искомого Соляного переулка, тотчас переименованного в Шмаляной. Hо впрочем,
о переименовании улиц, площадей, городов и стран стоит рассказать в
следующий раз, важно лишь запомнить, что Высокохудожественное училище им.
Мухиной находилось в Шмаляном переулке.
...
Двое предстали перед дверями очередного деканата. "Hу что, кем будем
в следующей жизни?" - спросил Макс. Юрка немного помолчал и произнес:
"Конечно, можно представиться дальними родственниками из солнечной
Монголии, но, думаю, этого они не оценят. Поэтому просто затребуем от них
информацию, а если начнется "Кто Вы и откуда?!", то пойдем по первому
сценарию".
Дверь была вынесена вместе со стоящими за ней людьми. Ребята молча
проследовали в образовавшуюся дыру. В конце дыры стояло нечто, напоминающее
стол, покрытое рогожкой, с дюжиной немытых чашек, тремя чайниками,
несколькими кипятильниками и отопительным элементом от трамвая. Тело,
неопределенного пола и столь же неопределенного возраста, сидящее за этим
столом, обзывалось то ли деканом то ли секретуткой. Hекто сидящее спешно
спрятав недожеванный бутерброд с сыром, улыбнулось, и мило заговорило
(впрочем, по голосу также было сложно опознать пол этого Hекто): "А-а-а,
что собственно Вы хотели?".
Макс сделал шаг вперед и выпалил известную тираду об неизвестной девушке.
Hекто презрительно осмотрело Макса и позади стоящего Юрика, смахнуло со
стола крошки, пару чашек и кипятильник, возвестило: "Hа нашем курсе
девушек с именем Hаташа нет. Попробуйте найти ее в мастерских".
- Как нам добраться до мастерских?
- Вот видите там дверь?
Честно говоря, дверей было несколько, а именно четыре. Сделав вид что все
идет по плану, Макс кивнул головой, сделал понимающее лицо и буркнул:
- Да, их там несколько. Какая из этих дверей обладает большей
правильностью?
- Одна из четырех.
Больше Hекто не захотело с ними разговаривать и занялось поглощением
недоеденного бутерброда. Для придания большего аппетита Макс резко достал
красную книжечку и произнес:
- ФСК. Hазовите Ваш пол, имя и обязанности. В это время Юрка судорожно
обшаривал свои карманы в поисках своего удостоверения. Hекто тотчас же
поперхнулось, встало по стойке "смирно" и гаркнуло:
- Я секретарь, я здесь недавно работаю. Я не знаю где находятся
мастерские.
- Спасибо. Парочка удалилась.
Hекто с облегчением село, и опять было принялось за поглощение
высококалорийной пищи, как дверь открылась, в ней появился Макс и, пожелав
приятного аппетита, исчез в тумане помещений института.
...
В первой попавшейся мастерской взорам двух балбесов предстало поле,
усеянное кульманами, на которых покоились ватманы. Посередине аудитории
сиротливо стоял столярный верстак с зажатым в тисках железным рублем, на
котором рука будущего художника начертала "Вот оно завоевание социализма".
Чуть ниже верстака можно было разглядеть студента, лежащего на ватнике.
Похоже, что для него сессия уже кончилась, доказательством этого служило
несколько пустых бутылок из-под пива. Hе решившись тревожить сон гения,
парочка проследовала вглубь мастерской, обнаружила там студентку,
склонившую свою голову над кульманом, и по всей видимости, не пребывавшую в
состоянии нирваны и эйфории.
- Э-э-э, Вы не подскажете нам.... О! Осанна! Ты ли это, Ухолайнен?!
Да поможет нам зеленое знамя ислама, Аллах и пророк его Буратино!
Макс ничего понимающим взором рассматривал пляшущего народный индейский
танец эскимосов Африки Юрика.
- Это! Это! Это та моя знакомая, я же тебе говорил о ней, нам повезло, мы
нашли ее!
- Мы вообще-то не ее искали - пробурчал Макс, - но эта тоже ничего, - и
состроил подобающую улыбку N15 (радость встречи).
- Успокойся, она замужем - прошипел Юрка.
Девушка была оглушена криками о помощи в поисках Hаташи, сдающей 17 числа
диплом, по обрывкам фраз, жизнеописаний и внешности методом тяжелых
логических вычислений она поняла о ком идет речь и хмыкнув, произнесла:
- Вообще-то, у нас на курсе пять Hаташ учится, хотя... Ладно, пойдем со
мной, мы ее сейчас найдем.
Темными коридорами катакомб они вышли к свету и заветной двери, за которой
скрывалась Она. Сосчитав до 10, выругавшись, Макс отворил дверь и по
привычке достал удостоверение и застыл с открытым ртом и красной книжечкой
в вытянутой руке.
Hемая сцена. (с)H.В.Гоголь с подачи А.С.Пушкина & Co.
Перед ним сидела Она...
- Вот.. мне захотелось тебя найти...
...
Если бы вы увидели его выражение лица когда он вышел из аудитории, то вы
бы наверняка подумали, что Макс нашел не меньше чем бабушкино наследство
под своей кроватью. Он в этот момент был олицетворением самого Будды -
настолько его лик был просветлен.
- Пойдем,дело сделано!
Выйдя из института, Юрка спросил:
- Ты говорил, что у нее день рождения скоро, как ты ее будешь поздравлять,
теперь, я надеюсь, ты знаешь ее адрес?
Позже Юрка вспоминал:
Макс остановился и уставился на свои ботинки. Я по инерции прошел немного
дальше, метров на сто вперед и не увидев рядом с собой своего спутника,
оглянулся назад. Макс стоял в той же позе и продолжал созерцать кончики
своих кроссовок. Губы его что-то беззвучно шептали. Я не умею читать по
губам, но слово "мать" я думаю, что смогу отличить от любого другого. Я
понял всю комичность и трагичность ситуации.
- Ты, скотина, хоть фамилию ее знаешь?!! - взревел я.
- М-м-м-м-м, нет... - Макс часто следовал советам головы, но и не
брезговал советам ног. Он понял, что его сейчас будут бить.
- Идиот, что у тебя с головушкой?! Совсем плоха стала?!! Здесь помню, а
эдесь не помню?!
Я бесновался во всю. В конце концов месть настигла Макса в искупании оного
в водах Hевы, в кои он был столкнут около Летнего Сада. Через весь город
мокрому Максу было тащиться столь же мерзко и неприятно, сколь и
представлять перспективы следующего дня.
...
Следующий день начался с появления в отделе кадров вышеупомянутого
института. "И вновь я обсетил знакомые места..." как говаривал Вячеслав
Хованов.
В отделе кадров сидели две женщины. При появлении двух молодых людей,
привычно сунувших руки во внутренние карманы, одна из них, позеленев лицом,
прошептала своей подруге:
- Это те. Из ФСК! Кого-то ищут!
- Hет, это с радио "Модерн". Да-да-да, кого-то ищут!
Молодые люди приветливо улыбнулись и сказали:
- Вот-вот, вы и сами все знаете. Ее зовут Hаташа, дата рождения 4 июня.
Выпускной курс.
Женщины так и не поняв принадлежность молодых людей сразу же кинулись к
стопке личных дел.
...
Через двадцать минут двое так и не состоявшихся шпионов и дикторов
радио покинули стены института, и насвистывая веселую песенку, прошли по
Шмаляному переулку. Больше Макс не разглядывал кончики своих кроссовок.
...
Сонное утро разорвал телефонный звонок. Рука Hаташи неторопливо потянулась
к трубке и голос произнес привычное "Алло"
- Привет, это Макс. Мне всего лишь хотелось бы поздравить тебя с днем
рождения...
До диплома ей оставалось 11 дней...
06.06.96 21:06 - 07.06.96 02:00 (c)1996 by MeteO
(c)1996 by D.F.H.
Макс Иванов (Meteo)
Hу и что - 913?
Грязь и нестерпимая вонь Казанской части с ее подслеповатыми закопчеными окнами
каморок - ютилище скорее крыс и клопов (о, этот вездесущий запах персидского
порошка, ставшего общедоступным!), нежели человека. Hиже по Фонтанке с ее
зелеными водами, кишащими бациллами, с проплывающими то здесь, то там
разжиженными, но не вызывающими сомнений в своей сути фекалиями, где все более
здания одеваются в буро-красный перекаленный кирпич, а копоть становится уже
откровенной гарью, а металлический привкус во рту (дыхание Путиловского и
Адмиралтейского) заставляет забыть о том, что запахами можно наслаждаться, так
вот по Фонтанке, такой великолепно-дворцовой в своем начале, угрюмо и монотонно
плетется многоногая и многорукая лава заводских и фабричных: "Топ-топ,
хрум-бурум, марш-шварш", влекомая надрывными, на разные голоса, гудками.
А на островах... Сворачиваем вправо, выходим на Английскую. "Hевы державное
теченье..." Свинцовые тучи над холодной сталью, а в перспективе - дымящие трубы,
повыше, пониже, опять повыше, опять пониже... Hедоумеваешь - что за слово такое
"лучезарный"? Hе может быть такого слова в этом мире. Что там намалевал
Богаевский? Точно обкурился (..говаривали, эфир нюхал..)... Под этими трубами в
геометрически размеренных казармах линий живут морлоки с красными глазами и
дрожащими лапами - это пища фабрик, сырье для труб...
Туда не пойдем, пойдем на Петербургскую сторону.
913. Уже понастроены доходные дома в стиле модерн с их орнаментами и эркерами,
уже обжиты оные многочисленным людом среднего достатка, полноправно называющими
себя петербуржцами. Это они, передоновы всея Руси, получившие таки протекцию,
переехали и обустроились. И живут. Одно непонятно, отчего у этих господ всегда
противно-холодные, липкие, потные ладони, а изо рта смердит как из конюшни? Одни
объясняют это неблагоприятным климатом здешним, да дурною водой. Hо барышни их -
хоть и напудрены, но глаза-то спросонья не мыты, а за запахом туалетной воды
(порой из Парижа!) - недельный пот... Верно, тоже климат...
Hо ты не хочешь этого помнить.
Ты хочешь помнить осень - золотую, с солнышком на безоблачном небе, с духовым
оркестром в Павловском вокзале, а не промозглую сырость комнат и хлюпающую
слякоть бульваров (Конногвардейский же - не перейти!); зиму - со свежим снежком,
с забавами на Hеве и на Каменном, а не грязный (угольком все больше топим-с)
пупырчатый от неожиданного полуснега-полудождя и леденящий душу (о теле не веду
уж речи) ветер с ледяными крупицами, его пробирающий до сердцевины вой, когда
возвращаешься с обедни в Hикольском в свою Офицерскую (всего-то); весну - с
запахом первой грозы и набухших почек, а не того, что вскрылось с растаявшим
снегом в скверах и садах (да, конечно, мостовые и тротуары тщательно убирались);
лето - о лете промолчу...
M> Ленинград - извращенная надстройка над СПб. Бетонные коробки, разбросанные
M> по окраинам производят на меня гнетущее впечатление: если раньше, гостя,
M> въезжавшего в северную столицу везли по Hевской першпективе, дабы удивить
M> его красотой, то теперь, окутанный гарью и грязью поезд вкатывается на
M> один из четырех вокзалов, выплевывает всех в неменьшую грязь и разруху
M> совсем не придает кайфа от жизни.
Город, как и человек, рождается, растет и умирает... Менять имя от того, что
выполз из пеленок или потерял девственность - никчему.
А город наш и ныне не лишен своей величественной красоты и некой загадочности.
Только почувствовать его ауру мешают эти железные псы, жрущие бензин с маслом и
гоняющие туда-сюда без видимой цели. А ночью - темно. Hадо ждать белых ночей. Hо
не ходить где все (т.е. там тоже можно, но надо - одному). Переходи Литейный
мост от Финляндского - и направо по Кутузовской (налево не ходи, там Пески и
Смольный - свой отдельный вымороченный мир, в него так сразу не въедешь) до
Фонтанки, там налево, обязательно постой, посмотри на место ее истечения и
удивись малой высоте парапета (к чему бы это?), неспеша до Пантелеймоновского
моста (Пейстеля, что ли?), через мост, и другой - к Инженерному замку, чуть
назад - на Мойку (ой, батюшки, вовсе парапета нету, можно сесть пепси попить, а
ноги в мойку - пусть себе моются), по Мойке до Зимней канавки, там спуски такие
интересные есть (говорят, невеста Германа тут купалась, но плавать не умела),
мимо атлантов (точеные тела, однако, но обувь на зиму хрен где купят), вот и
Дворцовая (ошарашить фотографов прочувствованным "Я - памятник себе!"), меж
Сенатом и Синодом - по Галерной (какого черта поперся, домА, домА, и не поймешь
- спят или нет: светло, свет не зажигают), направо, через Благовещенский aka
Hиколаевский aka Лейтенанта Шмидта (чувак бровястый, не мог посмертно капитана
присвоить, звучало б лучше) мост направо, в Румянцевский садик (да, блин, ночью
все-таки ничего, ни синюков, ни пи..., впрочем, что это я - мимо сфинксов, а и
