Мне казалось, я схожу с ума. До этого я не осознавал, насколько мы
были близки и как она необходима мне. Я чувствовал ее безмолвное
присутствие и боролся с желанием спросить,- что толку вопрошать розу?
Я должен был спросить. Я не хотел, но у меня не было выбора.
- М'Квайе, где она? Где Бракса?
- Ушла,- ответила Матриарх.
- Куда?
- Не знаю.
Я вгляделся в ее глаза - глаза дьявольской птицы. С моих губ готовы
были сорваться проклятия. Все мыслимые проклятия.
- Я должен знать.
- Она покинула нас. Ушла. В горы. Или в пустыню. Это не имеет
значения. И что имеет значение вообще? Танец заканчивается. Храм скоро
опустеет.
- Но почему? Почему она ушла?
- Не знаю.
- Я должен ее увидеть. Скоро мы улетаем.
- Очень жаль, Гэллинджер.
- Мне тоже,- в бешенстве выкрикнул я и захлопнул книгу, не произнеся
ритуального слова.- Я буду ее искать.
Когда я уходил, М'Квайе осталась сидеть, неподвижная и бесстрастная,
как статуя. Свои ботинки я нашел там, где оставил.
Весь день я носился по дюнам на ревущем джипстере, занимаясь
бесплодными поисками. Экипажу "Аспика" я, должно быть, казался небольшой
песчаной бурей. В конце концов пришлось вернуться к кораблю за горючим.
Навстречу мне величественно выступил Эмори.
- Хорош! Поросенок выглядит чище, чем ты. Объясни, к чему это родео?
- Я кое-что потерял.
- Посреди пустыни? Уж не один ли из своих сонетов? Это единственное,
из-за чего ты способен переживать.
- Нет, черт возьми! Кое-что личное.
Механик наполнил бак, и я попытался сесть за руль.
- Стой! - рявкнул Эмори, хватая меня за руку.- Ты никуда не поедешь,
пока не расскажешь в чем дело.
Я мог вырваться, но тогда Эмори велел бы стащить меня за ноги, и
вокруг нашлись бы охотники выполнить его приказ. Пришлось объяснить
вежливо и мягко: - Я, видите ли, потерял часы. Подарок матери. Фамильная
реликвия. И я хочу найти их до отлета.
- Ты уверен, что не оставил их в своей каюте или в Тиреллиане?
- Уже проверял.
- Может, их кто-нибудь спрятал? К тебе, знаешь ли, не пылают любовью.
- Я думал об этом. Но они всегда были в правом кармане. И я мог
обронить их, бродя по дюнам. Он ядовито прищурился.
- Помнится, я читал на обложке твоей книги, что твоя матушка
скончалась, как только ты родился.
- Это правда,- я прикусил язык.- Это были часы ее отца, но она
намеревалась подарить их мне.
- Хм! - фыркнул Эмори.- Гонки по дюнам не лучший способ для поиска
фамильных реликвий.
- Так я могу заметить солнечный блик от стекла,- ответил я не слишком
убедительно.
- Возможно, но сейчас уже темнеет, так что нет смысла продолжать
поиски.
С лицом человека, полностью довольного собой, он повернулся к
механику.
- Стряхни пыль с машины и загони в ангар. Затем Эмори с дружеским
видом похлопал меня по плечу.
- Иди-ка прими душ и поешь чего-нибудь. Мне кажется, и то и другое
тебе совсем не помешает.
Заплывшие бесцветные глазки, жидкие волосы, истинно ирландский нос и
вдобавок голос - громче, чем у кого бы то ни было...
Луженая глотка - и никаких других достоинств руководителя.
Я ненавидел его. Он был моим Клавдием. О боги, пошлите мне пятый акт!
Но вдруг мысль об ужине и ванной дошла до меня. И то и другое было
весьма кстати. Если бы я настаивал на своем, то вызвал бы еще больше
подозрений.
Я стряхнул песчинки, приставшие к рукаву.
- Вы правы, Эмори. Я принимаю ваше предложение.
- Мы можем отлично поужинать у меня в каюте. Душ был благословением,
свежий комбинезон - Божьей милостью, а пища благоухала, как небесная амб-
розия.
Бифштексы мы съели в полном молчании. Когда на столе появились десерт
и кофе, он предложил: - Почему бы тебе не остаться ночью на станции?
Поэтам тоже иногда необходимо выспаться.
Я покачал головой.
- У меня много работы. Нужно успеть. До отлета слишком мало времени.
- Помнится, несколько дней назад ты уверял, что почти все закончил.
- Почти - это не совсем.
- И еще ты рассказывал, что по вечерам в Храме бывает служба.
- По вечерам я работаю в своей комнате. Эмори как-то странно взглянул
на меня. Наконец он изрек "Гэллинджер", и я со вздохом поднял глаза - мое
имя в его устах всегда связано для меня с очередной неприятностью.
- Разумеется, это не мое дело,- продолжил он,- но пока мы здесь, все
дела - мои. Бетти говорит, что у тебя там девушка...
Это был не вопрос. Это было утверждение, повисшее в воздухе и ждущее
ответа.
Ты сука, Бетти, корова и сука. Вдобавок ревнивая. Зачем ты суешь в это
свой нос, а потом еще и треплешься?
- Даже так? - в отличие от него я не утверждал - я спрашивал.
- Именно так,- ответил он.- Как руководитель экспедиции, я обязан
следить, чтобы взаимоотношения с местным населением были корректными и
дружественными.
- Вы говорите о марсианах,- возразил я,- словно это какие-то паршивые
туземцы. Нет ничего более далекого от правды.
Я поднялся.
- Когда я опубликую все, что мне известно, на Земле узнают истину. Я
расскажу о тех вещах, которые никогда не приходили в голову
достопочтенному доктору. Муру. Я поведаю о трагедии умирающей расы,
покорившейся и оттого обреченной. И я расскажу, как это случилось - и
услышу стоны разбитых сердец. На черта нужны мне все премии и почести,
которыми меня осыплют! А их культура существовала в те времена, когда наши
предки еще учились добывать огонь и бегали за саблезубыми тиграми,
размахивая примитивной дубиной!
- Все это прекрасно. Так есть у тебя там девушка?
- Да! - заорал я.- Да, Клавдий! Да, папочка! Да, Эмори! Но я открою
вам еще одну тайну. Они уже мертвы. Стерильны. Следующего поколения не
будет.
Я немного помедлил и добавил: - Они останутся жить только в моих
статьях, в микропленках и магнитофонных записях. И еще в стихах о девушке,
над которой тяготеет проклятие, и о ее танце, которым она рассказывала об
этом.
- М-да,- вздохнул Эмори.- Последние месяцы ты вел себя несколько
необычно. Временами ты даже бывал вежлив. А я никак не мог понять, что с
тобой творится.
Я опустил голову.
- Это из-за нее ты как смерч носился по пустыне?
- Да.
- Зачем?
Я взглянул на него.
- Затем, что она куда-то исчезла. Не знаю куда и почему. Мне хотелось
найти ее до отлета.
Эмори повторил свое "м-да".
Он откинулся на спинку кресла, сунул руку в ящик стола и вытащил
оттуда какую-то вещицу, завернутую в полотенце. Развернул. Передо мной
возник женский портрет, окантованный в рамку.
- Моя жена,- произнес Эмори. На редкость привлекательное лицо и
странные миндалевидные глаза.
- Ты ведь знаешь, я моряк,- начал он.- Когда-то был младшим офицером.
Тоща я и встретил ее в Японии.
Там, где я родился, считалось немыслимым жениться на женщине другой
расы, поэтому мы никогда не были в официальном браке. Но она все равно
была моей женой. Я был на другом конце света, когда она умерла. Наших
детей забрали, и с тех пор я их никогда не видел. Даже не смог узнать, в
какой приют они попали. Все это было давно, и лишь несколько человек знают
об этом.
- Сочувствую вам,- сказал я.
- Не стоит. Забудь об этом. Но,- он запустил пятерню в волосы и
посмотрел на меня,- если ты хочешь
взять ее с собой - так и сделай. Мне снимут голову, но я уже слишком
стар, чтобы и дальше таскаться по экспедициям. Желаю тебе удачи, сынок.
Он допил свой остывший кофе. Отодвинул стул. И сказал: - Можешь взять
джипстер.
Дважды я пытался произнести "спасибо", но не смог. Просто встал и
пошел прочь.
- Сэйонара (Прощай (яп.)) и все такое,- прошептал он у меня за спиной.
- Она здесь, Гэллинджер! - донесся до меня чей-то крик.
Я оглянулся.
- Кейн!
Я не разглядел его в темноте, но кто еще может так сопеть?
Пришлось подождать, пока он приблизится.
- Ты о чем?
- О розе. О твоей розе.
У него в руках был прозрачный пластиковый контейнер, разделенный
перегородкой надвое. В нижней половине плескалась жидкость и в ней плавал
стебель. А в верхней - как бокал кларета в кромешной тьме, сияла
великолепная, только что распустившаяся роза.
- Спасибо,- поблагодарил я, бережно пряча контейнер под куртку.
- Возвращаешься в Тиреллиан?
- Да.
- Я видел, как ты приехал, и понес тебе розу. Только мы разминулись у
каюты капитана. Эмори был занят. Он сказал, что тебя можно найти в горах.
- Еще раз спасибо.
- Ее стебель в специальном растворе, так что цветок не увянет
несколько недель. Я кивнул на прощание и поехал.
В горы - дальшеи дальше. Небо надо мной было словно ковш льда с
вмерзшими в него неподвижными лунами. Подъем стал круче, и мой маленький
ослик заупрямился. Пришлось подстегнуть его, добавив газу. Я поднялся еще
выше и, узнав зеленую немигающую звезду, почувствовал в горле горький ком.
Роза в контейнере стучалась в мою грудь, как второе сердце. Ослик закричал
громко и жалобно, потом стал кашлять - я подхлестнул его снова, и он умер.
Я поставил джипстер на тормоз и выбрался из машины. Дальше придется
идти пешком.
Холодно, так холодно. Здесь, вверху. Ночью? Почему? Почему она это
сделала? Зачем бежать от костра в наступившей ночи?
Я поднимался, спускался вниз, обходя и перепрыгивая трещины и ущелья с
недоступной для Земли легкостью.
Мне осталось всего два дня. Любимая, за что ты решила меня оставить?
Я полз под каменными карнизами. Преодолевал гребни. Я царапал колени и
локти, от моей куртки остались лохмотья.
Ты не отвечаешь мне, Малан? Неужели ты и в самом деле так ненавидишь
твой народ? И я воззвал к другим богам. Вишну, ты - хранитель, защити ее!
Дай отыскать.
Иегова?
Адонис? Осирис? Таммуз? Маниту? Легба?
Кто из вас ответит мне - где она?..
Мои мольбы достигли высот небесных, но надежда оставалась тщетной.
Посыпались камни, я повис на краю. выступа. Мои пальцы так окоченели,
и так трудно было не сорваться с почти отвесной стены...
Я посмотрел вниз - футов двенадцать. Я разжал пальцы, упал и покатился
по склону.
В это мгновение я услышал ее крик.
Я лежал на спине и смотрел в небо. Она звала меня откуда-то из высоты:
- Гэллинджер! Я оставался неподвижным. - Гэллинджер! И я почувствовал ее
приближение.
Под ее шагами похрустывали и осыпались камешки на тропе справа от
меня.
Я вскочил и спрятался за валун. Она миновала обрыв и шла наугад по
камням.
- Гэллинджер?
Тогда я подошел к ней и обнял за плечи и произнес ее имя.
Она слегка вскрикнула, затем прижалась ко мне и заплакала. Я первый
раз увидел ее слезы.
- Почему? - спросил я.- Скажи, почему? Но она все ближе прижималась ко
мне и тихо всхлипывала.
Наконец: - Я думала, ты разбился.
- Могло быть и так,- согласился я,- но зачем ты покинула Тиреллиан? И
меня?
- Разве М'Квайе не сказала тебе? И ты не догадался?
- О чем я должен догадываться? Матриарх сказала, что не знает.
- М'Квайе солгала. Она знает.
- Но что? Что именно она знает?
Бракса стояла, опустив голову и не произнося ни слова. Я вдруг
заметил, что на ней лишь тонкое платье для ритуального танца. Отстранил ее
от себя и накинул ей на плечи свою многострадальную куртку.
- Великий Малан! Ты же замерзнешь!
- Нет,- голос ее был спокоен,- не волнуйся за меня.
Я вытащил контейнер с розой.
- Что это?
И я ответил ей: - Роза. К сожалению, в темноте ты не сможешь ее
оценить. Помнишь, однажды я сравнил тебя с ней?
- Д-да. Можно ее взять?
- Конечно, но все-таки объясни.
- Ты действительно не знаешь? - спросила она.
- Нет!
- Когда пришли Дожди, они несли проклятие только нашим мужчинам, и
этого оказалось достаточно. Но мне они не причинили вреда. Никакого.
- О...-только и произнес я.-О-о-о...
Мы молчали, а я пытался осмыслить услышанное.
- Тем более, почему ты убежала? Что плохого в этом для марсиан? Тамур
