Альбертсон наложил отсос для очистки крови. Пульт управления работал
ритмично и монотонно, гудя где-то в глубине операционной. Затем Альбертсон
услышал свой собственный глубокий вздох. Он вдруг ощутил себя вздернутым
на крюке в животе.
- О, мой Бог. Иисусе. Иисус Христос.
Он на мгновение в ужасе отшатнулся. Затем наклонился ближе. Над
хирургической маской и за стеклами очков в роговой оправе его глаза вдруг
выразили живое любопытство н изумление. - Что это?
- Я думаю, вы видите, что это, - сказал Притчард. - Я читал об этом,
но никогда не ожидал увидеть это наяву.
Мозг Тада Бомонта был цвета наружной поверхности раковины улитки -
умеренно серый с розоватым оттенком.
Сквозь гладкую поверхность коры мозга выступал слепой и уродливый
человеческий глаз. Мозг слабо пульсировал. Глаз пульсировал вместе с ним.
Это выглядело так, словно он пытался им подмигнуть. Именно это -
подмигивание глаза - заставило ассистирующую медсестру удрать из
операционной.
- Святой Боже, что это? - снова воскликнул Альбертсон.
- Это ничто. - сказал Притчард. - Когда-то это могло стать частью
жизни, человеческой жизни. Сейчас это - ничто. Кроме беспокойства. А это
беспокойство мы попробуем устранить.
Доктор Лоринг, анестезиолог, сказал: "Можно и мне взглянуть,
Притчард?"
- Он в порядке?
- Да.
- Тогда валяй. Об этом ты сможешь рассказывать внукам. Но поспеши.
Пока Лоринг все это рассматривал, Притчард обернулся к Альбертсоиу. -
Мне нужен аппарат Негли. Я собираюсь приоткрыть его чуть-чуть пошире.
Тогда мы попробуем. Я не знаю, смогу ли я добраться до этого, но я сделаю
все, что смогу.
Лестер Альбертсон, заменивший старшую медсестру, вложил
свежестерилизованный зонд в руку Притчарда. Притчард, мурлыкая про себя
песенку "Бонанза", обработал разрез быстро и почти без нажима, лишь иногда
посматривая на зеркальце, закрепленное на конце зонда. Он работал,
полагаясь в основном на ощущения при прикосновеииях. Альбертсон затем
утверждал, что никогда в жизни не встречал такой изощренной хирургии
действительно на кончиках пальцев.
В добавление к глазу, они нашли часть ноздрей, три ногтя и два зуба.
Глаз продолжал пульсировать и пытался подмигнуть даже в ту секунду, когда
Притчард начал его пунктуру с последующим вырезом. Вся операция, от
начального зондирования до конечной ампутации, заняла всего двадцать семь
минут. Пять кусочков ткани шлепнулись на поднос из нержавеющей стали
позади раскроенной головы Тада.
- Я думаю, мы все прочистили, - наконец произнес Притчард. - Все
посторонние включения тканей были, по-моему, присоединены рудиментарным
ганглием. Даже если остались другие включения, у нас, я полагаю, были
хорошие шансы убить их.
- Но... как объяснить, что мальчишка все еще жив? Я подразумеваю, что
они были частью его самого, не так ли? - спросил в изумлении Лоринг.
Притчард указал на поднос. - Мы обнаружили глаз, несколько зубов и
ногтей в башке этого малого, и вы считаете их частью его организма? Вы
видели недостающие ногти на его пальцах? Хотите проверить?
- Но даже рак есть лишь часть собственно пациента...
- Это не был рак, - терпеливо сказал Притчард. Его руки делали свое
дело, пока он ораторствовал. - В очень многих случаях, когда мать рожает
единственного ребенка, этот младенец фактически начинает существование в
ее чреве как двойня, друг мой. Пропорция достигает соотношения два к
десяти. Что происходит с другим утробным плодом? Сильнейший поглощает
слабейшего.
- Поглощает его? Вы подразумеваете, что он съедает двойника? -
спросил Лоринг. Он выглядел немного бледным. - Мы говорим о внутриутробном
каннибализме?
- Называйте это как хотите, но происходит оно весьма часто. Если им
удастся разработать сонаграмное устройство, о котором столько болтают на
всех медицинских конференциях, мы действительно сможем узнать, как часто
это случается. Но сейчас не важно, сколь часто или редко это происходит;
то, что мы увидели сегодня - это куда большая редкость. Часть двойника
этого мальчика осталась непоглощенной. Так случилось, что эти части
проступили в передней доле лба. Столь же легко они могли оказаться в его
кишечнике, селезенке, позвоночнике, еще где-либо. Обычно единственными
врачами, встречающимися с чем-то аналогичным, являются патологоанатомы -
это происходит при вскрытиях, - но я никогда еще не слыхал о случае, когда
посторонние включения послужили бы причиной смерти пациента.
- Так что же произошло здесь? - спросил Альбертсон.
- Что-то заставило эту массу ткани, которая была, наверное,
микроскопических размеров еще год назад, начать снова расти и развиваться.
Часы развития поглощенного двойника, которые остановились по крайней мере
за месяц до родов у миссис Бомонт, были снова каким-то образом заведены...
и проклятая штуковина действительно начала расти. Нет никаких секретов во
всем последующем, поскольку одного внутричерепного давления было вполне
достаточно для жестоких головных болей и конвульсий у мальчика.
- Да, - сказал Лоринг очень мягко, - но почему это случилось?
Притчард лишь покачал головой. - Если мне удастся попрактиковаться не
только в гольфе в ближайшие тридцать лет, вы можете тогда задать мне этот
же вопрос. Возможно к тому времени у меня будет ответ. Все, что я знаю
сейчас, это то, что я вырезал очень необычный и очень редкий вид опухоли.
Доброкачественной опухоли. И во избежание сложностей, я полагаю, это все,
что нужно знать родителям. Отец малого мало чем отличается от китайского
болвана. Я не представляю, как мне удалось бы объяснить ему, что я сделал
аборт его 11-летнему сынишке. Лес, не дадим ему никаких поводов для
раздумий.
И после некоторого размышления, он обратился ласково к старшей
медсестре:
- Я хочу уволить эту глупую телку, которая удрала отсюда. Сделайте
пометку, пожалуйста.
- Да, доктор.
Тад Бомонт покинул госпиталь через девять дней после операции. Левая
половина его тела была очень слаба еще целых шесть месяцев, и иногда,
когда Тад особенно уставал, он видел странные редкие мигающие вспышки
света перед глазами.
Мать купила в подарок Таду старую 32-клавишную пишущую машинку
"Ремингтон", и эти вспышки появлялись у него незадолго до сна, при
попытках наилучшим образом выразить какую-то мысль или наметить развитие
сюжета рассказа, над которым он трудился. Со временем эти явления также
исчезли.
Тот ужасный и ни на что не похожий звук - писк целой эскадрильи
воробьев - больше никогда не напоминал ему о себе после операции.
Он продолжал писать, приобретая уверенность и оттачивая стиль, и
продал свой первый рассказ журналу "Америкэн тин" через шесть лет после
начала своей настоящей жизни.
Родители, да и сам Тад, знали, что осенью у него была вырезана
незлокачественная опухоль из верхней доли лба. Когда он вспоминал об этом,
он думал только о том, что чрезвычайно счастливо отделался.
ЧАСТЬ I. ДУРАЦКАЯ ФАРШИРОВКА
Мэшин медленно и тщательно расправил ножницы своими
длинными и сильными пальцами. -
Держи его голову, Джек, - сказал он человеку
позади Холстеда. - Держи ее крепче, пожалуй-
ста.
Холстед увидел, что собирается делать Мэ-
шин и начал вопить, в то время как Джек Рэнг-
ли сжал свои сильные руки вокруг его головы,
сделав ее неподвижной. Вопли заполняли забро-
шенный склад и отдавались в нем гулким эхом.
Пустое пространство служило естественным уси-
лителем звука. Холстед звучал как оперный пе-
вец-премьер на вечернем представлении.
- Я вернулся, - сказал Мэшин. Холстед
крепко зажмурил свои глаза, но это не помогло.
Маленькое стальное лезвие без особых усилий
вспороло веко его левого глаза и прорезало глаз-
ное яблоко с омерзительным треском. Кровавая
вязкая жидкость начала быстро сочиться.
- Я вернулся от мертвых, и ты, кажется, со-
всем не рад меня видеть, ты, неблагодарный су-
кин сын.
Джордж Старк "Прогулка к Вавилону".
Глава 1. ЛЮДИ БУДУТ ГОВОРИТЬ
1
Номер журнала "Пипл" от 23 мая был самым обычным.
Обложка была посвящена только что умершей знаменитости, звезде
рок-н-ролла, который повесился в тюремной камере после начала судебного
расследования в связи с хранением кокаина и других наркотиков. Внутри, под
обложкой, читателям было предложено традиционное меню: девять нераскрытых
убийств на сексуальной почве в малодоступной западной части штата
Небраска; пышущий здоровьем и святостью гуру, который был уличен в
совращении малолетних; домохозяйка из Мэриленда, вырастившая гигантскую
тыкву; развод голливудской кинозвезды; свадьба в высшем свете Нью-Йорка;
борец, выздоравливающий после сердечного приступа; комик, защищающий свое
право носить иидийский национальный костюм.
В журнале также был напечатан очерк о некоем антрепренере из Юты,
который рекламировал новейший боевик - куклу под именем "Да, мама! Да,
мама!", которая, по его мнению, выглядела точь-в-точь как "всеми любимая
теща". Кукла была снабжена встроенным кассетным проигрывателем, выдававшим
на гора диалоги типа "Обед никогда не остывал в моем доме, пока он рос,
милочка" или "твой брат никогда не рычал по-собачьи, когда я приезжала к
нему погостить пару неделек". Для того, чтобы заставить куклу реветь или
подвывать, вам следовало не просто нажимать на закрепленную в ее спинс
клавишу - в этом случае она начинала свою болтовню, - а ударить эту
проклятую штуковину ногой изо всех сил.
- "Да, мама!" отлично сконструирована, ее набивочный материал
гарантирует прочность, а также полную безопасность для стен и мебели, -
заявил гордый изобретатель, мистер Гаспар Уилмот (который, как говорилось
в очерке, был однажды привлечен к суду за уклонение от уплаты налогов, но
сумел выйти сухим из воды).
А на странице тридцать третьей этого самого занимательного и наиболее
информативного номера самого занимательного и информативного американского
журнала была помещена традиционная для "Пипл" заставка - "Забавно, сильио
и остро - БИОграфии".
- "Пипл", - сказал Тад Бомонт своей жене Лиз, когда они сидели бок о
бок за кухонным столом, перечитывая еще раз статью в журнале, - попадает
прямо в точку. "БИО". Если вам не хочется "БИО", ПЕРЕЛИСТАЙТЕ СТРАНИЦЫ ДО
РАЗДЕЛА "В БЕДЕ" и читайтс о девушках, которых разделывают в дебрях
Небраски.
- Это не столь смешно, когда действительио всерьез подумаешь обо всем
написанном, - ответила Лиз Бомонт, но тут же испортила все впечатление,
хихикнув в своей маленький кулачок.
- Не "ха-ха", а несомненно очень точно, - сказал Тад и снова начал
пролистывать статью. Он машинально потер небольшой белый шрам на лбу, как
это не раз случалось с Тадом, когда он находился в задумчивой
рассеянности.
В отличие от большииства реклам в "Пипле", страница для "БИО" была
единственной, где слова занимали больше места, чем картинки.
- Ты сожалеешь, что сделал это? - спросила Лиз. Она прислушалась, не
разбудили ли они с Тадом своих близнецов, мирно спавших в соседней
комнате.
- Во-первых, - ответил Тад, - я не делал этого. Мы это сделали. Оба
для одного, и один для обоих, помнишь?
Он похлопал по картинке на второй странице статьи, изображающей его
жену, демонстрирующую пару игрушечных гномов около Тада, восседающего за
пишущей машинкой у стола, с которого свешивался закрученный лист бумаги.
Было невозможно сказать, что именно, и было ли вообще что-либо написано на
