По небу тяжело ползли серые низкие облака, время от
времени изрыгающие низкие звуки грома. Ветер протяжно завывал между полураз-
валенными серыми коробками зданий, некогда составлявших город.
Сын спокойно глядел на этот мир, отравленный радиацией, сожженный,
вымерший. Картина мертвой природы была ему привычна. Отец же еще помнил
былые времена, когда светило яркое солнце, раскрашивающее предметы пестрыми
летними красками, когда тихо падал чистый пушистый снег, когда деревья
стояли в золоте и серебре, готовясь отойти ко сну и когда они просыпались,
покрываясь нежной зеленью. Природа никогда не старалась уничтожить человека,
она отдавала все силы, чтобы помочь ему. Человечество росло избалованным
ребенком, требующим беспрекословного исполнения всех его капризов.
Человек опомнился слишком поздно... На смену изумрудным лугам, полям,
густым лесам пришла черная безжизненная пустыня.
Одно из зданий сохранилось лучше остальных, его стены были почти
целыми, только крыша кое-где провалилась. От дверей тянулась небольшая оче-
редь, медленно продвигающаяся вперед.
- Вы крайний? - обратился Отец к мужчине, стоящему в конце очереди.
Тот что-то проворчал себе под нос, обматывая шею серым дырявым шарфом.
Отец взял Сына за руку и встал в очередь.
- Зачем мы пришли сюда? - интересовался Сын.
- Чтобы посмотреть на Цветок, - отвечал Отец.
Сын не унимался.
- Что такое Цветок? Я такого слова раньше не слышал.
В ответ Отец только печально вздыхал.
Вот, наконец, подошла их очередь. Отец заплатил за билет и толкнул
рукой деревянную дверь, держащуюся на одной единственной петле. Они вошли
в небольшую комнату.
В комнате ничего не было, кроме большого стола, стоящего в центре. На
нем под большим стеклянным колпаком стоял Цветок. Непривычно яркие желтые
лепестки отражались в серых удивленных глазах Сына. Он протянул руку к
колпаку.
- Нет, - остановил его Отец, - это нельзя трогать. На это можно только
смотреть.
- Это Цветок? - спросил Сын.
- Да, это Цветок. Какой красивый!
- Красивый? - Сын удивленно посмотрел на Отца. - Что это значит?
Отец не мог объяснить, что это значит. Кто может объяснить, что такое красо-
та? Отец пожал плечами.
- Раньше таких было много, - сказал он.
- До катастрофы?
- Да, до катастрофы.
Отец вспомнил его. Большой гриб ядерного взрыва, яркий свет, пламя, дым. Потом
были трупы, тысячи мертвых. Прошло несколько лет и на Земле осталось всего
несколько десятков тысяч людей, выживших в жутких условиях радиации. Кислот-
ные дожди убили всю растительность, отравили реки и моря.
- Зачем он?
- Кто? - Отец не сразу смог отвлечься от воспоминаний.
- Цветок.
- Не знаю, Земля была гораздо красивее, когда на ней росли цветы.
- Но какой в нем смысл?
- Но ведь...
- Значит красота абсолютно бессмысленна. Пойдем домой.
Отец вздохнул и вышел из комнаты вслед за Сыном.
Холодный сырой ветер бросал в лицо редкие снежинки вперемешку с
мелкими каплями дождя...
Котенко Олег Николаевич
-------------------------------------------------------------------------------
ДОЧЬ ЛЕСА
1
Громко шаркая ногами, Верт плелся по узкой улочке. Хотя она и была
вымощена небольшими прямоугольными камнями, но весь вид портили огромные
горы мусора, лежащие на обочинах. Город Верту не нравился. Встреча со
старостой была назначена только на завтра и ночь придется провести в
гостинице. Если таковая вообще найдется в этом городишке.
Верт выбрал более менее приличный кабак. Вернее, выглядел он так
же "неприлично", как и остальные, но у этого, по крайней мере, были две-
ри. Верт вошел. Кабак умещался в одной единственной комнате, насквозь
прокуренной и провонявшейся гниющими остатками пищи. Однако в кабаке не
было пьяных, хотя по лицам присутствующих нельзя было сказать, что они
придерживаются здорового образа жизни.
Верт подошел к стойке.
- Чего у вас есть? Выпить? - обратился он к бармену.
Тот сунул Верту в руку засаленный листок бумаги, который, видимо, играл
роль меню. Множество всевозможных спиртных напитков значилось на нем
вроде "Желчи дракона", "Пота орка" и даже "Мочи единорога". Но там не
было даже обычного пива. Верт выбрал нечто со странным названием
"Гердотрог" и сел за столик у стены. Сзади была только стена и Верт мог
окинуть взглядом сразу всю комнату. Верт приложился губами к кружке.
"Гердотрог" походил на забродившие помои, но был довольно крепким. Верт
опустил голову, чтобы его взгляды не были поняты превратно. Но, видимо,
он уже успел завладеть вниманием нескольких лиц, сидевших в другом углу
комнаты. Верта нервировали взгляды, которые они бросали на него, что-то
говоря друг другу. Один из них был одет в куртку из грубой коричневой
кожи и такие же штаны. Остальные были одеты в грязную одежду шахтеров.
Верт залпом допил оставшийся в кружке "Гердотрог" и спешно вышел на
улицу. Он хотел выйти первым, чтобы не попасть в засаду.
Было уже темно и на черном небе ярко сияла луна. Залежавшиеся
кучи мусора слабо флуоресцировали в лунном свете. Тень Верта лежала
перед ним на мощеной дороге. Казалось, что в городе нет нормальных широ-
ких улиц, а только грязные переулки. Верт слегка повернул голову налево.
Прямо у его пяток лежал конец длинной тени. Его преследователи не отли-
чались особой осторожностью. Верт ускорил шаг и принялся шарить в карма-
нах. Вот, мешочек с маленькими шариками. Верт достал один и бросил в
рот. Мгновение головокружения. Готово. Верт резко остановился и обернул-
ся. В нескольких шагах сзади громыхал тот самый верзила в коричневой
куртке. Увидев Верта он в нерешительности остановился и так и остался
стоять с открытым ртом.
- Что такое? - обратился к нему Верт. - Насморк замучил?
Лунный свет падал на его лицо, и верзила мог увидеть узкие вертикальные
черточки зрачков и серую кожу, обтягивающую кости лица. Удивительно,
какие изменения способен сделать в человеческом организме состав этих
шариков. Верзила, кажется, уже оправился от испуга и, судя по виду, он
обрел свою обычную тупую самоуверенность.
- Выкладывай кошелек, дорогуша, - прохрипел он.
- Дорогуша? Это не мое имя.
Верзила сжал кулаки и двинулся к Верту. До последнего момента Верт стоял,
не трогаясь с места, но стоило верзиле замахнуться кулаков, как с его
руки закапала кровь. Верт уже стоял сзади вытирая лезвие меча о полу
куртки.
- Колдун, - прошептал верзила одеревеневшими губами и бросился наутек.
Вид двухметрового великана, со всех ног бегущего по улице с прижатыми к
голове руками - это что-то.
Усмехаясь, Верт отправился дальше. Ключ от комнаты в гостинице
был при нем, и Верт не хотел показываться на людях пока не закончится
действие состава.
Деревянное здание гостиницы стояло прямо на площади в центре го-
рода. Верт поднял воротник куртки и вошел внутрь. Хозяин сидел за столом
у входа. Его голова была опущена на стол. Видимо, он спал. Бросив взгляд
на спящего, Верт направился к коридору, в котором находились двери
комнат.
- После наступления темноты вход воспрещен, - донеслось сзади.
- У меня здесь комната, - ответил Верт, не поворачиваясь.
- Я говорю: "Вход воспрещен", - Верт услышал шуршание меча о ножны.
Он прикрыл глаза и повернулся к хозяину.
- А я говорю: "У меня здесь комната".
Хозяин сузил глаза и пригляделся к Верту.
- Сэр Верт, это вы?
- Конечно я. Кто же еще?
- Вам что плохо? Вы так бледны.
- Нет. Кто придет - меня нет.
Верт облегченно вздохнул.
2
Верт умостился в глубоком кресле и принялся осматривать комнату.
Нельзя сказать, что староста был настолько беден, чтобы обращаться к
ясеру. Пол в комнате был устлан мягким толстым ковром из овечьей шерсти,
вдоль стен стояли стеллажи из дорогих пород дерева, уставленные книгами
и всякими безделушками вроде чучел тигровых ящериц, фиолетовых кораллов
и птиц из черного дерева. Верт ощупал кожаную обивку кресла. Очень мяг-
кая, цвета сандалового дерева. Верт с сожалением вспомнил узкие улочки
города, заваленные кучами гниющих отбросов.
- Чего-то не похоже, чтобы у вас не хватало средств, - сказал он, глядя
в сторону. Широкое холеное лицо старосты стало еще шире из-за растянув-
шейся улыбки.
- А на нужды города? - его голос был противно сладковатым.
- Да? - Верт поднял глаза на старосту.
- Да. Я ведь обязан заботиться о своих жителях. Но перейдем к делу. Вы,
как ясер, должны знать свои обязанности перед работодателем.
- Свои обязанности я знаю: от захваченных сокровищ я получаю какую-то
часть. Какую?
- Ну, - староста посмотрел куда-то вверх и погладил свой круглый подбо-
родок. - Думаю, пятнадцатую.
- Пятнадцатую? Нет, я так не согласен. А если там окажется всего ничего
маленький сундучок?
- Сомневаюсь. Вы что не знаете лейр?
- Знаю, но лучше перестраховаться.
Староста опять погладил свой подбородок.
- Но если там действительно будет... Что же останется мне, то есть, го-
роду, если я отдам вам много?
- Городу не достанется ничего в любом случае, - сказал Верт про себя и
уже в голос добавил, - хорошо, одна седьмая.
Рука старосты оторвалась от подбородка и потянулась к затылку.
- Хорошо, я приму ваши условия. Теперь выслушайте мои.
Верт насторожился.
- Какие такие ваши? Со стороны работодателя может быть одно условие:
своевременная оплата.
- Раньше так и было. Но ничто не стоит на месте. Вы пойдете не один.
- А с кем же?
- Он довольно опытный охотник, - староста махнул рукой слуге, стоящему у
двери.
- Охотник? В смысле, охотник на животных?
- Добрый день, сэр! - громкий возглас от двери заставил Верта вздрогнуть.
- Входи, входи, Рос. Вот, знакомься. Сэр Верт, довольно известный ясер.
Верт обернулся и оглядел человека, стоящего у двери. На вид ему
было не более двадцати пяти. Он был одет в льняную синюю рубашку, серые
брюки и черную потертую кожаную куртку. Но самой выдающейся частью его
одежды были сапоги. Они были ему явно велики и гулко громыхали при ходь-
бе. За спиной у него висел длинный лук и колчан полный стрел. Верту по-
казался странным ярко-зеленый цвет его больших, но не выпученных глаз.
- Кто он такой? - спросил Верт тихо.
- Его дед был эльфом, - так же тихо ответил староста.
- Напарник? - спросил Верт нормальным голосом.
- Точно, - ответил Рос. - Можете не беспокоиться, опыт у меня есть.
- Опыт?
В его голосе звучали нотки заносчивости.
- Несколько оборотней, несколько упырей, - ответил староста.
- Вот как? - Верт усмехаясь поглядел на Роса. Может быть, для кого-то
это и было опытом, но не для охотника за сокровищами. Что может быть
легче, чем прикончить оборотня? Минимум знаний, минимум умений. - И
сколько же ты добыл?
- Все, что вы видете здесь куплено на добытое мной золото, - ответил Рос
с гордым видом. Верт краем глаза заметил, какой взгляд бросил на него
староста.
- Хорошо. И когда же мы приступим к... к исполнению обязанностей? -
спросил Верт.
- Когда вам будет удобно, - ответил староста. - Но не слишком затягивайте
с этим.
Верт вышел на улицу и глубоко вздохнул, проведя рукой по лбу.
Следом громыхал Рос. Верт бросил недовольный взгляд на его сапоги.
- Если ты собираешься идти в этом, - он указал на ноги Роса, - лучше
скажи сразу. Я откажусь идти с тобой.
- Почему? Чем вам не нравятся мои сапоги?
- Это не сапоги. Это шкары какие-то. Вот сапоги, - Верт указал на соб-
ственную обувь. Его сапоги были его гордостью. Мягкие, из тонкой отлично
выделанной телячьей кожи, они плотно облегали ноги и были невероятно
удобными. На мгновение в глазах Роса мелькнул огонек зависти, но тут же
исчез, уступив место обычному зеленому свету.
- Больше у меня ничего нет, - смущенно ответил он.
Вид Роса вызвал в Верте чувство странной жалости. Да, этот мальчишка был
заносчив и дерзок, но в нем была кровь существа, которое обладало самыми
глубокими и "человеческими" чувствами, какими только можно обладать.
- У тебя есть жилье?
Рос отрицательно покачал головой. "Староста использует его, как тупое
животное", - подумал Верт и чувство жалости еще более возрасло в нем.
- Пойдем ко мне. Я подыщу тебе что-нибудь. Сегодня же мы выходим.
Войдя в гостиницу, Верт поймал недобрый взгляд хозяина.
- К вам приходили, - сообщил он, бросив еще более недоброжелательный
взгляд на Роса. - Несколько. Просили передать, что еще зайдут.
- А среди них случайно не было здорового такого мужика в коричневом? -
спросил Верт.
- Был. И еще с ним было несколько рабочих и священник.
- Ясно, - Верт развернулся и направился к собственной комнате.
- Вы их знаете? - спросил Рос, отойдя немного от стола хозяина.
- А как же! Один из них обвинил меня в колдовстве. И, видно, пришел
разобраться. Планы меняются. Выходим немедленно. Я не хочу отправиться
на костер.
- А вы действительно колдун?
Ключ звякнул в замке и дверь отворилась.
- Я ясер, сынок. Обладателями сокровищ, за которыми я охочусь, могут быть
самые разные существа.
Верт запер дверь на замок и кивком указал Росу на стул.
- У тебя есть оружие? - спросил Верт.
Рос с удивленным видом указал на свой лук.
- А если придется драться в рукопашную? Держи. - Он достал из своего
мешка короткий меч, завернутый в тряпку. Рос укрепил его на поясе.
- Теперь держи это, - Верт вынул свою запасную пару сапог. Они были
похуже, но выглядели приличнее тех, что носил Рос. - Твои оставим здесь.
Они слишком тяжелы, чтобы носить их с собой.
Рос натянул сапоги на ноги и потоптался на месте.
- Да, они удобны. Спасибо. Как только получим плату, куплю себе такие же.
Верт усмехнулся.
- Это подарок, сынок.
Даже при своей жесткой натуре Верт не смог глядеть в эти большие зеленые
глаза.
- Подарок? Мне никогда не дарили подарков, - тихо проговорил Рос. Он
провел рукой по своим пепельным волосам и опустил голову.
- Все необходимое я взял. Пойдем, - позвал Верт, помолчав немного. Рос
встал и направился к двери.
- Не туда, - остановил его Верт, - сюда.
Он открыл окно и выглянул наружу, а потом вылез и сам. Следом в
оконный проем последовал Рос. Миновав несколько длинных улиц, они вышли
к границе города. Перед ними лежал небольшой лужок, за которым начинался
лес.
Лес сине-зеленой стеной стоял впереди. Ветер качал длинные ветви
деревьев и они отвечали мерным шуршащим шумом. Верт заметил восхищение,
вспыхнувшее в глазах Роса.
- Ты любишь лес? - спросил он.
- Очень! - ответил Рос. - В нем я как дома.
- В этом мы похожи.
- В вас есть эльфийская кровь?
- Нет, эльфов в родственниках я не имею. Но это не мешает мне восхищаться
природой. Расскажи мне, Рос. Об эльфах.
- Почему вы просите меня об этом?
- Потому что я хочу знать.
- Что я могу сказать. Я очень жалею, что живу не с ними. Эльфы прекрасны.
Раньше все народы жили в мире, но люди оттолкнули от себя всех.
Рос замолчал. На его лице читалась глубокая печаль. В обществе
людей он был чужим. Каково жить под взглядами, полными презрения?
- Мы ищем лейр? - спросил он наконец.
- Лейры сами найдут нас, - ответил Верт. - Оглянись вокруг. Разве ты
можешь найти здесь лейру?
Вокруг был густой лес. Такой густой, что деревья образовывали
сплошную стену вокруг так, что ничего не было видно на расстоянии нес-
кольких шагов.
- Давай лучше остановимся отдохнуть, - сказал Верт.
Уже перевалило за полдень. Сквозь зеленую крышу листьев пробива-
лись яркие горячие лучи. От разогретых деревьев шел сильный запах, как
от свежескошенной травы. Верт лежал прямо на земле под деревом, зало-
жив руки за спину, а Рос сидел, обхватив колени руками. Мох толстым
слоем покрывал землю, и она не была холодной.
- Сэр Верт? - окликнул Рос.
- Чего?
- Почему вы этим занимаетесь?
- Чем?
- Ну, почему вы ясер?
- Что значит, почему я ясер? По той же причине, по какой садовник - это
садовник, плотник - это плотник, а кузнец - это кузнец. Это моя работа.
- И что, нет причин, по которым вы выбрали именно эту профессию?
Верт пожал плечами.
- Не знаю.
- Ну, у меня есть один знакомый...
- Эй, сынок, неужели ты веришь этим сказкам о деревнях, разрушенных дра-
конами, детях, сожранных упырями, и о матерях, которым была обещана
безбедная старость?
- Мою деревню сжег дракон...
- А, - запнулся Верт, - извини, сынок. Я не знал. Так я скажу, почему я
занимаюсь этим. Из-за денег. Исключительно из-за денег. Мне нравятся
деньги, нравится, когда их много, и нравится то, что можно получить,
когда их много. Ты разочарован?
- Немного.
Верт улыбнулся.
- Ты поэт, сынок, а не ясер. Тебе бы баллады писать, а не мечом разма-
хивать. Менестрели получают не меньше ясеров, но их жизнь подвергается
гораздо меньшей опасности, нежели мы. Опасность грозит им исключитель-
но от подвыпивших дружков и обиженных подруг.
- Поэт? Да, я наверное поэт. Но не такой, как говорите вы. В песнях
ваших менестрелей нет ни одного настоящего чувства. Все выдуманное. Мои
чувства настоящие!
- Извини, Рос, - пробормотал покрасневший Верт. - Мне порой очень стыд-
но становится за то, что я говорю. Но такая уж у меня натура. Мне очень
трудно измениться.
Верт взглянул в большие глаза Роса, сияющие зеленой глубиной, и
что-то екнуло у него внутри. Как будто оторвалось что-то. И сразу легко
так стало, светло как-то. Радостно.
- Добрый день, уважаемые господа! - сказал голос из-под куста. Верт и
Рос разом посмотрели туда и увидели маленького лесовика в широкополой
коричневой шляпе с мешочком за спиной.
- Здравствуй, здравствуй, - поздоровался Рос. - Я Рос, а это - сэр Верт.
Скажи, как тебя зовут.
- Я Велд, - ответил лесовик. - Если, не возражаете, я посижу тут, от-
дохну немного. Устал я.
- Пожалуйста, садитесь, - cогласился Верт.
Лесовик снял свой мешок и сел на землю, выбрав место помягче. Он
достал из кармана малюсенькую трубочку, набил ее и закурил. Верт с ин-
тересом оглядывал маленького старичка. Он замечал это и ему это не нра-
вилось.
- Скажите пожалуйста, уважаемый сэр Верт, - сказал он, не выдержав, -
почему вы так на меня смотрите?
- Извиняюсь, но я никогда не видел... э-э... таких, как вы. Самые ма-
ленькие существа, каких мне приходилось встречать, это невысоклики.
Лесовик снял свою шляпу и положил рядом.
- Это значит лишь то, уважаемый сэр, что вы не видели ничего. Даже в
этом лесу живут существа гораздо меньше меня размером. А вот вы, как
уважающий себя путешественник, могли бы купить у меня что-нибудь.
Лесовик достал из своего мешка кусок серой ткани, расстелил его
на земле и разложил на нем множество предметов.
- Вот, например, - лесовик взял в руки дискообразную вещицу, на которой
была изображена голова какого-то животного, - прекрасный талисман,
предохраняющий от призраков. Или вот, - он бросил талисман на ткань и
взял широкое золотое кольцо, - верная гарантия успеха у женщин. Или
вот, усмиряет драконов. Приносит удачу. Придает сил. Утоляет жажду и
голод.
Лесовик увлекся и стал носиться вокруг своей импровизированной
выставки, показывая всевозможные медальоны, кроличьи лапы, драконьи
зубы, когти мантикоры, чешую плавунов, маленькие жезлы какие-то с непо-
нятными надписями и угрожающими рисунками, кольца и цепочки, брелки
всевозможные. Верт дивился огромному количеству предметов, наполнвших
мешок лесовика. Здесь были и мешочки, содержащие листья красавки, семе-
на череды, измельченную кору дридала, корешки какие-то, веточки, листья
и просто разноцветный порошок.
- Может, купим чего-нибудь? - спросил Рос.
- Можно. А чего?
- Цены самые низкие, - вставил лесовик, - нигде такого не найдете. Бе-
рите, не сомневайтесь. Но погодите, я не показал вам главного.
Он достал из мешка большой сверток неопределенного цвета, и
извлек из него большой алый плащ.
- Ну и что ж в нем ценного? - спросил Верт, ощупывая плащ.
- Как что? Это Плащ Огня. Надев его, можете хоть в огонь бросаться.
Можете не бояться колдовских огненных шаров.
- Ну что ж, - проговорил Верт, - если то, что вы о нем говорите, -
правда...
- Правда, правда. Чистая правда. У меня только качественный товар.
- Хорошо. Сколько?
- Сто золотых.
- Сто?
- Но вещь-то ценная. Вы посмотрите, какой материал, какая отделка. Не
говоря уже об его магических свойствах.
- Семьдесят.
Лесовик подумал немного.
- Ну ладно. Так уж и быть.
- А я, пожалуй, возьму вот это, - cказал Рос. Он сгреб пятерней кучу
всяких талисманов, включая Кольцо Женского Успеха, как назвал его лесо-
вик.
- Это все будет стоить двад... двадцать пять золотых, - сказал лесовик,
расчитываясь с Вертом.
- Двадцать, - возразил Рос.
- Ох, разорюсь я с вами. Давайте ваши деньги.
Лесовик собрал свое богатство обратно в мешок. На вид он был
недоволен, но на самом деле радовался удачной торговле. Он взял свою
шляпу за полы, одел на голову, попрощался и удалился в близлежащий
кустарник.
Рос уселся на землю и принялся рассматривать свои приобретения,
а Верт продолжал ощупывать купленный плащ. Материал был мягкий и прият-
ный на ощупь. Он ему нравился.
- Ну что, попробуем его на прочность? - сказал он.
Через несколько минут перед Вертом горел небольшой, но жаркий
костер из еловых веток. Он с жалостью, посмотрел на плащ.
- Я только чуть-чуть подержу его в огне. Если что, можно будет просто
так носить.
Верт сунул краешек капюшона в костер и тут же вытащил обратно. Материал
даже не нагрелся. Верт опять сунул капюшон в огонь, подержав подольше.
Результат был тот же.
- Похоже, он действительно не горит, - заявил Рос.
- Да, похоже на то, - ответил Верт и, скомкав плащ, бросил его в костер.
Определенно, плащ не горел.
- Ну что ж, - сказал Верт, одевая плащ поверх своей кольчуги, - мои
деньги потрачены не зря. А что там у тебя?
Он подсел к Росу и принялся перебирать купленное. Там был малень-
кий серебряный медальон, изображающий голубя, вышеупомянутое кольцо,
шарик какой-то, который к тому же слабо светился, золотой стерженек на
цепочке и мешочек с разноцветными пластинками.
- А ты знаешь, для чего это все? - спросил Верт, потирая пальцами све-
тящийся шарик.
- Конечно, знаю. Это вот от порчи, это для здоровья, это от усталости,
это сами знаете для чего, а это, - от достал из мешочка несколько пласти-
нок, - это чешуя с нижней поверхности хвоста серого дракона.
- Серого? Чего-то я о таких не слышал.
- Вот именно. Они настолько редки, что их вообще мало кто видел. Чешуя
эта крайне ядовита.
- Уж не меня ли ты собираешься отравить?
- Нет, не вас. Пригодится. О, мы, кажется, не одни.
Верт оглянулся вокруг. Среди елей, росших на краю поляны, он уви-
белое лицо, раскрашенное черными полосами. Полосы шли вдоль бровей и
вокруг глаз и расходились в разные стороны. Само лицо было вымазано чем-
то белым, похожим на мел.
- Это лейры, - тихо сказал Верт, стараясь не шевелить губами, - оружие
при тебе?
- Да, а без драки обойтись нельзя?
- Как же мы без нее обойдемя? Сомневаюсь, чтобы они добровольно отдали
нам свое золото.
- Gheh aur brelgh?
- Это женщина! - воскликнул Рос.
- Конечно. Лейры все женщины.
- Gheh aur brelgh? - повторила она.
- Чего она говорит? - спросил Рос.
- Mrel vedrigh amerol, - произнес Верт, обращаясь к лейре.
- Festrij.
Она подошла к ним.
- Nadir vestri klamiogh dewiru.
- Она говорит, чтобы мы шли за ней. Советую не сопротивляться. Посмотри
на ее нож и лук.
Лук лейры был покороче, чем у Роса, но наверняка бил сильнее. А нож, ви-
севший у ее пояса, был больше похож на короткий меч.
Верт и Рос поднялись, взяли свои вещи и последовали за лейрой.
Она вела их куда-то через лесную чащу, видимо, запутывая их, так как
они по многу раз проходили через одно и то же место. Наконец, впереди
показались строения. Это были маленькие низкие домики из ветвей, тонких
стволов и земли, а крышы их были покрыты мхом. Между домами были проло-
жены широкие дорожки.
- Dastirgh bruf melaen sirtagh! - крикнула проводница Роса и Верта. Тот-
час из домов высыпало множество лейр. Действительно, они все были жен-
щинами. Все они были одеты в серые туники и их лица были раскрашены
белым и черным. Они принялись осматривать пришедших. Многие были
"приняты" в раннем детстве и не видели других людей, кроме лейр.
- Dir braugh gef Maestra, - произнесла одна из лейр, и ее слова подхва-
тили остальные. Роса и Верта взяли под руки и повели куда-то по улицам.
Наконец, они увидели дом, выстроенный так же, как и остальные, только
размером побольше. Верт знал кое-что о жизни лейр, а Рос просто смотрел
по сторонам, не задавая вопросов. Одна из лейр постучала в двери и
отошла назад. Двери открылись.
- Darna dus dewiry, - сказал кто-то. Верт приглядывался к лицу лейры,
оно было до боли знакомым. Она махнула рукой, приглашая их войти.
Верт и Рос расселись по стульям. Лейра долгое время молчала, а
Верт пытался вспомнить, где он видел эту женщину. Внезапно его осенило.
- Дрейда!
Лейра резко обернулась и пристально посмотрела на Верта.
- Дрейда. Помнишь меня? Я Верт.
- Помню, - c трудом ответила она.
- Как же зовут тебя? - голос Верта стал удивительно мягким и теплым.
- Маэстра - "Дочь леса".
- Дочь леса, - повторил Верт, - когда-то ты была дочерью ночи, потом
дочерью Солнца...
Щеки лейры вспыхнули алым румянцем.
- То были прозвища. Так сказать, профессиональные.
- А это, стало быть...
- "Это" - отражение моей души!
Дрейда отвернулась. Рос сидел, как на иголках, поглядывая то на Верта,
то на лейру. Плечи Дрейды дернулись и она поднесла руку к глазам. Верт
встал, подошел к Дрейде и обнял ее.
- Ну извини, - сказал он. - Я так давно тебя не видел.
Дрейда отстранила Верта и отошла в сторону. Черная и белая краска на ее
лице перемешалась от слез и образовала длинные серые потеки.
- Мне нужно привести себя в порядок, - тихо произнесла она и выскольз-
нула в соседнюю комнату.
Верт опустился на стул и закрыл лицо руками.
- Вы знали ее? - спросил Рос, но тут же извинился за глупость своего
вопроса.
- Это единственная женщина, которую я любил.
- Где вы встретили ее?
Верт усмехнулся.
- В борделе. Да, да. Такая вот встреча. Но она отличалась от остальных.
Что-то, что-то в ней было... Видно, выделяться везде - ее удел. Как,
впрочем, и мой.
Они помолчали.
- А что ж теперь с целью нашего... а? - спросил Рос.
- Не знаю, сынок.
Дрейда вернулась. Ее лицо вновь было покрыто белой краской с
черными полосами.
- Может, расскажете о цели вашего визита? - спросила она и добавила,
посмотрев на Роса, - и познакомь меня со своим другом.
- Его зовут Рос, - сказал Верт. - Славный малый.
Рос поднялся и поклонился Дрейде.
- Для меня большая честь, леди...
- Ладно, ладно, - прервала она. - Меня зовут Дрейда, или Маэстра, если
тебе так больше нравится. Будь добр, называй меня по имени.
- Цели у нас нет, - быстро сказал Верт, увидев выражение лица Роса. -
Мы просто путешествуем.
- В таком случае, можете пожить немного у нас.
- Э-э, - протянул Верт, - я слышал, что лейры... хм... немного не любят
мужчин.
Дрейда звонко засмеялась. Но в этом смехе была и нотка обиды, как не
странно это звучит.
- Лейры любят мужчин так же, как и остальные женщины. За это не беспо-
койтесь. А твой друг понравится им еще больше из-за своих эльфийских
кровей.
- Ну что ж. Тогда мы, пожалуй, останемся.
- Отлично. Пойдемте, я покажу ваш дом.
3
- Мне здесь определенно нравится, - Рос грелся на солнце, разва-
лясь в кресле-качалке, сплетенной из тонкий бамбуковых ветвей.
- Да, а может тебе нравится та юная лейра? - с усмешкой спросил Верт.
За Росом вот уже несколько дней увивалась одна из разрисованных девиц,
и он также не оставался холодным.
- Она мне тоже нравится, - ответил он. - Просто я всю жизнь мечтал о
такой вот жизни. Вокруг на много миль один лес. Никаких городов, ника-
ких домов...
- Никаких старост, - добавил Верт. - Он верно с ума там сходит.
- Не напоминайте мне о нем, пожалуйста, - попросил Рос. Его лицо помрач-
нело, словно темная туча накрыла его. - Это не человек, а тварь какая-
то. Все, что есть, себе гребет. Его люди в конюшнях живут, в то время,
как он со своими девицами развлекается.
- Я смотрю, ты изменился, со времени начала нашего миниатюрного похода.
- Конечно. Я и сам это знаю. У меня никогда ничего не было, и я был
доволен, когда пьяный старостин слуга бросит мне кусок хлеба. Но... я,
наверное, не вернусь туда.
- Останешься здесь?
- Нет, скорее всего. Отправлюсь на запад, в Милинор.
- Мне очень неприятно это говорить, но ты думаешь, что эльфы примут
тебя?
- Этого я боюсь больше всего. Я был отвергнутым среди людей и эльфы -
моя единственная надежда. Я-то не хочу жить отшельником.
- Лучше подумай, что мы скажем Дрейде.
- А может мы ничего не будем говорить? Уйдем просто и все. Я пойду на
запад, а вы... Кстати, куда собираетесь идти вы?
- Не знаю.
- Может, составите мне компанию?
- Нет. Ты знаешь, как эльфы нынче относятся к людям.
- Но вы помогли мне. А во мне, как никак, есть кое-что от эльфов. Я поп-
рошу и... если они примут меня, примут и вас.
- Не знаю. Посмотрим. Зачем сейчас думать о том, что будет неизвестно
когда, если можно наслаждаться сегодняшней жизнью? Вон, твоя... как ее
там? Гахенна? По-моему, несет нам что-то, что очень аппетитно выглядит.
Юная лейра с присущей молодому телу легкостью подскочила к Росу
с большим медным подносом в руках. Она что-то прощебетала на своем язы-
ке и, поставив поднос на стол, упорхнула. Верт заметил, каким взглядом
проводил Рос лейру. "Нет, он определенно не захочет уходить отсюда", -
подумал с улыбкой Верт. И тут же вспомнил, как таким же молодым и само-
уверенным встретил Дрейду.
- Ну что ж, - прокряхтел он и потянулся к подносу, - неплохая мысль.
Знаешь, Рос, мне иногда кажется, что я очень старый.
- Почему? - спросил Рос, силясь оторвать зеленую виноградину от ветви.
- Потому, сынок, потому. Смотришь на вас, на молодых, и вспоминаешь.
Много чего вспоминается. И хорошего и плохого. Плохого, правда, больше.
И задаешь себе вопрос: "Зачем я жил? Что я сделал в жизни?" Всю жизнь
гонялся за деньгами, но никогда их не имел. И только подумать, каким
опасностям я себя подвергал ради золота! А зачем? Скажи мне, Рос,
зачем? А?
- Не знаю. Каждый человек или кто там еще сам выбирает, что ему делать.
Разве он может знать, как сложится его жизнь? Нет. Если, конечно, не
обращаться ко всяким колдунам-прорицателям. Я предпочитаю не знать
своего будущего, хотя мне много раз предлагали пойти к медиуму. Нет, я
точно не хочу знать будущего.
- Я всегда знал свое будущее. А какой еще могла быть моя жизнь? С са-
мого детства уроки фехтования, уроки магии, обучение наукам и жажда
богатства. Сам не знаю, откуда она у меня взялась. Отец мой, земледелец,
никогда не гонялся за деньгами, мать, чистейшей души человек, вообще
не признавала богатств. А вот такой, можно сказать, отщепенец.
- Да, Верт, ты точно стареешь. Философствовать уже начал. - Это Дрейда
стояла, оперевшись плечом о стену дома, и слушала его откровения.
- Ну так и я о том же, - подтвердил Верт. - Старый стал, сентименталь-
ный. Все чаще сопли стал распускать.
- Вовсе это не сопли, - возразил Рос, - просто люди слишком поздно на-
чинают понимать, для чего дается жизнь.
- А эльфы, стало быть, нет? - спросила Дрейда.
- Нет. Эльфы вообще мудрее всех остальных существ. Согласитесь, самые
красивые легенды у них, самые звучные имена - у них, самая богатая
культура - у них, самая красивая музыка, язык - все у них.
- Да, сынок, тут ты прав. Ничего не могу возразить. Но только нельзя
допускать, чтобы мудрость деградировала в излишнюю самоуверенность.
- Она и не деградирует. Она выше того, чтобы ставить себя выше кого-то
или чего-то. Она просто есть и все. Тут ничего не скажешь.
- Ну скажи, - произнсла Дрейда, - для чего дается жизнь?
- Для того, чтобы жить, - ответил Рос. - Просто для того, чтобы жить.
Нет каких-то высоких предназначений, нет. Жизнь дана - нужно ее про-
жить. Как хочешь, так и живи. Но скажите, ведь лучше прожить ее так,
чтобы остались какие-то приятные воспоминания, а не одни горести?
- Но не всегда получается, - ответил Верт. - Далеко не всегда.
- Конечно, вы не можете управлять ходом событий с самого раннего дет-
ства. Но потом все становится подвластным вам, как разумному существу.
Вы можете выбирать из множества возможных событий то, которое наиболее
благоприятно для вас.
- Это твоя точка зрения?
- Да, это моя точка зрения. И для меня она верна, так как я верю в то,
что она верна.
- Разве одной веры достаточно?
- Нет. Но на пути своего развития вера превращается в твердую уверен-
ность.
- На каком пути?
- А вы думаете, что надежда и вера - разные вещи?
- А разве это не так?
- Смотрите. На начальном этапе развития это называется надеждой, потом
это превращается в сомнение, в веру и, наконец, в уверенность.
- Да, - проговорил Верт, сморщив лоб, - действительно. Но оставим эти
разговоры. Наслаждайтесь солнцем, лесов и этими фруктами, а остальное
оставим на потом.
Он откнулся в своем кресле и затянулся длинной самокруткой,
свернутой из табака, который он носил в мешочке на поясе.
4
Солнце взошло дымное. Серые растянутые облака закрывали его, не
давая лучам литься на землю. Солнце было похоже на старый медный пятак,
а не на дневное светило.
Верт проснулся с плохим настроением. От боли у него раскалыва-
лась голова, и он не мог найти причины этого.
Верт поднялся с кровати. Рос еще спал, засунув голову под по-
душку. Верт открыл окно и в комнату ворвался холодный ветер, больше
похожий на осенний, чем на летний. Верт поежился, закрыл окно на крю-
чок и снова залез под одеяло, надеясь заснуть. Но перевернувшись нес-
колько раз с боку на бок, он окончательно потерял всякую надежду на
сон. Ему вспомнились вчерашние разговоры о надежде и уверенности, и
Верт подумал, что не доберется даже до веры в то, что заснет, не то,
что до уверенности. Он оделся и разбудил Роса. Тот некоторое время
пялился в потолок осоловелыми глазами, а потом недовольно заявил:
- Чего это вам не спится? Слышите, как воет ветер за окном? В такую
погоду только спать.
Он хотел снова засунуть голову под подушку, накрывшись еще и одеялом,
но Верт растолкал его и заставил встать.
- Что-то не то, - ворчал он, меряя шагами комнату, - что-то не то.
- Что не то? - спросил его Рос, вытирая лицо полотенцем.
- Не знаю. У меня очень нехорошее предчувствие. Надо спуститься вниз.
- Вы хоть побрейтесь. Если нет бритвы, возьмите мою.
- Потом, - махнул рукой Верт, скрываясь за дверью.
Рос вздохнул, с жалость, поглядел на кровать и поплелся вслед за
Вертом. Когда он вышел на улицу, Верт бегал от дома к дому, стуча в
каждую дверь и ероша волосы на голове.
- Что случилось? - громко спросил Рос.
- Никого нет. Пусто! - ответил Верт.
- Куда же они подевались? Может, на охоту пошли?
- Какую охоту! Они капканы ставят на крыс всяких.
- Крыс? - Рос вспомнил, как вчера ел отбивные.
- Ну, барсуков там, ласок.
Рос облегченно вздохнул. К тому же, исчезновение лейр не казалось ему
катастрофой. Тут они услышали громкий крик:
- Fregh! Maine fregh!
Рос обернулся и увидел лейру, бегущую откуда-то из лесу. Она была из-
ранена и в ее плече торчала стрела.
- Смотрите, Верт.
- Вижу, - он подскочил к лейре и подхватил ее на руки. - Bals viq fij?
- Rutadigh. Nemar faw copagh.
Верт отнес лейру в один из домов, оставил ей воды и лекарств, а
сам вышел.
- Это солдаты старосты. Того самого старосты того самого города, - со-
общил он.
- Вот так да! - воскликнул Рос. - Никогда не думал... Что же делать?
- Что делать. Ноги делать!
- А как же Дрейда?
- Черт, точно. И твоя тоже. Сбегай ка за оружием. И плащ мой прихвати.
Устроим им сюрприз.
Рос выбежал из дома с вещмешком и оружием в руках. Лук и колчан
он повесил за спину, а короткий меч, данный Вертом, прикрепил у пояса.
У Верта кроме его меча была еще пара ножей, которые он засунул за го-
ленища сапог.
- Пойдем скорее, - позвал он. - По-моему туда.
Они побежали через лес в направлении, откуда появилась лейра.
Смутно слышался шум сражения, но из-за кустого подлеска ничего не было
видно. Наконец, впереди показался солдат в черной форме, который что-
то громко кричал и размахивал мечом, срубывая верхушки молодых деревь-
ев. Рос положил стрелу на тетеву лука и пустил ее вперед. Стрела вон-
зилась солдаду меж ребер. Широко взмахнув рукой, он повалился на
спину, примяв несколько древесных побегов.
Верт искал глазами Дрейду. В мешанине человеческих тел и мечей
было трудно что-нибудь разобрать.
- Вон она! - крикнул Рос, указывая на другой край поляны. Дрейда билась
с двумя солдатами, яростно отмахиваясь своим мечом. Стрела Роса вонзи-
лась одному солдату в ухо, а Дрейда, пользуясь замешательством второго,
одним махом снесла ему голову. Она улыбнулась и помахала Росу рукой.
- Удивительно, - поразился он.
Лейры собрались в одну группу и стойко отбивали выпады солдат,
но они постепенно уставали. А солдат было несравнимо больше.
- Ты видишь старосту? - спросил Верт, обращаясь к Росу.
- Вижу, - он протянул руку вперед. Староста стоял поодаль, прячась под
деревьями. Верт пустился бегом вокруг поляны. Он бежал пригнувшись,
так что староста не мог его увидеть. Пару раз над головой Верта просвис-
тели стрелы, но в общем он смог успешно обежать поляну. Староста сто-
ял под деревом и следил за сражением, изредка выкрикивая приказы, ко-
торых, естественно, никто не слушал.
- А что ж ты сам не дерешься? - спросил Верт, подойдя сзади. От нео-
жиданности староста подпрыгнул на месте, пригнулся, а лишь потом по-
вернул голову.
- Это вы? - вздохнул он, увидев Верта. - Проклятые лейры! Мы уж дума-
ли, что вам конец пришел. Вы добыли сокровища?
- Нет, и не собираюсь.
- Как это? - староста выпрямился и посмотрел в газа Верту. В его
взгляде было и удивление, и гнев.
- Так это. А ты сейчас же прикажешь своим псам оставить поляну.
- И не подумаю!
Верт взялся за рукоять меча.
- Не заставляй меня вынимать его.
Староста сглотнул, посмотрев на руку Верта, облизал пересохшие губы и
и почесал затылок.
- Сколько вы хотите? Я отдам половину.
- Я хочу все.
- Все? Но извините, что же тогда мне останется?
- Жизнь. Разве мало?
Староста опят почесал затылок. Его маленькие заплывшие глазки свети-
лись страхом поросенка, которого тащат на бойню.
- Ну... ну хорошо, - промялил он. - Только обещайте мне, что оставите
меня в живых.
- Обещаю.
Староста вышел из-под деревьев и замахал руками.
- Отходим! Отходим! - закричал он. Его приказ прокатился по поляне, и
солдаты разом опустили мечи. Лейры с новой силой бросились в нападе-
ние, но Верт приказал им остановиться. Лейры отошли в сторону, недо-
вольно перешептываясь.
Верт отыскал Дрейду.
- Мне нужно кое-что сказать тебе. Отойдем?
- Отойдем.
Они отделились от основной массы.
- Ну?
- Я пришел сюда... короче, цель у меня была.
- Да? И какая же?
- Ваши сокровища.
- Староста послал тебя! - глаза Дрейды вспыхнули яростью.
- Точно. Но я не знал, что встречу тебя.
- Скотина! - Дрейда отвесила Верту звонкую пощечину. - Из-за тебя по-
гибли мои люди!
- Извини. Мне очень жаль.
- Жаль тебе! Убирайся прочь отсюда! Иначе я прикажу посадить тебя на
кол. Нет, я сделаю это собственноручно. Сил у меня хватит, не беспо-
койся.
Верт встретил ее взгляд, жесткий и острый.
- Я попросил прощения, Дрейда. Может быть, когда-нибудь я его получу.
Верт повернулся и собрался уходить, но вдруг острая боль обожгла его
плечо: стрела вонзилась под ключицей и вышла с другой стороны. Верт
упал на одно колено, выхватил нож и метнул его, резко развернувшись.
Стрелял один из солдат, но Верт целился в самого старосту. Нож
вонзился ему в переносицу и вошел по самую рукоятку. Тихо прохрипев,
староста упал на колени и повалился на землю. Солдаты стояли, пере-
шептываясь, и не знали, что делать.
- Идите, - крикнул им Верт, - ищите нового старосту.
Рос отломил наконечник и выдернул стрелу. Скрутив в жгут поло-
су материи оторванную от одежды убитого солдата, он завязал плечо
Верту. Лейры ушли, оставив их с трупами в черной форме. Верт оглядел
затуманенным взором поляну. Зеленая трава была смята, выворочена с
кусками дерна тяжелыми солдатскими сапогами и залита кровью. Над тру-
пами звенели большие мухи.
- Такие вот дела, сынок, - произнес Верт, опираясь на плечо Роса, -
такие дела.
Он потерял сознание и повалился на залитую кровью землю.
Котенко Олег Николаевич
-------------------------------------------------------------------------------
ТЕРНИСТЫЕ ДОРОГИ ВРЕМЕНИ
Глава 1.
Грушницкий снял тяжелые очки, порядком натрудившие переносицу
за целый день. Неужели мало отчисляют на исследования, что многочисленные,
тем более в наше время, академики не могут изобрести чего-нибудь получше:
очки больше полугода не носятся, а надежные - дорогие. Грушницкому реко-
мендовали контактные линзы, он даже купил их однажды после долгих уговоров
врача, но через полчаса побежал обратно в аптеку: линзы нестерпимо резали
глаза.
Скудный электрический свет от настольной лампы желтил листы бумаги
ненавистного формата А4. Почему-то Грушницкий терпеть не мог форму обычного
печатного листа, она раздражала его, доводя до бешенства. Но что поделаешь,
приходится покоряться распространенному и общепризнанному. Тихо потрески-
вал волосок лампочки, вызывая содрогания зыбкого круга света на столе.
А за окном стояла ночь, пронизанная светом редких фонарей. Какой тоскливый
пейзаж!.. Резко зазвонил телефон, но так же резко замолчал, словно испу-
гался собственного дребезжащего голоса в тихом кабинете, уставленном
хромированными приборами. Запоздалый автомобиль прожужжал на дороге под
окнами Института: вырвался из вязкой тьмы, на миг скользнул в отбрасывае-
мый фонарем свет и скрылся в тоскливой дали. Видимо, выехал на трассу,
ведущую из города. Грушницкий прислонился лбом к прохладному оконному
стеклу. Говорят, головная боль вызывается накопившимся в коже на лбу
статическим электричеством и от нее помогает такая вот процедура. Якобы,
оконное стекло заземляет это самое электричество, и головная боль утихает.
Якобы. В который раз Грушницкий убедился в никчемности газет, где пишут
всякую белиберду, лишь бы выпустить очередной номер. А люди верят, верят
же!
- Владимир Васильевич!
- Что? - откликнулся Грушницкий, не отрываясь от стекла, на котором уже
всплыло мутное пятно от его дыхания.
- Там опять...
- Что опять?
- Ну, эти... Вихри.
Вихри. "Как много в этом слове..." Для профессора Грушницкого оно
означало лишь непредвиденные и очень досадные неприятности. Иногда он
думал, что это словно вполне могло войти в слэнг младших научных сотруд-
ников, которым от вихрей проблем было еще больше.
Длинный коридор закончился нескоро, и потому времени для раздумий
хватило с головой. Грушницкий уже жалел о своей затее, рожденной в пылу
творческого вдохновения. Странное сочетание: "ученый - творческое вдохно-
вение". По мнению Грушницкого, так могли рассуждать только "штатские":
некогда прослужив в армии многим больше двух положенных лет срочной
службы и дойдя до гордого офицерского звания "капитан", Владимир Васильевич
стал употреблять это определение в адрес каждого, кто не относился к его
окружению. Хотя и не был уверен, что делает правильно. В данном случае
"штатские" - это все остальные, кто не работает в Институте. Но вернемся
к мыслям, проносящимся в голове усталого профессора.
Действительно, десять лет назал он был молод и горяч, силен духом
и крепок волей. Готов был горы свернуть, и не существовало неразрешимых
проблем. Так и возник бредовый, если судить на трезвую и, не в обиду
будь сказано, здоровую голову, но абсолютно "научновыглядящий", как любил
говорить сам Грушницкий в молодости, если судить умом ученого, опять же
не в обиду будь сказано, проект под таким же бредовым названием "Дорога
времени".
Сколько всего было сделано за десять лет... Перечислять бесполезно,
да и не припомнишь всего, что там было. Были ошибки, которые искуплялись
долгими бессонными ночами, а потом дигнозами меланхоличного доктора:
переутомление. "Отдыхать надо", - говорил он голосом сибирского целителя,
покато кивая головой. Грушницкий улыбнулся, вспомнив комичное выражение
лица Геннадия Андреевича Левина, почти всю жизнь проработавшего в Институте
врачом. Местным доктором, так сказать. Оно и понятно, занимаются ведь в
злосчастном заведении черт знает чем. Такую науку выдумали, даже не
выговоришь с первого раза: хрономониторология. А, спрашивается, зачем?
Конечно, человек ведь царь природы, а под "природой" с недавнего времени
понимается не только обычная земная среда обитания, а вместе с ней и
космическое пространство, и... Ну, это еще ничего, цветочки, как говорится.
Космос он и есть космос, а существует, по мнению уважаемого товарища
Ценценова, закадычного друга профессора Грушницкого, для того, чтобы его
исследовать. Так ведь дальше пошли, на время замахнулись. А кто замахнулся?
Грушницкий и замахнулся, чтоб ему жить сто лет. Построил кучу приборов,
агрегатов, установок и прочих непременных аттрибутов технического прогресса.
И вот десять лет уж мучается, а только вихри и видели.
Наконец, коридор закончился и резко перешел в огромный зал с
белоснежными, как в кабинете стоматолога, стенами. Кроме того, зал был
заполнен ярким белым светом, который тысячекратно отражаясь от стен, до
боли резал глаза. Посреди зала надрывным ревом исходила та самая установка
"ДВ-ГВВ", сверкающая кучей никелированных трубочек и стеклянных экранов.
Спешно надет белый халат с крошечной подпалинкой на правом кармане -
горящая сигарета в карман завалилась, чисто профессорская растерянность...
пожалуй, только художники могут посоревноваться в этом деле с профессорами.
Как водится в таких случаях, от халата тут же что-то оторвалось и покати-
лось под стол у стены. Скорее всего, это была пуговица; на почти остром
накрахмаленном халате торчало уже несколько пучков белых ниток. Там, где
должны быть пуговицы. Все некогда.
Грушницкий подбежал к огромному экрану, сотворенному по специальному
заказу из толстенного пуленепробиваемого стекла. Он был прозрачным, только
слегка серебрилось защитное покрытие с той стороны: чтобы свет не слепил
глаза. Внутри творилось нечто невообразимое, опять же для глаз "штатского".
Стальная камера, размером с три "Волги", выстланная изнутри свинцом
и тонким слоем, сантиметра в три-четыре, вольфрама. Сама сталь также распо-
лагалась в два слоя, а между ними - шуба из огнеупорной глины. Вот так
выглядит установка Грушницкого, если не учитывать паутины проводов, труб
и трубочек, оплетающих камеру со все сторон, и стройных рядов индикаторов,
расположенных чуть поодаль. Сейчас камера содрогалась от мощных ударов
изнутри. Через прозрачный экран был виден багрово-красный жгут, скрученный
из множества пылающих нитей. Жгут неистово бился в камере, словно буйнопо-
мешанный, запертый в палате не привязанным. Даже толстый бетонный пол,
уходящий фундаментными корнями глубоко в землю, мелко дрожал под ударами
вихря.
"Один, - Грушницкий в задумчивости потер подбородок, - не так уж
и опасно. Во всяком случае, могло быть и хуже". Щелкнув парой тумблеров -
электронике Грушницкий не доверял - он ухватился обеими руками за массив-
ный рубильник. "Младшие научные" тут же выстроились по закрепленным за
ними местам, ухватившись за разноцветные рукоятки.
- Готовы? - крикнул Грушницкий, оглядываясь по сторонам. Ответом было
дружное напряженное молчание. Укоряюще покачав головой, Грушницкий дернул
рубильник вниз, подержал так несколько секунд и вернул в прежнее положение.
В камере установки за эти секунды произошла целая вереница событий:
сперва стеклянные экраны заволокло синим туманом, потом клубящийся мрак
озарился несколькими вспышками. И только тогда утих рев, оставив в ушах
тихий давящий звон, и унялась дрожь в бетоне. В камере, как обычно, засиял
зеленоватый шар. Отмахнувшись от просьб и прочих возгласов, Грушницкий
ушел к себе в кабинет, оставив установку на попечение коллег, неосторожность
которых зачастую и становилась причиной появления вихрей. На самом деле
причины их возникновения не знал никто, но Грушницкий имел обыкновение
списывать это на безалаберность сотрудников. Он вообще обладал скверным
характером, который, к тому же, имел крайне неприятное свойство десятекрат-
но увеличивать свою "скверность" в экстремальных ситуациях. Обычно после
событий, похожих на сегодняшнее, Грушницкий часами сидел в кабинете
и осыпал любого, кто посмел нарушить его уединение, отборной бранью.
* * *
Владимир Васильевич запер дверь на ключ, сел за стол и только
сейчас заметил, что забыл выключить лампу; желтый неестественный свет
дрожал чаще, а оранжевый волосок, исходящий острыми лучами, трещал громче
и обиженнее.
Грушницкий сидел, уперев сжатый кулак в щеку, а другая рука привыч-
но выводила до боли знакомые уравнения. Сто раз пересмотренные, тысячу
раз перерешенные и сто тысяч раз разочаровавшие. Сейчас Грушницкий не
пытался разбираться в хитросплетениях заумных математических формул,
образованных угловатыми знаками. Он просто смотрел на белый лист формата
А4, исчерченный кривыми рядами длинных цепочек действий. Вот и еще одна
черта характера Грушницкого открылась: он, когда на него находило "твор-
ческое вдохновение немного чокнутого ученого", писал свои уравнения
вкривь и вкось, так что потом сам не мог разобрать наваянного и вымещал
наполненное сарказмом раздражение на невинной бумаге. Уборщицы потом
собирались писать на него жалобы за то, что им чуть ли не каждый день
приходится выносить из его кабинета груды скомканной бумаги. Жалобами
грозили и поставщики: Грушницкий в припадке своей злобной "сатиричности"
изничтожал месячные запасы бумаги. Уборщицы ворчали, подметая полы, но
тут же замолкали при виде круглых серых глаз ученого и вечно взъерошенных
волос, прореженных высокой лысиной. Они тихо отходили в сторону, растерян-
но пробормотав: "Добрый вечер, Владимир Васильевич", а потом подолгу
смотрели вслед, наблюдая прыгающую походку Грушницкого.
В принципе, лицо у Владимира Васильевича было незлое и вполне
могло сойти за дружелюбное, если бы не нахмуренный лоб и свирепый взгляд.
А, впрочем, взгляд его становился по-настоящему свирепым только когда
взбалмошного ученого "доставали по-черному", как он сам любил говаривать
в моменты крайнего возбуждения: "Вы меня уже по-черному достали, у меня
от вас уже голова кругом".
Ручка противно скрипнула и оставила за собой бесцветный вдавленный
след; закончились чернила. Грушницкий открыл верхний ящик стола и среди
множественных обломков линеек и карандашей отыскал новый стержень.
Сквозь щель между неплотно закрытыми рамами ворвался порыв мокрого
ветра. Август - месяц, вроде бы, летний, а на самом деле именно в августе
зарождается осень: воздух наливается светлым золотом осеннего солнца,
а небо наполняется глубокой бирюзой. Листы белой бумаги шевельнулись на
столе, один взлетел с деревянной крышки, некогда покрытой лаком, а теперь
вытертая руками до такого же лакового блеска, взлетел и ввернулся в
воздух, остановившись под самым потолком. Отяжелевшие веки ученого сошлись
вместе, многодневная усталость надеждно склеила их, и взъерошенная
голова упала на сложенные на столе руки.
Глава 2.
- Владимир Васильевич!
В дверь постучали сильнее, с заметно намечающимся раздражением.
- Грушницкий, черт тебя побери! Ты чего там?..
Грушницкий с трудом разлепил резиновые веки, встал со стула, прео-
долев минутное головокружение, и направился к сотрясающейся под излишне
настойчивыми ударами. Тихо щелкнул замок, дверь отворилась, и на пороге
появилась приземистая фигура физика Щеголева.
- Здравствуй, Андрей, - сонно пробормотал Грушницкий. - Заходи.
- Куда заходи? - Щеголев подпрыгнул на месте и смешно дернул картофелепо-
добным носом. - Там установка накрылась!
- Чего? - взгляд Грушницкого моментально приобрел известную свирепость,
а лоб сошелся над переносицей крутыми склонами морщин.
- Да вот так, - рассказывал Щеголев, едва поспевая за Грушницким в кори-
доре. - К тебе ночью два раза приходили, оба раза ты не открыл. Спал
что ли?
- Спал, - бросил Грушницкий через плечо. - А что мне отдыхать, по-вашему,
не надо? Скоро совсем сморите человека. Только и делай, что работай день
и ночь. И так забыл, когда последний раз дома ночевал.
Грушницкий резко остановился, так что Щеголев влетел в него всем
своим массивным корпусом.
- От меня, между прочим, - раздельно произнес Грушницкий, указывая пальцем
в лоб Щеголева, для чего ему пришлось немного наклониться, - из-за этого
жена ушла.
И рванул дальше, "с места в карьер".
- Ну, Володя, тебя же никто не заставлял, - оправдывающимся тоном бубнил
Щеголев.
- А я никого и не виню. Просто хочу, чтобы хоть немного сами справлялись,
а то как телята точно.
В воздухе запахло горелым металлом. Это, надо сказать, совершенно
уникальный запах, такого нигде больше не встретишь. Разве что на метал-
лургическом заводе, да и то... Не то это будет, не то. Там металл горит
в огненном море расплавленной массы, а здесь в необъяснимых нормальным
языком физико-химических реакциях. Зал был наполнен редким дымком, коль-
цами собирающимся в воздухе. Посреди зала, где еще вчера бушевал багровый
вихрь, неуклюже громоздилась развалина из кусков сплавленных металличес-
ких плит и трубок. Хваленые экраны были разбиты и оплавлены. Несколько
рабочих отковыривали расплавленное стекло от бетонного пола.
Видно, что установку разворотило взрывом и довольно сильным взрывом:
на белоснежной стене темнело оплывшее пятно маслянистой жидкости, которая
уже успела затвердеть в сухом воздухе.
Грушницкий оглядел груду металлических обломков, покрученных в
жесткие спирали чудовищной мощью, скрывавшейся за толстыми стеклянными
экранами. Десятилетний труд пропал, даже не удосужившись сломаться по-чело-
вечески: так, чтобы не отскребать его от пола. По крайней мере, чертежи
остались и формулы замысловатые, выведенные поздно ночью в желтом свете
настольной лампы.
Физик Щеголев сокрушенно покачал головой и отошел в сторону, отда-
вать распоряжения невесть откуда взявшимся практикантам.
- Вы хоть выключили его? - спросил вслед ему Грушницкий.
- Мы?.. - растерянно переспросил Щеголев голосом первоклассника, у которого
на любую шалость одна отговорка: это так и было. - Не успели.
- И что теперь?
Физик неопределенно передернул плечами и повернулся к Грушницкому широкой
крахмальной спиной.
* * *
Грушницкий зябко поежился во сне, поудобнее укладываясь на жесткой
кушетке под стеной, которую сам принес из дому, дабы иметь возможность
лечь передохнуть после утомительного дня или ночи. Кушетка жалобно скрип-
нула под немалым весом ученого, но покорно замолкла, с трудом удерживая
свои составные части. А был ли у нее выбор.
Грушницкому снился сон. Даже несколько снов, поочередно сменяющих
друг друга. Сны словно выстроились в очередь и подходили один за другим:
сначала снилась громадная сверкающая установка, сопящая тонкими трубочками
и звенящая многочисленными проводами и индикаторами; потом ее место
занимал багрово-желтый вихрь, чудом выбравшийся из металлической камеры
наружу и теперь крушащий все вокруг; на его место приходила оплавленная
дымящаяся развалина, исходящая душным смрадом кипящих растворов.
По спине Грушницкого пробежало полчище колючих мурашек. Оно подняло
бунт где-то в блеске высокого лба, галопом промчалось по голове и шее
и победно закончило свое шествие чуть пониже спины. Ученый вздрогнул еще
раз, скручивая озябшие руки в невообразимый узел, но продолжал спать.
Наконец, на крытой старым шифером - как только еще держится - крыше что-то
грохнуло и профессор подскочил на кушетке, разлепляя пальцами веки. Он
по-собачьи помотал головой, наводя полнейший беспорядок на и без того
взлохмаченной голове, встал с кушетки и уселся за стол.
За окном уже серело и тоскливая панорама, налитая тяжелым свинцовым
светом, стала еще печальнее. Грушницкий не первый год обитает в этом
кабинете и уже привык к виду, открывающемуся из окна. Обычно, он его и не
задевает, но сегодня почему-то послужил отправной точкой для разбега
чудовищной депрессии.
Весь мир моментально окрасился в такие же серые тона, кругом разли-
лась полнейшая безысходность и Грушницкий плотно устроился в хилом кресле -
смаковать собственные несчастья. Крушение установки сразу выросло в траге-
дию мирового значения, а в характере каждого из сотрудников проступили
нотки тонкого издевательства, насмешки над проектом его, профессора Груш-
ницкого. "И как это я раньше не замечал этого, - удивлялся он, - они
ведь десять лет уже смеются надо мной, а сижу уши развесив. Может, это
они взорвали аппарат..."
Лицо Грушницкого стало точой копией физиономии хитрого шпиона из
какого-нибудь дешевейшего детектива, которыми полны бульвары. Все, приго-
вор коллегам вынесен: все они предатели, заговорщики и последние сволочи.
Нос Грушницкого дернулся и побелел. Что ж так холодно-то!.. Неужели зима
пришла на три месяца раньше положенного? Лучше бы зарплату так давали...
Профессор осторожно щелкнул замком и вышел в коридор. Как и следо-
вало ожидать, он был пуст и безмолвен. Даже дежурного не было видно, а
это уже непорядок. Грушницкий зашагал по коридору, дергая за ручки двери
кабинетов. Все они были заперты, только дверь туалета в конце коридора
оказалась распахнутой настежь. Можно подумать, тут есть чем гордится:
осточертевшие кафельные плитки, положенные на цементный раствор, щербатая
раковина и три запертых снаружи кабинки. Правда, все чисто, хоть и некра-
сиво.
В старой лаборатории Грушницкий обнаружил ворох чертежей, среди
которых отыскался и его дневник пятилетней давности.
Первая запись, датированная 22 июля 1982 года:
"Интереснейшее открытие, осталось только вывести его в люди. Время...
Что люди понимают под этим словом? Большинство тут же смотрит на часы
и пытается объяснить что-то несвязными фразами, а потом махнет рукой,
сказав: "А зачем оно надо?". Так что, не знаю, ждет ли меня понимание.
Время... Определю его так: непрерывный поток, цепочка хронологически
расположенных событий, каждое из которых служит фундаментом для возник-
новение следующего. То есть, каждое настоящее мгновение создает после-
дующее и тут же исчезает, и так всегда..."
Грушницкий улыбнулся, читая собственные выводы. Тогда они казались
ему сенсационными, а теперь это - проза. Даже Институт построил, между
прочим, на собственные деньги: Нобелевская премия, сбережения и, конечно
же, спонсоры. То, что сейчас называют спонсорами. Он перевернул еще
несколько страниц.
"16 ноября 1982 года. Построена пробная установка и через несколько
дней запущена. Она работает! Наверное, даже Попов так не радовался, когда
убедился в работоспособности изобретенного радио. Множество выводов,
среди которых самый значительный - прошлого не существует."
"7 февраля 1983 года. Установка усовершенствована. Пожалуй, назову
ее ДВ-ГВВ - "Дорога времени - Грушницкий Владимир Васильевич". Немного
пафосно и картинно, но ничего. Сойдет. Жаль, теперь писатели-фантасты
лишились множества сюжетов с путешествиями в прошлое. Ничего, на то они
и писатели, чтобы выдумывать. Вот и пусть выдумывают, наука ждать не
будет."
"26 февраля 1983 года. Сегодня УВИДЕЛ НАСТОЯЩЕЕ! Это было восхи-
тительно! В установке удалось смоделировать момент перехода "будущее -
прошлое", что, по сути, и является настоящим. Никогда не думал, что ЭТО
можно будет наблюдать визуально: возник сияющий шар салатного цвета.
Почему-то мне страшно... Что же мы делаем?.."
"4 апреля 1983 года. Сегодня встретились с первой серьезной проб-
лемой. Думали, все, конец. Доигрались. Пространство в камере установки
внезапно свернулось в темно-красный жгут, который так бился там, что
вполне мог разрушить всю... Хотел сказать установку, но, думаю, одной
камерой дело не закончилось бы. Чудом утихомирили."
Грушницкий быстро пролистал остаток блокнота и бросил его обратно
на стол. Чертежи возмущенно зашуршали. Что ж так холодно?.. Кажется,
холод еще усилился, пробирает до самых костей. Профессор спешно спустился
в зал, где раньше располагалась установка, но в конце коридора наткнулся
на запертую дверь. Толстую, железную, как в бункере. Она поблескивала
холодным отшлифованным металлом. Повертев в пальцах магнитную карточку-
ключ, Грушницкий вложил ее в щель замка и коченеющими пальцами набрал
код. Над пластиковыми клавишами молча вспыхнул красный глаз. Странно, код,
вроде, правильный. Грушницкий повторил все с начала, но опять загорелась
красная лампочка и дверь не пожелала открыться. Какого черта! Она вообще
никогда не закрывалась, кому это в голову взбрело?
Профессор взглянул на часы. Половина седьмого, рабочий день начина-
ется в восемь. Еще полтора часа. Но дежурные должны быть тут круглосу-
точно, где же хоть один? Грушницкий тронул колесообразный замок и недру-
желюбно потыкал пальцем в гладкие клавиши. Бесполезно.
Кодовый замок издал короткий писк, и на табло вспыхнула зеленая
надпись: "Код сменен. Ситуация 001". 001 - внутри Института это означает
"Чрезвычайное происшествие, крайне опасно". Что же, черт побери, здесь
творится? Грушницкий и раньше не одобрял всякого рода электронику, а
сейчас вопылал к ней лютой ненавистью.
Из-за бункерной двери донеслись приглушенные хрипы и повизгивания.
Грушницкий прислушался, хрипы становились громче и слышались отчетливее.
Неожиданный удар сотряс коридор, с потолка посыпалась штукатурка. Метал-
лическая дверь выгнулась литым горбом.
Грушницкий побежал, а сзади ревело что-то огромное и мощное, со
звериной яростью сотрясающее покореженную дверь. Наконец, она вылетела
из проема в стене, упала на пол грудой искалеченного железа, издав напосле-
док высокий звон. Грушницкий огляделся и помертвел: сзади бушевал вихрь,
причем таких размеров, каких еще никогда не видели в Институте. Он не
разрушал, он просто уничтожал все на своем пути, оставляя черную пустоту.
Глава 3.
Скрывшись в западном крыле Института, Грушницкий переводил
дыхание, слушая, как бушует в здании вихрь. Странно, но багровый жгут
не задевал внешних стен и не наносил им повреждений. "Может быть, -
думал профессор, - разрушенная на ходу камера создала в здании пространст-
во, сходное с тем, что было внутри нее". Надо пробраться в лабораторию,
там все чертежи, схемы, все оборудование...
Красный смерч промчался перед самым носом, неожиданно вылетев
из-за угла. Сердце упало в пятки и долго лежало там, не осмеливаясь
пошевельнуться.
Дверь захлопнулась за спиной, ноги сами понесли к столу с черте-
жами. Оборудование была расставлено у стен. Установка, конечно, будет
не стационарная, как в зале, но что-то лучше, чем ничего. Вдали грохотал
вихрь, вычищая пространство, ограниченное четырьмя наружными стенами
Института. Грушницкий со страхом подумал о том, что будет, если вихрь
выйдет наружу. Мир просто перестанет существовать.
Тяжелые паннели с прозрачными - эти кварцевые - экранами вскоре
были скреплены тяжелыми болтами и установлены посреди лаборатории. Тут же,
вокруг камеры, Грушницкий выстраивал сложные пирамиды индикаторов, шкал
и других приборов, назначение которых становится понятным только после
прочтения научного труда профессора "Время и его единица". Да и то, мо-
жет быть, человеку знакомому с звездными вершинами математики и физики.
"Каким-то образом Институт сам стал камерой. Время течет здесь не
так, как в любой другой точке пространства. Следовательно, единственный
для меня выход - самому замкнуться в камере и ждать, пока вихрь не разру-
шится сам по себе. Или... пока я не умру от голода и жажды, если такое
вообще может здесь случиться."
Слава богу, ветряные генераторы все еще действовали. Остаться
сейчас без электричества равносильно смерти. Грушницкий щелкнул несколькими
переключателями, индикаторы засияли бледно-зеленым светом, на темных
табло запрыгали цифры. Одна из стенок камеры медленно двинулась вдоль
глубоких каналов, прорезанных в массивном основании. Профессор успел зас-
кочить внутрь, пока дверь оставалась открытой.
Казалось, сам воздух сгустился в тесной камере. Воздух! Грушницкий
снова почувствовал предательский холодок в груди: он не подумал о воздухе.
Вскоре кислород закончится и он просто задохнется. Он поглядел наружу
сквозь мутный экран. Там рушились стены, время просто исчезало, уходило
в небытие, которое люди ошибочно называют прошлым.
Багровый вихрь сожрал последний кусочек того, где много лет труди-
лись люди, старательно выковывая свою самую большую ошибку. Они десять
лет лелеяли ее, как малое дитя, носились с ней, вынашивали. И вот -
отец всего проекта заперт в душной камере, а снаружи бушует смерть. Зато
умирать не страшно. Знаешь, что ничего не будет...
* * *
Сознание вернулось в разбитое усталостью тело. Грушницкий с огром-
ным трудом поднял голову и открыл глаза. Его тут же стошнило на метал-
лический пол, стало немного легче.
Снаружи плавал сизый туман, а в глазах рябило от разноцветных
кругов. Грушницкий пригляделся к рваным клочьям тумана; на мгновение
они разошлись и за ними проступили контуры лаборатории. Неужели это
правда?! Вялая рука профессора сама по себе открыла дверь, и в камеру
ворвался необычно свежий, пахнущий озоном воздух. Все было на месте.
Грушницкий взглянул на часы. Без двадцати девять, скоро начнется
рабочий день.
