ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО КОМИССАРА КАТТАНИ
Старинная картина работы художника, представлявшего школу Джотто,
занимала полстены. Ее повесили в глубине большого салона, и искусно
подобранное освещение позволяло подать картину самым лучшим образом.
В четверг, ровно в четверть шестого, в салон стал вползать медленный
поток первых знатных гостей. Для Тано Карриди это был большой шанс. Из
Сицилии он переехал в Милан и контролировал уже всю империю банка
Антинари. Но одного богатства ему теперь было мало. Он мечтал о престиже и
прочих заманчивых аксессуарах жизни крупного финансиста.
За реставрацию картины он заплатил деньгами банка и теперь готовился
пожинать плоды своих забот об искусстве. Предстоял прием, в ходе которого
картину после долгих и трудных реставрационных работ должны были
представить публике.
Чопорный, словно манекен в витрине магазина, Тано встречал гостей.
Некоторые обращались с ним очень почтительно и приветствовали его
поклоном. Однако лицо Тано сохраняло выражение невозмутимого равнодушия.
- Великолепная работа, - поздравил его сенатор Салимбени. - Вы
оказали искусству большую услугу. Это пойдет на пользу и вашему имени, и
банку.
Это было именно то, чего добивался Тано. Но сицилиец не расслышал
последних слов сенатора: его внимание привлекла пленительно красивая
молодая блондинка с фарфоровой кожей и свободной светской повадкой деловой
женщины.
- Вы знаете ее? - спросил Салимбени, заметивший его интерес.
- Нет. Кто это?
- Ее зовут Эстер. Дочь доктора Рази, президента банка Ассикурациони
Интернационали.
Прекрасная Эстер беседовала с довольно полным франтоватым мужчиной
средних лет. Он носил тяжелое золотое кольцо, а из кармашка пиджака торчал
шелковый платок.
- Дорогой Тиндари, я, право, на вас в обиде, - кокетничала блондинка.
Я до сих пор ни разу не выиграла в вашем казино!
В этот момент через боковую дверь в салон вошел мужчина лет
пятидесяти. Так мог выглядеть только крайне опустившийся человек. Те
немногие волосы, которые у него еще остались, крыльями вздымались по обе
стороны головы. На нем потерявший форму пиджак, лицо украшала трехдневнвя
щетина, на губах играла злорадная ухмылка. Он медленно шел к тому месту,
где болтали друг с другом Эстер и Тиндари.
Тано тоже подошел к ним, но с другой стороны. Он представился
девушке, которая тут же осыпала его градом ничего не значащих вежливых
фраз и извинилась за отца, который не смог прийти. Не надо на него
сердиться, говорила она, что поделаешь, просто ужасно, сколько на него
свалилось разных общественных дел.
Пока Эстер и Тано обменивались шутливыми репликами, Тиндари заметил
присутствие человека в изношенном пиджаке. Сердце его бешено забилось,
дыхание перехватило.
- Но ведь... - запинаясь, начал он, - ведь ты же...
Человек был уже в двух шагах. Он улыбнулся беззубой улыбкой и кивнул
головой:
- Да, я - Аччедудзу.
Не переставая улыбаться, он достал из кармана пистолет, направил его
прямо в грудь Тиндари и спустил курок. Он выстрелил еще раз, когда жертва
рухнула на пол, и продолжал стрелять даже тогда, когда тело Тиндари уже
лежало на полу в растекавшейся луже крови.
В салоне началась паника. Одна женщина потеряла сознание, другая
кричала, словно ее поджаривали на вертеле. Все в панике устремились к
выходу. Полицейское управление, куда тут же сообщили о случившемся, дало
сигнал тревоги всем патрульным машинам. Принял сообщение и комиссар
Каттани. Едва услышав, что речь идет о банкире Антинари, он сразу приказал
шоферу включить сирену и ехать как можно быстрее.
После того как Каттани после долгого перерыва вернулся на службу в
полицию, он несколько месяцев оставался на Сицилии. Потом его перевели в
Милан.
Он первым вошел в салон.
Д Осторожно, комиссар, Д предупредил его один из полицейских, Д
преступник вооружен.
Катани медленно пошел вперед. Человек, который стрелял, находился от
него лишь метрах в пяти. Он сидел на полу, обратив небритое лицо к большой
картине, и отрешенно рассматривал ее, открыв рот, как будто находясь в
экстазе.
Вдруг он повернулся. Каттани увидел дуло пистолета. Свой пистолет он
тоже крепко сжимал в руке. Но никто не стрелял. Вдруг выражение лица
убийцы изменилось. Странная, миролюбивая улыбка разгладила его черты и он
протянул пистолет Каттани. Тот взял его с несколько озадаченным видом.
Теперь изо всех углов высыпали полицейские с автоматами и взведенными
револьверами. Они увели преступника, который продолжал улыбаться с
совершенно отсутствующим видом.
В салоне вновь воцарилось спокойствие. Врач, нагнувшийся над
безжизненным телом Тиндари, произнес:
- Этот парень выстрелил в него как минимум раз восемь.
Каттани не придал словам доктора особого значения, потому что в этот
момент внимание его было сосредоточено на другом: к нему приближался Тано,
рядом шла прекрасная Эстер. Мужчины не виделись несколько месяцев. С тех
пор, как сицилиец отнял у него Джулию... Каттани окинул его взглядом и
сказал:
- Везде, где появляешся ты, льется кровь.
- То же самое я мог бы сказать о тебе, коммисар.
- Кто это был? - Каттани указал на труп.
- Богатый клиент банка, его звали Тиндари.
- А другой?
- Кто, убийца? Никогда его не видел.
- Странный был тип, - вмешалась Эстер. - Он улыбался. Улыбался, когда
стрелял! Господи, как я испугалась. - Ее руки дрожали, пока она закуривала
сигарету. - Я видела, как он спокойно подошел. Они с Тиндари
поздоровались, совершенно очевидно, что были знакомы. Он сказал: "Да я -
Аччедудзу". Не знаю, что это может означать.
- Это сицилийское слово, объяснил Тано, оно означает "птичка"
Вошла женщина, у которой был такой вид, словно за ней гнались. Лет
тридцати пяти, в полосатом костюме, с суровым выражением лица. Она
набросилась на Каттани:
- Коммисар, если вы позволите, допрос проведу я. Это была Сильвия
Конти, прокурор.
- Разумеется, - сказал коммисар. - но я должен провести
расследование, мне же нужно представить вам доказательства. Значит я
все-таки тоже должен быть в курсе дела.
Он не испытывал особой симпатии к этой представительнице правосудия.
Но он уж наверняка не позволит этой женщине, воспринимавшей свои
обязанности чересчур формально, мешать ему. И в самом деле прошло совсем
немного времени, а коммисар уже вел поиск нужной информации. Он постучал в
дверь дома Тиндари. Открыла маленькая, кругленькая женжина с темным,
ничего не выражавшим лицом. Это была жена убитого. Она провела Каттани в
гостиную, заставленную громоздкой помпезной мебелью. Женщина не выглядела,
как человек, убитый горем. Она прикусила губу и опустила глаза.
- Он никогда не воспринимал меня, как настоящую жену. Он обходился со
мной, как с прислугой.
Коррадо кивнул головой, сделал понимающий вид. Потом спросил, нет ли
у нее догадок, кто виновен в смерти ее мужа. Она открыто посмотрела своими
черными глазами прямо ему в лицо и уверенно сказала:
- Его убили из ревности. Какой-нибудь мужчина, охваченный страшным
гневом. Ведь мой муж любил приударить за чужими женами.
Старая песня! Каттани сделал вид, что согласен с таким объяснением.
Потом он снова попытался преодолеть ее сопротивление:
- Его застрелил человек, носящий странную кличку. Он называет себя
Аччедудзу.
Лицо женщины стало белым, как мел. Она затаила дыхание и опустила
глаза, судорожно глотнула и с трудом выдавила из себя:
- В первый раз слышу.
...В архивах полицейского управления комиссар отыскал довольно
объемистое досье на Тиндари, который два раза привлекался к суду за
мошенничество и третий раз из-за фиктивного банкротства. Но он всегда
ухитрялся выйти сухим из воды. Оказалось, что ему принадлежала какая-то
фирма под названием "Сарим", он был совладельцем ипподрома и компаньоном
строительных фирм.
- И к тому-же владельцем казино. - добавил Каттани, закрывая досье.
Об убийце же, напротив, в картотеке не было ни строки. Этот
таинственный человек, который, казалось, всегда был погружен в свои мысли,
остался безымянным. Более того, он даже отказывался говорить. Когда
Сильвия Конти попыталась его допросить, она обнаружила перед собой
человека, в котором, казалось, угасла жизнь, который витал в облаках,
шмыгая носом. Вытянуть из него хоть какой-нибудь ответ было невозмоно.
В ЭТУ НОЧЬ Каттани поздно вернулся домой. Он жил в крохотной
мебелированной квартирке с террасой, где он устроил место для маленькой
собаки неизвестной породы, которая как-то вечером побежала за ним, глядя
на него умоляющими глазами. Он взял ее и окрестил Улиссой.
Как всегда, Улисса приготовила ему довольно бурную и громкую встречу.
Когда ему наконец удалось отправить ее на место, Коррадо, не раздеваясь,
лег на кровать и взял с комода журнал. Журнал был старый, с помятыми
страницами, потому что Катани все время листал его.
Он снова перечитал загаловок, который видел уже раз сто: "Трагическая
смерть Джулии Антинарри у берегов Нассау". Ниже были помещены две
фотографии Джулии, а подпись к ним гласила: "...кончина красивой
наследницы миллионов до сих пор остается загадкой. Ее труп море выбросило
на берег". Мысли о Джулии, как открытая рана, до сих пор причиняли Коррадо
боль. Даже теперь, когда она умерла на другом конце света, он не мог
успокоиться.
Комиссар положиллл журнал обратно на комод. Он не находил себе места,
ворочался с боку на бок, не в силах успокоиться, и курил, глубоко
затягиваясь. Ему вспомнилось убийство в банке, еще раз прошла в уме вся
вереница событий: арест убийцы, врач, склонившийся над трупом и что-то
говорящий.
Каттани вскочил с кровати, его будто что-то встряхнуло. Что установил
врач? Теперь комиссар точно вспомнил, как доктор говорил: "Этот парень
выстрелил в него как минимум раз восемь". Восемь выстрелов, целая обойма.
Значчит, убийца знал, что его пистолет уже пуст. И если он им угрожал
комиссару, то только для того, чтобы напугать и тем самым заставить
выстрелить. Другими словами, он хотел спровоцировать Каттани, чтобы тот
его убил.
Комиссар погасил сигарету и спешно покинул квартиру. Через несколько
минут он был уже в полицейском управлении. Он велел открыть камеру, в
которую поместили убийцу, и нашел его сидящим на койке: локти на коленях,
ладони подпирают грубое лицо. Заключенный не пошевелился и не проявил к
комиссару ни малейшего интереса. Его несколько идиотская улыбка исчезла, и
лицо выражало почти нечеловеческое безразличие.
- Так ты, значит, хотел умереть, - попытался Каттани расшевелить его.
- Почему ты хотел расстаться с жизнью?
Человек поднял голову, но не ответил. Говорили лишь его бесконечно
грустные, слезящиеся глаза. Каттани кивнул головой: он понял. Он
подбадривающе посмотрел на человека, как бы говоря ему, что если тот
что-нибудь расскажет, он, может быть, сумеет ему помочь.
- Слишком поздно, - вздохнул он, - нам с тобой надо было встретиться
два года назад, тогда еще, на Сицилии. Но теперь уже слишком поздно.
Комиссар протянул ему сигарету. Убийца удивленно посмотрел на него,
потом взял ее дроащей рукой и зажал губами.
- Скажи хотя бы, как тебя зовут.
- Фроло меня зовут. Сальваторе Фроло.
С помощью сотрудника полиции Треви, расторопного молодого человека,
который работал здесь, чтобы оплатить свое обучение на инженера, Каттани
начал просматривать сицилийские журналы, собранные в архиве. Он надеялся
