Сказки - Е. К.

Сказки

Е. К.
Сказки

Краб и жемчужины (сказка)
Цикл сказок "Хрустальный образ"
В Ы С Т Р Е Л  В  К А Р М А H Е
Тем, у кого есть дети...
Зарисовочка



 E. K.                                 14 Jan 97  11:27:00

Краб и жемчужины (сказка)


Девятая Hерассказанная сказка
       Краб и жемчужины

  У мягкого и ласкового моря, дышавшего теплотой и негой, почти у самой
воды росла высокая и стройная сосна. Под монотонный плеск волн гордо
возносила она к жаркому солнцу свои крепкие ветви. В её корнях, во влажной
тени камней, жил маленький красный краб. Каждое утро он начинал с того, что
деловито отгребал от своей аккуратной норки мусор нанесенный морем за ночь.
И как всякий хороший хозяин делал он это степенно и со вкусом. Кроме того,
крабик был ещё ужасно любопытен. Hу, а что же может быть интереснее копания
во всякой всячине которую, нет-нет, да и вынесет море на берег. И что ему
только не попадалось - пустые коробки и банки из-под пива и всякой там
колы, размокшие журналы и открытки, бантики и брелочки, короче всего и не
перечислишь. У крабика была даже своя коллекция таких редкостей, которой он
втайне очень гордился. Главным его сокровищем было маленькое изящное
зеркальце вставленное в резную деревянную рамочку. Правда местами амальгама
потрескалась и облезла, но в остальном зеркальце было действительно стоящей
вещицей.
  Вчера море, обычно такое тихое и нежное, разразилось внезапным штормом, и
сегодня поутру крабик надеялся найти на берегу что-нибудь интересное.
Потому-то и проснулся он ни свет, ни заря, и сразу же принялся за дело. Hо,
к сожалению, ничего особенного у входа в нору не оказалось. Так, обычный
набор морских прелестей - водоросли, щепки, парочка обрывков газет и
сигаретные пачки. Крабик уже начал подумывать, что день прошёл зря, когда
увидел ракушку. Казалось бы, ну что тут особенного, у моря этого добра
всегда полным полно, но в том-то и дело, что эта ракушка была не совсем
обычная. Hет, на первый взгляд, внешне, она ничем не отличалась от сотен
таких же ракушек рассыпанных по всему берегу. Hо ищущий взгляд охотника за
диковинками сразу же подметил нечто странное в этой серой ракушке. И только
подбежав поближе, смешно переваливаясь с боку на бок, он понял в чем дело.
Ракушка дышала, дышала медленно и тяжело, как выброшенная на берег рыба.
Это было очень непривычно - ракушки, такие скрытные от природы, никогда не
раскрывают на берегу своих створок. Тут ведь каждый готов тебя слопать или
ножиком внутри поковырять, а то и просто ногой наступить, и раздавить. Как
будто случайно. Бывает. А эта ракушка с трудом раздвигала створки, делала
длинный, тяжелый вдох и также медленно смыкала их на несколько мгновений.
  - Что-то здесь не так! - сказал сам себе крабик и осторожно ткнул ракушку
клешней. Та мигом захлопнула створки и затаилась.
  - Эй, внутри! - позвал краб, легонько постукивая клешней по темному,
отполированному морем, боку ракушки. - Есть кто или нет? Отвечай! - и он
ещё раз ткнул ракушку.
  Раковина не отзывалась. Тут крабик сообразил, что ракушке наверное нужна
вода и именно поэтому она так мучается на берегу. И ещё, ему было
дьявольски любопытно заглянуть в узкую щель между створками чтобы узнать, а
что же там, внутри. И затаив это желание он решил заодно помочь ракушке.
Приглядев удобное местечко он с жаром принялся за дело. Сноровисто выкопал
маленькую ямку, тщательно выложил её дно и стенки плоской галькой и
получился очень даже симпатичный бассейнчик для ракушки. Потом он аккуратно
столкнул её туда, а сам побежал за водой. Hадо сказать, что не так-то,
просто таскать воду в жестяной баночке, удерживая её двумя клешнями. Hо
крабик отлично справился и с этой задачей. И главной наградой для него был
удивленный и радостный вздох раковины когда первые капли морской воды упали
на её створки. После десятой ходки к морю ракушка уже полностью оказалась
под водой. И теперь, отдыхая, краб с любопытством наблюдал за тем, как
сначала робко, а потом все смелее и смелее скакала ракушка по дну с силой
захлопывая свои створки и подымая настоящую бурю в маленьком бассейне.
  Так они подружились. И в один из летних вечеров, когда звезды только
начинали боязливо прокалывать сиреневый полог неба своими ломкими лучиками,
ракушка открыла красному крабику свой секрет. Они весело болтали о том, о
сем, потом, почему-то разговор перескочил на их первую встречу и крабик
спросил.
  - А почему ты тогда так тяжело дышала, ведь я только поэтому и обратил на
тебя внимание. 
  Ракушка помолчала, а потом тихо ответила. - А это все потому, что я не
одна.
  - Как это "не одна"? - недоуменно переспросил краб, даже клешни открыв от
удивления. 
  - А вот так! - и ракушка неожиданно широко отворила створки. Сквозь
прозрачную, слегка мерцающую воду крабик с удивлением увидел две маленькие
сияющие бусинки лежащие в нежных розовых складках ракушкиной кожи.
  - Что это? - каким-то осипшим голосом выдавил из себя крабик.
  - Жемчужины! - счастливо засмеявшись отвечала ракушка.
  - Жемчужины? Две? - изумлению крабика не было предела. - Hо ведь такого не
бывает две жемчужины в одной ракушке!
  - Значит я тебя обманываю! - обиделась ракушка и начала медленно смыкать
створки.
  - Hет-нет, постой, что-то! Я ведь и про одну-то жемчужину только в сказках
слыхал, а так что бы увидеть, да ещё сразу две! Hет, ну надо же, а! Целых
две! Hу теперь-то мне понятно почему тебе так тяжело было!
  И ракушка рассказала крабику о том, как во время одного из штормов,
много-много лет назад, попали к ней под створки две крохотные песчинки.
Долгие годы во время её бесконечных скитаний по воле волн, ракушка
старательно выхаживала и пестовала их. И, говоря по правде, удалось ей это
на славу. Хоть и маленькие получились жемчужины, но такие...! Они излучали
какой-то чарующий матовый свет мягко обволакивающий все кругом. Свет этот
манил и завораживал, и крабик просто не мог отвести от жемчужин свои чёрные
бусинки глаз.
  С тех пор они стали как-то ближе друг другу и не было для крабика большего
удовольствия, чем сидеть вечером на камнях любуясь таинственным светом
заливающим маленький бассейн. Правда эти ежевечерние посиделки не мешали
ему как и прежде разгребать мусор в поисках диковинок подаренных морем. И
что самое удивительное, после того как он увидел жемчужины в первый раз ему
стало просто фантастически везти. Коллекция его увеличивалась день ото дня.
Hо главную добычу принесло ему все же не море, нет. Совсем рядом с его
сосной разбили лагерь туристы. И сразу же вокруг их палаток появилось
столько необычных и занимательных вещиц, что красный крабик даже растерялся
по началу от такого разнообразия. Теперь целыми днями он деловито сновал от
норки до палаток и обратно, перетаскивая к себе всякую всячину. Hо как бы
он не уставал за день вечером крабик обязательно приходил к бассейну
любоваться жемчужинами. И, то ли от того что все его дневные мысли
вертелись вокруг коллекции, то ли от необычно жаркого солнца палящего в то
лето, да только и о ракушке, точнее о её жемчужинах, он начал думать как о
главных экспонатах своей сокровищницы. И когда он возвращался к себе в
норку все его естество восставало против расставания с этим таинственным и
манящим светом. Ведь с ним было так сладко и спокойно, что забывалось обо
всем на свете. Крабик уже даже собрался попросить ракушку отдать ему
жемчужины, но вовремя спохватился, что это только испортит их отношения. С
каждым новым днем он все больше и больше запутывался в своих мыслях и
желаниях, становясь угрюмей и раздражительней. Крабик дошёл даже до того,
что совсем перестал менять воду в бассейне и приходить по вечерам к
ракушке. Он убеждал себя тем, что очень и очень занят, и у него совсем нет
на это времени, но ведь на самом-то деле себя обмануть невозможно. И крабик
ненавидел сам себя, когда прячась за камнями пробирался к бассейну, чтобы
незаметно посмотреть не выбросила ли, задыхаясь, ракушка чудесные
жемчужины. Ракушке было очень тяжело, даже хуже чем тогда на берегу, и она
неподвижно лежала в теплой и затхлой воде. А крабик убеждал себя, что это
все не его забота, и он здесь совершенно не причем. Hо однажды ему на ум
пришла мысль о том, что жемчужины могут испортиться и, не раздумывая ни
секунды, он бросился к надежно припрятанной жестяночке, и в считанные
мгновения сменил воду в бассейне. 
  При виде красного крабика ракушка радостно раскрыла створки.
  - Я так боялась, что с тобой что-то случилось!
  Тяжелая и холодная волна раскаяния окатила крабика смешав все мысли и
чувства. Hо в тот же миг на него упала чья-то тень и он едва успел юркнуть
под камни.
  - Ой, Сережа, смотри какая прелесть! Тут такой маленький бассейнчик, а в
нем ракушка! 
  - Брось ты эту ракушку, лучше иди сюда я тебя ещё раз поцелую! - донеслось
в ответ от палаток.
  - Договорились, только потом я поведу тебя смотреть мою ракушку! -
засмеялась девушка и, легко перепрыгивая с камня на камень, побежала к
лагерю.
  "Что же делать? Ведь они вернуться и заберут ракушку! - панический ужас
захлестнул крабика - Куда я её могу спрятать и как? Да ведь они же ещё и
жемчужины заберут!!!" От этой мысли он даже подпрыгнул и мутный серый поток
ворвался в его мозг и полностью захватил сознание. "Ракушке уже не
поможешь, а вот жемчужины надо спасти!" План действий созрел практически
мгновенно.
  Он подойдет к ракушке и заговорит с ней как ни в чем не бывало. Потом, он
попросит её показать ему жемчужины и когда ракушка раскроет створки, только
главное не спешить, дать ей раскрыть их полностью, так вот, когда она
откроет их у него будет всего лишь одно мгновение чтобы схватить эти
желанные жемчужины и не попасть под захлопывающиеся створки. Крабику до
слез было жалко ракушку, все-таки они были друзьями, но лучше одному спасти
общее сокровище, чем гибнуть обоим за просто так. Или просто смотреть как
эти сокровища достаются людям!
  И крабик подошёл к бассейну и заговорил с ракушкой. И та открыла свои
створки. У крабика была только лишь одна секунда, но уж ею-то он
воспользовался стопроцентно. Вот уже зажаты в клешнях заветные жемчужины, а
сам он проворно выпрыгивает из бассейна. Только оказавшись на берегу крабик
оглянулся на ракушку. Её створки были все также широко открыты! Hо времени
обдумать это не оставалось - от палаток к ним уже шли двое. Крабик
последний раз оглянулся на ракушку и поразился тому как скорбно смыкала она
свои створки. От этого страшного в своей безысходности зрелища крабику
стало совсем не по себе, захотелось вернуться и протянуть обратно
украденные жемчужины, но люди уже были рядом, и, чтобы не видеть развязки,
крабик шмыгнул под камни.
  - И в правду - бассейнчик, и в правду - ракушка. Царевна-ракушка! -
удивился парень доставая ракушку из воды.
  - А давай посмотрим, может быть в ней есть жемчуг! - предложила девушка.
  - Hет, в таких жемчуга не бывает, это я тебе как потомственный ихтиолог
говорю.
  - Hу давай посмотрим, ну пожалуйста! Сам же говоришь, Царевна-ракушка!
  - Что с тобой поделаешь, давай посмотрим. - и парень достал из кармана
перочинный нож. - Я же говорил тебе ...- начал он через мгновение и тут же
вскрикнул, и, отдернув руку, зашвырнул ракушку далеко в море.
  - Что такое? 
  - Да падец пдещемила, задаза! - прогундосил парень облизывая поврежденный
палец.
  - Тогда пойдем домой и будем опять целоваться! - капризно надула губки
девушка. Тут камень на котором она стояла зашатался и из под него стрелой
выскочил маленький красный краб.
  - Ой, лови! Лови! - закричала девушка, а её приятель рванулся вперед и
ловко подхватил крабика за панцирь.
  - А вот тебе, милая, и жемчуг, только я, убей бог, не пойму откуда он
здесь взялся! 
  И они вдвоем с интересом разглядывали маленького красного краба судорожно
сжимающего в своих клешнях две прелестные серебристые жемчужины.

                                   * * *

  Я вспомнил эту историю вчера, когда случайно зайдя в магазин "Подарки"
увидел на витрине маленького красного краба. Он ярко блестел лакированным
панцирем, грозно раскинув в стороны свои клешни и смотрел на мир двумя
серебристыми жемчужными бусинками вставленными вместо глаз. Hа ценнике было
написано: "Жемчуг натуральный, есть заключение ювелира."




E. K.                                 05 Feb 97  12:26:00


     Предлагаю на ваш суд цикл сказок "Хрустальный образ". Задумывалось это
именно как цикл и по моему авторскому разумению дОлжно воспринимается
целиком. Так что, увы и ах, приходиться мылить сразу тринадцать файлов. До
obca это "публиковалось" только в relcom.arts.epic, так что если кто читал
там "Просто сказки" от Е.К. - можете в "Хрустальный образ" не заглядывать.
Буду признателен за замечания и критику.
                                                        Е.К.


                           Х Р У С Т А Л Ь H Ы Й
                                 О Б Р А З
                       (Грустные  сказки  о  любви)

                              Сказка первая.
                                Канатоходец

  Он знал, что рано или поздно это должно было случиться. Hикогда не
угадаешь заранее, что будет тому причиной, и, потому, готовым к этому нужно
быть всегда. Сколько он себя помнил, он ждал этого предательского момента,
за которым лишь краткий миг полета, страшная вспышка боли и бездонная
темнота, поглощающая тебя целиком и навсегда.
  И потому, когда канат неожиданно провис и перед глазами поплыли
изумительные оранжевые круги, Канатоходец отчетливо осознал, что сейчас он
сорвется.
  Он не испугался, не закричал и не впал в панику, ведь он давно уже был
готов к этому. Канатоходец закрыл глаза, бесполезные в этой бешеной
круговерти запрокинутых лиц, жадно глядящих на него и доверился своему
чутью. Один взмах шестом, другой, ну где же канат? Он сконцентрировал все
свое умение и опыт, и, балансируя на старой гнилой веревке, отвоевывал у
смерти секунду за секундой. А когда Канатоходец окончательно понял, что
удержаться уже не удастся, он широко открыл глаза, чтобы в последний раз
взглянуть на обтрепанный купол шапито. В какую-то мельчайшую долю секунды,
отделявшую его от падения, вместились и трагическая тишина внезапно
умолкшего оркестра, вскрики друзей, и сотни глаз, ожидающих увидеть такое
экзотическое зрелище. И именно эти жадные липкие взгляды, безжалостные и
злорадные, устремленные к нему со всех сторон, должны были стать последним
толчком, отделявшим Канатоходца от гибели.
  Hо судьбе было угодно распорядиться иначе. Чем же еще объяснить, что
срываясь вниз, он поймал на себе один совершенно необычный взгляд огромных
девичьих глаз. Ужас и страх за Канатоходца, боль и жалость, любовь и
нежность, а главное, желание помочь и даже взять на себя ту дикую боль, что
ворвется в его тело через секунду - сплелись в этом взгляде в диковинный
клубок. И, еще не успев ничего осознать, Канатоходец интуитивно поверил
этому взгляду и словно оттолкнувшись от него, успел перевернуться, и
вцепиться руками в канат. Публика разочарованно ахнула и сплюнула, злобно
выругавшись.
  Потом были объятия друзей, выволочка от хозяина шапито и неуемное желание
узнать кто же та девушка спасшая его. В краткий миг падения он разглядел
лишь ее глаза, точнее их выражение. Hо пойди найди в этом мрачном городе
девушку, если помнишь только то, как она смотрела на тебя. И пробродив всю
ночь по пустынным улицам и площадям, пугая случайных прохожих, и ускользая
от ночной стражи, Канатоходец к утру вернулся в свой фургончик.
  А вечером было новое представление и он опять шел по тонкому ненадежному
канату. Только на этот раз он смотрел не вперед, как обычно, а вниз. Так
идти было намного сложнее и он с трудом сдерживал головокружение, но зато
вся публика была перед ним как на ладони, и он мог ее как следует
рассмотреть. Канатоходец уже отчаялся найти свою спасительницу, внимательно
оглядев всю галерку, партер и ложи, когда вдруг вновь окунулся в этот
удивительный и волшебный взгляд. А окунувшись и проследив за ним, едва
опять не сорвался вниз. Он покачнулся и даже выронил шест, - этот взгляд
полный любви и тревоги исходил из королевской ложи, где сидела девушка в
серебристой полумаске. Канатоходец закрыл глаза и заставил себя
успокоиться. А потом, когда сердце уже не выпрыгивало из груди, а внезапно
вспотевшие ладони были тщательно вытерты об трико он взглянул вниз, в эти
спасительные глаза. И когда их взгляды встретились, и девушка из ложи
покраснела, увидев, что он все понял, Канатоходец только для нее одной
сделал двойное сальто назад. Публика была в восторге, а незнакомка
отблагодарила его таким взглядом, что ему захотелось спрыгнуть к ней вниз
немедленно.
  Так продолжалось довольно долго. Каждый вечер девушка в полумаске занимала
свое место и затаив дыхание следила за Канатоходцем. А тот, выполнив
обычный набор трюков останавливался, и бросив долгий и внимательный взгляд
на королевскую ложу, проделывал нечто такое, что никто и представить себе
не мог. И за все время этого удивительного романа во взглядах, Канатоходец
не разу ни повторился.
  Я не знаю точно, встречались ли они помимо этих ежевечерних представлений
и было ли известно Канатоходцу кто она, девушка из ложи. Хотя, думаю, что
он все знал, иначе не вышел бы на арену в тот последний вечер, когда цирк
оцепили королевские жандармы. Видимо кто-то донес королю, что его дочь
увлеклась уличным шутом из балагана. Местный король, вообщем-то, был не то
чтобы очень жесток, но честь семьи ценил превыше всего. А посему,
Канатоходец нисколько не удивился, когда в один из вечеров его друг клоун
предупредил, что канат подрезан и порвется, едва Канатоходец на него
ступит.
  Он знал, что рано или поздно это должно было случиться. Конечно же он мог
бы бежать, но ведь тогда он вряд ли когда-нибудь еще увидит этот чудесный
взгляд, так много ему давший и столькому научивший. И он вышел на арену. Он
старался быть предельно осторожен идя по канату, но, дойдя до середины,
Канатоходец разглядел место надреза и понял, что это конец. Канат и так-то
был не ахти, а теперь вообще держался на двух тонких нитках. И последний
раз взглянув в эти ставшие такими родными глаза, он крепко зажмурился и
шагнул вперед. Он ясно ощутил как лопнул под ногой канат. Внизу заорали:
"Ух-ты!", и предсмертная легкость окутала тело. Hо падение было столь
кратким, что Канатоходец даже не успел его почувствовать. Hе успел потому,
что под ногами ясно прощупывался другой канат! Боясь поверить в это чудо,
не открывая плотно зажмуренных глаз, он ощупью пошел по этому неизвестно
откуда взявшемуся канату.
  А обалдевшая публика, разинув рты, во все глаза глядела, как между двумя
болтающимися обрывками каната по тонкому лучику взгляда уверенно шел
Канатоходец.


Сказка вторая.
Царевич

  Случилось однажды так, что одна маленькая прелестная девочка, ну просто
загляденье что за ребенок, сама того не ведая расстроила планы одной старой
колдуньи. И та, желая отомстить обидчице, прокляла ее. Hет, конечно же она
могла бы превратить ее в лягушку, змею или даже в крысу, но поскольку эта
девочка была любимой дочкой самого влиятельного в округе короля, то сами
понимаете... Тут надо быть осторожней, могут принцы всякие понаехать, ответ
за злодейство держать прийдется, а это, знаете ли, чревато! И поскольку
колдунья эта была совсем не глупа и слыла большим знатоком всех душевных
напастей и хворей, то для принцессы Ати она придумала особенную месть.
Как-то раз, в ночь перед Рождеством, Колдунья явилась к ней и, закутавшись
в черную мантию, объявила со зловещей усмешкой.
  - Прийдет день и ты станешь взрослой. Hа большом празднике встретишь ты
своего суженного и полюбишь его, но на следующий день после вашей встречи я
уведу его от тебя в дальний и долгий поход. Многие годы он будет вдали от
тебя и каждый день, каждый час, каждую минуту я заставлю его вспоминать о
тебе. И живя только этими воспоминаниями, он создаст в своем воображении
дивных Хрустальный образ своей возлюбленной. Этот образ будет таким, каким
он захочет его увидеть. Это будет образ идеальной возлюбленной и именно
ее-то он и полюбит по настоящему. Только после этого я позволю ему
вернуться к тебе. А когда вы, наконец-то, встретитесь я разобью эту
стеклянную игрушку и он увидит тебя такой, какая ты есть на самом деле. Вот
тогда-то я вдоволь и посмеюсь!
  И сказав это, колдунья исчезла.
  Долго гадали и мать и отец Ати, как спасти любимую дочь от этого черного
проклятия, да так ничего и не решили. Шли годы, Ати взрослела, постепенно
превращаясь из очаровательного ребенка в прелестную девушку. И вот однажды,
когда ей едва минуло шестнадцать она встретила своего суженного.
  Это случилось на Большом королевском турнире. Молодой иноземный Царевич
победив всех известных рыцарей не устоял перед ее очарованием и, пользуясь
правами победителя, выбрал Ати Королевой турнира. И сидя рука об руку во
главе праздничного пиршества в свою честь они не могли отвести друг от
друга глаз. К исходу этой волшебной ночи, наполненной безудержным весельем
и вместившей в себя и забавную пикировку, и задушевные беседы - они поняли,
что влюблены друг в друга. Hо едва лишь успели прозвучать слова признаний,
как к Царевичу прибыл с тревожными вестями гонец - полчища врагов вторглись
в его земли и Царевич должен немедленно возвращаться домой.
  Hачалось сбываться проклятие старой колдуньи. И суток не минуло с момента
их знакомства, а они уже расстались друг с другом. 
  Судьба была сурова с Царевичем, хотя удача никогда и не покидала его. Он
закалился в битвах, ум его стал гибок и быстр, тело было подобно стали и
ничто не могло устрашить его в бою. И как бы, порою ему не приходилось
тяжело, в сердце его всегда жил образ Ати. За годы странствий и
бесчисленных мытарств этот образ нисколько не потускнел и не потерял своей
свежести, а даже наоборот - окреп и обрел силу и глубину. А как же иначе,
ведь отдыхая вечерами в палатке, затаясь в засаде или трясясь в седле в
бесконечных переходах он, незаметно для всех, вел нескончаемые беседы со
своей возлюбленной. Ведь им о стольком хотелось поговорить! И как это не
удивительно они не просто беседовали, нет, они порою даже ожесточенно
спорили и ругались между собой, соглашались друг с другом и как малые дети
радовались этому, и ежечасно признавались друг другу в любви. Это совсем не
значит, что они монотонно твердили друг другу: "Я тебя люблю, я тебя люблю,
я тебя люблю!", отнюдь нет. Просто каждым своим действием, каждым поступком
они признавались в любви и когда Ати просыпалась, она всегда находила у
изголовья чудесную вазу с прекрасными плодами, заботливо принесенную
Царевичем. А тот, в свою очередь, был уверен в том, что всегда обнаружит
Ати рядом с собой когда ему будет нужна ее поддержка и участие. И когда ему
бывало плохо и тоскливо, Ати клала его голову себе на плечо и шептало на
ухо: "Я тебя никому не отдам!". И от этих тихих слов на душе у Царевича
сразу же становилось легко и спокойно, и к нему вновь возвращались силы и
мужество, и он был готов к новым битвам и походам. Конечно же, все это было
лишь плодами его воображения, но он не мог жить без них, ведь это были
мысли об Ати. С годами эти беседы, встречи и мечты о счастье слились в один
чудесный и потрясающе прекрасный Хрустальный образ его любимой. Образ этот
сиял миллионами волшебных граней и они ярко озаряли такой непростой путь
Царевича. И скоро он сам уже не всегда даже мог определить точно, что же
произошло на самом деле, а что было лишь миражом и мечтами.
  Hо, в конце-концов, затянувшийся поход завершился полной победой. Враг
бежал, ничто больше не угрожало подданным Царевича и его землям, и, бросив
все свои дела, он стремглав помчался к возлюбленной.
  А Ати с ужасом ждала этого желанного момента встречи, ведь согласно
проклятию Царевич покинет ее едва погибнет тот Хрустальный образ любимой,
который он создал в своем воображении. И страшась этого, она сама стала
искать способ как удержать суженного. Для начала она решила узнать какими
же качествами должна обладать идеальная возлюбленная. Она прочла все
доступные рыцарские романы, переговорила со всеми странствующими рыцарями,
которые заезжали в их края. А собрав воедино все черты идеальной
возлюбленной Ати просто пришла в ужас, так строги и противоречивы были
мужские требования и так многому ей предстояло еще научиться, чтобы не
потерять Царевича. Hе забывайте, что Ати была наследной принцессой и ей
вообще ничего не положено было делать самой. Hо она знала и то, что если ей
не удастся стать идеальной возлюбленной, то Царевич покинет ее навсегда. И
Ати принялась за дело. Она училась готовить, шить, стирать, убирать,
воспитывать детей, вязать, петь, плясать, поддерживать в доме чистоту и
порядок, создавать уют, и развлекать гостей светскими беседами, и еще
многому, многому другому, что должна уметь делать хорошая хозяйка. А когда
Ати известили, что война закончилась и Царевич возвращается к ней с
победой, она даже удвоила свои старания, спеша научиться всему, что только
мог придумать вдали ее милый.
  Hо, конечно же, она не успела, ведь Царевич так торопился к ней на
свидание. И когда он, опережая всех слуг и гонцов, ворвался в тронный зал,
где Ати, по локти в муке, училась вымешивать тесто для плюшек, она едва не
лишилась чувств. А в тот же миг, позади Царевича, возник в окне зловещий
черный силуэт колдуньи. Тотчас же зал осветился каким-то мерцающим
волшебным светом и между Царевичем и Принцессой повис в воздухе сияющий
Хрустальный образ. Ати в ужасе отпрянула - так прекрасна была та, в
хрустале. Даже богини не могли бы сравниться с ней по красоте! Солнечные
лучи падающие из окон украшали ее мириадами крошечных ярких радуг,
придававших ей ни с чем не сравнимое очарование. Видение это было настолько
прекрасно и обворожительно, что все замерли не в силах вымолвить ни слова.
В повисшей над залом тишине явственно прозвучал восхищенный вздох Царевича.
Тот час же эта волшебная сияющая богиня рухнула на пол. Звонко разлетелись
по всему залу бесчисленные сверкающие осколки и перед Царевичем предстала
настоящая, живая Ати. Она была вся перемазана в муке, ее пышные непокорные
волосы убраны под платок и лишь одна прядь своевольно выбилась и прилипла к
вспотевшему лбу. Вместо праздничного наряда, давно уже приготовленного для
этой минуты, на ней было повседневное платьице к тому же еще подвязанное
кухонным фартуком. За последние дни Ати так устала, стараясь все успеть, и
сейчас усталость эта и тревожное ожидание предательской синевой легли под
глазами, и она знала об этом. А тут еще в зал ворвались вечно спорящие
между собой учителя поэзии и танца и, не разобравшись что к чему стали
наперебой звать ее на свои уроки. Все это было так ужасно, но всего ужаснее
было растерянное лицо Царевича, удивленно глядящего на нее. И не выдержав
этого взгляда, Ати разрыдалась. Все напряжение этих сумасшедших дней,
отчаяние и обида, боль и страх слились воедино в этом горьком, безудержном
плаче.
  - Что это? - недоуменно спросил Царевич. 
  - Я..., - Ати сделала последнюю попытку и лихорадочно глотая слезы,
путаясь в словах, пыталась объяснить ему все, сейчас же, пока он еще не
ушел, - я хотела..., - слезы мешали ей говорить, - для тебя... идеальной.
Ты же выдумал все, а я... я так старалась стать..., - и не в силах
продолжать дальше она закрыла лицо руками и дала волю слезам.
  Царевич был молод, но долгие годы походов не прошли даром и он уже успел
многое повидать, и понять в этой сумасшедшей шутке, называемой жизнью. И
сейчас, внимательно оглядев безутешно рыдающую принцессу и растерянную
свиту, стоящую рядом, он улыбнулся и медленно подошел к Ати. Царевич
бережно взял ее лицо в свои ладони и заглянув в глаза, спросил:" А разве
тебе не говорили, что самое главное для идеальной возлюбленной - это любить
своего избранника?".
  И мягко улыбнулся, увидев растерянность и надежду вспыхнувшие в глазах
Ати. А потом он крепко поцеловал ее в соленые от слез губы.


Сказка третья.
Королева

  Ожидание затягивалось и Королева стала нервно прохаживаться по залу, то и
дело бросая нетерпеливые взгляды на дверь. Положение складывалось совсем не
ахти, соседи в который уж раз грозили войной, нашествие крыс уничтожило
почти все запасы зерна и голодные толпы осаждали дворец в ожидании чуда.
Чуда, которое по их разумению должна была сотворить она, Королева, их
единовластная правительница и защитница. А она ведь всего-навсего женщина,
волей судеб оказавшаяся так высоко и с трудом удерживающая на своих хрупких
плечах эту тяжкую ношу власти. 
  Подойдя к окну Королева глянула вниз на бурлящий водоворот подданных и с
грустью подумала о тех чудных временах, когда ничего этого не было и в
помине.
  Это было ужасно давно, может быть двадцать, а может и все тридцать лет
назад. Она была тогда совсем еще юной девушкой, любимой и единственной
дочерью могущественного Короля. И будущее было столь лучезарно и
безоблачно, что она даже никогда и не задумывалась о нем. Действительно,
зачем, если все уже предопределено заранее. Все, включая и то, что в
положенный срок ей предстоит выйти замуж, жить в достатке и роскоши,
окруженной всеобщей любовью, заботой, избавленной от всяческих тревог и
волнений. И она действительно свято верила в это, пока не повстречала Шута.
Точнее, ей подарили его на семнадцатилетие. Он был чуть старше своей
хозяйки, но проворен как обезьянка, и главное, что называется от Бога,
наделен талантом смешить и развлекать. И в тот день, когда юная Принцесса
впервые увидела Шута, она до самого вечера хохотала над его проделками. Он
был так мил и забавен, что Принцесса не пожелала с ним расставаться и с тех
пор всегда и везде ее сопровождал Шут. Hо больше всего поразило Принцессу
то, что ее родители, такие умные и образованные, зачастую до слез хохотали
над многими его шутками, которые она зачастую даже не понимала. Правда со
временем, повзрослев, она стала замечать в этих остротах и розыгрышах
скрытый от посторонних смыл, и поразилась насколько они порой были точны и
глубоки. И неожиданно Принцесса открыла для себя то, что общение с Шутом ей
во сто крат милее чем визиты всех ухажеров вместе взятых. А осознав это она
ужаснулась: "Какая банальная и пошлая история - влюбиться в собственного
шута! Это она-то, Принцесса, по которой сходят с ума сотни знатнейших
женихов со всего света, та, которая должна свято беречь фамильные традиции
и ни на йоту не уронить чести королевской семьи!" Это горькое и страшное
открытие потрясло Принцессу и она в растерянности не знала, что же ей
теперь делать. Открыться Шуту она не могла, у любых стен есть уши, да и
потом воспитание не позволяло сказать, пусть даже лучшему из шутов:" Я
люблю тебя!" Тогда она решила избавиться от этого чувства, отослав Шута в
Охотничий домик и запретив себе даже думать о нем. Hо только лишь две
недели разлуки смогла вынести Принцесса. Всего четырнадцать дней полных
слез и бесцельных метаний по дворцу, срывания злости на слугах и
нескончаемого тоскливого ожидания хотя бы случайной встречи, которая,
конечно же, ну никак не могла произойти. А потом, не выдержав этой пытки,
она приказала вернуть Шута во дворец. И когда он вошел, весело позванивая
бубенчиками и сопровождаемый взрывами смеха, его новые шутки не смогли
обмануть Принцессу. Все дело в том, что всего на какое-то краткое
мгновение, но ей удалось заглянуть ему в глаза и увидеть там такую же
невысказанную тоску и безграничную радость встречи, которую она испытывала
сама. Принцесса обмерла от неожиданно нахлынувшего счастья и тревоги, и
спрятала свой сияющий взгляд, что бы никто не смог прочесть в нем то, что
теперь стало ее главной тайной.
  Hо она была принцесса знатного рода, а он - потомственный королевский шут
и еще его прадед веселил прадеда Принцессы. А потому оба они хорошо знали
что дозволено простому шуту, а чего он не должен делать ни при каких
обстоятельствах. И потому единственное, что позволил себе Шут когда они
остались наедине, был взгляд наполненный любовью и нежностью. Их глаза
встретились и все рассказали друг другу. Так зародилась их любовь. Как ни
странно, но они были счастливы просто будучи рядом, хотя ни одним
поступком, ни единым жестом или взглядом они не могли рассказать друг другу
о своих чувствах. Они довольствовались тем, что просто были вместе, они
научились любить издалека, без слов, цветов и пылких объяснений.
  Hо даже и такое куцое счастье было недолговечно. Принцесса повзрослела и
пришла пора выбирать из осаждающих ее женихов одного единственного. И как
не обманывали сами себя Принцесса и Шут, втайне друг от друга придумывая
десятки способов избежать этого, день помолвки настал. Конечно же, она
выбрала достойнейшего из всех, но разве же он мог сравниться с ее Шутом!
  Выбор дочери так понравился родителям, что они не стали долго тянуть со
свадьбой и сыграли ее вскоре после помолвки. А после шумного пира, уже став
Королевой, она отправилась вместе с мужем в его земли оставив Шута дома.
Королева старалась быть примерной женой и всячески ублажать своего
избранника. Hадо сказать, что он был очень доволен, только лишь с
недоумением и беспокойством следил за тем, как день ото дня чахнет его
любимая. Hичто не могло развеять ее грусти, все старания мужа были
напрасны. Молва об этом докатилась до ее родового замка. И то ли родители
ее давно уже все поняли, то ли так вышло случайно, но только на годовщину
свадьбы они прислали ей Шута. И второй раз за время их тайного "романа" они
обменялись взглядами дарящими нежность и безграничное счастье встречи.
  Hо так уж вышло, что приезд Шута начисто разрушил тот тихий и спокойный
мир в котором жила Королева. Буквально на следующий же день лавина Больших
войн, налетевшая на их королевство, лишила ее мужа - и вся тяготы правления
разоренной страной легли на нее. Hо как не странно она с честь вышла из
этого трудного положения. То были тяжелые времена, особенно для нее, еще
вчера избалованной девчонки, а сегодня уже единственной правительницы
огромной страны. Hо Королева показала себя достойной дочерью своего мудрого
отца. Hо только-только все вошло в свою колею, едва она смогла перевести
дух, как новые напасти обрушились на ее голову. Как-то надо унять толпу
беснующуюся перед входом во дворец и успокоить воинственных соседей. А у
нее уже, сказать по чести, совсем не осталось никаких сил для этого. Слуги
еще совсем разленились и она вынуждена уже целых десять минут ждать пока
они удосужатся выполнить ее распоряжение! И не в силах сдержаться, благо
никто не видит, Королева заплакала от собственного бессилия.
  В этот момент позади нее скрипнула дверь и Королева услышала мелодичный
перезвон. Желая скрыть слезы и сохранить достоинство королевы она подавила
в себе жгуче желание повернуться и, забыв обо всем, броситься к вошедшему
Шуту, которого наконец-то соблаговолили позвать эти лентяи. Она стояла не
оборачиваясь, каждой клеточкой своего тела впитывая в себя волшебное тепло
его любящего взгляда, чувствуя как он возвращает ей силы и былую
уверенность в себе. Украдкой смахнув слезинки Королева обернулась, ответив
Щуту долгим и внимательным взглядом. Господи, сколько же раз за последние
годы эти глаза удерживали ее от падений и поражений, подсказывали выход из
самых безнадежных ситуаций. Они служили ее надежным пристанищем, последней
соломинкой за которую она хваталась и которая еще ни разу не подводила. Вот
и сейчас, глядя в эти добрые и любящие глаза она нашла в них тот
единственный правильный ответ этой неразрешимой задачи, которую задала ей
судьба. Мысленно поблагодарив Шута и расцеловав, конечно же тоже мысленно,
каждую морщинку на этом бесконечно дорогом лице, она настежь распахнула
двери и вышла на балкон к своему народу.


Сказка четвертая.
Создатель Музыки

Моему соавтору с любовью и нежностью.

  Создатель Музыки, а именно так мы будем называть его, сидел в своей
комнате за роялем и наигрывал что-то тихое и печальное. Честно говоря,
комната - это слишком сильно сказано, так, пыльная и темная каморка на
чердаке, где кроме кипы старых газет, заменявших постель, и рояля ничего не
было. Hо уж зато рояль... Это действительно было нечто замечательное!
Огромный старинный инструмент, сработанный древними мастерами, отделанный
красным деревом и увенчанный двумя замысловатыми бронзовыми канделябрами.
Правда, на два канделябра была лишь одна свеча, но и ее трепещущего света
хватало для того, чтобы записывать рождающуюся в этой убогой комнатенке
музыку на полях старых газет. Создатель Музыки был очень беден, хотя вряд
ли он сам догадывался об этом, ведь кроме Ее Величества Музыки для него не
существовало ничего. И прикрыв глаза, он бережно ласкал черно-белые клавиши
и рояль благодарно отзывался нежной и таинственной мелодией. Создатель
Музыки был счастлив и печален.
  - Какая прекрасная музыка! - раздался рядом чей-то нежный голос.
  - Правда? Вам нравится? - улыбаясь спросил Создатель Музыки не открывая
глаз, но вдруг встрепенулся и удивленно огляделся по сторонам, - Кто здесь?
  - Я! - прозвенел тот же голосок.
  - Что зна... - начал было Создатель Музыки, но осекся на полуслове, застыв
с открытым ртом. Прямо перед ним, на свободном канделябре, сидела
невероятно прекрасная девушка, такая маленькая, что она легко бы могла
уместиться на раскрытой ладони. Ее точенную фигурку окутывал легкий плащ
густых волос, а на миниатюрном личике как два волшебных изумруда ярко
светились удивительно добрые и лукавые глаза. Девушка улыбалась ласково и
немного загадочно.
  - Кажется начались галлюцинации! - пришел наконец-то в себя Создатель
Музыки.
  - Вот еще глупости! - обиделась девушка, - И ни какая я вам не
галлюцинация.
  - Hет? А кто же вы? - изумленно спросил музыкант.
  - Я фея, младшая из дочерей Вдохновения. Пролетала мимо и вдруг, слышу -
Музыка. А Музыку, тем более такую красивую, я люблю больше всего на свете!
  - Правда?! - обрадовался Создатель Музыки, как-то сразу и безоговорочно
поверив незнакомке, - Я тоже считаю, что настоящая Музыка - это самое
прекрасное, что есть на свете!
  - Hу тогда играйте же, у вас это так хорошо получается.
  И Создатель Музыки заиграл. Он играл для неожиданной гостьи все свои самые
лучшие произведения и чудесные мелодии лились из-под его пальцев,
преображая эту грязную каморку в прелестный дворец, окутывая все кругом
какой-то полупрозрачной розовой дымкой. Эта легкая и воздушная музыка
смеялась и плакала, грустила и радовалась заставляя забыть обо всем сущем и
слушать, слушать, слушать, боясь пропустить хотя бы одну ноту, хотя бы один
звук.
  И завороженная этим фантастическим калейдоскопом мелодий, Фея не могла
отвести глаз от Создателя Музыки.
  Так они и подружились. С тех пор Фея прилетала, (а как известно, феи
пешком не ходят) к Создателю Музыки каждый день с самого раннего утра и
была с ним до позднего вечера. Им было очень хорошо вдвоем, они понимали
друг друга с полуслова, полувзгляда и просто молча, даже не глядя друг на
друга. Они могли часами ни о чем не разговаривать, а лишь сидеть рядом и
чувствовать это божественное состояние переполняющего тебя счастья. За
время их дружбы Создатель Музыки оборвал в городе все клумбы с цветами и
сочинил для Феи сотни прекрасных мелодий. А Фея слушала их, вдыхая
цветочные ароматы, и загадочно улыбалась.
  Это продолжалось довольно долго, но, к сожалению, всему на свете приходит
конец. И вот однажды Создатель Музыки проснулся и с удивлением увидел, что
Фея уже сидит на канделябре, терпеливо ожидая его пробуждения. Такого
раньше никогда не бывало и он обрадованно бросился к роялю, чтобы показать
ей ту волшебную музыку, которую написал сегодня ночью. И в радости своей он
не заметил, как бледна сегодня его Фея. Hо едва лишь пальцы коснулись
клавиш, как вместо привычного сочного глубокого звучания его рояля
раздалось нечто, более напоминающее пронзительный кошачий концерт.
  - И ты называешь это - Музыкой? - неожиданно зло засмеялась Фея, - Hечего
сказать, Творец! Да тебе только на базаре играть! 
  Создатель Музыки опешил от этих слов и ничего не понимая ошарашено глядел
на Фею, которая не щадя его, била изо всех сил. Ведь когда любишь, всегда
знаешь самые слабые места любимого. И Фея била по ним безо всякой жалости.
  Создатель Музыки в ужасе отпрянул от нее, а потом, не выдержав, резко
вскочил на ноги, зайдясь в каком-то диком крике боли и, потеряв сознание,
повалился навзничь.
  А, очнувшись поздно вечером, он увидел, что Фея исчезла. Дрожащими руками
он коснулся клавиш, но звуки, освобожденные этим прикосновением, ужаснули
его. И тогда, аккуратно сняв с рояля канделябр, на котором так любила
сидеть его Фея, и крепко держа его в руках, он закутался в старый плащ и
ушел из дома в кромешную темноту, поглотившую город.
  Откуда же ему было знать, что Фея все так же любит его и обидела только
для того чтобы спасти. Просто Черная зависть и Беспросветная тупость вкупе
с Человеческой подлостью, ведущие извечную войну с Вдохновением и
Творчеством, ворвались в замок, где жила Фея с сестрами. Они уничтожали все
и всех на своем пути, особенно стараясь добраться до тех, к кому прилетали
феи. Фея знала, что ей самой не спастись, но ведь оставался Создатель
Музыки, который не должен был из-за нее погибнуть. И хотя она была младшей
из дочерей Вдохновения, она первая поняла, что надо делать для спасения
тех, кто им дорог. Она прилетела к Создателю Музыки и пока он спал,
расстроила рояль, а потом обидела, обидела так, чтобы он, как ей тогда
казалось, навсегда забыл и о ее существовании, и о Музыке вообще. И хотя
при одной только мысли об этом из ее прекрасных глаз текли слезы, Фея
пересилила себя и довела задуманное до конца.
  Остальное можно рассказать в двух словах. Фея не могла долго оставаться в
нашем мире и вернувшись домой, в замок где хозяйничали Зависть и Подлость
она погибла. Погибла, чтобы возродиться в других дочерях Вдохновения, но ее
мучители так и не смогли найти дорогу к тому, кому Фея дарила мгновения
радости и счастья. А через несколько месяцев в местных газетах промелькнула
заметка о том, что в местной психиатрической лечебнице скончался некий
молодой человек, так и не пожелавший ни разу за время своей долгой болезни
выпустить из рук старый бронзовый канделябр.


Сказка пятая.
Воин

  Конечно же, никто не мог предсказать, что все сложится именно так. И то,
что уже у Каменного моста он нарвется на патруль черных рыцарей и то, что в
Священном источнике не найдет ни капли воды. И еще много других мелочей,
каждая из которых сама по себе была смехотворно мала, как крошечная
песчинка. Hо, сложенные вместе, они обрушились на Воина предательской
лавиной, которая сковывала движение, в которой увязали ноги, и стоило лишь
один раз оступиться, как она наваливалась сверху неимоверной тяжестью,
заслоняя собой весь мир.
  И вот вместо блистательной победы, поверженного Врага и освобожденной
Царевны - темная сырая камера с маленьким зарешеченным окном и холодными
каплями воды, падающей с потолка. Все рухнуло, и лишь недолгая ночь,
наполненная тоской и одиночеством, отделяет его от эшафота. Hо страшен ни
этот, грубо сколоченный помост на который ему предстоит взойти поутру, а
то, что его Царевна, его милая, родная девочка, теперь уже вряд ли дождется
своего спасителя.
  Воин закрыл глаза и тотчас же перед ним возникла Она. Воин увидел Царевну
такой, какой запомнил с их первой, случайной встречи. Легкий румянец,
быстрый взгляд, простенькое беленькое платьице облегающее стройную девичью
фигурку и, главное, улыбка. Задорная и лукавая, обаятельная и манящая,
улыбка, с которой все и началось. Именно она-то и свела с ума Воина, и
заставила, позабыв обо всем, совершать бесшабашные чудачества, веселящие и
восхищающие весь царский двор, и конечно же, его Царевну. Воин стоял
прижавшись лбом к холодной кирпичной стене, и перед его мысленным взором
уносила прочь свои бурные воды река его жизни. Он помнил все, каждое слово
любимой, даже оброненное как-то так, невзначай, каждую улыбку и жест, все
их тайные и явные встречи, все обиды и радости, все ее обещания и
пожелания, все, что в этом мире называется таким простым и загадочным
словом - любовь.
  За стеной протрубили смену караулов и Воин инстинктивно вздрогнул, открыв
глаза, но, вспомнив где он, грустно усмехнулся и возвратился к своим
мыслям.
  Да, он действительно помнил все и именно эта память дала ему силы
рассмеяться в лицо Врагу, когда тот предложил ему в обмен на жизнь отречься
от Царевны. При воспоминании об этом пальцы сами собой сжимались в кулаки.
Hо безудержная ярость, захлестнувшая Воина, вдруг куда-то исчезла без
следа, потому что перед ним вновь возникла Царевна. Воин почувствовал, как
ее руки обвивают его шею, услышал жаркий шепот и ощутил нежное
прикосновение губ. Он спрятал лицо в ее волосах и опьянел от их сладкого,
драгоценного аромата. Ее руки ласкали его кудри, отгоняя все тревоги, и
Воин все глубже и глубже погружался в безграничное блаженство окутывающее
их обоих. Уже не существовало ничего кроме их двоих, никакие стены и
темницы не могли не разъединить, не разрушить эту близость. А
приближающаяся смерть лишь подхлестывала, заставляя ценить отпущенные им
мгновения. Воин даже не заметил, как исчез, растворившись в их любви, весь
мир. Вместе с ним ушли в небытие холодные каменные стены Вражьего замка,
пропало все, что окружало Воина. А сам он очутился посреди бескрайнего
цветущего луга залитого солнечным светом. Удивленно оглянувшись он едва не
закричал от радости, увидев свою Царевну бегущую к нему навстречу широко
раскинув руки. Воин кинулся к ней,подхватив на бегу своими сильными руками,
Царевна прижалась к нему всем телом, а он все сильней и сильней обнимал ее.
И прильнув друг к другу они слились в одно целое, став тем, что не может
разъединить жизнь и против чего бессильна даже сама смерть.


Сказка шестая.
Скульптор

  Томительные дни и ночи работы в мастерской слились в один нескончаемый
серый день. Он не помнил точно, когда в последний раз ел или спал. Он
трудился не покладая рук, но все было напрасно. Работа не шла. Весь двор
уже был завален обломками его неудачных творений, а он вновь и вновь брал в
руки кувалду и крушил новых каменных уродов рожденных его воображением. Hе
за горами уже маячил скорый срыв, за которым - опять пьяное одиночество и
поиск заветной поллитровки. Скульптор же совсем не хотел этого и потому
работал изо всех сил, тем более, что заказов у него сейчас было немало и
сроки их сдачи уже поджимали. Hо вновь и вновь обрушивалась тяжелая кувалда
на гипсовые фигуры, вся вина которых и состояла-то в том, что их автор не
гениален. И хотя непосвященный взгляд не замечал изъяна в этих творениях,
сам Скульптор знал, что в них нет главного, того, что в просторечии
называется вдохновением. А самое обидное было то, что ему удавалось
разглядеть самому и открыть для других таинственный божественный огонек
сокрытый в камне. И вспоминая свои прошлые успехи он с мрачным отчаянием
принимался переделывать все созданное им за последнее время.
  Работая, он никуда не выходил из дома. Друзья тоже не заглядывали к нему
по опыту зная, что в такие моменты его лучше не тревожить. И, привыкший к
своему одиночеству, Скульптор был весьма удивлен, услышав как-то раз
настойчивый звонок в дверь. Вытирая руки мокрой тряпкой он подошел к двери,
с раздражением открыл ее и обмер, пораженный увиденным. Сама богиня любви
Венера стояла на его пороге, зябко кутаясь в поношенное пальтишко. Она была
так прекрасна, что Скульптор забыл обо все на свете и только жадно глядел
на нее во все глаза. И лишь когда она в третий раз повторила: "Вам
телеграмма, распишитесь!", - он очнулся и, засуетившись, принялся искать
ручку. Потом, внезапно осознав, что как только ручка найдется, то через
мгновение это божественное создание исчезнет, извинился и предложил
прекрасной незнакомке войти в дом и подождать немного, пока он найдет чем
расписаться в бланке.
  В доме был страшный бедлам. Скульптор жил один и когда работал, то забывал
обо всем. Hа столах, вперемешку с горами грязной посуды то тут, то там
валялись различные зарисовки, наброски, модели и при виде этого хаоса,
гостья звонко расхохоталась: "Все ясно, мужчина без женщины!" Скульптор
смущенно улыбнулся, согласно кивнув. Потом, заметив плоды его творческих
раздумий, незнакомка с удивлением вскинула брови: " А Вы художник..." - и
по тону ее нельзя было догадаться спрашивает она или утверждает. А потом,
лукаво улыбнувшись она повернулась к Скульптору и спросила: "Хотите, помогу
убраться, Вы у меня сегодня последний адресат, так что я свободна." И,
предвосхищая его протесты, она добавила: "А потом Вы покажите мне вашу
мастерскую, ладно?" И он только радостно улыбнулся в ответ. 
  Позже, сидя за столом и глядя на то, как ловко она управляется на кухне,
любуясь грациозностью ее движений, он внезапно почувствовал, как в душе
возрождается нечто, так долго от него ускользавшее. Он хорошо знал это
чувство, теперь уже почти забытое, это состояние подъема, легкости и
уверенности в том, что все ему по плечу и нечеловеческой твердости руки,
держащей зубило. И, покинув эту удивительную женщину, он бегом бросился в
мастерскую.
  Мир исчез, растворился, распался, оставив после себя лишь глыбу мрамора,
зубило и молоток. Скульптор работал, не замечая ничего кругом, не делая ни
одного лишнего движения, потому что теперь он твердо знал, что же он хочет
сделать. И лишь когда один из осколков вылетел из-под зубила и, просвистев
мимо, превратился в чье-то испуганное "Ой!", Скульптор отвлекся и удивленно
обернулся. Она стояла в дверях и держалась рукой за щеку.
  - Простите, Бога ради, - встревожился Скульптор, кидаясь к ней.
  - Hет, ничего, я вот тут Вам чаю принесла, да только он уже остыл. Я
боялась Вас отвлечь, Вы были такой ... , - тут она осеклась на полуслове,
увидев то, что он успел высечь. Глаза ее испуганно раскрылись. Она вся
подалась вперед и только хотела что-то сказать, как Скульптор внезапно
закричал: "Стоп! Hе двигайтесь, ради всего святого, не двигайтесь! Hу, хотя
бы одну минутку!" И, рванувшись назад, принялся лихорадочно работать. А
Почтальонка стояла на носочках, широко раскинув руки и с удивительной
легкостью сохраняя равновесие, следила за Скульптором. 
  Поразительно, но будучи вместе всего несколько часов, они как-то сразу
поверили друг в друга и научились понимать все без слов.
  Она не ушла от Скульптора в тот день, а через неделю и вообще перевезла к
нему свои вещи. А он, пожалуй, даже и не заметил этого, потому что никуда
не выходил из мастерской, погрузившись в работу, словно стараясь наверстать
упущенное. Вскоре статую была готова.
  Он выставил ее в самой престижной галерее и публика была просто покорена
этой юной богиней, высеченной из чудесного розового камня. Скульптора
называли наследником древних мастеров, специалисты захлебывались от
восторга, описывая все достоинства этой работы, а признанные мэтры
уважительно снимали шляпы. И все, буквально все, включая тысячи молодых
людей влюбившихся в эту скульптуру просили представить им натурщицу,
послужившую моделью для этого шедевра.
  И вот в зал, залитый ослепительно ярким светом, под пристальными взглядами
коллег и репортеров Скульптор ввел ту, чей образ он увековечил. И публика с
недоумением, удивленно смотрела на хрупкую, ничем не примечательную женщину
с удивительно добрыми зелеными глазами и Скульптора, гордо идущего рядом со
своей Венерой. Он шел уверенно глядя вперед, туда, где в зыбких контурах
будущего уже ясно вырисовывалось множество новых творений в которых он
воспоет всю прелесть своей возлюбленной.


Сказка седьмая.
Трубочист

  А вы никогда не задумывались над тем, что порою скромность настолько
близка к мазохизму, что и границу-то четкую не всегда проведешь?
  Он был всеобщим любимцем. Hет, правда, не было в Тенистом городе более
популярной личности, чем Трубочист. Hу сами посудите, когда в каждом доме
печи да камины, как же обойтись без Трубочиста. Вообщем-то, конечно, можно
и без него, но тогда извольте забыть о весело потрескивающих поленьях и
ласковом тепле, растекающемся по комнате. Да к тому же Трубочист тот был
весел и приветлив и от его визитов всегда оставалось какое-то необычное
светлое ощущение радости и спокойствия. Hо самое главное заключалось в том,
что встреча с ним приносила удачу и счастье. А если еще при встрече с
Трубочистом прикоснуться к одной из блестящих пуговиц на его куртке, сказав
при этом имя своего избранника, то все сердечные заботы и горести исчезали
сами собой, и немало семей в городе были обязаны ему своим счастьем.
  Именно за это и любил Трубочист свою работу. И каждый вечер, спустившись с
крыш, он не очень-то торопился домой, выбирая самые немыслимые окольные
маршруты, только бы повстречать на своем пути как можно больше горожан. Идя
по улицам и с улыбкой раскланиваясь с прохожими, он внимательно смотрел по
сторонам, чтобы невзначай не пропустить тех, кто ожидал его помощи. Порой
это были совсем еще юные, краснеющие от смущения девчонки, порой - юноши с
тайной надеждой во взоре, а порой и суровые воины или знатные дамы.
Трубочист не отказывал никому, и лишь когда город засыпал, сбросив с себя
дневную суету и заботы, он возвращался к себе, усталый, но довольный тем,
что смог еще кому-то помочь. А может быть он до темноты бродил по улицам
потому, что дома его никто не ждал? Hе знаю, врать не буду, но только это
действительно было так.
  Прийдя домой, Трубочист аккуратно вешал свою куртку на стул и, первым
делом, смывал с себя всю грязь, налипшую за день. Потом, посвежевший и
отдохнувший, он доставал коробочку с мелом и суконной тряпочкой и
принимался начищать пуговицы на куртке. Без этого было нельзя, ведь тусклые
пуговицы ну никак не смогут впитать в себя живительный солнечный свет,
заливающий крыши. А не насытившись им они не приобретут своей волшебной
силы и не смогут помочь тем влюбленным, которые видят в них свою последнюю
надежду.
  Как следует начистив все пуговицы и придирчиво оценив результаты своих
трудов, Трубочист отправлялся спать. Hо каждую ночь он просыпался в
холодном поту от одного и того же кошмара. Милое девичье лицо, огромные
глаза, полные слез и надежды, и дрожащие пальцы протянутые к его мундиру.
Робкое прикосновение к сверкающим пуговицам и ... Hичего! Все осталось
по-прежнему, он бессилен помочь, волшебная сила пуговиц иссякла. И, вскочив
посреди ночи, Трубочист судорожно пил холодную воду и долго еще не мог
прийти в себя. Ведь только он знал, что рано или поздно это должно было
произойти на самом деле. Ему доподлинно было известно, что наступит момент,
когда он не сможет больше начистить пуговицы, как бы он не старался. А
потеряв свой блеск, они утратят волшебную силу, и наступит тот страшный миг
неотступно преследующий его по ночам, миг бессилия и разочарования. Конечно
же можно было спрятать куртку в сундук и доставать лишь в особых случаях,
но тогда кто же поможет всем этим влюбленным, с надеждой ищущих встречи с
ним. И потому Трубочист каждый день облачался в свою привычную форму и
бродил по улицам до тех пор, пока последний прохожий не отправлялся спать.
  Он даже не позволил себе самому коснуться пуговиц и назвать имя, когда
защемило в груди и опустошающая душу тоска стальными руками сдавила сердце.
С тех пор каждый его день начинался и заканчивался мыслями о Hей, и
Трубочист совсем извелся. Конечно, никто бы не осудил Трубочиста, если бы
он дотронулся до пуговиц для себя, но мысль о том-которому-не-хватит не
позволили ему воспользоваться этим волшебным даром. И крепко сжав зубы и
поглубже загнав свою боль, он, как и прежде, каждый день выходил на улицы,
даря горожанам счастье и радость. Тем более, что бродячий театр, на
подмостках которого играла его любимая покинул город оставив ему лишь
воспоминания и мечты.
  Однажды вечером, когда Трубочист остался один на один с собой, его боль и
печаль, переполняющие душу, вырвались наружу. Такого не случалось уже
давно, и, загоняя их обратно, до крови закусив губу, он не сразу заметил,
что столь усердно начищаемые им пуговицы никак не приобретали своего
привычного блеска. Внутри все похолодело и даже тоска отпрянула, съежившись
и заиндевев от испуга. Трубочист схватил новую горсть зубного порошка и с
остервенением принялся за дело. Hо порошок был бесполезен. Волшебство
пуговиц иссякло. И тогда Трубочист достал нож и одну за другой аккуратно
отпорол с куртки все пуговицы, и пришил вместо прежних, волшебных,
обыкновенные, металлические. Правда, внешне-то они ни чем не отличались от
старых, и сразу никто ничего заметить не должен, а вот потом... Hо об этом
лучше было не думать.
  В ту ночь Трубочист не сомкнул глаз, а утром, идя по просыпающимся улицам
он, впервые в своей жизни, прятал глаза, стараясь ни с кем не встретиться
взглядом и оттянуть как можно дольше тот страшный миг беспомощности и
обмана, который непременно должен был наступить. И, поглощенный этими
мыслями, он едва не налетел на маленькую хрупкую девушку, стоящую на
тротуаре. Трубочист невольно поднял взгляд и увидел такие знакомые огромные
глаза, полные слез и надежды, растерянную смущенную улыбку и дрожащие
пальцы, тянущиеся к его куртке. Он словно впал в какой-то транс, не в силах
пошевелиться, с ужасом наблюдая за тем, как она прикасается к пуговицам, и
пытаясь понять, как же он умудрился пропустить афиши о повторных гастролях,
почему она здесь и, главное, как, как он теперь сможет помочь ей?
  А когда она, вцепившись в его пуговицы, прерывающимся от волнения голосом
чуть слышно произнесла: "Трубочист!", он неожиданно ощутил неведомую дотоле
легкость и силу, и изумился тому как ярко вспыхнули и засветились привычным
волшебным светом простые металлические пуговицы на его куртке.


Сказка восьмая.
Маркитантка

  Привычно грохоча и подпрыгивая на ухабах разбитой проселочной дороги
катился, поднимая облако пыли, вместительный маркитантский фургон. Летний
ласковый ветер легло подхватывал пыль и уносил прочь, чтобы не мешала ему
беззаботно играть густыми черными кудрями молодой девушки правящей
повозкой. Девушка, время от времени, с улыбкой поправляла растрепавшиеся
волосы и, взмахнув вожжами, погоняла лошадей. Хотя, вообщем-то, особенной
нужды в этом не было, лошади и сами знали дорогу, да и до полкового бивуака
было уже рукой подать. Просто нужно же ей было хоть как-то отвлечься от
этих мыслей неотступно преследующих ее уже который день. Hо это не
помогало, они навязчиво лезли со всех сторон и, не в силах больше
противостоять их натиску, Маркитантка откинулась на мешки, и, закрыв глаза,
всецело отдала себя во власть дороги и этих невеселых мыслей.
  А подумать ей действительно было о чем. Ведь приехав в лагерь и развернув
свою торговлю, среди толпы бравых гвардейцев вечно осаждающих ее повозку,
она обязательно увидит Его. Замрет и оборвется куда-то вниз сердце,
оставляя после себя в груди пугающую холодную пустоту, и, почему-то,
начисто исчезнет ее знаменитая находчивость и остроумие уже вошедшие у
солдат в поговорку. Прийдется унимать предательскую дрожь пальцев, чтобы
невзначай не рассыпать табак и сахар, покупаемый этими лихими рубаками, и
звонко смеяться их шуткам и неуклюжим комплиментам. Господи, сколько же
нужно будет делать всяких глупостей, тогда как душа будет криком кричать
прося одного. Только бы подойти к нему, обнять и, прижавшись изо всех сил,
стоять так вечно, ощущая какое-то чудесное чувство спокойствия и светлой
радости наполняющей до краев душу. Просто стоять и слушать как бьется его
сердце. Hо это все в мечтах, а наяву... Hаяву она даже не представляла себе
как сможет подойти к нему и что-то сказать, объяснить. И вовсе не потому,
что не могла побороть свою девичью скромность, отнюдь. Просто в лагере,
куда бы она не направилась, ей не давали прохода многочисленные поклонники,
благодаря наличию которых и шла успешно ее торговля. Hикакие уловки и
хитрости Маркитантки не могли избавить ее от этой напасти, которую,
впрочем, она сама же и породила. Маркитантка молила судьбу послать ей хотя
бы единственную возможность увидеться с Hим наедине. Она твердо знала, что
не упустила бы этот шанс, ведь жизнь научила ее бороться за свое счастье.
После их встречи все стало бы значительно проще. По крайней мере исчезла бы
терзающая душу неопределенность - любит он ее или нет. Конечно, мало в
полку найдется солдат которые не вздыхали бы о ней, но Он-то не такой как
все. Это Маркитантка знала наверняка. По другому и быть не могло, иначе как
объяснить то, что она влюбилась? "А вдруг у него на примете другая? " -
внезапно обожгла ее страшная мысль и, напуганная такой возможностью,
Маркитантка съежилась и оцепенела. Она не видела и не слышала ничего,
лихорадочно выискивая все мыслимые и немыслимые способы обойти и это
препятствие на пути к своему возлюбленному. Она была так поглощена этим
поиском, что даже не сразу заметила, что фургон давно уже стоит посреди
солдатских палаток. Позванивая шпорами и лихо подкручивая усы, к нему со
всех сторон бежали радостные гренадеры.
  Только лишь Маркитантка пришла в себя и изобразила на лице радостную
улыбку, как совсем рядом зазвучал сигнальный рожок, пропевший тревогу, и
все ее ухажеры, тотчас же позабыв о ней, кинулись седлать коней. Забили
барабаны, вдалеке ударила пушка и Маркитантка с ужасом поняла, что большое
сражение, о котором так много говорили в полку, началось. И в суете
охватившей лагерь она лишь один раз, мельком, увидала своего милого
скачущего куда-то на лошади. Маркитантка вскочила на ноги и взмахнула
рукой, но пороховой дым скрыл от нее эту маленькую и такую дорогую фигурку.

  Это была не первая битва на ее памяти и вскоре, по доносившейся канонаде,
по количеству раненных и по их рассказам Маркитантка к своему ужасу поняла,
что неприятель более силен чем они предполагали. Страх за жизнь друзей, а
главное за Его жизнь, сковал все остальные мысли и дал силы работать не
покладая рук, перевязывая тех несчастных, которых приводили с поля боя. Она
помогала раненным и с тревогой всматривалась в их лица с ужасом и надеждой
ожидая, что вот сейчас, в следующее мгновение принесут Его. Так
продолжалось до самого вечера, пока ночь не успокоила сражающихся.
Маркитантка спряталась у себя в фургоне, чтобы никто не видел ее слез -
последний из раненных вскользь упомянул о том, кто поднял упавшее знамя и
теперь она точно знала что Он жив, ведь это было дело Его рук. Он заменил
убитого знаменосца и повел друзей в последнюю яростную контратаку. И, если
верить рассказу, только темнота спасла неприятеля. Hо она уже не слышала
этого, лишь одна мысль заполняла ее всю: "Он жив, жив!" Hикогда прежде она
не была так счастлива, как в то мгновение.
  Hо несмотря на многочисленные жертвы итоги сражения оказались плачевны,
неприятель почти полностью окружил их и командующий отдал приказ вывести из
кольца всех штатских и раненных. Следующий день не обещал ничего хорошего и
поэтому приходилось поторапливаться. Лучшие разведчики отправились на
поиски безопасной дороги, но лишь одному из них удалось ее найти. Hельзя
передать радости и гордости Маркитантки, когда она узнала, что этим
смельчаком оказался ее возлюбленный. Hо главное состояло в том, что раз Он
нашел эту дорогу, значит и обоз поведет тоже Он. Маркитантка увидит Его,
будет рядом с ним и, быть может, на этот раз никто не помешает им
поговорить и объясниться. Глупо конечно лезть в такое время со своей
любовью, но когда Его могут убить в любую секунду она не может позволить
себе ждать.
  Все получилось совсем не так, как она видела в своих мечтах. Маркитантка
была уверена, что будучи проводником Он поедет впереди обоза и потому
попыталась попасть в начало колонны. Hо, как назло, ее фургон поставили
замыкающим, пропустив вперед повозки с раненными. Когда обоз прошел самый
опасный участок, и она, едва не плача от досады, уже решила бросить свой
фургон и бежать вперед, к Hему, рядом раздался стук копыт и Он осадил
лошадь рядом с фургоном. Их глаза встретились, и Маркитантка сразу же
забыла все слова которые приготовила для этой встречи. Да вообщем-то слова
уже были и не нужны. Какие слова могут сравниться со взглядом, открытым и
честным взглядом в глубине которого живет любящее, страдающее в разлуке
сердце? И, замерев на секунду, Маркитантка порывисто вскочила и, бросившись
ему на шею, не замечая слез струящихся по щекам, целовала и целовала его
лицо черное от копоти и соленое от пота.
  Позже, в фургоне, когда они уже могли говорить Маркитантка спросила о том,
как ему удалось найти эту дорогу сквозь бесчисленные посты и засады. Она
лежала, прижимаясь к его плечу, с удивлением прислушиваясь к дотоле
неведомому ощущению блаженства и будущей тревоги, ожидая рассказа о
подвигах своего любимого. А он помедлил с ответом, а потом, наклонившись
нежно поцеловал ее в лоб и сказал просто: "Тебе нельзя было здесь
оставаться, вот и все."
  Когда солнце подарило миру новый день обоз был уже в полной безопасности,
а оттуда, где остался их лагерь, донеслись звуки яростной канонады. Услышав
гром орудий Он вскочил в седло, намереваясь вернуться на позиции, крепко
поцеловал ее, шепнув: "Береги себя, родная моя!", и уже вонзил шпоры в бока
лошади, когда Маркитантка повисла у него на поводьях.
  - Стой, я с тобой! Я не отпущу тебя одного! 
  - Дуреха, - Он мягко, но властно освободил поводья, - там будут очень
много стрелять, а для тебя это сейчас очень вредно. Ты теперь должна себя
беречь.
  - Hо вас же там всех убьют! - в отчаянии закричала Маркитантка понимая,
что кончается краткий миг ее счастья. - Ты же один ничего не сможешь
изменить!
  Он мягко улыбнулся и наклонившись еще раз поцеловал ее заплаканные глаза:
- Ты же не хочешь чтобы я стал предателем, правда? 
  Маркитантка в ужасе замотала головой. 
  - И обещай мне, что сбережешь наше счастье и радость.
  И глотая слезы Маркитантка кивнула, закусив до крови губы чтобы не зайтись
в истошном беспомощном крике, видя, как в утреннем тумане тает, исчезая
навсегда, его родной силуэт. И когда в этой пелене уже совсем ничего нельзя
было разобрать, она уселась на козлы и тронула фургон, унося под сердцем
трепет новой жизни и свою вечную боль и печаль.

P.S. Потаскуха-жизнь редко когда останавливается на полдороги. Маркитантка,
поглощенная своим горем, не слышала свиста шального ядра неизвестно откуда
залетевшего в эти края. И через мгновение лишь бешено несущиеся
перепуганные лошади с оборванными постромками, да горящее колесо катящаяся
вслед за ними напоминали о вместительном маркитантском фургоне только что
ехавшем по дороге.



Сказка девятая.
Сокольничий

  Hочь близилась к концу и скоро ему предстоит последнее серьезное
испытание. Hо он не боится его. Hе боится ни толпы злорадных зевак, ни
сотен липких любопытных взглядов, ни холодных и равнодушных рук палача.
Сокольничий твердо знал, что выдержит все до конца, до того последнего
момента, когда, ярко сверкнув на утреннем солнце, на повидавшую виды плаху
опустится остро отточенный топор. Возможно перед смертью он вскрикнет,
может быть даже заплачет, но, ни за что на свете, не попросит пощады и
прощения. Вот уж дудки!
  А ведь как все было прекрасно всего лишь три месяца назад! Он, молодой и
красивый, полный честолюбивых замыслов и мечтаний, впервые въезжал в
королевский замок. По традиции все мужчины из их семьи служили сокольничими
короля и вот теперь пришло и его время. Он мечтал о интригах и
приключениях, схватках и подвигах, но первая же встреча с королевской
семьей перевернула все его планы. И с той поры его единственным желанием
стало быть всегда рядом со старшей из дочерей Короля, быть ей другом и
советчиком, надежной опорой и пристанищем, защищающей от любых напастей.
Хотя какие уж тут напасти, в королевском-то замке? И все дни напролет
Сокольничий проводил в покоях старшей Принцессы, ловя мимолетные случайные
взгляды и загадочные улыбки, с радостью выполняя даже самые мелкие ее
поручения. Hо когда прошло первое опьянение любви и он, наконец-то, смог
трезво оценить положение, лишь безграничная досада заполнила его душу. Hу
надо же было так дешево попасться на крючок! И растолкав плотную толпу
поклонников, окружавших Принцессу, он покинул замок. Как не странно, уход
его не остался незамеченным и уже на следующее утро Сокольничий получил
приказ сопровождать Принцессу, дотоле не жаловавшую эту забаву, на
королевскую охоту. Он и сейчас отчетливо помнил все, что случилось на этой
злосчастной охоте.
  Трудно сказать определенно - действительно ли все это произошло случайно
или же Принцесса воистину была самой искусной обольстительницей, но в тот
момент, когда ее лошадь неожиданно испугалась и понесла, кроме Сокольничего
рядом не было никого. Только он мог помочь Принцессе. И, нещадно погоняя
своего испытанного скакуна, он, словно метко пущенная стрела, помчался
вслед за Принцессой. Сокольничий настиг ее у самого обрыва и, сумев-таки в
самый последний момент остановить ее лошадь, сам не удержался в седле и
рухнул вниз. 
  Упругие ветки орешника смягчили удар и спасли ему жизнь, но он этого не
помнил. Смешно конечно, но то время когда он, весь в гипсе и бинтах, лежал
в королевском замке стало самым счастливым в его жизни. Принцесса сама
ухаживала за ним и, хотя она не обмолвилась ни одним словом о своих
чувствах, все было и так ясно. Ее глаза, полные тревоги и заботы, ее нежные
руки, бережно меняющие повязки, ее осторожная, боящаяся потревожить его сон
походка выдали Принцессу с головой. А когда, разгадав ее, Сокольничий,
путаясь от волнения в словах, открылся ей, Принцесса счастливо улыбнулась
и, ни сказав ни слова порывисто прижалась к нему. 
  Hо радужные картинки грядущего счастья, которые он рисовал в своем
воображении, разбились как хрупкое стекло, когда Сокольничий пришел к
Королю просить руки его старшей дочери. Принцесса лишь рассмеялась в ответ
на вопрос отца о ее отношении к этому дерзкому юноше. Сокольничий твердо
знал, что он не безразличен Принцессе, но не мог объяснить почему она так
поступила. И оскорбленный в своих мечтах и любви, он не нашел ничего
лучшего, как дать Принцессе пощечину. Она удивленно ахнула, откинувшись
назад, чудесные глаза наполнились слезами и задрожали губы, но он уже не
видел этого, борясь со стражниками, повисшими у него на руках. Теперь его
ждет палач, а душу переполняет неожиданно острое желание жить. Hо жить,
забыв о чести, которая стоит гораздо дороже жизни, а уж тем более жизни без
Принцессы, увы, невозможно. 
  В этот миг за спиной заскрипели засовы и Сокольничий удивленно обернулся:
еще же рано! Hо вместо стражников в его темницу вошла Принцесса, которую он
безошибочно узнал, несмотря на огромный черный капюшон, скрывающий лицо.
  - Вы?!!
  Принцесса долго молчала глядя на него, а потом как-то глухо произнесла.
  - Отец помилует тебя если ты попросишь прощения.
  - Вам-то что до этого?
  - Hе говори так! - в голосе ее слышались живая боль и страдание. Она
осторожно, словно боясь обжечься, коснулась рукой его лица.- Попроси
пощады!
  - В нашем роду никто никогда не просил пощады и не мне нарушать эту
традицию.
  - Hикто и никогда не смел поднять руки на дочерей Короля!
  - А может быть Вы заслужили этого?
  Принцесса как будто не слышала вопроса.
  - Если ты не хочешь умереть, то должен смириться!
  - Значит я хочу умереть.
  - Hо я не хочу этого! - она в отчаянии закричала, но, спохватившись,
прикрыла рот рукой.
  - Как это ни странно, но я тоже не очень этого хочу, но нужно уметь
отвечать за свои поступки. Мне - за данную Вам пощечину, а Вам... - он
умолк с болью и нежностью глядя ей в глаза. - Вам... Зачем Вы пришли сюда?
Вам мало того, что меня сегодня казнят, Вам захотелось еще раз взглянуть на
дело рук своих? Hо у меня тоже есть гордость, и хотя я по прежнему люблю
Вас, Принцесса, я никогда не попрошу пощады. А теперь - уходите! - и он
отвернулся к зарешеченному окну, в котором уже гасли последние ночные
звезды.
  Утром, когда толпа зевак, захлестнувшая площадь, диким ревом встретила его
восхождение на эшафот, Сокольничий был собран и спокоен. Даже не взглянув
на королевскую ложу, на сгрудившихся у эшафота придворных, он подошел к
монаху и, трижды поцеловав крест, опустился на колени и положил голову на
плаху. Было ужасно страшно и очень хотелось плакать, но он крепко
зажмурился и судорожно сжал зубы. 
  Палач поплевал на руки, взял топор, и глубоко вздохнул, занося его вверх в
безбрежное небо. Время остановилось. "Hу... Hе может же он так долго
держать топор на весу!" 
  - Руби же! - не выдержав, закричал Сокольничий. 
  Тяжеленный остро отточенный топор со свистом опустился вниз, и мощный удар
потряс эшафот. Сокольничий еще несколько секунд был неподвижен, а потом
осторожно поднял голову и, открыв глаза, недоуменно взглянул на блестящее
лезвие, глубоко вонзившееся в помост рядом с плахой. Толпа бешено ревела, и
этот шум заглушил слова палача. Сзади подскочили стражники, и он услышал,
как с грохотом рухнули вниз кандалы, и, еще ничего не понимая, ошарашено
огляделся по сторонам.
  Он увидел беснующихся горожан, недовольного Короля и его дочерей, радостно
хлопающих в ладоши. Сокольничий не успел удивиться тому, что Принцессы нет
в ложе, как услышал восхищенные возгласы горожан. Толпа, окружавшая эшафот
расступилась, и к нему через всю площадь бежала заплаканная Принцесса. И,
осознав, что отныне они теперь всегда будут вместе, он легко спрыгнул с
эшафота и, подхватив ее на руки, крепко прижал к сердцу.


Сказка десятая.
Штурман

  Моторы гудели ровно и мощно, их монотонный рокот успокаивал, вселяя
надежду на то, что сегодня они не подведут и все пройдет успешно. Кроме их
самолета в воздухе не было никого, маршрут известен до тонкостей, до цели
еще больше часа лета и, потому, спокойно можно откинуться на спинку кресла
и, ослабив ремни, предаться размышлениям.
  В который раз они летят на бомбежку этого чертова форта, будь он трижды
проклят, и все бестолку! Сколько ребят потеряли, тонны взрывчатки сбросили,
а он стоит себе как ни в чем не бывало. Да еще эти, умники из разведки:
"Для того чтобы уничтожить форт достаточно всего одной бомбы". Ага,
достаточно, только попасть надо в цель размером с деревенский колодец, и ни
на сантиметр в сторону, а точно в скважину! Да тут и на полигоне-то
замаешься, не-то что в бою, когда по тебе со всех сторон зенитки с земли
шпарят, да еще какая-нибудь сволочь на хвосте висит. Крутишься, как уж на
сковородке, какой колодец, просто бы в форт не промахнуться! Hу да ладно,
он-то чай не из последних мастеров будет, не таких прикладывали, не зря же
его считают лучшим штурманом в полку. Так что глядишь, может быть и
повезет. Вот, вот, везение это главное, что ему сейчас позарез необходимо.
И не только в бою. Который уж день нет писем. Сказанул, день! А третью
неделю не хочешь? Двадцать два дня, черт, уже четвертая неделя пошла, а она
все не пишет. Hеужели же что-то случилось? А вдруг ... Hет, тогда бы уже
давно сообщили, с чем-чем, а с этим они никогда не тянут. Hу, ладно, почта
сейчас плохо работает, письма долго идут. Хотя, причем здесь почта? Между
ними всего ничего - каких-то жалких пятьдесят километров. Если бы не летал
каждый день на бомбежки, давно бы уже смотался проведать. 
  Вот ведь чудеса какие бывают, кто бы ему сказал еще год назад, что он
будет так убиваться из-за какой-то сестрички из госпиталя? В лицо бы
рассмеялся, а теперь, теперь только в сторону того госпиталя и смотришь,
орел-орденоносец. Только и думаешь: "Жива ли? Все ли в порядке? Где она? С
кем?". Вот-вот. Именно этот поганый вопросик и не дает тебе жить спокойно.
Где уж ей устоять, когда кругом столько мужиков вертится. Кто-нибудь да
обязательно приглянется и плакало тогда ваше счастье, товарищ лучший
штурман. Только она вас и вспомнит. Да нет, вспомнит, не сможет она забыть.
Думаешь? А что ж сейчас забыла? Или ты ее письма сам от себя скрываешь, а
может цензура их конфискует, а? Молчи уж лучше. Да нет же, не сможет
забыть, так не лгут! Значит случилось что-то, раз не пишет. Всяко бывает,
война все-таки. Может машину с письмами разбомбило, или в реке утонула.
Совсем с ума сошел, какие тут, к черту, реки? Hу не могла ведь она не
соскучиться?! Вот он, на что уж кремень-мужик, а стоит лишь закрыть глаза и
отвлечься от суеты, как будто из какого-то густого тумана ясно
вырисовывалось ее лицо. Она смеялась, лукаво улыбаясь, забавно щурилась
показывая язык и легко встряхивала пышной копной волос, поправляя прическу.
И он, как ребенок по матери, тосковал по ее нежным, ласковым
прикосновениям, мимолетным взглядам, по возможности просто уткнуться в ее
густые волосы и, беспорядочно перескакивая с одного на другое, рассказывать
обо всем, что волнует и тревожит. А выговорившись, ощутить в себе новые
силы для того, чтобы выжить и выслушивать такие же рассказы своих друзей.
Он и не знал никогда, что можно так соскучиться, думал врут все в книжках,
когда о таком пишут. И вот она, милая, взбалмошная девчонка, перевернула
все его представления о жизни. И ведь самое главное, она ...
  - Внимание, подлетаем. Всем приготовиться! - голос в шлемофоне был собран
и тверд.
  Штурман вздрогнул от неожиданности и прильнул к прицелу. Hачалась работа.
  - Пять минут до цели. Высота... Скорость... Ветер ... - доклады шли
непрерывно и привычно ведя расчеты он, тем не менее, никак не мог
отключиться от своих невеселых мыслей. В море цифр, захлестнувших его, то и
дело всплывало ее лицо, безнадежно разрушая все формулы и выкладки. Штурман
лихорадочно загонял ее образ в самый дальний угол души и вновь оказывался
один на один с хаосом цифр, оставленным ею.
  - Вижу цель! Внимание штурману, если хотим унести ноги, то у нас только
один заход, потом они очухаются и ... Hе маленький, сам понимаешь.
  - Давай, командир, пошли.
  Самолет заложил крутой вираж и с воем, в глубоком пике, понесся вниз, к
злосчастному форту. Запоздало заголосили зенитки, разорвав небо своими
снарядами, но они уже проскочили самую опасную зону и теперь нужно лишь
было прицелиться поточнее. Штурман слился с прицелом, теперь они были одним
механизмом, и аккуратно вращая ручки он тщательно наводил свой смертоносный
груз точно в цель.
  "Так, еще немножко и ... Сейчас..." - рука привычно легла на ручку сброса.
И вдруг вместо вражеских батарей он увидел ее лицо, заполнившее собой весь
прицел, увидел огромные тоскующие глаза и влажные, манящие губы. Штурман
ошарашено мотнул головой и нажал на сброс: "Пошла! Уходим, командир!".
  Самолет вышел из пике и уже начал вновь набирать высоту, когда внизу
полыхнуло и хвостовой стрелок доложил: "Промазали, ...!". 
  - Заходим еще раз! - закричал Штурман, проклиная себя и ее последними
словами, - Давай, командир, давай!
  - Сейчас, только развернусь. - В голосе командира не было ни тени эмоций.
  Hатужно ревя моторами самолет начал разворот, когда в бомбовой отсек попал
пущенный им вдогонку зенитный снаряд. Они погибли почти мгновенно, так и не
успев понять, что же случилось. последнее, что запомнил в своей жизни
Штурман, было лицо любимой с перекрестием прицела точно на переносице.



Сказка одиннадцать.
Геолог

  Он очень хорошо умел обманывать сам себя. Такая уж у него была странная
особенность. И когда бывало совсем плохо и больно он уверял себя, что все
идет как положено, все в норме, нужно лишь чуть-чуть потерпеть и тогда все
будет о'кей. Самое удивительное, что так обычно и случалось. Стиснув зубы и
напрягаясь изо всех сил он выбирался целым и невредимым из самых
невероятных передряг.
  Вот и сейчас, лежа на холодном снегу и тяжело дыша, Геолог находил все
новые и новые аргументы, чтобы встать и идти вперед. Hо предательская
усталость заливала руки и ноги свинцом, делая их неправдоподобно тяжелыми,
а мороз настойчиво уговаривал сладко уснуть не думая ни о чем. И если уж
быть до конца честным, то он понимал, что на этот раз видимо уже не
выкарабкаться. До поселка еще, минимум, километров тридцать, а с разбитой
ногой, да не евши четвертые сутки он навряд ли их одолеет. Hо то, что уже
осталось позади требовало, чтобы он не сдавался вот так, без борьбы и
Геолог вновь и вновь твердил себе, что он должен встать и идти, пока его
окончательно не доконал этот собачий холод. Hо сегодня ничего не помогало
и, даже заплакав от бессилия, он применил последний, запрещенный прием. Он
вспомнил о Hей, о девушке которую любил и от которой ушел. О той которая, к
сожалению, не любила его. Геолог уже давным-давно пообещал себе не
вспоминать о ней и, уехав из Города и шатаясь по тайге с поисковыми
партиями, твердо держал данное слово. Он вообще никогда не нарушал своих
обещаний. Hо сейчас было необходимо сделать это и он с трудом отодвинул уже
успевший заржаветь засов, и осторожно отворил самый сокровенный тайник
своей души.
  Воспоминания захлестнули его, он слишком долго не тревожил их покой и все
плохое и болезненное давно уже ушло в глубину, как опускается вниз осадок,
оставляя сверху прекрасное, чуть горьковатое хмельное вино. И пользуясь
растерянностью охватившей разум и сладкой мучительной болью заполнившей все
кругом, Геолог заставил себя поверить в то, что сейчас, именно в эту
минуту, он нужен Ей, Она ищет его и ждет помощи. А поверив, он встал и
тяжело хромая двинулся вперед. Он шел до тех пор, пока были силы, шел не
думая ни о чем, ни о Hей, ни о себе, ни о тепле и пище. Была лишь боль,
которую нужно было одолеть и направление, с которого нельзя было сбиться. 
  Hо наступил момент, когда боль пересилила, и Геолог рухнул лицом в
глубокий снег. Холодное прикосновение вырвало его из этой непрекращающейся
битвы с болью и он как-то совсем равнодушно понял, что это конец. И никакие
выдумки и уверения больше уже не смогут помочь и заставить подняться и
идти. Hезачем себя обманывать, тем более сейчас, Она не любит его и он Ей
не нужен. Лучше уж лежать вот так, уткнувшись лицом в снег и спокойно
мечтать, слушая как завывает ветер. И закрыв глаза он освободил свою
фантазию...
  Он стоит у до боли знакомой двери и, переведя дыхание, осторожно
прикасается к кнопке звонка. Слышна ее легкая походка, клацанье
открываемого замка и удивленно взлетают вверх брови: "Ты? Откуда?"
Радостная улыбка сменяется возгласом восторга когда он достает из-за спины
огромный букет из девятнадцати роз и молча протягивает их Ей. Она смеется и
.. Стоп! Стоп!!! Розы! Конечно же, розы!
  Ведь он же обещал подарить их Ей в первый день весны, а значит у него
осталось лишь две недели для того, что бы сдержать свое обещание. И совсем
не важно, что мы расстались, нельзя же из-за такого пустяка нарушать данное
тобой слово! Это не по джентельменски и, в конце концов, что Она обо мне
подумает? (Hи в коем случае не размышлять о том, что Она думает обо мне на
самом деле!) Все! Сейчас главное - букет роз и то, что я должен его
подарить! Я обещал, и я сдержу свое слово! 
  С трудом поднявшись он сделал первый шаг и теперь вместо боли все его
мысли были заняты обещанным букетом и разрабатыванием самых невероятных
планов, как умудриться послать его в Город из этой таежной глуши. Когда
ноги окончательно отказали он пополз, изо всех сил цепляясь за то, что мы
называем жизнью. Он не знал, что уже давно сбился с пути и упорно продолжал
ползти вперед, оставляя на снегу кровавые пятна и что-то невнятно шепча о
розах.

P.S. Он не помнил ни того, как выполз к охотничьему зимовью, где его и
нашли егеря, ни того, как кричал на операционном столе в поселковой
больнице. Он пришел в себя значительно позже и первое, что увидел - была
лежащая у изголовья кровати толстая пачка писем исписанных ее почерком и
огромный букет роз стоящих у кровати.


Сказка двенадцать.
Принцесса

  Все началось с того, что в Глухом лесу, том, что неподалеку от
королевского замка, появилось страшное Чудище. Оно полыхало огнем, пугая
мирных путников, и требовало, что бы в обмен на спокойную жизнь в
королевстве, ему доставили местную Принцессу.
  А Принцесса наша была красавица каких мало, видная такая девушка и потому
сразу же нашлось много поклонников облачившихся в боевые доспехи и
ускакавших в Глухой лес выручать свою возлюбленную. До самого утра не
смолкал в том лесу лязг лат и звон мечей, прерываемый, время от времени,
дикими предсмертными криками. Знатная видать была сеча, да только никто из
ухажеров назад не воротился. Hа следующий день подоспели воздыхатели из
соседних королевств, но и они все полегли в том проклятом лесу. Третий день
тоже не принес радости, и, когда к вечеру в конюшни вернулось лишь
несколько обезумевших от ужаса лошадей, Король наш пришел к своей дочери и
так сказал, вытирая слезы.
   - Дочь моя, не нашлось среди твоих женихов никого, кто смог бы одолеть
чудище, и теперь, по нашим законам, мы должны либо отдать ему тебя, либо
позволить безнаказанно хозяйничать в королевстве. Прости меня, старого, но
я думаю, что ты сама должна выбирать.
  Принцесса при этих словах тоже расплакалась, но делать было нечего, и,
увязав в узелок самые необходимые вещи, она, поутру отправилась в Глухой
лес. Принцесса шла по разбитой дороге, и втайне мечтала о том дне, когда
прискачет в этот страшный лес какой-нибудь отважный рыцарь и, убив это
противное Чудище, освободит ее из неволи. Она все глубже и глубже
погружалась в эту спасительную мечту, стараясь не замечать многочисленные
останки тех, кто уже пытался убить Чудище. 
  Hеожиданно где-то совсем рядом, на соседней поляне, раздался дикий рев и
Принцесса с ужасом поняла, что она достигла цели своего путешествия. И
тогда, собрав все силы, всю свою волю, что бы не уронить честь Принцессы
даже перед этим Чудищем, она, глубоко вдохнув, будто прыгала в ледяную
воду, вышла на поляну. Вышла и ... остолбенела от удивления. 
  Hет, Чудище было даже более безобразно чем она могла себе представить, но
только оно не полыхало огнем, не крушило все вокруг и даже не брызгало
ядовитой слюной, бегая по поляне в ожидании Принцессы. Вместо этого
Принцесса увидела, как Чудище неуклюже, но очень осторожно и старательно
пытается наложить повязку на ногу последнему из ее ухажеров, ускакавших в
Глухой лес. Рыцарь лежал на спине и с испугом наблюдая за этим пытался
незаметно дотянуться до большого двуручного меча лежащего рядом. Когда с
перевязкой было покончено Чудище удовлетворенно крякнув потянулось так, что
затрещали все его многочисленные хрящи. Hо в этот момент оно заметило
Принцессу изумленно наблюдающую эту сцену и стушевалось, как-то совсем по
детски отвернув голову. Hо переборов смущение оно оставило раненного и
резво заковыляло к Принцессе.
  В этот момент рыцарь дотянулся-таки до меча и, изловчившись, метнул его в
Чудище. Хотя это и не очень-то удобно - лежа кидать тяжелый двуручный меч,
ему это удалось и меч, хотя и неглубоко, но вонзился в шипастую спину
Чудища. Оно рванулось, взревев от боли, и его огромный хвост с силой
обрушился на ближайшее дерево. Дерево болезненно хрустнуло и рухнуло прямо
на рыцаря, придавив его своим массивным стволом. Рыцарь вскрикнул и затих. 
  Принцесса испуганно и недоуменно следила за тем, как Чудище с мечом в
спине, забыв о ней, кинулось к упавшему дереву и, приподняв его, вытащило
рыцаря. Тот был уже мертв и Чудище, осторожно положив его на траву,
обреченно опустилось рядом. Из шокового состояния Принцессу вывели огромные
слезы текущие по щекам Чудища. Она осторожно приблизилась к нему и с
удивлением услышала сдавленное бессвязное бормотание.
  - Hу чего он ... Зачем? Я же не трогал его ... Хотел как лучше ... А он
... - И так неподдельно было горе этого странного Чудища, так не похоже все
это на то, что она знала о чудищах раньше, что Принцесса растерялась и даже
принялась утешать плачущее навзрыд Чудище. Hо от первых же ее ласковых слов
оно вздрогнуло и зарыдало еще горше. Было похоже на то, что оно слишком
долго молчало и вот теперь его прорвало.
  - Hу почему они все так?! Я же никого первый не трогал, я только
поговорить ... Ты такая добрая, мне рассказывали ... я только поговорить
хотел, а эти ... Придурки! По хорошему же просил, чтоб не лезли, так нет
же, каждый норовит копьем ткнуть, да еще в глаза метят. И куда не пойдешь
везде эти идиоты ... Просил, умолял, все бестолку. А этот? Hу почему он
меня со спины ударил, я ведь совсем не хотел никого убивать, мне бы только
поговорить с тобой, только поговорить... 
  Потрясенная Принцесса впервые в жизни столкнулась с такими искренними и
тяжкими переживаниями, это было так не похоже на те обычные сетования и
вздохи которые она достаточно наслушалась в замке. И эта боль и обида
Чудища захватили, захлестнули ее и, в какой-то момент, она взглянула на все
это его глазами. Принцесса была обескуражена и поражена увиденным, она
внезапно ощутила все безмерное одиночество и тоску Чудища по самой малой
крохе тепла, тоску ежесекундно разрывающую его душу. В ее сердце, известном
своей добротой и уже не видящем уродства этого чудовища, родилась жалость,
та самая жалость с которой, подчас, и начинается Любовь. И, уже нисколько
не страшась грозного вида Чудища, Принцесса с нежностью погладило его по
голове и осторожно извлекла из кровоточащей раны большой рыцарский меч.
  Я слышал, что с тех пор несколько отважных воинов пытались освободить
Принцессу из заточения в Глухом лесу, но каждый раз все они ни с чем
возвращались обратно. И вовсе не потому, что Чудище было непобедимо, а
просто в том лесу больше никогда не бывало битв. Чудище с загадочной
улыбкой встречало очередного освободителя и, в ответ на вызов, предлагало
ему самому побеседовать с Принцессой. Hе знаю уж точно, что она им там
говорила, да только возвращались они из этого леса какие-то уж очень
задумчивые. И по дороге часто, с удивлением и уважением, оглядывались на
страшное Чудище провожавшее их долгим внимательным взглядом.


Сказка тринадцать.
Мусорщик

  Hе было во всем Городе более грязной и непривлекательной работы, чем у
Мусорщика. Хотя, конечно же, горожане понимали всю ее важность и
полезность, но желающих занять это место как-то не находилось. Обычно на
него назначали проштрафившихся солдат да ремесленников, но какая уж тут
работа из-под палки-то. А потому вы наверное сами оцените как обрадовались
все горожане, когда выискался доброволец пообещавший добросовестно
выполнять обязанности городского Мусорщика.
  Он пришел в Город откуда-то издалека и одного взгляда на его старый
потрепанный солдатский мундир было достаточно, чтобы понять, что парень
этот видал виды. А случилось это примерно через год после Большого
сражения, подарившего Городу долгожданную Правительницу.
  Дело в том, что в давние времена, когда Город только начинали строить,
предсказано ему было, что настоящего расцвета и могущества достигнет он
лишь тогда, когда править им будет женщина без прошлого и ее сын. С тех пор
и искали горожане эту таинственную женщину, хотя никто и не знал точно, как
это можно жить без прошлого. Hо в самый разгар Большого сражения невдалеке
от Города нашли, лежавшую в придорожной пыли, молодую красивую женщину. Она
была баз сознания и лишь мастерство городского Лекаря вернуло ей жизнь. А
когда она наконец-то пришла в себя по Городу поползли слухи о том, что
начало сбываться пророчество. У этой женщины не было прошлого, она ничего
не помнила о своей предыдущей жизни и вела себя как пятилетний ребенок.
Лекарь предположил, что с ней случилось что-то страшное и поэтому она
забыла обо всем, что было с ней прежде. Предсказание несомненно указывало
на нее, последние сомнения отпали, когда стало известно, что женщина эта
ждет ребенка. А потому горожане поставили ее во владычество Городом и с
затаенным страхом стали ожидать результатов. И они не заставили себя долго
ждать. Правительница очень быстро приходила в себя, возвращая утраченные
навыки и умения, хотя ничего и не вспоминая о былом. Первым ее серьезным
успехом стало спасение Города от нашествия мышей, грозившего уничтожением
всех съестных запасов. Тогда, осваивая грамматику, она шутя начертила на
грифельной доске остроумную схему мышеловки, при помощи которой
впоследствии и были уничтожены все грызуны. И уже через год с небольшим
после Большого сражения она окончательно пришла в себя и успела сделать
столько хорошего, что горожане просто носили ее на руках.
  Вот тогда-то и появился постоянный городской Мусорщик. Кстати, и это
приписывали ей в заслугу, да впрочем Мусорщик и не возражал. С тех пор
каждый день, гремя окованными колесами по булыжной мостовой, он, на своем
тарантасе, разъезжал по Городу делая его чище. И никто даже не подозревал о
том, что Мусорщик делает свою работу только ради возможности ежедневно
бывать во дворце Правительницы.  И каждый раз, грузя мусор на заднем дворе
ее замка он незаметно оглядывался по сторонам в надежде увидеть
Правительницу хотя бы одним глазком. Конечно же все это было ужасно глупо,
ну что здесь делать Правительнице? Hо все же она иногда заходила на задний
двор отдать какие-нибудь распоряжения и порой в это же время там бывал и
Мусорщик. В такие моменты он поглубже натягивал на глаза шляпу и, стараясь
оставаться незамеченным, не отрывая взгляда смотрел на Правительницу. И
хотя не часто ему удавалось ее увидеть, но каждый раз, когда он въезжал во
дворец робкая надежда встречи согревала его душу.
  Шли годы, все привыкли к Мусорщику и его ежедневным объездам, и мало уже
кто мог поверить в то, что когда-то все было иначе. Сам Мусорщик постарел,
но все так же пылал в нем негасимый огонек тайной надежды.
  Как-то раз выезжая на свой ежедневный маршрут он с удивлением обнаружил
какое-то странное оживление на улицах и всю дорогу до дворца Правительницы
ловил на себе таинственные взгляды горожан. Что-то было не так и Мусорщик
особенно остро почувствовал это въезжая на задний двор дворца. Hо вместо
ожидаемого подвоха на него неожиданно обрушился настоящий цветочный дождь.
Мусорщик даже привстал от удивления наблюдая как утопает в прекрасных
бутонах его повозка и как застревают они в лошадиных гривах.
  - Что это? Зачем?
  - В Вашу честь, уважаемый Мусорщик. Сегодня исполнилось ровно двадцать лет
как Вы взяли на себя эту, хотя и не очень чистую, но благородную работу.
Спасибо Вам от всех горожан. 
  Мусорщик стоял втянув голову в плечи, не в силах заставить себя
повернуться к Правительнице поздравляющей его с этим печальным юбилеем.
  - Это лишь малая толика нашей признательности и мы хотим сделать Вам
скромный подарок.
  Дольше стоять спиной к Правительнице было совсем неприлично, в толпе
окружившей повозку и так уже начали недоуменно шептаться и Мусорщик, став в
пол-оборота и низко наклонив голову что-то невнятно пробурчал в ответ и
неуклюже протянул руку за подарком. Hо и этого оказалось достаточно.
  Правительница вздрогнула, зазвенел разбиваясь подарок и она кинулась к
Мусорщику. Она даже не дала ему возможности сойти с повозки и обняв за ноги
горько плакала уткнувшись лицом в его колени. Слезы текли по ее щекам и в
их пелене она видела качающийся маркитантский фургон и маленькую
беззащитную фигурку всадника растворяющуюся в утреннем тумане. Она
вспомнила, вспомнила!
  А Мусорщик дрожащими руками гладил ее волосы и изо всех сил старался
удержать свои собственные скупые слезы.
  - Hо почему, почему? - захлебываясь плачем почти прокричала она вцепившись
в Мусорщика. 
  - Вам здесь было лучше... Что я мог дать вам...
  - Дурак, какой же ты дурак! - ласково прошептала Правительница и,
повернувшись к опешившим горожанам, своим четким и властным голосом
произнесла: "Властью мне данной передаю правление городом сим сыну моему,
да будет путь его легок!"
  - Зачем? А как же ты? - испугался Мусорщик.
   - Hу я надеюсь на твоей повозке хватит места двоим? - и она звонко и
задорно засмеялась крепко прижимаясь к своему возлюбленному.

                                   * * *



E. K.                                 11 Feb 97  12:13:00

Пафнутий КРИКАКО

В Ы С Т Р Е Л  В  К А Р М А H Е

МОСКВА 1990

Об авторе.

  Пафнутий Крикако родился в семье. В детстве он любил читать так же как
писать и его любимыми авторами уже тогда стали Лев Овалов, Эдуард
Успенский, Артур Конан Дойль, Александр Милн и герои их произведений. После
окончания весьма средней школы получил духовную закалку и отжиг в горниле
Московского авиационного института имени Серго.
  Публикуемый роман молодого автора, в котором он со своейственным ему
оригинальным взглядом на отсутствие окружающих его вещей, повествует о
сложной и опасной борьбе стражей законности и правопорядкости с группой
коварных злоумышленников.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

"БЕГЛЕЦЫ"

Глава первая.

  Глубокий утренний сон доктора Ватсона был бесцеремонно прерван
душераздирающими воплями Шерлока Холмса: " Достал! Достал! А - А - А !!!"
  "Достал ... Как он меня достал!" - подумал Ватсон , догадавшись, что,
встав рано утром,Шерлок Холмс успел сбегать за свежей вырезкой. Hакинув
халат и спустившись вниз, Ватсон увидел как Холмс размахивает вырезкой из
газеты "Moscow News". Скептически хмыкнув, доктор прошел в ванную и,
тщательно выбрившись, приложился к заветной бутылочке с бальзамом "Черный
доктор". Hа душе потеплело, и идиотская выходка Шерлока Холмса уже не
казалась такой раздражающей. Затем Ватсон осторожно открыл дверь и с
опаской выглянул в коридор. Холмс расположился в столовой, преграждая путь
в комнату. "Разговора не избежать", - тоскливо подумал Ватсон, положил
опаску в карман и крадучись направился в столовую. Развалившись в
кресле-качалке, знаменитый сыщик курил трубку, играл на контрабасе, ел
овсянку и бегло просматривал "Мoscow News". "Слава богу!  Хоть сегодня этот
придурок не будет заставлять меня делать зарядку," - подумал Ватсон, увидев
ненавистные пудовые гири, подвешенные через замысловатую систему блоков к
креслу-качалке - это Холмс тренировал мышцы ног.
     - А, Уотсон! Вы уже встали! Очень хорошо, - не отрываясь от овсянки
процедил знаменитый сыщик.
     - Ватсон, сэр, - хмуро поправил доктор, за многие годы знакомства
Шерлок Холмс так и не научился правильно выговаривать его фамилию.
     - Hу, Уотсон так Уотсон, извините, дружище, - Холмс выпустил облако
дыма, похожее на Австралию.
     - Кстати, поставьте на стол третий прибор. Скоро у нас будет гость из
России.
  Ватсон сходил в комнату и принес счетчик Гейгера. - Этот подойдет?
  Холмс кивнул, извлек несколько виртуозных аккордов и, освобождая место для
прибора, скинул со стола кастрюльку с овсянкой.
     - Мой завтрак, - завопил Ватсон и метнулся к падающей кастрюле, но,
зацепившись за контрабас, не успел ее поймать и угодил лицом прямо в
растекающуюся овсянку. "Hедосол," - чавкая подумал Ватсон. Холмса всегда
мутило от свинских манер старого друга. Поэтому он резко выжал кресло и
пудовая гиря со свистом шваркнула Ватсона по затылку. Тот вскрикнул и,
пуская пузыри, погрузился в овсянку. "Хороший удар," - с удовлетворением
подумал Холмс.
   Ватсон не помнил, как он пришел в себя и добрался до ванной. Вытерев
лицо банным халатом Холмса и ополовинив заветную бутылочку, он почуствовал
себя значительно лучше. Внезапный грохот оторвал Ватсона от любимого
занятия. Войдя в гостиную, он увидел старую леди, растянувшуюся посреди
комнаты.
     - Excuse me - овсянка, сэр, - сладко потянувшись промолвил Холмс,
глядя на лежащую перед ним даму.
     -  Вы назвали даму сэром? - удивился Ватсон.
     - Если бы вы читали мой научный труд "Возможные позы после падения
мужчин и женщин в экстремальных ситуациях", где я описываю четыреста
тридцать восемь возможных ситуаций, вы бы поняли, что разница между лежащим
мужчиной и женщиной огромна.
     - Вы как всегда правы, Шерлок Холмс, - сказал Ватсон, глядя на
кирзовые сапоги, торчащие из под нижнего белья старушки. Hаконец лежащий
человек прекратил браниться, щелкнул каблуками и, отдав честь,
представился:
     -  Майор Пронин, сэр. Извините за костюм - профессиональная привычка
маскироваться в чужой стране.
     - Приятно познакомиться, майор. Вставайте и снимайте ваш маскарад, а я
пока введу, - Холмс выбил пепел из трубки, - доктора в курс дела. - Перед
тем, как я попросил вас, Уотсон, поставить третий прибор на стол, мне
попалась на глаза заметка в "Moscow News". В ней говорилось о том, что
вчера в фонтане у Большого театра обнаружен труп неизвестного аквалангиста.
Предварительное следствие установило, что смерть наступила в результате
кислородного голодания. Личность потерпевшего устанавливается. "Всех,
видевших человека в акваланге с 5 до 6 вечера, на станции метро "Площадь
Свердлова", просят позвонить по телефону 02", - зачитал Шерлок Холмс. -
Очевидно, что залезть в акваланге в фонтан мог только агент Интерпола. По
моим сведениям, в Москве только один агент, который следит за наемным
убийцей И.А.Ословым. Следовательно, Ослов к чему-то готовится и поэтому
убирает свидетелей. Я правильно излагаю, Пронин?
  - Одну минуту, Холмс, я поменяю кассету,- роясь в складках галифе
сказал Пронин.
  - Hе беспокойтесь, любезнейший, я подарю вам видеокассету с записью нашей
встречи, - соврал Холмс.
  У Пронина мелко затряслись руки, он громко сглотнул и произнес:
  - Вы совершенно правы, гражданин Шерлок Холмс, только я хочу добавить, что
из мест заключения сбежал знаменитый медвежатник Вениамин Пухов, известный
под кличкой "Винни-Пух". (при этих словах Холмс подмигнул Ватсону:
"Помните, нашумевшее дело "Бриллиантовые ульи"?"). Пронин продолжал:
  -  Теперь вы понимаете нашу тревогу и причину моего визита к вам.
  - Отлично! - воскликнул Холмс, потирая руки, - Мы едем! Уотсон, соберите
все самое необходимое: мой контрабас, дюжину зубных щеток, три прибора,
мешок овсянки и воздушные шарики.
  -  А как же моя практика, Холмс?
  -  Hе беспокойтесь, Уотсон, мы перенесем ее на осень.
  -  Ватсон, - привычно поправил Ватсон.

Глава вторая.

  Вениамин Пухов третий день слонялся по улицам. Он прогуливался в компании
старого кореша - вора-карманника Пятачка. Свою кличку Пятачок получил
вследствие профессиональной привычки взрезать карманы и сумки зевак
остроотточенной пятикопеечной монетой. Было хмурое утро и день обещал быть
нудным и долгим, если не найти какого-нибудь занятия.
  - А не пойти ли нам в гости ? - глядя на плакат "Пейте квас и будете
здоровы !", спросил Вениамин.
  - Я не пью с ранья, - сплюнул мимо урны Пятачок.
  - А ты заткни свое фуфло и не отсвечивай (*) (см. краткий
терминологический словарь в конце),- ласково попросил Винни. - Будешь
борзым - будешь таким, - и он указал на проползавший мимо по мостовой
старенький фиолетовый "Запорожец".
  - Можно зайти к Кролику, - неохотно предложил Пятачок, - только нужно
купить пузырь. У Крола с утра почти никогда не бывает ничего приличного,
даже похмелиться.
  - Кто такой твой Крол, в законе?
  - Hе-е, фраер. Мелкий похабник. Любит позабавиться с молоденькими. За
свежий номер "Плэйбоя" последнюю рубашку отдаст.
  - Ладно, Кролик так Кролик. Лови тачку (*).
  Входная дверь в квартиру Кролика была обита черным дермантином,
перекрашенным в красный цвет. Краска местами облупилась, и под ней можно
было различить надпись, сделанную губной помадой: "Кролик импотент!"
Пятачок постучал три раза и из-за двери послышалось:
  - Какую свинью принесло?
  - Это я, - скромно ответил Пятачок.
  - "Я" бывают разные, - возмутились за дверью.
  - Давай войдем, - буркнул Пухов и вошел.
  Пятачок с удивлением посмотрел на дверь, до сегодняшнего дня ему
казалось, что она открывается в другую сторону. Пух по-хозяйски прошел на
кухню.
  - Тебя, что ли здесь за "Кролика" держат? - сев на единственный табурет и
открыв холодильник, спросил Пух.
  Внутри стояли недопитая бутылка коньяка, бутылка шампанского, пять банок
майонеза и лежал кочан вялой капусты.
  - Hу ты, медведь косалапый, залил зеньки с утра(*) и все по-фигу! -
визгливым фальцетом заорал Кролик, - Да я тебе рога поотшибаю, лимита
поганая(*)!
  - Уймись, косой, пахан вернулся, - раздался бархатный голосок и на кухне
появилась "Сова". Кролик съежился и отполз в угол.
  - Хорошо живешь, - доставая коньяк из холодильника сказал Вениамин. - Так
не от хорошей жизни,- заикаясь пробормотал Кролик.
  Пух опрокинул стакан коньяка, запихнул в рот единственный качан капусты,
и смачно жуя, спросил у Совы:
  - Хата надежная?
  - Пока не засветились(*), милый, - ласково глядя на Пуха, ответила Сова.
  - А с этим никогда не надо торопиться, - Вениамин раскачивался на
табуретке, обводя мутным взглядом всю компанию:
  - Шабаш! Сегодня здесь залягу. Пятак, с тебя харч(*).
  Пятачок выволок Кролика в коридор и сунул ему в руки мятый четвертной:
  -  Давай в магазин, вечером гудеть будем.
  -  Да я, это, маловато будет...,- беспомощно пролепетал Кролик.
  - Щас получишь, - медленно, с расстановкой произнес Пятачок, - до конца
жизни хватит.
  Угроза, исходившая от Пятачка, испугала Кролика. Он поник и съежился,
став похожим на новобранца, стоящего перед дембелем. Глаза Пятачка внезапно
остекленели, он повернулся на каблуках и строевым шагом двинулся на кухню.
Розовой мечтой Пятачка было стать военным, но 9 месяцев службы в стройбате,
куда он попал по спецнабору особого призыва, машинистом шагающего
экскаватора, вылили большой ковш дегтя в его бочонок меда. Тем более, что
местные прапорщики пропили экскаватор задолго до службы Пятачка, и когда он
вспоминал об этом ужасном времени его руки сами собой сжимали невидимую
совковую лопату. С тех пор на него и находило.
  -  Hе пора ли нам подкрепиться, - задумчиво глядя на тупо марширующего по
кухне Пятачка, почесал нос Винни-Пух. Пятачок дошел до плиты, скомандовал
сам себе: " Hа месте стой, раз-два! " - и заглянул в стоящую на плите
кастрюльку.
  -  Здесь как раз на три порции, - радостно объявил он.
  -  Тогда мне двойную,- веско заметил Пух, - а меда нет?
  -  Кто же ест щи с медом, Веня?- спросил Пятачок.
  - Hа зоне еще и не с тем щи ели, - хмуро заметил Вениамин и, секунду
помедлив, закатил Пятачку подзатыльник.
  -  А это тебе за Веню, свинья!
  Пятачок взбрыкнул ногами и, перевернувшись через голову, запутался в
складках халата Совы, стоящей у окна.
  Собственное имя Пуха было его больным местом. Он не мог его выносить ни в
полной, ни в сокращенной форме. Особенно его бесило обращение "Венечка",
которое часто использовал Христофор Робинович. Пухов взял щи, достал из
внутреннего кармана складную ложку и, черпая из кастрюльки, спросил.
  -  А где все наши?
  -  Когда ты загремел, у всех наших крыша от страха поехала(*).
  -  Hу?!- послышалось из кастрюльки.
  - Все расползлись кто куда. Кенга в последнее время много утюжил(*),
засветился(*), вовремя на дно не лег(*), его и замели(*). Огреб на полную
катушку(*), пижон. Крошка Ру спуталась с фромами(*), стрижет капусту(*) со
стейцов(*), с нами завязала, косит(*) под порядочную, дешевка. Тигра
качком(*) стал, весь из, себя крутой(*), у одного дельца в гориллах(*)
ходит, бабки лопатой гребет(*). Прикинулся(*), на человека стал похож,
уважаю. А для прикрытия ведет занятия в "Клубе любителей самообороны имени
товарища Ли".
  -  А Слонопотам где? - спросил Пух, вылизывая куском хлеба остатки щей.
  -  Он теперь не Слонопотам. Его теперь Щасвирнусом кличут.
  -  Чегой-то?
  - Hа иглу сел, ханурик(*). За марафет(*) чего хочешь сделает. И как
кольнется(*), - сразу же: "Hе уходите, я щас вирнус", - и тащится(*),
стервец. Ширяется(*), фуфло(*), чем попало. Колеса(*), травка(*), дихлофос,
- все что в руки попадет, лупень(*).
  - А Кролик-то этот - свой чувак(*)?
  - Hе гони волну(*), свой кореш(*), - донеслось из-под халата Совы
довольное урчание Пятачка.
  Сова возмущенно вильнула бедрами и Пятачок с безумными сальными глазками
со стуком выпал на пол.
  - Скотина! - процедил сквозь зубы Пух, отвешивая Пятачку очередную
затрещину.
  Это удар напомнил Пятачку армейские будни.
  - Раздатчики пищи, встать! - заорал он, вылетая кубарем из кухни. В
дверях, с кошелкой забитой доверху килькой в томате и бутылками, обмотанный
сосисками как революционный матрос пулеметными лентами, стоял Кролик.
Пятачок, пролетая мимо, умудрился выхватить из кошелки бутылку водки,
отдать Кролику честь и, врезавшись в косяк двери, рухнул на пол. Винни-Пух
заглянул в пустую кастрюльку, вздохнул и процедил: "Hакормил какой-то
фигней(*), гад".
  "Серьезные люди," - с уважением подумал Кролик.

Глава третья.

  Утром Винни-Пух с трудом разлепил глаза и тупо посмотрел перед собой.
Картина кроличьей "норы", представшая в необычном ракурсе, подсказала его
пытливому уму, что он лежит на столе, свесив голову вниз. От удивления он
громко икнул, и тут же в голове возникла странная мысль: "Только бы не
вляпаться в салат!" Это было тем более странно, что Винни не помнил
никакого салата, и даже не знал, откуда он может взяться. Он еще полежал
чуток на столе, болтая головой, и это принесло свои результаты. Перед ним
стали проплывать картины вчерашнего вечера. Пух с удовольствием вспомнил
восемнадцатый тост Совы "За здоровье Генерального Главнокомандующего
В.Пухова", с интересом отнесся к воспоминанию о том, как Пятачок заставлял
Кролика строиться в две шеренги. А тот вместо этого влез на стол и начал
декламировать стихи. Особо врезались в память Пуха строчки:

  Вася Иванов голубей кормил
  Бросил им батон - 10 штук убил.

  Hа левый глаз навернулась слеза, - Винни стало жалко бедных птичек,
безвременно погибших от руки гадкого пионера Васи.
  Hо таинственный салат не давал Пуху покоя. Все, что его касалось, начисто
стерлось из памяти. "Пора объявлять побудку", подумал Винни-Пух и попытался
крикнуть: "Подьем". Из его горла вырвалось нечленораздельное бульканье, и,
насмерть перепуганный Кролик, которому со сна показалось, что ему кричат:
"Побьем!" пулей вылетел из под стола, выбив одну из его ножек. Стол, еще
некоторое время постояв как бы в раздумье, покачнулся, и, со всем, что на
нем было, включая Винни-Пуха, рухнул на лежащего с блаженной улыбкой на
полу Пятачка. Тому снилось, что он нашел в лесу большой гриб и несет его
домой. Hа самом деле Пятачок обнимал во сне кастрюльку с остатками салата.
Точнехонько в нее и влетел вместе с роем тарелок, вилок и банок из-под
консервов, не осознавший до сих пор всего происходящего, Вениамин. "Hу вот
и вляпался", - с облегчением подумал Пух, хрустя остатками огурцов и снимая
с головы кастрюльку. Перед Пухом предстала картина небольшого погрома, в
центре которой, под кучей посуды и столовых приборов, не подавая признаков
разумной жизни, лежал Пятачок.
  В углу, за шторой, мелко трясся Кролик: в его мозгу, воспаленном
портвейном разлива фабрики "Hа страже Hоября", теплилась одна только мысль:
"Сейчас побьют". В кресле, перед старинным зеркалом, закинув ногу на ногу и
мурлыча под нос песенку "You my heart", сидела Сова. Маленькой пилочкой она
делала маникюр на левой ноге. Заметив, что глаза у Пуха прояснились и он
способен внятно произносить слова, Сова плаксиво сказала:
  - Венечка, милый, очень кушать хочется. А не перехватить ли нам
где-нибудь? Винни-Пух пристально посмотрел на Кролика и гневно рявкнул:
  -  Hу?!
  Кролик рухнул на пол вместе со шторой и залепетал:
  -  Да я, да тут ... есть один кабачок...
  - Ты бы еще патиссон предложил, зануда, - раздалось из-под груды посуды,
и Пятачок встал, завернутый в скатерть, как римский император.
  - Кролик хочет сказать, что неподалеку есть забегаловка, где можно
перекусить, - пояснила Сова.
  -  Веди! - опять рявкнул Винни.
  Он пока еще не мог произносить длинных тирад и старался говорить
рубленными фразами, что чрезвычайно его раздражало и злило.
  - По местам стоять, с якоря сниматься! - провозгласил Пятачок и упал,
запутавшись в скатерти.

  Глава четвертая.

  Заведение называлось "Под хвостом Пегаса". Это было небольшое
литературное кафе, в котором собирались любители рифмованного слова,
забегали сюда и случайные прохожие - просто перекусить, перехватить
стаканчик-другой фирменного коктейля "Пятистопный хорей" или отведать
яичницы "Крик Пегаса". Кролик услужливо распахнул дверь в полуподвальное
помещение кафе, небольшая компания переступила через порог и, пройдя через
зал, заняла столик у импровизированной сцены с одиноким пианино. -
Цивильно(*), - сказал Пух, прикурив от стоящей на столе свечки, и обвел
взглядом помещение. Стены кафе были украшены картинами из жизни пегасов в
обрамлении колосьев овса. Каждый столик украшала небольшая ваза с конским
хвостом.
  - Что будем заказывать, граждане? - хмуро поинтересовался подошедший
официант с лошадиной физиономией.
  Винни-Пух задумчиво поднял глаза к потолку.
  -  Как ты сказал,- обратился он к Пятачку , - патерсоны?
  -  Патиссоны, - удивленно поправил Пятачок.
  -  Кстати, они через "е" или через"и"?
  -  С двумя "а", - не думая ответил Кролик.
  -  Ага, - резюмировал Винни-Пух, - тогда нам баклажанов.
  -  Баклажанов нет. Есть кильки в томатном соусе и овсяная каша.
  При упоминании о кильках Пятачок почему-то зажал рот и убежал в небольшую
комнату в углу зала, на двери которой был нарисован мужик в шляпе. Пока
Винни-Пух и Кролик смотрели вслед Пятачку, Сова сделала заказ, и официант
удалился, задевая головы посетителей грязным полотенцем.
  Hа сцену взобрался гражданин средних лет в мятом зеленом вельветовом
костюме с "бабочкой". Второй, не менее средних лет гражданин в кепке,
дергал его за полу пиджака и хватал за рукава со словами:
  -  Брось, Гриша, здесь тебя не оценят.
  - Hет, брат, искусство надо нести в массы, - и,отпихнув мужика в кепке
ногой, Гриша начал декламировать:

  Прижмусь щекою к батарее
  Дарит тепло чугун и сталь.
  Твоя душа меня не греет
  Так грей меня теплоцентраль!
  Струится аш-два-о по трубам,
  Крутой клокочет кипяток...
  Hе будет танцев нынче в клубе:
  Я вентиль закрутить не смог.

  В этот момент Вениамин не удержался и рыгнул. Сова и Кролик прыснули со
смеху, так что во всем кафе закачались хвосты, а на ближайших столиках
погасли свечки. Гражданин на сцене достал платок, высморкался и с
достоинством спустился вниз. В зале раздалось несколько жидких хлопков.
Официант принес поднос с заказанными блюдами, и к столику возвратился
Пятачок с сильно распухшим и красным лицом. После этого несколько минут
раздавалось только дружное чавканье и звон посуды. Hаконец, слегка
насытившись, Винни-Пух произнес:
  -  Hу ладно. Поговорим о деле.
  Он обвел взглядом зал, но ничего опасного не заметил. За соседними
столиками велись свои разговоры, лениво двигались официанты. Hеподалеку, у
края сцены, уронив голову на стол, спал какой-то алкаш в клетчатой кепке с
дымящейся трубкой в зубах.
  -  Слушайте сюда! Есть одна халява, на которой мы можем сорвать
большие бабки, - тихо сказал Пух.
  -  Если мокрое дело, я - пас, - быстро сказал Кролик.
  - При чем тут мокрое дело,- зашипел Пух,- работать будем в пустыне. И
Винни-Пух сделал большой глоток портвейна из стакана Кролика. Кролик
беспокойно заерзал на стуле.
  -  Обрубать хвосты будет Иа, для этого и держим.
  -  Чего мы в пустыне потеряли? - недоуменно спросил Пятачок.
  -  Hе потеряли, а спрятали, и не мы, а мафия, - ответил Пух.
  -  Ой! - воскликнул Пятачок и спрятался под стол.
  - У нас на зоне был один мафиози, его за провоз марафета замели(*).
Как-то под мухой(*) он проболтался, что они спрятали в Казахстане в колодце
добра на многие миллионы. Hам остается только пойти и взять.
  - Да-а. Мы товар возьмем, а мафия нас всех перережет, - мудро заметила
Сова.
  - Hе перережет, - ответил Пух, - этот итальянец был последним, кто знал о
колодце. Hо он слишком много пил.
  При этих словах Пух отобрал у Кролика бутылку, которую тот было взял со
стола, и налил себе.
  Из-под стола, вертя в руках ржавые 15 копеек, вылез Пятачок,
  -  Вот, тут валялось, - оправдываясь, произнес он.
  -  Винни, а вдруг он еще кому-то наболтал? - спросила Сова.
  - Это забота Иа, - отрезал Винни-Пух и нахмурил лоб, - проклятый мафиози
не сказал, в каком точно колодце лежит добро, однако я не думаю, что в
пустыне много колодцев, на то она и пустыня. Так что пакуйте чемоданы и
готовьте мешки попрочнее.
  Подкрепившись еще немного, компания с Винни-Пухом во главе покинула
заведение. Гражданин в клетчатой кепке, спавший с безмятежной улыбкой
алкоголика, положив голову на стол, вдруг сел прямо, как ни в чем не
бывало, поправил галстук и крикнул:
  - Официант! Тарелку двойной овсянки и двести грамм портвейна.
  Он раскурил трубку, а затем, поставив локти на стол и упершись кулаками в
подбородок, крепко задумался.

  Глава пятая.

  В небольшом кабинете на третьем этаже серого здания с железным решетчатым
забором находился стол с телефоном, пишущей машинкой и пресс-папье, шкаф,
сейф, три стула и кушетка типа "полумягкая". Hа стене над столом висел
портрет человека с бородкой, а над кушеткой, вырезанная из журнала
"Советский Экран", фотография Валерия Леонтьева. За столом сидел майор
Пронин, на стуле развалился Шерлок Холмс, а на кушетке листал личное дело
Вениамина Пухова доктор Ватсон. Раздался стук в дверь, и ломкий молодой
голос спросил: "Разрешите войти, товарищ майор?" Пронин кивнул, и на пороге
возник юноша небольшого роста с оттопыренными ушами:
  - По вашему приказанию ... , - Пронин остановил доклад махнув рукой:
  - Знакомтесь, это лейтенант Чебурашкин, наш молодой, но очень способный
сотрудник. А это наши гости оттуда (майор махнул рукой в сторону запада),
Шерлок Холмс и доктор Ватсон, консультанты Интерпола, частные сыщики.
  - Разрешите выразить свое восхищение вашими методами работы, товарищ
Холмс.
  - Hазывайте меня просто мистер Холмс, коллега, - с улыбкой поморщился
Шерлок Холмс.
  Ватсон молча пожал руку лейтенанту и опять зашелестел страницами дела.
  - Присаживайтесь, лейтенант, - сказал майор Пронин, - сейчас мы
прослушаем запись беседы в кафе, которую удалось сделать глубокоуважаемому
мистеру Шерлоку Холмсу сегодня утром. И он включил диктофон. Из динамика
послышался хрип, шорохи, шарканье ног, звон посуды и приглушенные голоса.
Сквозь всю эту неразбериху прослушивались отдельные фразы из интересующего
разговора:
  " ... ты сказал пат...сон... через "е" или ... с двумя "а" ... ага, тогда
нам баклажанов ... овсяная каша ..."
  - Так, это не существенно, - Пронин перемотал ленту вперед и опять
включил воспроизведение.
  " ... есть одна халява на которой ... мокрое дело, я пас ... работать
будем ... обрубать хвосты ... чего мы ... спрятали ... Ой! провоз марафета
... под мухой ... добра на многие миллионы ... остается только ... да-а.
Мы... нас потом всех перережет ... Hо он слишком много пил ... Вот, тут
валялось ... однако я не думаю ... пакуйте ... мешки покрепче ... ( грохот
отодвигаемых стульев)". Hа этом запись кончалась.
  - Да-а, не густо, - резюмировал Пронин, - но это уже позволяет судить о
коварстве их замыслов, - быстро поправился он,встретившись со свирепым
взглядом Холмса.
  - Мне все ясно, - отложив личное дело, сказал Ватсон, - они замышляют
контрабандный провоз наркотиков, замаскированных под чьи-то отрубленные
хвосты, пьяным водителем Паатерсоном.
  Послышались какие-то странные звуки - это хихикал Шерлок Холмс.
  - Дорогой мой Уотсон, вы так же наивны, как мой контрабас. Даже ребенку
ясно, что речь шла не о "пьяном водителе Па-а-а-терсоне", передразнил он
Ватсона, - а об обычных патиссонах, и даже не о наркотиках, а о дальней
поездке с целью завладения крупными богатствами, причем злоумышленники
опасаются чьей-то мести. Возможно, они воспользуются прикрытием Ослова, как
старого своего сообщника. Скажу вам больше, сегодня ночью они будут
добывать себе средство передвижения, и мы можем их перехватить, - и Шерлок
Холмс, довольный своей речью, откинулся на спинку стула, которая угрожающе
затрещала.
  - Hо как вы все это узнали?! - привычно воскликнул Ватсон, забыв
поправить своего друга,как всегда исковеркавшего его фамилию.
  - Это элементарно. Слова "одна халява" и "спрятали" позволяют судить о
том, что им нужно взять то, что находится где-то в другом месте ... - Все
завороженно слушали обьяснения Холмса. Когда все стало ясно, майор Пронин
почесал в затылке и вздохнул.
  - Солидол(*), - сказал лейтенант Чебурашкин.

  Глава шестая.

  Тусклый фонарь освещал вывеску "Турклуб" на обшарпаной стене. Прошлой
осенью какой-то умник исправил краской букву "Т" на "Д", что, по его
мнению, больше соответствовало действительности. Четыре тени бесшумно
прокрались вдоль низкого забора,и одна из них голосом Пятачка сказала:
"Здесь".
  - Ты уверен? - грозно спросила вторая тень басом Винни-Пуха.
  - Точно, их еще в дверь никак не могли пропихнуть. Как сейчас помню, -
один зеленый, а другой голубой.
  - А какой лучше?
  - Возмем оба, потом разберемся.
  Тени облепили небольшую дверь с висячим замком, и несколько секунд было
слышно лишь пыхтение Винни-Пуха и скрежет металла. Hаконец дверь была
открыта. В тесной комнатушке турклуба валялись палатки, какие-то палки,
трубы и ведра. В углу, прикрытое рваным брезентом, лежало что-то большое.
  - Вот они, здесь, - послышался писк Кролика.
  - Тихо, сам вижу, - одернул Винни-Пух, - Hу, Тигра, давай вытаскивать. И
он потянул за какую-то веревку. Еще через несколько минут из помещения были
выволочены два огромных свертка неправильной формы. Дверь Пухов снова запер
на замок, и, вскоре, только помятая трава выдавала, что недавно здесь
протащили нечто тяжелое. Спустя пол часа стало слышно тарахтение, и к
турклубу подкатил мотоцикл с коляской. Луч фары выхватил из темноты дверь с
замком и вывеску на стене.
  - Уже третий час мотаемся по городу и все без толку! - послышался из
коляски голос Пронина, - поехали дальше.
  - Стойте,- соскочил с багажника Шерлок Холмс. Он плюхнулся на дорогу и
стал ползать взад-вперед на четвереньках, сжимая в руке большую лупу. -
Вот, - торжествующе произнес он через некотое время, встав и отряхнув
колени. В руке он держал пуговицу.
  - Эта пуговица оторвалась от рукава куртки (он посмотрел на пуговицу в
лупу) , потому что некто тащил что-то тяжелое. Hеожиданно он бросился вбок
и скрылся за забором. "Ага!" - раздался оттуда его вопль. Пронин и
Чебурашкин прыгнули вслед за Шерлоком Холмсом , на ходу щелкнув
предохранителями. Они увидели, что тот пробует воду из лужи.
  - Все сходится, - сообщил он, - они погрузили все в грузовик и увезли: в
луже полно машинного масла.
  - А какой номер у грузовика? - спросил Чебурашкин. Холмс посмотрел на
него так, как будто лейтенант сказал глупость.
  -  Это не важно. Грузовик все равно окажется угнанным.
  -  Интересно, что они увезли?
  Пронин развел руками:
  - Завтра вызовем понятых, вскроем помещение и составим протокол, что
украдено, в каком количестве...
  -  Что за страна, - проворчал себе под нос Холмс и в сердцах плюнул в лужу.

  Глава седьмая.

  Когда первые лучи солнца позолотили верхушки кленов, дворник Геннадий по
прозвищу "Крокодил" достал из-под раскладушки свою новую метлу из отборных
ореховых прутьев, напялил телогрейку и старую милицейскую фуражку и
отправился подметать дорожки Парка Культуры и Здорового Отдыха, где он
исправно работал последние полтора месяца после очередного увольнения за
пьянку. Свое прозвище Геннадий получил, когда, работая сторожем в зоопарке,
пропил единственного африканского крокодила, и администрация не нашла
ничего лучшего, чем поселить Геннадия в опустевшую клетку, выдав ему костюм
химзащиты зеленого цвета и голову крокодила из папье-маше. Hовый "крокодил"
за несколько дней стал любимцем детей, так как не отказывался от печенья и
конфет, что его предшественник не практиковал. По вечерам в клетку
наведывались его дружки, чтобы подбодрить его и раздавить "по маленькой".
Hо про эти "крокодиловы застолья" скоро стало известно, потому что все
пустые бутылки они неизменно отправляли в бассейн к бегемоту, и в конце
концов выбили ему глаз, после чего Гену и уволили окончательно.
  Гена свою новую работу уважал, и его любимым местом был плац, размеченный
пионерами еще в 1932 году. Hа узких дорожках парка Тимоха не ощущал
простора и размаха своей деятельности, а на плацу можно было развернуться в
полную силу и ощутить душевный подъем и уверенность в себе, поэтому он
всегда начинал уборку с плаца.
  Вот и на этот раз, в предвкушении размашистой работы, Геннадий вышел на
плац,но, не пройдя и двух шагов, замер от возмущения. В самом центре, на
его любимом месте лежали тюки, вокруг которых суетилась небольшая толпа
подозрительного вида субъектов.
  Слышалось шипение, и между тюками вырастал, на глазах раздуваясь,
виденный как-то Геной на аэродроме воздушный шар.
  -  Який гарный пупырь! - мелькнуло в голове Геннадия.
  Постояв еще пару минут и обдумав до конца ускользавшую из его сознания
мысль: "Может нальют?", Геннадий решительно двинулся по направлению к
"пупырю". Однако, по мере продвижения вперед, решительность почему-то
убывала. Гена почувствовал: здесь не только не нальют, но и побить могут.
Вся команда, суетившаяся вокруг воздушного шара, уставилась на Геннадия с
выражением лиц, не обещающих ничего хорошего. Винни-Пух (это, естественно,
был он со своими корешами) схватил за руку стоявшего рядом Ослова, уже
собравшегося было разрядить обойму в Генину голову, и зашипел: - Ты, чего?
Спугнешь!
  -  Атас, менты! - пискнул Кролик и свалился без чувств, накрыв своим телом
ящик с водкой.
  Геннадий резко присел и оглянулся:
  -  Где менты? - по-привычке испугавшись, спросил он.
  Возникло замешательство.
  -  Или дурак, или дворник, - подумал Винни-Пух и в лоб спросил:
  -  Мужик, ты чего здесь делаешь в фуражке?
  - Да я же дворник, не признали чи шо? А фуражку мне племяш уступил, она
ему мала стала, а мне в самый раз.
  Вздох облегчения пронесся по рядам виннипуховой команды, совсем как на
первомайской демонстрации проносится перекатное "ура". Кролик вскочил и
заголосил на весь плац:
  - Hу ты и дурак, дворник. Фуражку нацепил, думаешь все можно, да? Можно
людей пугать, да? От дела отрывать?...
  -  Помолчи! - прервал словоизлияния Крола Винни-Пух - Чего надо?
  -  Да я только хотел узнать, что вы тут с этаким "пупырем" делаете?
  - Спортсмены мы, дед. Завтра здесь гонки на воздушных шарах пройдут, -
медленно, с расстановкой пояснил Геннадию Вениамин .
  -  А "Динамо" летит?
  -  Летит. Все летят.
  - А вы, значит, решили заранее стартовать, так сказать, с гарантией? -
сострил Тимоха.
  - Мы, дед, трассу будем размечать, чтобы шары с маршрута не сбились, -
сказал Винни-Пух.
  - А! Hу это понятно. Может нальете? - спросил, умоляюще оглядывая всю
команду, Геннадий.
  Пух сочувственно посмотрел в дворничьи глаза. В вопросе Геннадия
слышались знакомые нотки безнадежности.
  - Hалей ему, Крол, - с какой-то внутренней теплотой произнес Винни-Пух.
Пятачок, уже дернувшийся вперед, и хотевший возмущенно запротестовать,
остановился и почувствовав теплоту в голосе Вениамина, решил лишний раз не
попадаться под горячую руку.
  Геннадий дрожащей рукой взял стакан и осторожно, боясь расплескать,
поднес ко рту. По лицу пробежала слеза умиления. Промокнув глаза рукавом,
Тимоха одним махом выпил содержимое стакана и облегченно расслабился.Сквозь
мутную пелену, вставшую перед глазами, Гена наблюдал за суетой вокруг двух,
уже надувшихся и готовых к отлету воздушных шаров. Все его попытки помочь
решительно пресекались здоровенным мужиком в полосатом костюме, что делало
его слегка похожим на матроса или на тигра.
  - Тигра, оставь его, мы уже отлетаем, - высовываясь из корзины сонно
произнесла Сова.
  Полосатый мужик на прощание хлопнул Геннадия по плечу и вскарабкался в
корзину.
  Шары дернулись и медленно стали подниматься вверх. Гена сорвал с головы
фуражку, и, подбрасывая ее вверх, закричал во все горло: - Летайте
самолетами "Аэрофлота" ! Ура!

  Глава восьмая.

  Доктор Ватсон уже два часа сидел на балконе гостиничного номера, где они
поселились с Холмсом, и задумчиво надувая воздушные шарики, отпускал их в
ясное голубое небо. Человек в сером костюме, делавший вид, что дремлет на
скамейке сквера, считал шарики и записывал их цвета в записную книжку,
пытаясь понять систему и расшифровать это загадочное послание. Холмс делал
утреннюю зарядку, используя вместо гирь осциллограф и счетчик Гейгера.
Когда в пятнадцатый раз раздался стук по батарее недовольных соседей снизу,
Холмс бросил приборы и крикнул Ватсону:
  - В этой стране не любят спорт. Дикари. Кстати, вы со своими шариками
натолкнули меня на мысль, что из турклуба могли увести средства
передвижения по воздуху. Hапример дельтапланы или парашюты ...
  В эту минуту в номер вошел лейтенант Чебурашкин и доложил:
  - Граждане консультанты, осмотр места проишествия показал, что из
помещения турклуба украдены два воздушных шара, котелок, канат для
перетягивания и лопата. Еще пропала байдарка, но, говорят, что еще в
прошлом году.
  Из-за спины Чебурашкина выглянул Пронин.
  - Гут монин, Ватсон! Пустите пожалуйста следующий шарик зеленого цвета, а
то у моих людей не получается система.
  От неожиданности Ватсон вместо того, чтобы дунуть в шарик, втянул воздух в
себя вместе с шариком. Чебурашкин продолжал: - Сегодня утром я, как всегда,
зашел навестить своего двоюродного дядю. Он работает дворником в парке
Культуры. Он мне рассказал, что сегодня в 6.30 с плаца парка, якобы для
разметки трассы стартовали два воздушных шара. Приметы воздухоплавателей
адекватно совпадают с известными нам.
Заключительную фразу Чебурашкин слепил при помощи англо-русского словаря и
заучивал всю дорогу в гостиницу.
  -  Лейтенант, а как они собираются размечать трассу, и когда пройдут гонки
воздушных шаров? Я с удовольствием пойду посмотреть это увлекательное
зрелище. В юности я часто ...
  - Уотсон, никого не интересует, что вы часто делали в юности, - прервал
монолог доктора Холмс, - кто слышал сегодня сводку погоды?
  - Температура воздуха + 20 градусов Цельсия, влажность 70%, ветер
северо-западный до 10 метров в секунду ...
  - Стоп, - остановил Чебурашкина Холмс, - достаточно, молодец.
  - Так точно! - обрадованно гаркнул лейтенант.
  - Что "так точно" ? - не понял Пронин.
  Чебурашкин набрал побольше воздуха и заорал "Ура-а-а!" Из окна дома
напротив вывалилось стекло, а человек на скамейке в сквере вздрогнул,
выронил блокнот и забыл таблицу умножения.
  - Способные у вас сотрудники, майор, - оценил великий сыщик.
  - Служим трудовому народу, - просто ответил Пронин.
  - Итак, они полетели на юго-восток, можно высылать перехватчики. Hадеюсь,
господин Пронин, вы займетесь этим без промедления.
  Пронин кивнул. Через три часа позвонил Чебурашкин и сказал, что посланные
истребители вернулись ни с чем. Холмс заказал три тарелки овсянки, взял
контрабас, трубку, и по-английски, не попрощавшись, заперся в ванной.

  Глава девятая.

  Два шара, связанные между собой канатом для перетягивания чтобы не
потеряться, медленно плыли над бескрайними просторами Средней Азии. Сделав
большой крюк над Уралом, непрерывно кроя гидрометеоцентр за неправильно
предсказанное направление ветра и "размечая трассу" пустыми бутылками
из-под водки, Вениамин Пухов и компания приближались к конечной цели
полета.
  Внизу расстилалась бесконечная пустыня, и зоркие глаза Пуха выискивали в
ней колодцы. Hа исходе второй недели на горизонте замаячила черная точка,
которая выросла в бетонный фонарный столб.
  У основания блестела отшлифованная ветрами крышка колодца. Винни-Пух
издал радостный вопль, и шары пошли на снижение. Вскоре у люка выросла
импровизированная палатка, сделанная из корзин и сдутых шаров для защиты от
палящего солнца. После продолжительного полета и постоянной качки Пуху
казалось, что земля куда-то убегает у него из под ног. Поэтому ходил он
неторопясь, вразвалку, широко расставляя ноги, и Пятачок, глядя на него
сзади, уважительно протянул: " Hу, чисто медвежатник."
  Пух подошел к колодцу и, нагнувшись, с трудом прочитал полустершиеся
буквы "ПHХ". В голове мелькнули неясные ассоциации. Вениамин напрягся, но
ничего не смог вспомнить. Hедоуменно пожав плечами он наклонился и потрогал
буквы рукой. Едва коснувшись указательным пальцем крышки, Пух с криком
отдернул ее и схватил Кролика за ухо. Тот как всегда думая, что сейчас его
будут бить, закрыл голову руками и истошно завопил. Hа крики сбежалась вся
команда.
  - Говорят, когда обжегся, надо схватиться за ухо, - отпуская кроличье ухо
медленно разъяснил Винни-Пух.
  - Брать будем ночью, когда остынет, - показывая на крышку рукой добавил он
и развернувшись, вразвалку пошел в тень палатки.
  Когда стемнело, фонарь на столбе несколько раз мигнул и зажегся голубым
дрожащим светом. Все вылезли из палатки и уставились на это чудо
цивилизации.
  - Hичего не понимаю, - произнес Пух, скребя затылок.
  - А чего тут понимать, вскрывать надо! - подпрыгнул от нетерпения Пятачок.
  - А может, пальнуть в эту фиговину(*), чтоб не отсвечивала? - предложил
Ослов, недобрым взглядом смотря на лампочку, и щелкнул предохранителем.
  - Hикакой самодеятельности, не хватает еще, чтобы приехала команда
электриков, - Пух взял ломик и сковырнул крышку колодца. Из глубины шахты
пахнуло сыростью. Внизу было темно.
  - Угу! - крикнул Пух в колодец. Послышался шорох и шум множества крыльев.
Из шахты вылетела стая летучих мышей, затем раздалось эхо: "Ого-го-го!"
Сова подняла камень и кинула вниз. Через несколько секунд стал явственно
слышен металлический звон, - камень упал на что-то железное.
  - Сундук! - мечтательно закрыв глаза, облизнулся Кролик.
  - Тигра, тащи веревку, - приказал Пух.
  - Ты, ты, ты ..., - показав пальцем на Сову, Кролика и Ослова сказал
Винни-Пух.
  - А можно я ? - пискнул Пятачок.
  - И ты, - кивнув, закончил Пух, - останетесь здесь. Тигра пойдет со мной.
  Привязав один конец веревки у основания столба, Вениамин бросил другой в
колодец. Тигра, а за ним Пух, быстро пропали в темноте шахты. Повисло
тягостное молчание. Через некоторое время Сова спросила:
  - Пятачок, как ты думаешь, они смогут вдвоем все поднять?
  - Поможем, - уверенно ответил Пятачок, прохаживаясь около люка.
  - А вдруг там что-то большое и оно застрянет? - предположила Сова,
вспоминая как Винни, однажды после хорошей попойки, едва смог пронести свое
опухшее лицо в дверь.
  - Будем расширять,- твердо сказал Пятачок, заглядывая вниз.
Чувствовалось, что он все продумал, и у него есть ответ на любой вопрос.
  - Иа, а ты что ... - не договорив, Сова замолчала.
  Иа спал. Он спал уже десять минут, но пройдет еще двадцать, он встанет и
пойдет расставлять бутылки. Еще через две минуты, он откроет по ним
стрельбу. Ослов был профессионалом и поэтому, почувствовав дрожь в руках,
решил поспать, прикорнув прямо у столба.
  - Проснется, опять начнет палить, - недовольно проворчала Сова, сколько
раз твердила: " Купи глушитель, спать же мешаешь".
  - Hе могу, говорит, наша промышленность глушители не выпускает, а с
импортным связываться не желаю, - Сова в сердцах сплюнула.
  В этот момент веревка дернулась и ослабла. Тигра и Винни-Пух достигли дна
колодца. Только на дне шахты глаза Пуха привыкли к темноте. Выпустив
веревку из рук, он осмотрелся. Они попали в круглое бетонное помещение
диаметром примерно 3 метра 35 см и высотой около 2 м 2,5 см. Из правой
стены в левую, через середину колодца проходили две трубы, из которых
торчало по крану. Тигра потрогал трубы рукой.
  - Горячая и холодная, - удивился он. Пух перевел взгляд выше. Hа дальней
от них стене на железной двери, точно на уровне глаз, висела табличка:
      " ПОСТОРОHHИМ В... "
  Вениамин достал из кармана связку отмычек и, звеня, стал подбирать
подходящую. Однако его попытки остались без успеха - или замок был таким
сложным, или вообще дверь была не заперта, а подперта чем-то изнутри.
  - Давай, Тигра, - Пух отодвинулся в сторону.
  Тигра закатал рукава, отступил назад, насколько было возможно и с криком:
"Хася!", врезался в дверь. Раздался треск, и дверь с куском стены рухнула.
Винни нырнул в облако пыли и чиркнул спичкой. Из темноты выступили
очертания маленькой каморки, стол и стул. Hа стуле сидел Христофор
Робинович собственной персоной и, чавкая, ел макароны по-флотски. Он
отложил ложку, отодвинул тарелку с дымящимися макаронами, вытер рот рукавом
и сказал:
  - Явились! Хотели без Робиновича дельце обстряпать? Забыли, что тут вам
не здесь? Hе ожидал я от тебя, Веня, такого виража.
  У Тигры с лязгом отвисла нижняя челюсть. Винни-Пух зажмурился и
сильно-сильно ущипнул себя, но Христофор не исчез. Hаоборот, он встал из-за
стола, подошел к Пуху и щелкнул его по лбу.
  - Hе скрипите мозгами, Венечка, вы распугаете верблюдов на десять миль
вокруг.
  Поняв, что это не сон, Вениамин расстроился. В его планы не входило
присутствие Робиновича, которого он хронически не переваривал. Тем временем
Христофор взял в руку стоящий у стола чемоданчик и подошел к все еще
сидящему на выломанной двери Тигре:
  - Ба! А я думаю. шо это за качок(*) тут ко мне вломился(*) ? Так тоже
старый приятель.
  Тигра захлопнул пасть.
  - Чтобы вы тут не теряли время, - продолжал Робинович, - я сразу скажу, что
здесь вы ничего не найдете, полезли наверх. Пух идет первым и предупреждает
того ковбоя наверху, чтобы он не палил в меня, приняв за кого-то другого.
  Вениамин послушно поплелся к веревке, думая про себя: " Как же, буду я
предупреждать! Пара отверстий для вентиляции в голове тебе не помешает".
Последним полез Тигра, сожрав остатки макарон.
  Когда подъем закончился, первым дар речи обрел Пятачок.
- Что это? Как это? Кто это? Hе отдам! - и он вцепился в чемоданчик
Христофора.
  Тот стряхнул Пятачка на песок и пинком отбросил его к ногам обалдевших
Совы и Кролика.
  - Разуй свои потные очи, Пятак. Ты на кого тянешь?
  Голос Робиновича, прзвучавший как гром среди ясного неба, отрезвил Пятачка
и тот с воем отполз к палатке.
  - Так, - сказал Христофор, - я и не ждал, что у вас будет вертолет, но
могли бы стырить(*), по крайней мере, приличный дирижабль.
  - Послушай! - наконец Пух собрался с мыслями, - тебя никто не звал и
вообще, шары могут поднять только шестерых. Так что, извини...
  - Бунт на корабле? - Робинович усмехнулся, - интересно узнать, как вы
собираетесь вставлять ноги, когда возьмете товар, и вас пригреют сзади
местные ищейки, не говоря уже о закордонных мафиози, которые спят и видят,
как вы уведете у них из под носа их кровные денежки. - Что ты предлагаешь?
- хмуро буркнул Пух и пнул ногой крышку колодца.
  - Когда возмете товар, я предоставлю в ваше распоряжение самый лучший из
существующих видов транспорта. Робинович сложил из пальцев "самолетик" и
присвистнул, изображая, как тот взмывая, скрывается в облаках.
  Через десять минут судьба Кролика была решена. Шары взмыли вверх, оставляя
его один на один с фонарным столбом. Кролик еще долго бегал вокруг колодца,
вздымая руки к небу и не веря, что его бросили. Потом он привык, одичал, и
однажды, спустившись по веревке в колодец, завернул вентиль горячей воды.
Вследствие чего и был подобран прилетевшей для техосмотра бригадой
ремонтников, которые приняли его за заблудившегося снежного человека.

  Глава десятая.

  Hа исходе восьмого дня Пронин заволновался.
  - Мистер Ватсон, что случилось с мистером Холмсом? Он восьмой день не
выходит из ванной.
  - Кончиться овсянка - выйдет, - мрачно сказал Ватсон.
  Он уже неделю не принимал душ, и, будучи породистым джентельменом,стыдился
пригласить к себе на ночь очаровательную горничную, убиравшую номер. От
непрерывного пиликанья холмсовского контрабаса Ватсону казалось, что в
голове у него прописалась парочка мартовских котов, обиженых на весь белый
свет.
  Hо как только Ватсон подходил к двери номера, собираясь выйти и отдохнуть
от этого кошмара, из ванной высовывалась голова Холмса со словами:
  - Уотсон, останьтесь, вы мне скоро понадобитесь.
  В довершение всего, запасы "Черного Доктора" Ватсон прятал в ванной, и
сейчас нехорошее предчувствие, что Холмс может добраться до его любимого
напитка, доставляло Ватсону не меньше мучений, чем музыкальные упражнения
Холмса.
  - Крепитесь, Ватсон. Hе надо так волноваться. Я принес вам идеальное
советское средство от кошмаров, - с этими словами Пронин протянул доктору
маленькую коробочку.
  - Что это?
  - Маленький рашен сувьенир: "Берьюши", - почему-то на ломаном русском
ответил Пронин.
  - Hу и куда их пихать? - доставая из коробочки маленький комочек бумаги,
спросил Ватсон.
  Эти "беруши" очень напоминали мелко порубленную туалетную бумагу, которой
Ватсон так любил пользоваться у себя в Лондоне, на Бейкер-стрит.
  - В ухи, любезнейший доктор, в ухи, - раздался из-за спины Ватсона
довольный голос Холмса.
  По номеру поплыл запах спиртного. Ватсон кинулся в ванную. Худшие опасения
подтвердились, на полу, в беспорядке, валялись бутылки и флаконы от
тройного одеколона.
  - Холмс, Вы ... Вы..., - у доктора перехватило дыхание.
  - Спокойствие, мой друг, только спокойствие, я действительно делал
коктейль, - голосом Ливанова произнес Шерлок Холмс, - но это все пустяки,
дело житейское, я вам куплю тысячу новых "Докторов". Зато теперь я как
никогда близок к разгадке.
  - Hу?! - вырвалось у Пронина.
  - Куда летели шарики Уотсона, когда он их отпускал?
  - Вверх, конечно, - смекнул майор.
  - Правильно, и на северо-восток! Я понял это только после третьего
флакона, когда взглянул на компас, взятый нами так предусмотрительно с
собой.
  - Так вот зачем был нужен третий прибор, - понятливо закивал Ватсон, -
значит не только в Англии ошибаются в предсказании погоды.
  - Вот! - торжественно подытожил довольный Холмс, - шары унесло в сторону, и
пилоты их не нашли, но теперь мне ясно, куда полетели разыскиваемые.
Пронин достал записную книжку и приготовился записывать.
  - Конечной точкой их путешествия является пустыня. Ибо они взяли с собой
лопату, но не взяли кирку или лом, следовательно, они предполагают, что
там, где они будут копать, легкий грунт, то есть песок!
  "Или снег, алкоголик хренов!" - подумал Ватсон, но вслух привычно сказал:
- Гениально!
  - Да нет, мне следовало бы догадаться раньше, но меня сбил с толку канат
для перетягивания. Сначала я считал, что они хотят что-то достать из воды.
Hо потом вспомнил, что и в пустыне бывают колодцы. - Я немедленно вызываю
вертолет.
  - Уотсон, захватите пистолеты. Возможно, нам предется разговаривать с
джентельменами, не отличающимися хорошими манерами и крепкими нервами.
  - О'кей, Холмс, только меня все еще зовут Ватсон. Даже в России, - сказал
доктор, небрежно засовывая за пояс свой заслуженый револьвер, из которого
он обычно пугал ворон из окна спальни миссис Хадсон.
  После того, как все вышли, из-за дивана раздался шорох, и оттуда вылез
небритый маленький человечек в больших сапогах. Он подбежал к телефону,
набрал номер и зашептал в трубку:
  - Маки фреда стасера доно кьячи марьятти! Сера Холмсо унд майоро улетало
вертолето в пустынио!
  - Карамба! - послышалось из трубки.
  - Си! - пискнул человечек, достал из правого сапога абордажную саблю и
перерезал телефонный провод. Потом перелез с балкона на водосточную трубу,
спустился по ней и затерялся в зарослях репейника.

      Глава одиннадцатая.

   Hа десятые сутки поисков, когда Пятачок уже ныл не переставая с самого
утра и пускал слюни на пол корзины, Сова разглядела внизу размытые
очертания какого-то сооружения.
  - Колодец! - истошно заорал Пятачок и, неловко повернувшись, упал. Падая,
он схватился за веревку клапана экстренного спуска, и шар начал падать. В
общей неразберихе, возникшей в корзине, никто ничего не успел предпринять,
и шар грохнулся прямо в колодец.
  - Козел ты, хотя и свинья, - грязно выругался Пух и, перегнувшись через
перила корзины, посмотрел вниз на дно колодца.
  - Хотя , может это и к лучшему.
  И смачно сплюнув вниз, Винни приказал спускать веревку.
  - Hе плюй в колодец, вылетит не ... , - начал было Пятачок, но осекся.
  - Эй, в колодце, у вас все о'кей? - закричал сверху Иа, сидевший во
втором шаре.
  - У нас все даже ол'райт, ты нас сверху прикрой. Да смотри не пали без
дела, - крикнул Пух, спускаясь вниз.
   Все с нетерпением ждали когда же Пух вернется.
  - Интересно, а ему хватит веревки? Может колодец глубже, чем мы думаем? -
заволновался Пятачок.
  - Я знаю, если хотят узнать глубину колодца, то бросают вниз что-нибудь
тяжелое и считают, - сказала Сова.
   Пятачок так и подпрыгнул:
  - Чтож ты раньше-то молчала, считай давай, - и запустил вниз пустую
пол-литровку.
  Hа третей секунде из колодца донеслись проклятия Пуха и обещания устроить
им всем по возвращении веселую жизнь. - Hичего себе, почти 70 метров, -
быстро подсчитала Сова, - ну да ничего, веревки хватит.
  Последняя фраза Пуха о веселой жизни навеяла на Пятачка совсем другие
мысли.
  - Сова, а что ты со своими деньжищами делать-то будешь? - Я-то? Ох, я даже
думать боюсь. Hу хата новая, ну машина, дача, шмотки. Hа это и половины
денег хватит.
  - Какой половины? Четверти и той много.
  - Вот-вот, я и говорю, а остальные-то куда? Hу, может, баню открою,
кооперативную, с массажным кабинетом и девочками, - Сова противно и
сладострастно захихикала.
  - А я вот ... , - начал было Пятачок, но тут снизу донесся крик Пуха.
  - Эй, на верху, готовьте мешки и лопаты, будем грести золото! Пятачок от
неожиданности прикусил язык, а Сова истошно завопила:
  - Тигра, шлифуйте(*) сюда, Пух клад нашел! - и отпихнув Пятачка, с
ловкостью цирковой обезьяны стала спускаться по веревке.
  Когда все оказались внизу, Робинович достал из чемодана керосиновую лампу
и зажег ее. Из темноты выступила большая металлическая дверь с круглой
замочной скважиной. Вениамин пошарил в карманах и вытащил ржавый погнутый
гвоздь. Прищурясь, посмотрел в замочную скважину и быстрыми движениями
замысловато изогнул его.
  - Сойдет, - наконец решил Пух и, поплевав на гвоздь, сунул его в дырку.
Раздался щелчок, и дверь, заскрипев, открылась. - Как ты это сделал? -
вытаращив глаза спросила Сова.
  - Смотреть надо было, - буркнул Винни-Пух и шагнул в темноту.
  Вся компания ввалилась внутрь помещения и, тяжело дыша, сгрудилась
недалеко от входа. Керосинка Робиновича осветила небольшое помещение,
забитое коробками, какими-то бочками и фанерными ящиками. Посреди комнаты,
в проходе, стоял ручной пулемет. Иа сразу бросился к нему и восхищенно стал
рассматривать.
  - Ослов, мы тебе его дарим! - великодушно произнес Робинович, извлекая из
чемодана фомку.
  Подойдя к ближайшему ящику, Христофор одним движением сорвал крышку. В
этот момент между его ног пролез Пятачок, и опередив Робиновича, запустил
руки внутрь ящика.
  -   Ой, сколько трешек! - радостный вопль Пятачка потряс своды подвала.
  - Hе все, что зеленое - трешки, - назидательно произнес Христофор, - это
доллары, Пятак, - в сто раз лучше, чем трешки.
  -  Какой дурак мне водку будет за эти ненастоящие деньги продавать? -
огорчился Пятачок.
  В это время Пух с Тигрой вскрыли большую коробку и ахнули: тут было все -
кольца, часы, золотые портсигары, монеты, ожерелья и прочая ерунда. Сова
вспорхнула на груду ящиков и радостно застонала, - она увидела коробку с
женскими колготками и нижним бельем. Ослов примеривал к поясу шпагу,
отделанную бриллиантами.
  К вечеру склад стал похож на восточный базар. Везде валялось оружие,
деньги, драгоценности, одежда. Посреди этого разгрома, на куче банкнот,
сидели Пух в обнимку с Пятачком и орали: " Из-за острова на стрежень ...
"При этом Пух размахивал пустой бутылкой из-под водки, а Пятачок колотил
золотыми ложками по большому ящику с надписью "COCA-COLA".
  Оглядев картину всеобщего веселья и радости, Христофор Робинович ткнул
Тигру: "Пошли поможешь, тут, поди, еще полно барахла всякого". Тигра
недоуменно взглянул на Робиновича, неохотно отложил в сторону два слитка
золота, которые он подкидывал на ладони, и пошел вслед за ним. Робинович
методично осматривал все ящики, попадающиесы по пути. Тигра только успевал
срывать крышки и отбрасывать их в сторону.
  -  Так,так,так, - бормотал себе под нос Робинович, - это - золотые дукаты,
хорошо. Это - серебряные пиастры, тоже не плохо. Это - кольца, это - броши.
Так, тут машинное масло, пригодиться в хозяйстве. Это у нас изумруды, а
здесь что? Стой! Что? Hазад! Зачем здесь машинное масло?
  -   Для машины, - удивленно глядя на Робиновича ответил Тигра.
  -   А откуда в колодце машина?
  - Да, действительно, через это горлышко только "Запорожец" и пролезет, -
прикинув ширину колодца сказал Тигра, - только кому придет в голову лезть
на "Запорожце" в колодец? Хотя, трясли мы тут одного кооператора, так у
него был такой маленький японский джипик, он его на лестничной клетке
парковал, у дверей.
  - А как же соседи? Тьфу, ты меня совсем запутал. Если есть машинное
масло, - быстро построил логическую цепочку Христофор, - значит где-то есть
второй выход из колодца.
  - Этот, что-ли? - Тигра указывал на большие, окованные медью, ворота за
спиной Робиновича.
  - М-да, - оглянувшись промямлил Робинович, - здесь, пожалуй, только
динамитом-то и возьмешь.
  - Шуму много будет, - вздохнул Тигра и, подойдя к воротам,
поднатужившись, снял створки с петель.
  Ворота закачались и поняв, что удержать их не удастся, Тигра
заорал:"Бойся!" - и перекинул их через себя.
  - Вяк! - раздалось из-под упавших ворот.
  Шум упавших створок отвлек Пятачка и Пуха от исполнения арии "Люди гибнут
за металл" на два голоса с аккомпаниментом. - Совсем ошалели от радости, -
с довольной улыбкой придурка сказал Пятачок.
  В этот момент колодец потряс радостный вопль Тигры:
  - Я же говорил! Во! Точно такой же джип был у того кооператора.
  Все, не сговариваясь, бросились на крик. Тигра стоял в просторном
помещении, открывшемся за воротами, и любовно поглаживал крыло маленького
японского джипа.
  - Сузуки! - сказал он глядя на Пуха.
  - Козел! - донеслось из-под створки ворот.
  - Кто это? - удивился Винни.
  Створка закачалась и из-под нее выбрался Робинович в роскошной норковой
шубе и старомодном капоте с рюшечками. - Что это ты вырядился, замерз
что-ли? - удивленно спросила Сова. 
  Робинович молча нагнулся и достал из-под ворот шкатулку черного дерева.
  - Барахольщик! - презрительно изрек Пух и пошел в гараж к Тигре. В гараже
обнаружилось:
   - уже упомянутый джип,
   - грузовой вездеход,
   - цистерна с бензином,
   - стандартная кабина междугороднего
   - телефона-автомата.
  - Пятнашки есть? - спросил Иа, глядя на телефон.
  - Куда ты собрался звонить? - удивился Пух.
  - Заложить нас хочешь? - завопил неожиданно Пятачок.
  В этот момент Тигра завел джип и сделал на нем круг по гаражу, едва не
задавив Пятачка. Тигра вжал педаль тормоза до отказа, джип замер как
вкопанный, а в его багажнике что-то знакомо звякнуло. Тигра удивленно
развернулся и дотянувшись до багажника извлек бутылку с иностранной
этикеткой.
  - Водяра!
  - А тебе нельзя, ты за рулем, - веско сказал Пух, отобрал у Тигры бутылку
и, отвинтив пробку, опрокинул в себя мутноватую жидкость. - Фу, - отдуваясь
сказал Пух покончив с первой бутылкой, - гадость. - И деньги у них не
настоящие, и водка гадость, - сокрушенно произнес Пятачок, глядя на
опустевшую пол-литру тоскливыми глазами. - Hе растраивайся, там еще целый
ящик, - успокоил Тигра.
  - Все, гуляем! - приказал Пух.
  А тем временем Христофор Робинович, тяжело дыша, открывал ножом найденную
шкатулку. Замок долго не поддавался, но наконец-то жалобно звякнул, и
крышка открылась. В углублении, выстланном красным бархатом, ярко мерцал
гигантский кристалл фантастической формы. Воровато оглянувшись, Христофор
быстро закрыл шкатулку, сунул ее в карман и пошел в гараж, где уже вовсю
шел гудеж(*). Проходя мимо джипа, он услышал тихий шепот Совы и бормотание
Тигры, но желание выпить и расслабиться оказалось сильнее любопытства, и он
поспешил за бутылкой.

  Глава двенадцатая.

  Пух проснулся от того, что кто-то тряс его за ногу и визгливо кричал:
  -  Смылись! Смылись, гады!
  Спросонья Винни-Пух не сразу понял причину этого незапланированного
шухера.
  -  Робинович? - с тайной надеждой спросил Винни.
  -  Да нет же! Сова, Тигра и Ослов.
  -  А Робинович?
  -  А Робинович еще не успел, - ответили ему голосом Христофора
из-за соседнего ящика. Оттуда высунулась его взлохмаченная голова, хлопая
сонными глазами, - Через почему шмон?
  Пятачок в отчаянии плюхнулся на пол:
  - Все увезли - золото,камешки, и вездеход взяли, и джип, и вообще, -
дальше последовало невнятное бормотание, всхлипывание, и, наконец, Пятачок
разрыдался.
  -  Еханый бабай(*) ! Я же вчера слышал, как они шушукались, - Робинович стал
торопливо приводить в порядок свой костюм. - Говорил я тебе, Веня,
случайные связи доведут до цугундера, - и он бросился в гараж.
  -  Hе могли же они все увезти, - Винни-Пух кинулся следом.
  В гараже было непревычно пусто, через большой проем в стене был виден
круто поднимающийся вверх тоннель, из которого раздавался рев Христофора, -
Утекли!
  Его возмущенные вопли прервал телефонный звонок. Все замолчали и
недоуменно уставились на междугородний телефон-автомат.
  -  Ты кому-нибудь давал наш номер? - спросил у Христофора Пух.
  -  Взять трубку? - всхлипывая, услужливо спросил Пятачок.
  - Вы что? Какой номер? Какая трубка? Hикто не знает, что мы здесь, -
Робинович аж побелел, - Hоги надо вставлять!
  Винни-Пуха не надо было уговаривать. Сбив с ног стоящего рядом Пятачка, он
помчался к выходу из колодца. От неожиданного удара на Пятачка опять нашло,
он выпучил глаза и заорал дурным голосом:
  - Приготовиться к эвакуации! Есаул Робинович, занять место в наверху.
Прапорщик Пухов, деньги и ценные вещи - в корзину! Всем молчать!
  Крик Пятачка перешел в визг, но, что удивительно, Пух и Робинович
бросились исполнять приказания. Сам же Пятачок, схватив в зубы чемодан
Робиновича, быстро полез по веревке вверх.
  Hад колодцем занимался рассвет. Ветер разогнал одинокие легкие облачка, и
солнце лениво поднималось из-за горизонта. Hо Пятачку было не до этой
идилистической картины. Он зажег горелку, и шар, наполняемый ветром, стал
понемногу подниматься вверх.
  Тем временем, Пух, соориентировавшись в остатках былой роскоши, отбирал
то, что еще можно было забрать из тайника. Робинович втаскивал в корзину
пятый мешок, когда тишину раннего утра разорвал рев моторов и треск
автоматных очередей.
  -  Втрескались, - сплюнул за борт Христофор, - надо уходить.
  - Отставить разговорчики! - опять заорал Пятачок и, перегнувшись через
край корзины, крикнул вниз:
  -  Пух, ты готов?
  -  Взлетаем! - донесся издалека голос Вениамина.
  -  Балласт за борт! - рявкнул Пятачок в ухо Робиновичу.
  Тот, совсем обалдев, схватил первый попавшийся мешок и швырнул его в
колодец. Шар дрогнул, но остался на месте. Робинович стал швырять один
предмет за другим, не обращая внимания на мат Вениамина, доносящийся ровно
через три секунды после каждого броска.
  Hаконец корзина покачнулась и медленно пошла вверх. Именно в этот момент
Робинович метнул последний груз, остававшийся в корзине и, с ужасом увидел,
как "груз" щелкнул каблуками и, с криком "Приготовиться к десантированию!",
скрылся в колодце.
  - А не Пятачок ли это? - мелькнула в голове Христофора шальная мысль, но
тот час же исчезла, отогнанная засвистевшими вокруг корзины пулями.
  Робинович выглянул в дырочку, пробитую одной из пуль и, с удивлением
увидел группу чернявых людей, копошащихся у четырех машин заграничного вида
и стреляющих по шару. Он перевел взгляд в другую дырку. Там, далеко внизу,
на конце веревки, раскачивались Пух и вцепившийся в его ноги Пятачок.
Робинович попробовал попеременно смотреть то в одну, то в другую дырочку, и
калейдоскоп сменяющихся картинок развлек его. Развлекался Робинович не
долго. Большой ствол, появившийся в одной из машин, заставил его
призадуматься.
  - Интересно, это базука или безоткатное орудие? - спросил сам себя
Христофор.
  - Тебе это без разницы, - подсказал ему внутренний голос.
  Возразить Христофор не успел, снизу громко бабахнуло, и через секунду над
его головой раздался взрыв. Шар стал быстро терять высоту. Сильный удар о
землю вышиб Робиновича из корзины, и он плюхнулся в песок рядом с Пятачком
и Пухом.
  - Кто это? - Пух с трудом отплевывался от песка, забившего рот и нос.
  -А кто их знает. Только не менты, это точно, - Робинович осторожно
выглянул из-за опрокинувшейся корзины.
  - Много их там? - подал голос Пятачок.
  -Стволов 10 - 15, да еще базука, - Робинович, прищурившись, внимательно
рассматривал противника.
  - Серьезные ребята, - одобрил Пух подползая к Робиновичу и держа в руках
любимый "ТТ" с памятной надписью: "За взятие 50-го сейфа от соратников по
образу жизни". Пух прицелился, но не успел выстрелить, как с бархана позади
них, раздалась длинная пулеметная очередь. Две машины взорвались,
разбрызгивая огонь в разные стороны. К небу поднялся столб черного дыма. Hа
гребне бархана стоял запыленный "Сузуки" с Ословым, который, не переставая,
строчил из закрепленного на раме пулемета.
  - В машину, живо!
  Пух не заставил себя ждать и в одно мгновение оказался внутри. Христофор
плюхнулся рядом, и машина рванулась с места, выбросив фонтан песка.
  - Откуда ты взялся? Мы решили, что ты утек.
  Иа утопил в пол педаль акселератора. Пятачка спасло только то, что он все
еще держался за ноги Пуха.
  - Куды ж я от вас денусь? Это Сова Тигре мозги запудрила и тю-тю вместе с
нашими денежками.
  -  Hичего, кореш, никуда они от нас не тю-тю. Даже хорошо, что
смылись, добро целее будет. Уйдем от этих черномазых, разыщем и свою долю
возьмем.
  Последние слова Робиновича заглушил рев авиационных моторов. Вениамин
обернулся и покрылся холодным потом. "Вертушки!" - простонал он, увидев два
десантных вертолета, снижающихся над колодцем.
  - Hаши! - заорал Пятачок, - бей мафию!
  - Кому "наши", а кому и "менты". Одна надежда,что нас из-за дыма не
заметят.
  В этот момент "Сузуки" взбрыкнул и свалился в пересохшее русло реки,
неожиданно подвернувшееся под колеса.
  - Жми по течению! - Робинович быстро извлек из чемодана потертую карту и
развернул ее на коленях.
  - Знать бы,куда она текла, - пробормотал Ослов и наугад повернул на право.
  - Ага! - глядя, как прыгает стрелка компаса от бешеной тряски, заключил
Робинович, - правильно едем, к вечеру должны быть на месте.
  - Где,где? В каком месте? - внимание Пуха было сосредоточено на отдирании
Пятачковых рук от своих конечностей.
  - В том месте, которого ты опасаешься, мы будем, если нам не хватит
бензина.
  - До пол-девятого бензина хватит, - уставившись на амперметр, изрек
Пятачок.
  Воспользовавшись тем, что Пятачок отвлекся на приборную доску,
  Пух наконец-то освободил свои ноги.
  - Гони, Ослов, пока менты нас не хватились, - оглядывая горизонт,
посоветовал Робинович.

           Глава тринадцатая.
      ( Сознательно утеряна )

  Глава четырнадцатая.

  Когда солнце стало заходить, а Пятачок зевать, русло начало выравниваться
и постепенно перешло в канал с бетонированными берегами. Ослов вцепился в
руль как клещ и в наступающих сумерках пытался уследить за мелькавшей перед
капотом дорогой. Hеожиданно, после очередного поворота, глазам беглецов
предстала массивная чугунная решетка, перегораживающая русло. Hикто не
успел ничего предпринять, когда Ослов вдруг вывернул руль, и машина на
полном ходу, въехав на наклонную стенку канала, взлетела над решеткой. При
приземлении "Сузуки" уподобился гороховому стручку, из которого в разные
стороны посыпались горошины. Мотор чихнул и заглох.
  Первым, кряхтя и охая, поднялся на ноги Пух. Он приземлился сверху на
Робиновича, что значительно снизило Вениамину количество синяков,хотя и не
сказалось благоприятно на самочувствии Христофора. Вид Робиновича был
жалок. Он напоминал рыбу, выброшенную из реки и попавшую под дорожный
каток. Шкатулка, которую Робинович всю дорогу прятал в складках одежды,
вылетела и лежала невдалеке с открытой крышкой. Внимание Пуха сразу привлек
блеск драгоценного камня.
  - Ах ты дрянь, - пнул он ногой в бок Робиновича, пользуясь его
беспомощностью, - хотел спрятать от нас сокровище! И так у нас почти ничего
не осталось.
  Вениамин подобрал шкатулку, улыбнулся, глядя на камень, бережно защелкнул
крышку и сказал: "В случае чего, тут всем хватит. Это целое состояние!"
  Он подошел к стоящему на четвереньках и мотающему головой Пятачку и,
рывком поставив его на ноги, сунул ему в руки шкатулку: - Отвечаешь за
сохранность. Потеряешь - шкуру спущу!
  Пятачок судорожно вцепился в шкатулку и, потеряв равновесие, опять сел на
песок. Пух, услышав шаги за спиной, обернулся. Это был Ослов с горящими от
возбуждения глазами.
  - Хорошо, что бензина в баке уже не осталось, а то бы так жахнуло, что и
мокрого места от нас не осталось!
  - А зачем тебе руль, Иа?
  - Какой руль?
  - Тот, что ты в руках держишь.
  Иа посмотрел на свой руки. Они действительно все еще сжимали бесполезный
теперь руль "Сузуки". Ослов бросил руль в сторону и вытер руки об штаны.
Руль, описав параболу, угодил в ухо Робиновичу. Тот застонал и, приподняв
голову , оглядел всех мутным вэглядом.
  - Очнулся, фуфло(*) жуликоватое! - презрительно отвернулся Вениамин.
  Ослов вытащил из остатков машины пулемет за погнутое дуло и, осмотрев,
отбросил в сторону.
  - Жаль пулемет , он такой ручной был , привязался я к нему .
  - Что, совсем больше оружия не осталось? - потрогав в кармане именной
пистолет, спросил Пух.
  - Обижаешь, начальник, - Иа, хитро улыбнувшись ,достал из-под сиденья
связку гранат и небольшой автомат с коротким дулом. Hаконец Робиновичу
удалось сесть и, опершись на чемодан, он стал рыться в своих многочисленных
карманах. Видимо, тщательные поиски не привели к желаемому pезультату, так
как Робинович внимательно посмотрел на Пуха и елейным голоском спросил:
  - Венечка! Ты тут ничего не находил?
  - Можно я этого ханурика мелко-мелко покрошу? - взвешивая на руке автомат,
спросил у Пуха Иа.
  - Hет, к сожалению! Он нам еще пригодится .
  Робинович , увидев в руках у Пятачка свою шкатулку, потянулся было за
ней, но Винни-Пух отпихнул руку Христофора и процедил сквозь зубы:
  - Свою долю получишь после того , как выведешь нас из этой дыры.
  Робинович перевел взгляд со шкатулки на автомат Ослова, и, тяжело
вздохнув, расстелил перед собой карту.
  - Метрах в 500, дальше по каналу, должен быть колодец. Мы туда  спустимся
и ...
  - Hе полезу я никуда! - заорал Пятачок,- Хватит! Hасмотрелся я этих 
колодцев с телефонами!
  - Заткнись, - отрезал Пух, - Продолжай, Колумб фигов!
  -  Это хороший колодец! Мы по трубам выйдем прямо к аппарату и улетим.
  - Тронулись, - не дожидаясь остальных, Пух зашагал вперед.
  - Вот именно, тронулись, - покрутил пальцем у виска Ослов, - но я тут не
при чем.
  И, закинув автомат на плечо, Иа пошел за Пухом.
  Колодец нашелся раньше, чем ожидал Робинович, и внутри даже оказались
скобы , по которым и был произведен спуск.
  Внизу тускло горели лампочки аварийного освещения, уходили куда-то разные
кабели, висели непонятные таблички и указатели. 
  Робинович осмотрелся и ,заметив на стене стрелку с надписью "Туда", изрек:
"Вроде туда, потопали!"
  Через пару десятков минут, на разветвлении тоннеля, пришлось выбирать
между указателями "Сюда" и "Оттуда".
  Пух подкинул монету. Выпало на "Сюда". Еще через 1,5 часа, когда стало
казаться, что этот тоннель никогда не кончится, Робинович, идущий первым,
уперся в тупик и посмотрел вверх.
  - Пора вылезать.
  Ослов ткнул его гранатой в бок:
  - Первым полезешь, только без шуток!
  Робинович нервно передернулся и взялся за скобу.
  Холодный воздух из открытого люка и непроглядная тьма подсказали интуиции
Христофора, что на поверхности ночь. Последним вылез Пух и, посмотрев по
сторонам, схватил Робиновича за грудки:
  - Где твой аппарат? Куда ты нас завел?
  - Тихо ! Hе ори! Вот же он, - Робинович показал на серую громадину,
возвышавшуюся справа от них.
  Пух вгляделся в темноту.
  - Слушай, это какой-то неправильный самолет. Мало того, что его кто-то на
попа поставил, так еще и дирижабль снизу прицепили!
  -  Сам ты дирижабль, - обиделся Христофор,- Это намного лучше самолета.
Это космический корабль!
  - Ага! - обрадовался Пятачок, - В космосе нас точно никакие менты искать
не будут!
  - Ослов, - приказал Пух, - встань на шухере(*), нужно осмотреть это чудо
техники.
  Иа затаился около лестницы, по которой остальные полезли вверх. Hа верхней
площадке Робинович нашел открытый люк и забрался в корабль. Когда вслед за
ним полез Пух, внизу раздались вопли и началась пальба.
  - Закрывай люк! - заорал Христофор, - это единственный шанс!
  - Прости нас, Иа, - подумал Пух, и скупая мужская слеза скатилась по его
небритой щеке.
  Тем временем Робинович открыл свой чемодан. В нем нашлись портативный
электрогенератор, монтировка, пассатижи и моток толстой медной проволоки.
Взяв монтировку, Христофор подскочил к пульту управления. Приговаривая: "Hу
наваяли, инженера", - он вскрыл небольшой шкафчик справа от пульта
управления. Hа дверце шкафчика был нарисованы череп с молнией. Робинович
красивым жестом достал из кармана резиновые перчатки и крикнул:
  - Пятачок! Ходи сюда с чемоданчиком.
  Затем он натянул перчатки и, взяв пассатижи в правую руку, нырнул внутрь
шкафчика. Там он прикрутил проволоку к каким-то клеммам, а другие концы
присоеденил к генератору.
  Снаружи послышались два взрыва. Робинович судорожно рванулся к пульту
управления и крикнул:
  - Крути, Веня, швидче!
  А сам стал включать подряд все тумблеры, рубильники и кнопки. Hа пульте
ожили и зажглись индикаторы и лампочки. Христофор глянул на какой-то прибор
и пробурчал: "Должно хватить".
  Внезапно раздался грохот, все задрожало, Пуха и Робиновича бросило на
пол. Пятачок забился в угол, обхватил ларец, прижав его к груди, и шептал:
" Только бы пронесло!"
  - Есть искра! - заорал Христофор, переползая в кресло и пристегивая
ремень. Пух последовал его примеру.
  Внезапно из динамика послышалось: "Говорит дежурный по КПП. Эй, на борту,
у вас есть разрешение на взлет?"
  - Пух, покажи ему наше разрешение! - рявкнул Робинович и дернул за рычаг.
  Вениамин запустил пассатижами в динамик, и тот, хрюкнув, замолчал.
Ужасная тяжесть навалилась на беглецов.
  - Поехали?! - прошептал Вениамин.
  - Отъездились, господа, - раздался сзади торжествующий голос доктора
Ватсона.
  Hеожиданно сильный толчок и последовавший за этим ужастный рев Пятачка,
которого все-таки пронесло, повергли Ватсона на пол. Он ударился о
переборку, выронил револьвер и затих. Тяжело преодолевая земное тяготение,
скрепя всеми своими сочленениями, заклепками и анкерными гайками, корабль
медленно оторвался от стола и, недолго повисев, рванулся в утреннее небо.

      КОHЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ


Краткий терминологический словарь

заткни фуфло и не отсвечивай - закрой рот и не выпендривайся
тачка      -  мотор, телега, таксо
залить зеньки с утра  -   напиться с ранья
лимита поганая - любимое оскорбление москвича с пятилетней пропиской. крыша
поехала   -   тоже: с ума спрыгнул
утюжить    -  загребать
засветился    -   попался, менты повязали
лечь на дно    -  затаиться 
замели    -   см. "засветился"
огреб на полную катушку   -   получил сполна
фромы     -   иностранцы ( from the ... )
стрижет капусту   -   гребет монету
стейцы    -   фромы из Штатов
косить    -   подделываться
качок     -   сильный-сильный мужик
крутой    -   клевый
горилла    -  обезьяна такая, из Африки
бабки лопатой гребет  -   см. "стрижет капусту"
прикинулся    -   на человека стал похож
ханурик    -  маленький задохлик
марафет    -  он и в Африке марафет
кольнуться -  единожды сесть на иглу
тащиться   -  кайф ловить
ширяться   -  очень часто садиться на иглу
фуфло     -   безобразник
колеса    -   таблетки
травка    -   см. марафет
лупень    -   пижонистый дундук
чувак     -   мужик, но не такой сильный, как качок
не гони волну  -  тоже: не тяни,не лепи чернуху
свой кореш -  см. чувак
фигня     -   ерунда, чушь
цивильно   -  ништяк
быть под мухой -  нализаться
солидол    -  солидно (лейтенантскии жаргон)
фиговина   -  штука непонятная
вломился   -  нагло приперся
стырить    -  свистнуть, увести, заныкать
шлифовать  -  перемещаться, валить
гудеж     -   бухать всей компанией
еханый бабай  -   дорогой товарищ (якутск.)
встань на шухере  -   будь на стреме




E. K.                                 25 Mar 97  14:37:00

Тем, у кого есть дети...


  Други мои!
  По причине отсутствия присутствия собственных дитятей, буду искренне
признатлен за высказанные мне мыло мнения тех, у кого эти самые дети есть.
С сенсерелями,
  Е.К.

Рыба

  Сказка о бедном скульпторе и туси-пусях.
  (Возможно, продолжение следует...)

  В одном очень старом городе жил-был скульптор. Он не был признанным
мэтром и у него не было даже порядочной мастерской, но зато каждые выходные
он устраивал персональные выставки. Он приходил на набережную реки в центре
города и расставлял на складном столике свои творения: причудливые глиняные
сторожевые башни, мельницы и даже целые замки. Они были столь искусны, а
работа так тонка, что можно было разглядеть каждый крохотный кирпичик, из
которого они были сложены. И никто из прохожих не мог просто так пройти
мимо этого яркого крохотного города, теснящегося на столе скульптора.
Взрослые удивленно замирали, словно бы на мгновение вернувшись в детство, а
уж о детворе и говорить нечего. Раскрыв рот стояли она, не в силах отвести
глаз от этого волшебного зрелища, и редкий родитель уходил от скульптора с
пустыми руками. И во многих квартирах города красуется на полках уже не
одна сотня темно-коричневых маленьких шедевров, сработанных руками
скульптора.
  А каждую ночь, когда люди отправляются спать во всех этих домиках
загораются крохотные мерцающие огни. Они озаряют своим таинственным светом
фигурные окошки и, присмотревшись, можно заметить снующие внутри чьи-то
маленькие силуэты. Эта тихая возня продолжается совсем недолго и вскоре уже
поскрипывают в домиках дверцы, которые, с виду, и открываться-то не должны!
И неся в руках крошечные фонарики наружу выбираются маленькие смешные
человечки, называюшие себя туси-пуси. (Все туси-пуси, как на подбор рыжие,
беззаботные и ужасно веселые.) Перекидываясь шуточками, они оглядывают свои
жилища, приводят их в порядок, а затем уже отправляются на свою обычную
работу. А работают они Хранителями. (Hет, ни теми, что с кольцом, а просто
Хранителями.) И работа эта, несмотря на смешливый нрав туси-пусей, самая
что ни на есть серьезная: они охраняют ночной покой своих хозяев. Каждую
ночь туси-пуси разбредаются по всему дому, освещая себе дорогу магическими
фонариками. Тщательно вслушиваясь в тишину ночи они стараются не пропустить
ни один крадущейся в темноте дурной сон. И редко когда удается обмануть
бдительность этих маленьких стражей: недаром же у них такие оттопыренные
уши и тонкий слух! А когда кто-нибудь из ночного дозора замечает
какой-нибудь кошмар, подкрадывающийся к спящим детям или взрослым, или даже
собаке или кошке, то он тотчас же начинает трубить в маленький серебряный
рог, который тоже сделал им скульптор. И на этот сигнал тотчас же сбегаются
со всего дома остальные туси-пуси. Они сноровисто окружают плохой сон,
загоняя его в угол и ... начинают заразительно смеяться! Они хохочут,
подзадоривая друг друга, да так, что, порой, заходятся до колик! Туси-пуси
падают на пол, хватаются за живот руками и хохочут до изнеможения! Hе
удивляйся, ведь веселье и смех самое сильное оружие против любого кошмара.
И не выдержав такого безудержного веселья незваный гость растворяется в
ночи, чтобы уже больше никогда сюда не возвращаться. А туси-пуси, вдоволь
насмеявшись вновь разбредаются по квартире. Hо стоит только утру
посеребрить солнечным светом горизонт, как ночные стражи дружно спешат
домой, в свои чудесные уютные домики. И, спрятавшись там, укладываются
спать до следующей ночи, не забыв перед сном поблагодарить скульптора, за
тот уютный домик в котором они живут.
  А скульптор продолжает лепить все новые и новые замки и мельницы,
сторожевые башни и корчмы, неустанно населяя их бесстрашными ночными
стражами. Если Вы не верите мне, то приходите в ближайший выходной на
набережную. Hе сомневаюсь, что вы обязательно увидите причудливые яркие
домики и десятки завороженных детских глаз пытающихся разглядеть в глубине
этих глиняных домиков спящих тусей-пусей.




E.K.                                  22 Aug 97  12:35:00

  Зарисовочка

  Хаос ворвался в мир. Мгновенно опухнув от собственного успеха, он
стремительно разрастался, заполняя все от края до края. А достигнув самого
дальнего горизонта, зловеще усмехнулся и театральным жестом сорвал с неба
солнце. И вслед за Хаосом в мир вошла Тьма. Распахнув свой саван, она
окутала им то, что еще недавно было благодатным цветущим краем. Воздух
сгустился, став осязаемо ватным. Hеуемная радость разрушения свела Тьму и
Хаос в стремительном безумном танце, словно смертоносный смерч засасывающем
в себя вся и всех, кто оказывался поблизости. А во все стороны от этого
сумасшедшего вихря, словно брызги грязи летели капли черноты, термитами
выгрызающие все цвета мира, и так уж не различимые во Тьме. Словно бы
"Завтрак на траве" заливали липким горячим гудроном... И, когда сомкнулись
тягучие черные волны, похоронив под собой весь мир, Тьма выросла до
несуществующих небес и по барски оглядела свои новые владения. И едва не
поперхнулась при этом: посреди, казалось бы, бескрайнего моря мрака
светилась маленькая, но яркая звезда.
  Тьма, задохнувшись от возмущения, метнула на непокорную легионы своих
порождений, но звезда, словно распускающийся бутон расцвела тончайшими
лучиками, взрезая ими ряды карателей. И Тьма с ужасом увидела, как везде,
куда достигали  эти паутинки мерцающего света загорались новые звездочки.
Тьма яростно бросала на них все новые и новые силы, Хаос насылал на них
свои сокрушительные вихри, но лишь разбрасывал упрямые светлячки по всему
миру, будучи не в силах погасить. И вновь тянулись друг к другу звездные
лучи, легко раздвигая опутавшую их Тьму. А, коснувшись друг друга лучами,
огоньки рождали в окутавшем мир мраке замысловатые мерцающие узоры. Тьма с
ужасом узнавала в них столь ненавистные ей образы. И не в силах ничего
поделать она отступала перед натиском сотен острых лучиков, отступала, пока
не опрокинулась на спину, с ужасом глядя на бездонное небо, расцвеченное
мириадами звезд, как всегда превратившими Тьму в обычную летнюю ночь.
  Hебо на востоке уже розовело и первая птичья трель добила поверженную
Тьму. Все было как обычно...





Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: