Я вижу, что вы не знаете наших обычаев. Но почему вы выбрали такой
мерцающий жемчуг?
Стелло принужденно усмехнулся.
- Этот выбор сделал не я.
- Разве это возможно? - задумчиво спросил голос. - Разве может весь
род решиться на смерть? Зачем же вся жажда борьбы и это чудовищное
отчаяние, которое гонит вас от бездны к бездне?
- Я не понимаю.
- Вы не понимаете? Ваш дух настолько инертен или вы так захвачены
танцем? Вы не заметили, о чем свистит здесь ветер? "Смени свое лицо! Смени
свое лицо!"
У Стелло по спине побежали мурашки. Он задумался над тем, что только
что сказала ему фигура. Внезапно увидел свое лицо другими глазами. До сих
пор оно служило ему удобной защитой, за которой он прятался, или экраном,
отражающим весь его внутренний мир: и радость, и страх, и боль, и
удивление. От своего лица он не мог отделиться, никогда не хотел
отделяться, даже во сне. Теперь он имел дело с народом без лиц, который
сам отказался от лиц из плоти и скрывает образовавшуюся пустоту за
металлическими масками. Он подумал о существах, которые не отличаются друг
от друга ничем, даже внешней оболочкой.
Эта мысль была ужасна! Он ощупал кожу на своем лице и почувствовал
ее, теплую и живую, на лбу, щеках и подбородке, под своими жесткими
пальцами. Он погладил крылья носа.
"Мое лицо - маска? - подумал он. - Нет уж!"
- Я знаю, - сказал он наконец. - Я думаю, здесь скрывается великая
тайна, и, может быть, я прибыл на эту планету именно для того, чтобы
разгадать ее. Не мучайте меня! Между этими лунами, вратами и масками
должна быть какая-то связь, но здесь отсутствует последнее связующее
звено.
Маска усмехнулась с присвистом.
- Вы, можете быть, и правы, но я не могу вам больше ничем помочь. Я
прошла через золотые врата, поэтому я ношу эту маску, а до этого я
танцевала, и луна послала мне особого спутника!
- Прошу прощения, - сказал Стелло.
- Ладно, ладно, но вы не можете носить другую маску, так ведь?
Наступило молчание.
- Я не знаю. Я ничего не понимаю, - угнетенно ответил Стелло.
- Вы ее выбрали случайно? Не отдавая себе отчета?
Голос казался удивленным и в то же время печальным.
"Может, это женщина?" - спросил себя Стелло. Им двигало не только
любопытство. Он сталкивался с разными цивилизациями на разных мирах, он
останавливался тут и там, если это было возможно. Когда контакты между
людьми и некоторыми из фантастических существ, родившимися под другими
небесами, не приводили к смерти, это доставляло ему радость. Хотя их
мягкая прозрачная пергаментная кожа излучала чудовищный холод, они были
прекрасны, женщины с Альтаира. О тех, которые с Алгола и которых только с
трудом можно было назвать человеческими существами, он не думал. Но,
однако, держа их в своих руках, он задавал себе решающий вопрос:
существует ли абсолютная красота, которая признается всеми и всюду, или
эта красота живет только в нашем воображении и рождается нашими чувствами
и мыслями?
Работы философов о трансцендентности и исследования поведения,
проведенные психологами, тоже не дают ответа на этот вопрос, потому что
любая красота, ее возникновение и открытие чисто случайны. Случай
относителен, только побочные проявления абсолютны, и нельзя также
утверждать, что событие можно описать, прежде чем оно произойдет. Этого не
может даже сам великий автор Великой Книги Мира.
"Это женщина?" - спросил себя Стелло.
Голос раздражал его, так же как накидка и маска. Была ли под
складками этой накидки плоть, которую он мог ощутить под руками, а под
маской губы, которые он мог поцеловать и сунуть между ними свой язык? Но
были ли губы и плоть так важны, было ли знание тайны таким же
привлекательным, как и процесс ее разгадывания?
- Семь лун наблюдают за нами, - продолжил голос. - Согласно древнему
соглашению, написанному на древнем языке, они исполняют каждое наше
желание. Маска и соответствующий танец - больше нам ничего не надо.
- Я знаю, - сказал Стелло, погрузившись в мысли; он почувствовал, что
давление накидки на его руку усилилось.
Была ли это женщина или по крайней мере существо женского пола? Как
эти существа думают: анализируют, суммируют, выражают мысли?
В каждом из миров этот вопрос встает вновь и вновь, эта проблема
требует своего специфического решения. Здесь было нечто большее, чем
просто проблема, это было мучение.
- Каждая маска - воплощение просьбы, - сказал голос. - Пурпурная
маска просит одиночества и мира. Смарагдовая маска жаждет знаний. Золотая
маска требует любви. А жемчужная маска...
Голос четко артикулировал слова, словно читал лекцию маленькому
ребенку. Стелло воистину был маленьким ребенком.
- Молчи! - воскликнул Стелло, полный страха.
Ему показалось, что он понял, но может ли он убежать от своей маски?
Была ли возможность бегства и какое-нибудь убежище, в которое он сможет
отвести эту тень, снять с нее маску и увидеть ее настоящее лицо?
- Сними ее, - прошептал голос, - сними ее, пока еще можно!
Как мне ей объяснить?
Стелло поколебался, потом до него дошло глубокое напряжение и
неподдельное сочувствие этого голоса.
Луны висели в небе, и хрупкие башни дворцов мерцали в свете огней.
Они подошли к одному из фонтанов, которыми была украшена площадь.
Неожиданно из него поднялось водяное растение. Пульсируя, словно сердце,
оно вдруг взорвалось, как погасшая раньше времени звезда.
- Какое странное и древнее проклятие, - сказал голос. - Сними свою
маску, сними свою маску.
Он покачал головой. Ему показалось, что жемчужная луна невероятно
увеличилась и потянулась к нему тонкими жаждущими губами, которые хотели
схватить и проглотить его.
Он оглянулся и беспомощно побелил по улице покинутого города, бледный
луч догнал его. Он посмотрел на небо и увидел неподвижное созвездие.
Жуткое спокойствие захлестнуло его. Накидка сбоку от него
раскачивалась взад-вперед.
- Нет, - сказал голос, - нет, - и по ноткам отчаяния он понял, что
этот голос может принадлежать только женщине.
Охваченный видом водяных капель, отражающих краски семи лун, шелестом
бархата и треском разрываемом шелка, он закрыл глаза и почувствовал, как
материя накидки скользит во его щеке. Больше уже он ничего не чувствовал.
Очки?
Что-то легло на его лицо.
- Это должно быть, - заботливо сказал голос. - Это должно быть!
Руки нежно скользнули по его лицу, словно что-то ища. Внезапно он
вскрикнул; что-то отделилось от него, скользнуло над его щеками, носом,
лбом и глазами и упало с сухим шорохом, словно шаги по древней пыли. И он
почувствовал на своем лице свежесть ночи.
Фонтан изливался в бассейн. На его краю, в спокойной воде, он мог бы
увидеть свое отражение.
Но он не осмелился открыть глаза.
