белки моих глаз розовеют от счастья
II
Больно царевна
Копья ресниц Ваших в сердце вонзились
Улыбка полнолуния
Промчавшейся лани струна
III
Случайный звук найти Вашему слуху
Верный жест отыскать Вас достойный
Смелость в себе обрести в честь Вашу
Склониться нетрепетно у Вашего сердца
КАСЫДА (МОНОЛОГ АЛЬ-МУТАНАББИ)
Государь
сердце мое переполнилось преданностью
В подвалы отчаянья
в водоворот отщепенских рыданий
свет ворвался
Из объятий душащей праздности
уныния разум мутящего
любоначалья над смертью своей
выведи нас Государь
Я плоть мою в руки Твои предаю
милосердье Твое победило
КАДЕНЦИИ
1. Стихи на нотной бумаге
Еще несколько дней подождешь и осень наступит
осень
'еще одна'
Счастья нашего или горечи
узнаешь потом
Ты слышишь? Сидя в скверике я бормочу про себя
строки
а потом записываю их на Бог знает откуда взявшейся
нотной бумаге
Уже и сегодня то тут то там желтизна листвы
проглянет
уже и сегодня оставит кружок на воде
редкая капля
Но через несколько дней две-три недели
ты снова будешь
в Петербурге
В какой тональности прозвучит
твоя первая фраза твое первое слово?
На адмиралтейской башне часы звонят
архаично
а я на своей скамейке в скверике
слова правлю
на Бог знает откуда взявшейся
нотной бумаге
2. Осень. Петергоф.
А я? И меня ждет та же судьба?
Да. И меня ждет та же судьба.
Гильгамеш
Кто-то скажет тебе
что это только засохшей листвы под твоими ногами
шуршанье
Кто-то подсмотрит
в сумерки из-за стекол темных дворца
набежавшие слезы
И только ты
в аллее бредешь
с взглядом угасшим
от омертвевших в нежной груди
и теплом лоне очарований
этого мира
Все было обманом
послушай меня оторвись от боли своей
на минуту
даже тогда
когда сердце стучало отвечая
росту суставов
С раннего детства
гнетущая плоть прорывается потерями
семени крови
Так мы от смерти спасаем себя
забываясь друг в друге
3. Гораций. 1. 17. 22-23 (парафраз)
лесбесское
с его небуйным, легким хмелем
Пер. О. Румера
Утром проснуться от белизны
наметенного снега
и нести
и понемногу терять в воздухе зимнем тепло
нашего ложа
Что же в ответ преподнести подарок какой жертву ли
этому миру?
Видишь?
вот и мгновенность его кинула нам завершив поворот
щепоточку счастья
В 'еще одну' осень в любовном тепле на
повороте
старенья
нас не обманет приветливый бог с крылышками
на нежных ступнях
Черный костер
сталь одиночества
тук варварских нравов
И только
'небуйный легкий хмель' горацианских размеров
осушит ресницы
Только вот это
только мы сами друг с другом только служба
в вечернем соборе
ПО НАПРАВЛЕНИЮ К ДОМУ
(1987)
ФУГЕТТА НА ТЕМУ ТИЦИАНА ТАБИДЗЕ
(ВСТУПЛЕНИЕ)
Так давай же заквасим мацони
слов
Окроханы. Пер. С. Заславского
'Не пиши, поэт, поленись'
а там и март придет с прелыми миражами
и простывшим кисловатым глотком с родины
Тициана
ты встретишь его
а потом ты заберешься с ногами
на вросшую в снег залитую солнечным светом
скамейку в каком-нибудь
городском сквере
и будешь ежась из-под наста выколупывать прутиком
крупинки сажи
Ночью в теплом метро ты снова напишешь
свое первое стихотворенье
МАЛЕНЬКАЯ КАНТАТА
ДЛЯ УЧИТЕЛЯ УЧЕНИКА И РУССКОГО ХОРА
В. Кучерявкину
Регент: Слава в вышних Богу
и на земли мир
в человецех благоволение
Учитель: Речь не забыта и дубравы не выжжены
но вот они сколько их видишь
эти чужие русские села между
с горячею кровью стволами вылезшие
от усердия вены реки корявые
с драками схожие танцы а дальше
проволоки колючей пурги из распухшего
чрева тайги
нефтетеченье
Ученик: И это все? Но учитель
ведь Вы ничего не сказали о родине об
обличье ее
в бессчетных ее падежах
Учитель: Кеман вейкинень Пазнень Тетянень весе
кирдицанень
менилень и модань теицень
конат неявить и а неявить (* Начало
'Символа веры' по-эрзянски.)
Хор: Благословен еси Господи
научи мя
оправданием Твоим
ВЕСНА НА ПОКЛОННОЙ ГОРЕ
В. Кривулину
звука
как мало чистого звука в наших стихах разве что
где-то на Поклонной горе пропевшая птица
автомобильный клаксон внизу на шоссе
солнце
Боже мой снова солнце
греет шубу слепит
зажмуришься -
красная пелена
не смотри на него зажмурься зажмурься
слушай
S. ERSIA
Учись у них: у дуба, у березы
Фет
Старики в высоких шапках
кора морщин глаз угадываемость
они в могучих стволах укрываются
от пронизывающих ветров перемен
Великий мордвин резцом провел
границы их бессмертий
Живой душой войти
в ствол нации
ЭКСПРОМТ
Отчего
так холоден ветер этой новой весны
скуп так на запахи
от которых можно
сквозь слезы смотреть на проспект
Отчего
не удержать дыхания в ладони
не удержать дыханья твоего в своей ладони
как память о тебе не удержать в глазах своих
закрыв лицо ладонью
ЧЕРЕЗ МОСКВУ
Что осталось
в глохнущем сердце твоем ливень ли
тротуар у метро затопивший
стук трамваев безлюдных
у вновь открытого монастыря
номера поездов цифры зеленоватые
на дрожащем экране
Но только
летаргия событий отпускает я это остро запомнил
отступая вместе с пыльной платформой
вместе с движеньем ущербной толпы
у вокзала Казанского
В САРАНСКЕ
Второй уже день ветер приносит дождь
от одной из русских границ
Второй уже день переезжая взбухший Инсар
я вижу мутную воду
и только изредка чистое небо
и только изредка крест над невзорванной церковью
и лоскуты речи мордовской
на вокзале на остановках троллейбуса
у опустошенных витрин
их вкрапленье случайно
и еще случайнее ты в уродливом городе
на дне этом жестком
нашей прародины общей
ТЕМНИКОВ. СТАРЫЙ МОСКОВСКИЙ ТРАКТ
Видишь: ангел сказала ты мне
Мы спешили и не долго смотрели на запад
Стрела (наверное это и есть цвет пурпура)
готова быть вложенной в лук
если я точно запомнил темно-синий
почти фиолетовый
А старый тракт на Москву тракторами разбит
и вся пойма речная в тумане вечернем
и деревенские звуки вдали блеянье мык
и дети где-то рядом совсем
по-мокшански перекликаются
ПАНК ТЮШТЯН НА БЕРЕГУ РАВА
Кода ютавсть сынь морянть трокс -
Тарказонзо морясь арась.
на какого соседа
ведет панк Тюштян эрзю?
из-за врага какого
Тюштян-владыка мокшу объединил?
Ведь не ради кабанов
воины так туго набили колчаны
не для медвежьей облавы
горит такое множество костров
Панк Тюштян с сыновьями
обходит у реки собравшуюся эрзю
сам Тюштян-владыка и сыновья его
считают мокшу, сидящую на берегу
Только зря баранов
Чума-пазу воины резали
впустую 'Шкай, оцю шкай'
кричали храбрецы
Завтра московский воевода
в Раве-большой реке непорубленных перетопит
завтра казанский мурза
выплывших копытами будет топтать
Но мы, те из эрзи, что выжили
никогда не расскажем нашим детям правды
да, мы из мокши, что уцелели,
дома о том, как было, промолчим
Пусть не радуются русские:
панк Тюштян с лучшими из эрзи
пробился на Теплое море
пусть не кичатся татары:
Тюштян-владыка самых храбрых из мокши
на Теплое море увел.
По одной из легенд, последний мордовский панк
(князь) Тюштян, раздвинув воды Рава (Волги), увел всех
истинных мордвинов на Теплое море.
Эпиграф взят из эрзянской песни о
Тюштяне:
Когда переправились они через море -
На свое место море стало.
Чама-паз - верховных бог эрзян.
Возглас воинов: 'Боже! великий Боже' по-
мокшански.
ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ
А поскольку
автомобильный шум на мокром от дождя
светящемся проспекте естественней
чем ветра свист на острие пики
к правой ноге у стремени прижатой
И поскольку
не более чем любопытно что кто-то с кем-то
первым преломил копье в какой-то точке
полулесной полустепной равнины
мордовской ли славянской половецкой
которую мы называем Россией довольно неточно
и кажется сомнительно
То и почти непредставим
вой женщины отчасти конечно ритуальный
до восхода солнечного
до лунного исчезновенья
на ветру
и даже может быть на городской стене
Ведь раны кровавые
на телах жестоких
утерты
* * *
Ты мне сегодня
дозволил быть виночерпием
на пиршестве Своем осеннем
О сколько этих
кленовых ссохшихся ладоней к Тебе тянулось
царапая асфальт
Ты утешал их ветром
но стоны не смолкали словно это растоптанные
черновики стихов
Еще так может
предупредить о смерти затаившейся язык
которому
умолкнуть завтра
НЕРЕШИТЕЛЬНОСТЬ. СОН
(НАКАНУНЕ ВСТРЕЧИ С ПОЭТОМ)
Г. Н. Айги
и все же
я возвращусь туда откуда
не уходил
(вычеркиваем сразу:
мать в сапогах с отрезанными голенищами
в платке рогатом)
и звук отрою
я звук родной отрою из-под снега
(собственно
как только справлюсь
с надеждой улыбчивой)
и зимою
в дубовой роще буду
читать стихи на языке древесном
(и горлом кровь от перенапряженья)
снегу на его наречье
ПЕЛЕНА (1988-1989)
* * *
Под Рождество в этом году
падает дождь
скользкие черные льдины
редко так падает каплями
и в каждой напоминание
об этом больном неслучайном
как назвать его?
обломками сердца
иголками совести
семенами проросшими где-то
и ставшими чудом?
пугающим ночью
кричащим?
невеселой капелью
на ресницах
почему-то все время сухих?
ПСКОВ
и в артерии выброшенный
ток русской крови теплеет не он ли
тот воздух принес -
омовение
(Батори Иштван - легат католичества
перед твердыней схизматов
и этот - другой - растерянный венценосец
в железнодорожном составе)
не он ли (тот ток)
оросил нависший над этой рекою
лица наши иначе окрасивший
(не берусь передать его цвет)
небосвод
но могут быть верно угаданы руки
что вражду отвели
о как далеко этим током ты выброшен
город подозрительных звонниц
двух отречений истец
НАБРОСОК АВТОБИОГРАФИИ
в комендантский час искусанные
пальцы барабанили
по клавишам милого Моцарта
М.-Л. Кашниц
На исходе советской эпохи слышишь
смолкла возня смертоносная
угрюмых владык
но что это более властное нас пеленает
в серый свой плащ
Да я не видел этих искусанных пальцев
лагерные гнойные раны
в детстве моем уже заросли
так кого ж обвинить мне в том
что кисти безвольно поникли и нет сил разучить
на втиснутом в бетонные стены
пианино 'Красный Октябрь'
эту мелодию
Ливешь ливень поит теперь эти нивы
эти забурьяневшие пространства
нашей послеколхозной земли
И ВОТ ВЕСЬ МИР - МОСКВА (РЕПЛИКА)
Когда Народ глагол
который значит нет
Айги
И вот весь мир - Москва
где августовский свет
(храни Господь собор
незавершенных лиц)
Здесь август как ковчег
среди Твоих дождей
(но если это так
то отчего же дрожь?)
Храни Господь Свой мир
в кругу бульварном там
где возложен венок
из высохших ветвей
АВТОМОБИЛЬНЫЕ ТЕРЦИНЫ
nigrorumque memor - ignium
Horatius. Carm. IV. 12. 26.
и опять эта осень
и в инее мертвые травы
и рассвет к полудню все ближе
нагадай мне
(кто это 'ты'?)
которая станет последней
нелегко вероятно
- -
навсегда уходить в это серое небо
--
ты знаешь в середине пути
размеры стихов все равнее
все равномерней дыханье каденции глуше
так давай остановимся
протри запотевшие стекла
- -
и насскажи что-нибудь
(смотри как пылает вон тот фантастический куст)
не дай мне уснуть
* * *
и как случайное перемещение
тебе вдруг невиданный
(хотя ты столько раз бывал здесь)
простор открыт
так обертоны голоса случайные
и хочется сказать себе любое
а вымолвишь надежда
и покачнутся
в глазах закрытых
благоухающие липовые парки родины
и отечества поемные луга и в воздухе сыром
крестьянский разговор разносится
это пока слова сложились и нескованно стоят стихи:
