Научная фантастика - Филип Дик

Сборник рассказов

                                ФИЛИПП ДИК
			Сборник рассказов и повестей
			      СОДЕРЖАНИЕ:

  ДРАГОЦЕННЫЙ АРТЕФАКТ
  ТАМ ПРОСТИРАЕТСЯ ВУБ
   МУЗЫКАЛЬНАЯ МАШИНА
         РАЗИНЯ
     ПРОЕЗДНОЙ БИЛЕТ
     ВОЙНА С ФНУЛАМИ
     МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД
   ИЗ ГЛУБИH ПАМЯТИ
        КОЛОНИЯ
      БЕСКОНЕЧНОСТЬ
     ЗОЛОТОЙ ЧЕЛОВЕК
   ПОСЛЕДНИЙ ВЛАСТИТЕЛЬ
    ВЕРА НАШИХ ОТЦОВ
РАСПАЛАСЬ СВЯЗЬ ВРЕМЕН...
     ВТОРАЯ МОДЕЛЬ
На Земле слишком скучно




                           ДРАГОЦЕННЫЙ АРТЕФАКТ


     Под вертолетом Милта Бискла простирались вновь возделанные земли.  Он
хорошо поработал с своем  регионе  Марса,  снова  зазеленевшем,  когда  он
реконструировал древнюю  гидросистему.  Весна,  две  весны  ежегодно  были
привнесены в этот  осенний  мир  песка  и  прыгающих  лягушек,  пустынный,
засыпанный пылью древних времен, мрачный и безводный.
     Жертва недавнего конфликта Проксимы с Террой. Скоро  появятся  первые
эмигранты с Земли, утвердят свои заявки на участки и будут ими владеть.  А
он сможет уйти на пенсию. Возможно даже, вернется на Землю, чтобы  забрать
сюда свою семью - получив приоритет в приобретении земли - он это заслужил
как инженер-реконструктор. Желтый регион прогрессировал  намного  быстрее,
чем участки других инженеров. Он заслужил эту награду.
     Наклонившись вперед,  Милт  Бискл  нажал  кнопку  своего  передатчика
дальнего действия.
     - Говорит инженер-реконструктор Желтой, - произнес он в микрофон. - Я
хотел бы встретиться с психиатром. С любым, лишь бы побыстрее.
     Когда Милт  Бискл  вошел  в  офис,  доктор  де  Винтер  поднялся  ему
навстречу и подал руку.
     - Я наслышан о том, - начал де Винтер,  -  что  вы  самая  творческая
личность среди всех предыдущих сорока реконструкторов. Не удивительно, что
вы устали. Даже Бог должен был отдыхать после шести дней подобной  работы,
а вы ею занимаетесь уже годы. Пока я ждал  вашего  прихода,  я  получил  с
Земли сводку новостей, которые могут вас заинтересовать.
     И он взял со своего письменного стола лист бумаги.
     - Первый транспорт  с  переселенцами  на  борту  скоро  прибывает  на
Марс... и они направляются прямо в ваш район.  Примите  мои  поздравления,
мистер Бискл.
     - А что если я вернусь на Землю?
     - Ну, если вы собираетесь вызвать вашу семью сюда...
     - Я хочу, чтобы вы помогли мне, - сказал Бискл.  -  Я  чувствую,  что
слишком устал... - Он махнул рукой. - Или, возможно, это депрессия. Как бы
там ни было, мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне перебросить мои вещи, в
том числе и мой кактус, на борт транспортного корабля, возвращающегося  на
Землю.
     - Шесть лет работы, - произнес доктор де Винтер. - И теперь вы хотите
отказаться от своей заслуженной награды. Недавно я посетил  Землю,  и  она
все такая же, какой вы ее помните...
     - Откуда вы знаете, какой я ее помню?
     - Вернее, - слегка поправил себя де Винтер, - я  хотел  сказать,  что
она такая же, как и прежде. Перенаселена. Крошечные коммунальные  квартиры
на семь семей с одной переполненной кухней. Автобаны так забиты, что можно
ездить лишь после одиннадцати утра.
     - Для меня, - ответил Милт Бискл,  -  перенаселенность  будет  благом
после шести лет работы с управляемыми роботами и прочим оборудованием.
     Он твердо стоял на своем. Несмотря  на  то,  что  он  здесь  долго  и
успешно работал, а возможно, именно из-за этого, он и собирался  вернуться
домой, невзирая на аргументы психиатра.
     - А что если ваши жена и дети,  Милт,  -  промурлыкал  де  Винтер,  -
находятся среди пассажиров этого первого транспорта?
     Как  бы  невзначай  он  извлек  какой-то  список  из  своего  ладного
письменного стола и зачитал:
     - Миссис Фэй Бискл, Лаура С.Джун. Женщина и две девочки. Ваша семья?
     - Да, - признал Милт Бискл невозмутимо; он смотрел прямо перед собой.
     - Итак, вы понимаете, что не можете вернуться на Землю. Оденьте парик
и приготовьтесь встретить их на третьей  полосе.  И  замените  свои  зубы,
тогда вам достались зубы из нержавеющей стали.
     Огорченный Бискл кивнул. Как и все земляне, он потерял все  волосы  и
зубы вследствие радиоактивных осадков во время войны. Во  время  будничной
работы по реконструкции Желтого района Марса  он  не  пользовался  дорогим
париком, который привез с Земли, а  что  касается  зубов,  то  он  находил
стальные зубы более удобными, чем пластиковые, пусть и более  натурального
цвета. Это показывало, как далеко он ушел от общества взаимодействия.
     Смутно Бискл чувствовал себя без  вины  виноватым.  Чувство  вины  не
покидало его со  времен  разгрома  проксимян.  Уже  сама  война  огорчала.
Казалось несправедливым, что одна из  двух  соперничающих  культур  должна
страдать,  так  как  нужды  обоих  были  законными.  А  Марс  стал  ареной
соперничества. Обе цивилизации нуждались в нем как в колонии, чтобы  таким
образом избавиться  от  проблемы  перенаселения.  Слава  Богу,  что  Земля
использовала лучшую тактику во время последней войны... и,  в  результате,
земляне, подобные ему, заселяют Марс, а не проксимяне.
     - Кстати, - добавил доктор де Винтер. - Мне известны  ваши  намерения
относительно ваших коллег, инженеров.
     Милт Бискл поднял взгляд.
     - Фактически, - продолжал де Винтер, - мы знаем, что они в  настоящий
момент собираются в Красном районе, чтобы послушать ваш отчет.
     Открыв ящик письменного стола, он извлек оттуда йо-йо, встал и  начал
устало манипулировать с ней, делая прогуливание собаки.
     - Вашу пронизанную страхом речь о том, что  все  ошибочно,  хотя  вы,
кажется, не объясняете, что можно предпринять в качестве альтернативы.
     Наблюдая за йо-йо, Бискл сказал:
     - Эта игрушка популярна в системе Проксимы. По крайней мере, я как-то
читал об этом в статье, посвященной гомеопатии.
     - Гмм, насколько мне известно, появилась она на Филиппинах.
     Поглощенный манипуляциями, доктор  де  Винтер  бродил  теперь  вокруг
мира. Делал он это мастерски.
     - Я взял на себя смелость послать  предупреждение  инженерам,  насчет
вашей умственной перенагрузки. Оно будет зачитано на  встрече...  извините
за прямоту.
     - Я все равно выступлю, - вспыхнул Бискл.
     - Хорошо, тогда, как мне кажется, мы  можем  достигнуть  компромисса.
Встретьте свою семейку, когда она прибудет на Марс, а мы устроим  для  вас
путешествие на Землю. За наш счет. За это  вы  откажетесь  от  выступления
перед собранием инженеров-реконструкторов или по крайней  мере  не  будете
отягощать их самочувствие своими иллюзорными предчувствиями. -  Де  Винтер
пристально взглянул на него. - После  всего  пережитого  сейчас  наступает
критический момент. Прибывают первые эмигранты. Нам не нужны неприятности.
Мы не хотим, чтобы кто-либо испытывал дискомфорт.
     - Не окажете ли вы мне услугу? - спросил Бискл. - Покажите мне, что у
вас настоящий парик и вставные зубы. Только тогда я смогу  убедиться,  что
вы землянин.
     Доктор де Винтер поднял парик и вытащил изо рта вставную челюсть.
     - Я принимаю предложение, - сдался Милт  Бискл.  -  Если  вы  убедите
меня, что моя жена получит участок земли, который я оставил для нее.
     Кивнув, де Винтер бросил ему белый конвертик.
     - Вот вам билет. Туда и обратно, конечно, так как вы вернетесь назад.
     Надеюсь, подумал Бискл, беря билет. Но это будет  зависеть  от  того,
что я увижу на Земле. Или, вернее, что они позволят мне увидеть.
     У него было ощущение, что увидеть ему позволят очень мало.  Насколько
будет возможно мало.
     Когда его корабль приземлился, женщина-гид в  шикарной  униформе  уже
ждала его.
     - Мистер Бискл?  -  Стройная,  привлекательная  и  очень  сдержанная,
несмотря на юность, она ступила вперед. - Меня зовут Мэри Эйблсет,  я  ваш
компаньон по туристическому круизу. За время вашей  недолгой  остановки  я
покажу вам планету.
     Она лучезарно улыбнулась профессиональной улыбкой. Он был ошеломлен.
     - Я буду с вами постоянно, днем и ночью.
     - И ночью тоже? - только и смог вымолвить он.
     - Да, мистер Бискл.  Это  моя  работа.  Мы  ожидали,  что  вы  будете
дезориентированы из-за вашего многолетнего труда на Марсе...  которому  мы
на Земле аплодируем.
     Она уже шла рядом с ним, ведя его к поджидавшему вертолету.
     - Куда хотите поначалу попасть? Город  Нью-Йорк?  Бродвей?  В  ночные
клубы, театры, рестораны...
     - Нет, в Центральный парк. Посидеть на скамейке.
     - Но мистер Бискл, парка больше нет. Он превращен в  автостоянку  для
правительственных служащих, пока вы жили на Марсе.
     - Понимаю, - кивнул Милт Бискл. - Ладно, тогда направимся в во Фриско
на Портсмут-сквер.
     Он открыл дверцу вертолета.
     - Он также  превращен  в  автостоянку,  -  печально  призналась  мисс
Эйблсет,  тряхнув  своими  длинными  светящимися  рыжими  волосами.  -  Мы
чертовски  перенаселены.  Попытайтесь  снова,   мистер   Бискл,   осталось
несколько  парков,  один  из  них  в  Канзасе,  я  думаю,  и  два  в  Юте,
Сент-Джорджии.
     - Плохие вести, - пробормотал Милт.  -  Можно  остановиться  у  этого
амфетаминового  автомата  и  опустить  свои  десять  центов?   Мне   нужен
стимулятор, подбодриться.
     - Конечно, - грациозно кивнув, разрешила мисс Эйблсет.
     Милт Бискл подошел к ближайшему автомату со стимуляторами, порылся  в
кармане и, найдя десятицентовик, опустил его в щель.
     Монета проскочила сквозь автомат и упала на тротуар.
     - Странно, - произнес Бискл в недоумении.
     - Думаю, что смогу объяснить это, - ответила  мисс  Эйблсет.  -  Ваши
десять центов - марсианские, сделанные для меньшей силы тяжести.
     - Гммм, - протянул Милт Бискл, подбирая монетку.
     Как   и   предупреждала   мисс   Эйблсет,    он    чувствовал    себя
дезориентированным. Молча он наблюдал, как она опускает свои десять центов
и получает упаковочку со стимуляторами для него.  Конечно,  ее  объяснение
казалось адекватным. Но...
     - Сейчас восемь вечера по местному времени, - пояснила мисс  Эйблсет.
- А я еще не ужинала. Вы, конечно, пообедали на борту вашего  корабля,  но
почему бы вам  не  пригласить  меня  поужинать?  Мы  можем  поговорить  за
бутылкой черного  пино  и  вы  расскажете  мне  о  смутных  предчувствиях,
приведших вас на Землю. О предчувствии, что происходит  что-то  ужасное  и
что вся ваша чудесная  восстановительная  работа  не  имеет  смысла.  Я  с
интересом выслушаю вас.
     Она повела его к вертолету, и они вместе  втиснулись  на  его  заднее
сиденье. Ее тело было теплым и податливым,  явно  земным.  Он  смутился  и
почувствовал, как его сердце учащенно забилось. Прошло  немало  времени  с
тех пор, как он находился в такой близости от женщины.
     - Послушай, - начал он, когда автопилот поднял вертолет со стоянки  у
космодрома. - Я женат, у меня двое детей  и  я  здесь  в  командировке.  Я
прибыл на Землю, чтобы убедиться, что на самом деле проксимяне победили  и
что мы, несколько оставшихся в живых на Марсе землян, являемся всего  лишь
рабами властей Проксимы... и трудимся на них.
     Он замолчал. Объяснять  было  бесполезно.  Мисс  Эйблсет  еще  теснее
прижалась к нему.
     - Вы действительно думаете,  -  спросила  она  в  тот  момент,  когда
вертолет пролетал над Нью-Йорком, - что я агент проксов?
     - Нет, - ответил Милт Бискл. - Думаю, нет.
     При данных обстоятельствах это казалось невероятным.
     - Послушайте, - произнесла мисс Эйблсет, - зачем вам  останавливаться
в шумном и переполненном отеле? Не лучше ли остановиться у  меня,  в  моей
квартире в Нью-Джерси? Там много комнат, и мне будет приятно принять вас.
     - Хорошо, - согласился Бискл, чувствуя, что спорить бесполезно.
     - Отлично.  -  Мисс  Эйблсет  отдала  приказ  автопилоту  и  вертолет
повернул на север. - Там мы и пообедаем. Это сбережет вам деньги, и к тому
же, у всех приличных ресторанов стоят двухчасовые очереди в это время, так
что заказать столик почти невозможно.  Вы,  вероятно,  забыли.  Как  будет
чудесно, когда половина нашего населения сможет эмигрировать!
     - Да, - напряженно ответил Бискл. - Им понравится Марс; мы там хорошо
поработали.
     Он почувствовал, как к нему возвращается энтузиазм, чувство  гордости
за проделанное им и его товарищами.
     - Погодите, скоро и вы увидите это, мисс Эйблсет.
     - Зовите меня Мэри, - попросила мисс Эйблсет, поправляя свой  тяжелый
рыжий парик - он слегка сбился  за  последние  несколько  минут  в  тесной
кабине вертолета.
     - Хорошо, - согласился Бискл и, вытеснив из своего сознания  мысль  о
нечестности по отношению к Фэй, почувствовал себя вполне комфортно.
     - На Земле все быстро меняется, - объясняла  Мэри  Эйблсет.  -  Из-за
ужасного перенаселения. - Она поставила свои зубы на  место  -  они  также
слегка сместились.
     - Вижу, - поддакнул Милт Бискл, также поправив парик и зубы.
     Не мог ли я ошибиться? - подумал он. Кроме того, он видел внизу  огни
Нью-Йорка. Земля совершенно не превратилась в руины,  а  ее  население  не
пострадало за годы войны. Или все это иллюзия, наложенная на  его  систему
восприятия психиатрической техникой проксимян, неизвестной ему?  Ведь  это
же факт, что его десятицентовик провалился сквозь автомат. Не  говорит  ли
это о хорошо продуманной западне? Возможно, автомата на самом  деле  и  не
было.
     На следующий день они  с  Мэри  Эйблсет  посетили  один  из  немногих
оставшихся парков  -  в  южной  части  Юты,  в  предгорье.  Парк,  хотя  и
небольшой, был ярко-зеленым и привлекательным.
     Милт Бискл нежился на траве, наблюдая за белкой, прыгавшей на дереве.
Ее хвост был похож на серый ручеек.
     - На Марсе белок нет, - сонно вымолвил Милт Бискл.
     Одетая в легкое летнее платье,  Мэри  Эйблсет  вытянулась  на  спине,
закрыв глаза.
     - Здесь чудесно, Милт. Думаю, Марс все же похож на этот парк.
     Издалека слышался гул моторов машин, проносившихся по шоссе. Этот шум
напоминал Милту прибой Тихого океана.  Он  убаюкивал  его.  Все  выглядело
нормальным. Он бросил белке арахис. Белка,  распушив  хвост,  запрыгала  к
орешку, ее смышленая мордочка сморщилась от удовольствия.
     Когда она села, держа в лапах орешек, Милт Бискл бросил второй орешек
чуть дальше. Белка услышала, как он упал среди опавших листьев  клена,  ее
ушки встали торчком, и это напомнило Милту игру, в которую он как-то играл
с кошкой, старой сонливой кошкой, принадлежавшей им с  братом  в  те  дни,
когда Земля еще не была перенаселена и когда домашние животные еще не были
вне закона. Он выжидал, когда Тыква - так звали кошку - почти  засыпала  и
бросал небольшой предмет в  угол  комнаты.  Тыква  просыпалась.  Ее  глаза
широко открывались, а уши вставали торчком, поворачивались, и  она  сидела
минут пятнадцать, слушала и наблюдала, размышляя, что это был за шум.  Это
был самый безобидный способ подразнить кошку. Милт опечалился,  размышляя,
как много  лет  Тыква  уже  мертва  -  его  последнее  домашнее  животное,
разрешенное законом.  Но  на  Марсе  можно  будет  держать  животных.  Это
приободрило его.
     Фактически, на Марсе, во время его работы, у него тоже  был  любимец.
Марсианское растение. Он привез его с собой на Землю и теперь оно стояло в
гостиной на кофейном столике Мэри  Эйблсет.  Веточки  его  довольно  уныло
свисали. В непривычной земной обстановке ему было неуютно.
     - Странно, - сказал Милт, - что мой кактус не расцвел. Я полагал, что
в такой влажной атмосфере...
     - Это из-за гравитации, - сонно пробормотала Мэри, не открывая  глаз,
грудь ее равномерно вздымалась. - Она слишком сильна для него.
     Милт рассматривал расслабившиеся формы женщины, и вспомнил Тыкву  при
таких  же  обстоятельствах.   Гипнотическое   состояние   между   сном   и
пробуждением, когда сознательное и бессознательное смешивается...
     Потянувшись, он взял камешек и бросил  его  в  кучу  опавших  листьев
возле головы Мэри.
     Она сразу же села, с испуганными глазами, купальник сполз с ее груди.
Ее уши встали торчком.
     - А мы, земляне, - задумчиво произнес Милт, - потеряли  контроль  над
мускулами наших ушей, Мэри.
     - Что? - промурлыкала она, смущенно мигая и нащупывая спавший лифчик.
     - Наша способность поднимать уши атрофировалась, - объяснил Милт. - А
у собак и кошек она осталась. Хотя, если нас  исследовать  морфологически.
Это будет необъяснимым для вас, так как мускулы у нас остались. Поэтому вы
и допустили ошибку.
     - Не понимаю, о чем это ты, - заметила Мэри чуть раздраженно.
     Она игнорировала  его,  полностью  переключившись  на  детали  своего
туалета.
     - Давай вернемся к тебе.
     Милт поднялся. Он теперь не чувствовал себя уютно в  парке,  так  как
больше уже не мог верить в его реальность.  Нереальная  белка,  нереальная
трава... было ли все это в действительности? Покажут ли они ему когда-либо
свою реальность, вместо иллюзий? В этом он уже сомневался.
     Белка следовала за ними неподалеку, пока они шли к вертолету, а затем
переключила свое внимание на семью с  двумя  маленькими  мальчиками.  Дети
бросали белке орешки, и она с большим удовольствием их разгрызала.
     - Убедительно, - произнес Милт.
     Это было по-настоящему убедительно.
     - Очень плохо, Милт, - сочувствующим голосом произнесла Мэри,  -  что
вы не можете сейчас встретиться с доктором де Винтером.  Он  смог  бы  вам
помочь.
     Голос ее неожиданно стал твердым.
     - В этом я не сомневаюсь, - согласился Милт Бискл, когда они  были  у
вертолета.
     Когда они вошли  в  квартиру  Мэри,  его  марсианское  растение  было
мертво. Очевидно, оно погибло от обезвоживания.
     - Не пытайся объяснить это, - обратился он к Мэри, когда  они  вместе
смотрели на высохшие, мертвые стебли еще недавно  живого  растения.  -  Ты
знаешь, о чем это говорит. На Земле влаги больше, чем на  Марсе,  даже  на
реконструированном Марсе. Тем не менее, кактус полностью высох.  Как  я  и
предполагал, на Земле нет влаги. Взрывы проксов опустошили моря. Верно?
     Мэри ничего не отвечала.
     - Что мне непонятно, - продолжал Милт, - так это ваша цель. Зачем  вы
разыгрываете этот спектакль? Я завершил свою работу.
     - А может, есть еще планеты, требующие реконструкции, Милт,  -  после
некоторой паузы произнесла Мэри.
     - Ваше население столь велико?
     - Я думаю о Земле, - пояснила Мэри. -  Реконструкция  на  ней  займет
многие  поколения.   Понадобятся   все   таланты   и   способности   ваших
специалистов... Я лишь следую твоей гипотезе,  -  спохватившись,  добавила
она.
     - Значит Земля - наш следующий объект. Так вот почему вы предоставили
мне возможность прилететь сюда. Фактически, я собираюсь остаться здесь.  -
Он осознал это вдруг совершенно и отчетливо. - Я  не  смогу  вернуться  на
Марс и не увижу Фэй. Ее заменишь ты.
     - Хорошо, - криво улыбнулась Мэри, - скажем так, я попытаюсь  сделать
это.
     Она вытянула вперед руку и, босиком, все еще в  купальнике,  медленно
начала приближаться к нему. Испуганный  Милт  попятился  от  нее.  Схватив
мертвый кактус, он подошел к мусоропроводу и выбросил его  хрупкие,  сухие
останки. Они сразу исчезли.
     - А теперь, - деловито заявила Мэри, - мы посетим музей  современного
искусства в Нью-Йорке и затем, если у нас останется  время,  Смитсоновский
институт в Вашингтоне, округ Колумбия. Они просили меня вас занять,  чтобы
вы не начали размышлять.
     -  Но  я  размышляю,  -  сказал  Милт,  наблюдая  за  тем,  как   она
переодевается в серое шерстяное вязаное платье.
     Ничто не сможет остановить это, подумал он. И  ты  сейчас  знаешь  об
этом. И когда каждый  инженер-реконструктор  будет  заканчивать  работу  в
своем районе, он будет проходить через то, с чем сейчас сталкиваюсь  я.  Я
всего лишь первый. И  по  меньшей  мере,  осознал  он,  я  не  одинок.  Он
почувствовал облегчение.
     - Как я выгляжу? - спросила  Мэри,  подкрашивая  губы  помадой  перед
зеркалом в спальне.
     - Прекрасно, - безучастно отозвался он и  подумал:  если  Мэри  будет
встречать их всех по очереди, будет ли  она  любовницей  каждого?  Она  не
такая, какой кажется, подумал  он,  но  я  даже  не  в  состоянии  уловить
отличие.
     Мэри казалась немного загадочной, но с ней было легко.  Она,  подумал
он, начинает ему нравиться. Мэри была живой, и это было реально,  землянка
она или нет. По крайней  мере,  они  не  проиграли  войну  теням,  а  были
побеждены живыми аутентичными организмами. Он почувствовал себя  несколько
бодрее.
     -  Готова  для  музея  современных  искусств,  -  с  веселой  улыбкой
отрапортовала Мэри.
     Позже, в Смитсоновском институте, после осмотра духа  святого  Луи  и
невероятно древнего самолета братьев Райт - он был изобретен,  по  меньшей
мере,   миллион   лет   назад   -   он   заметил   экспонат,   чрезвычайно
заинтересовавший  его.  Ничего  не  говоря  Мэри,  поглощенной   изучением
полудрагоценных камней в природном состоянии, он ускользнул от нее и через
мгновение стоял  перед  закрытой  стеклом  секцией  с  надписью:  "Солдаты
Проксимы в 2014 году".
     Трое замороженных солдат-проксов, с запачканными и мрачными  смуглыми
лицами, с оружием в руках, стояли  в  макете  убежища,  изготовленного  из
останков одного из  их  транспортов.  Кровавый  проксиманский  флаг  уныло
свисал. Это был разгромленный  анклав  врага;  эти  существа  готовы  были
драться или быть убитыми.
     Группа посетителей-землян остановилась перед экспонатом, глазея. Милт
Бискл обратился к стоявшему рядом с ним мужчине:
     - Убедительно, не так ли?
     - Конечно, - согласился мужчина средних лет с  седыми  волосами  и  в
очках. - А вы были на войне? - спросил он, взглянув на Милта.
     - Я реконструктор, - пояснил Бискл. - Инженер Желтого района.
     - О, - воскликнул он,  пораженный.  -  Парень,  эти  проксы  выглядят
устрашающе. Кажется, что сейчас они сойдут со стенда и  убьют  нас.  -  Он
оскалился. - Они храбро сражались, прежде чем проиграли войну. Надо отдать
должное этим проксимянам.
     Стоявшая поблизости его седая, строгая жена добавила:
     - Их оружие заставляет меня содрогнуться. Слишком уж реалистично.
     Неодобрительно покачав головой, она отошла.
     - Вы совершенно правы,  -  подтвердил  Милт  Бискл.  -  Они  выглядят
пугающе реальными, так как они по-настоящему реальны.
     Он перепрыгнул через барьер и, подскочив к прозрачной витрине, ударом
ноги разбил стекло, брызнувшее во все стороны сотнями осколков.  Мэри  уже
бежала к нему, но Милт выхватил винтовку  у  одного  прокса  на  стенде  и
направил на нее. Она остановилась, прерывисто дыша и не  отрывая  глаз  от
него, но при этом не проронила ни слова.
     - Я согласен с вами работать, - обратился к ней Милт, держа  винтовку
как настоящий солдат. - В конце концов,  если  моей  собственной  расы  не
существует, едва ли я смогу реконструировать  для  нее  колониальный  мир,
даже если я ясно его себе представляю. Но я хочу знать правду. Покажите ее
мне, и я снова вернусь к работе.
     - Нет, Милт, - ответила Мэри, - если бы ты узнал  правду,  ты  бы  не
вернулся. Ты бы направил винтовку себе в сердце.
     Она говорила спокойно, даже с состраданием, но взгляд ее был тверд.
     - Тогда я убью тебя, - заявил он. - И уж потом себя.
     - Погоди. - Она раздумывала. - Милт, это  так  трудно.  Ты  абсолютно
ничего не знаешь и, тем не менее, так страдаешь. Как ты будешь чувствовать
себя, когда сможешь увидеть свою планету такой, какой она есть?  Для  меня
это тоже слишком и я...
     Она заколебалась.
     - Говори.
     - Я только... - она выдохнула слово, - гость.
     - Но я прав, - потребовал он. - Скажи. Признай это.
     - Ты прав, Милт, - вздохнула она.
     Появилось двое музейных охранников в униформе, сжимая пистолеты.
     - Все в порядке, мисс Эйблсет?
     - Пока, - ответила Мэри. Она не отрывала глаз от  Милта  и  винтовки,
которую он держал. - Подождите, - проинструктировала она охранников.
     - Да, мэм.
     Они ждали, не двигаясь.
     После короткой паузы Мэри произнесла:
     - Но, Милт, ведь мы, проксимяне, имеем те же самые гены,  вы  же  это
знаете. Мы можем скрещиваться. Не позволит ли  это  вам  чувствовать  себя
лучше?
     - Конечно, - ответил он. - Немного лучше.
     Он почувствовал себя так, будто уже направил на себя  дуло  винтовки.
Все что он смог сделать, так это сопротивляться этому порыву. Итак, он был
прав. И та женщина на третьей планете была не Фэй.
     - Послушай, - сказал Милт. -  Я  хочу  снова  вернуться  на  Марс.  Я
прилетел сюда, чтобы хоть что-то узнать. Теперь  же  я  все  знаю  и  хочу
назад. Может быть, я снова поговорю с доктором де Винтером,  возможно,  он
поможет мне. Есть ли какие-либо возражения?
     - Нет. - Казалось, она начинала понимать, что  чувствует  он.  Ты  же
закончил там всю работу. И имеешь право вернуться. Но в  конце  концов  ты
начнешь здесь, на Земле. Мы подождем год-полтора, возможно, даже два. Марс
будет заселен и нам понадобится пространство. Да  и  здесь  будет  намного
тяжелее...  когда  ты  раскроешь...  -  Он  заметил,  что   она   пытается
улыбнуться, но улыбка не получилась. - Я очень огорчена, Милт.
     - Я тоже, - сказал Милт Бискл. - Черт побери, я  был  огорчен,  когда
этот кактус погиб. Уже тогда я знал правду. Это уже была не догадка.
     - Тебе будет интересно знать,  что  твой  коллега,  инженер  Красного
района Кливленд Эндрю, обратился к собранию вместо тебя.  И  передал  твои
сомнения им всем, вместе со своими собственными. Они проголосовали за  то,
чтобы послать на Землю официального представителя  для  расследования.  Он
уже в пути.
     - Интересно, - ответил Милт. - Но это уже не столь важно. Едва ли это
что-либо изменит.
     Он положил винтовку на пол.
     - Могу ли я  вернуться  на  Марс?  -  Он  почувствовал  усталость.  -
Передайте доктору де Винтеру, я возвращаюсь.
     Передай  ему,  подумал  он,  что   мне   понадобится   весь   арсенал
психиатрической техники.
     - А как насчет земных животных? - спросил он. - Хоть  какая-то  форма
выжила из них? Кошки или собаки?
     Мэри  взглянула  на  музейных   служащих,   искорке   взаимопонимания
вспыхнула между ними, и она нерешительно сказала:
     - Может быть, лучше для тебя будет после всего этого...
     - Что лучше? - поинтересовался Милт Бискл.
     - Увидеть. Но только несколько мгновений. Кажется, ты приспособлен  к
этому больше, чем мы ожидали. - И она добавила. - Да, Милт, собаки и кошки
выжили, они живут среди руин. Идем, и ты увидишь.
     Он последовал за ней, размышляя. Не была ли она права?  Действительно
ли я хочу увидеть? Могу ли перенести то, что существует в действительности
- что они находили нужным скрывать от меня до сих пор?
     У одной из эстакад музея Мэри остановилась.
     - Выйди наружу, Милт. А я останусь здесь и буду тебя ждать.
     Он медленно спустился по эстакаде.
     И увидел.
     Это были, конечно, как она сказала, руины. Город был  уничтожен,  над
поверхностью возвышались лишь фундаменты зданий,  стертых  с  лица  земли,
высотой не более трех футов. Дома стали  пустыми  площадями,  похожими  на
бесконечные ряды бесполезных  древних  дворцов,  раскопанных  археологами.
Трудно было поверить, что здесь недавно жили  люди  -  казалось,  что  эти
руины заброшены миллионы лет назад.
     Долго ли они будут оставаться в таком виде?
     Справа сложная, хотя и  небольшая,  механическая  система  опускалась
вниз к усеянным обломками улицам. Он смотрел, как она высовывала множество
щупальцев, впивающихся в ближайшие фундаменты из стали и бетона, мгновенно
превращая  их  в  пыль.   Пустынная   земля   становилась   обнаженной   и
темно-коричневой.
     Конструкция, подумал Милт Бискл, не очень отличается от  тех,  что  я
использовал на Марсе. Он знал из опыта своей  работы,  что  за  нею  через
две-три  минуты,  вероятно,   последует   не   менее   сложный   механизм,
закладывающий фундаменты  для  новых  строений.  А  чуть  поодаль  стояли,
наблюдая за ходом расчистки, две серые тоненькие фигурки. Два проксимянина
с ястребиными носами. Их светлые, натуральные  волосы  уложены  в  высокие
катушки, мочки ушей удлинены тяжелыми подвесками.
     Победители, подумал он. Они испытывают сейчас ощущение удовлетворения
от этого зрелища, свидетельствующего, как последние остатки  разгромленной
планеты предаются забвению.  Скоро  здесь  возникнет  чисто  проксиманский
город со свойственной проксам архитектурой, с необычайно широкими улицами,
однообразными домами с многочисленными  надземными  этажами.  И  горожане,
подобные этим, будут топтать эстакады, используя высокоскоростные колеи  в
своих будничных занятиях. А  что  будет  с  земными  собаками  и  кошками,
которые, как  говорит  Мэри,  населяют  эти  руины?  Исчезнут  ли  и  они?
Вероятно, не полностью.  Их  оставят  в  музеях  и  зоопарках  в  качестве
диковин, на которые будут глазеть. Выжившие экземпляры мира, которого  уже
нет. Если только это случилось.
     И тем не менее, Мэри была права. У проксимян был те же самые гены.  И
они  будут  скрещиваться  с  оставшимися  землянами,   подумал   он.   Его
собственные отношения с Мэри были предвестниками этого процесса. Как  виды
мы не столь уж далеки друг от  друга.  Потомство  может  оказаться  вполне
жизнеспособным.
     Результатом, подумал он, возвращаясь в музей,  может  стать  раса  не
совсем проксиманская и не  совсем  земная  -  что-то  поистине  новое,  но
возникшее на основе слияния двух культур. Земля  будет  восстановлена.  Он
видел небольшую, но реальную  работу  собственными  глазами.  Возможно,  у
людей  Проксимы  не  было  того  умения,  которым  владели   его   коллеги
инженеры... Но сейчас, когда Марс был фактически готов, они  могли  начать
здесь.
     Это не было абсолютно безнадежно. Не совсем.
     Подходя к Мэри, он хрипло произнес:
     - Окажи мне любезность. Найди мне котика, которого я мог бы  взять  с
собой на Марс. Мне всегда нравились коты. Особенно оранжевые с полосками.
     Один  из  музейных  охранников,  обменявшись  взглядами  с  коллегой,
сказал:
     - Мы можем устроить это, мистер Бискл. Мы можем дать вам щенка -  так
это называется?
     - Я полагаю, скорее котенка, - скорректировала Мэри.
     Во время обратного путешествия на Марс Милт Бискл сидел с коробкой на
коленях, в которой находился оранжевый  котенок,  и  строил  планы.  Через
пятнадцать минут корабль приземлится на Марсе, и доктор де  Винтер  -  или
тот, кто представился доктором де Винтером, - будет ждать с  ним  встречи.
Но будет уже поздно. С того места, где он сидел, Милт видел аварийный  люк
с красным предупреждающим огоньком. Его планы стали фокусироваться  вокруг
люка. Вариант не идеальный, но мог сработать.
     Котенок в коробке выпустил когти и слегка поцарапал  руку  Милта.  Он
отдернул руку. Тебе все равно не понравится Марс, подумал он, и  поднялся.
Держа коробку, Милт быстро направился к  аварийному  люку  и  раньше,  чем
стюардесса смогла  его  удержать,  открыл  его.  Милт  переступил  высокий
порожек, и люк за ним закрылся.  Он  оказался  в  тесном  отсеке  и  начал
открывать тяжелую входную дверь.
     - Мистер Бискл! - донесся  до  него  голос  стюардессы,  приглушенный
закрытой дверцей.
     Он слышал, как она пытается ее открыть.  Когда  ему  удалось  открыть
внешнюю дверь, Милт услышал, как котенок в коробке замурлыкал.
     И ты тоже? - подумал Милт Бискл и остановился.
     Смерть, пустота и космический холод  окутали  его,  ворвавшись  через
наполовину открытый выход. Он впитал все эти  ощущения  и  где-то  глубоко
внутри у него, как у котенка, проснулся инстинкт самосохранения. Он стоял,
держа коробку, не  пытаясь  открыть  дверь  полностью,  и  в  этот  момент
стюардесса схватила его за руку.
     - Мистер Бискл, - почти всхлипнула она. - Вы  сошли  с  ума?  Великий
Боже, что вы делаете?
     Она закрыла внешнюю дверь и закрутила болты аварийного выхода.
     - Вы хорошо знаете, что я делаю, - ответил Милт  Бискл,  разрешая  ей
провести себя на место.
     И не думайте, что вы остановили меня, подумал он. Потому что это были
не вы. Я мог бы осуществить свой план до конца. Но решил не делать  этого.
Хотелось бы знать, почему?
     Позднее на третьей пристани Марса его  встретил,  как  он  и  ожидал,
доктор де Винтер.
     Вдвоем  они  направились  к  ожидавшему  их  вертолету.   Де   Винтер
озабоченно спросил:
     - Меня только что проинформировали, что во время полета...
     - Все верно. Я сделал попытку самоубийства.  Но  затем  отказался  от
него. Может быть, вы знаете почему. Вы психолог, эксперт в подобных вещах,
происходящих в нас.
     Он вошел в вертолет, стараясь не уронить коробку с земным котенком.
     - Вы собираетесь продолжать и заявить ваш земельный участок с Фэй?  -
спросил де Винтер, когда вертолет летел над зеленеющими орошаемыми  полями
высокопротеиновой пшеницы. - Несмотря на то... вы знаете?
     - Да, - кивнул Бискл.
     После всего, ему больше ничего не  оставалось  делать,  насколько  он
понимал.
     - Вы, земляне, - покачал головой де Винтер, - восхитительны.
     Только теперь он заметил коробку на коленях у Милта Бискла.
     - Что у вас там? Земное существо?
     Он с интересом осмотрел его. Для него, очевидно, это было  проявление
чуждой формы жизни.
     - Довольно своеобразный на вид... организм.
     - Он составит мне компанию, - пояснил Милт Бискл. - Пока  я  буду  на
своей работе, или буду возделывать свой частный участок, или...
     Или помогать вам, проксимянам... на Земле, подумал он.
     - Не это ли зовется "гремучая змея", - отодвинулся доктор де  Винтер,
услышав скребущие звуки.
     - Сейчас он будет мурлыкать.
     Милт Бискл гладил котенка все время пока  автопилот  вел  вертолет  в
уныло-красном небе Марса. Контакт с привычной земной жизнью,  осознал  он,
спасет меня от безумия. Даст мне возможность продолжать работу.
     Он испытал чувство облегчения.
     Моя раса, может быть, разгромлена и  уничтожена,  но  не  все  земные
существа исчезли. Когда мы реконструируем  Землю,  возможно,  нам  удастся
убедить власти создать заповедник  для  животных.  Это  мы  сделаем  своей
задачей, думал он, слегка поглаживая котенка. По крайней мере, мы можем на
это надеяться.
     Сидя рядом с ним, доктор де Винтер тоже  погрузился  в  раздумья.  Он
оценил по достоинству тонкую  и  сложную  работу,  проделанную  инженерами
третьей планеты,  по  созданию  симулакрона,  покоившегося  в  коробке  на
коленях у Милта Бискла. Техническое достижение было впечатляющим, даже для
него, и он видел ясно - чего, конечно, не  мог  видеть  Милт  Бискл.  Этот
артефакт, принятый землянином за естественный организм  из  его  знакомого
прошлого, явится тем стержнем, при помощи которого человек будет  приведен
к душевному равновесию.
     Но как быть с остальными инженерами-реконструкторами?
     Что захочет взять с собой из того мира каждый из них после  того  как
завершит свою работу  и  будет  обязан  -  нравится  ему  это  или  нет  -
пробудиться? Очевидно у каждого землянина окажутся свои привязанности.
     Для одного  это  будет  собака,  для  другого,  возможно,  чернокожая
женщина.  В  любом  случае,   каждый   должен   быть   уверен,   что   ему
посчастливилось  обладать  единственным  выжившим   существом   из   того,
полностью исчезнувшего, дорогого ему мира. Конечно, на самом деле он будет
обеспечен лишь изощренным  подобием  живого  существа.  Изучение  прошлого
каждого инженера даст ключ к изучению его  пристрастий,  как  это  было  в
случае с  Бисклом:  изготовление  котенка-симулакрона  было  завершено  за
несколько недель до  его  внезапного  панического  путешествия  домой,  на
Землю. В случае с Эндрю это будет подобие попугая - оно  уже  в  работе  и
будет закончено к тому времени, когда Эндрю захочет полететь на Землю.
     - Я назову его Громом, - объявил Милт Бискл.
     - Хорошее имя, - отозвался, как он сам себя называл в эти дни, доктор
де Винтер.
     И подумал: Неужели он так и не  догадался  о  реальном  положении  на
Земле? Ведь в какой-то момент он должен был осознать, что в  войне  такого
рода, которая велась между нами, выжить не в состоянии никто. Очевидно, он
отчаянно хочет верить, что остатки земной  цивилизации,  хотя  бы  в  виде
животного мира, еще существуют. Это может помочь им адаптироваться в новых
условиях, ведь они не реалисты, и им слишком  трудно  смириться  со  своим
истинным положением.
     - Этот кот, - заявил Милт Бискл,  -  будет  величайшим  охотником  за
марсианскими змеевидными мышами.
     - Верно, -  согласился  доктор  де  Винтер,  и  подумал:  так  долго,
насколько хватит его батарей.
     Он тоже погладил котенка.
     Контакт замкнулся, и котенок замурлыкал громче.





                                 Филип ДИК

                           ТАМ ПРОСТИРАЕТСЯ ВУБ




     Погрузка подходила к концу. С унылым  выражением  лица,  скрестив  на
груди руки, Оптус  стоял  внизу,  у  трапа.  Капитан  Франко  не  спеша  и
ухмыляясь сошел по трапу.
     - Что не так? - поинтересовался он у Оптуса. - За все ведь уплачено.
     Оптус не ответил: он отвернулся, подобрал полы балахона,  но  капитан
носком ботинка прижал край полы.
     - Минуточку, я не все сказал! Не спешите уходить.
     - Гм! - Оптус, сохраняя достоинство, обернулся.  -  Я  возвращаюсь  в
деревню. - Он взглянул в на трап, по которому гнали в корабль  животных  и
птиц. - Нужно подготовить новую охоту.
     Франко закурил сигарету.
     - А почему бы и нет?  Отправитесь  снова  в  вельд,  выследите  новую
добычу. А вот если мы, на полпути между Марсом и Землей...
     Не проронив ни  слова,  Оптус  удалился.  Франко  подошел  к  первому
помощнику.
     - Как оно, движется? - спросил он и посмотрел на часы. -  Неплохо  мы
скупились.
     Помощник был угрюм.
     - Как все это понимать?
     - Да что на тебя нашло? Нам ведь они нужнее, чем им...
     - Пока я вас покину, капитан, - сказал помощник и  пробрался  наверх,
осторожно  ступая  среди  длинноногих  марсианских   страусоидов.   Франко
проводил помощника взглядом: он хотел последовать за  ним  в  корабль,  но
что-то заставило его обернуться.
     - О Боже! - ахнул капитан: по тропинке к  кораблю  шагал  Петерсон  с
красным, как помидор, лицом,  в  руке  -  веревочка,  а  на  другом  конце
веревочки...
     - Извините, капитан, - сказал Петерсон и за веревочку дернул.
     Капитан Франко решительно направился к Петерсону.
     - Что это такое? - быстро спросил он.
     - Это вуб, - сказал Петерсон. - Я его купил у туземца,  за  пятьдесят
центов. Он сказал, что животное очень редкое, что его очень ценят.
     - Вот его? - Франко пнул ногой в громадный округлый бок вуба.  -  Это
же свинья! Здоровенная вонючая свинья!
     - Да, сэр, свинья. Туземцы зовут ее вубом.
     - Здоровая свинья, весит фунтов четыреста. - Франко дернул за жесткий
пучок щетины между ушей вуба. Тот охнул, и из-под толстых  век  показались
крошечные, влажно блеснувшие глаза, а  по  щеке  вуба  скатилась  одинокая
слезинка.
     - Может, у него вкусное мясо? - с надеждой предположил Петерсон.
     - Это мы скоро выясним, - пообещал Франко.


     Заснув крепким сном в трюме, вуб благополучно  пережил  взлет.  Когда
корабль вышел в пространство, лег на курс,  и  все  пошло  как  по  маслу,
капитан Франко изволил приказать доставить вуба  наверх,  дабы  распознать
свойства этой зверины.
     Со вздохами и хрипами вуб протискивался по коридорам.
     - Шевелись, - ворчал Джоунс, дергая  за  поводок.  Вуб  пытался  хоть
как-нибудь изогнуться, да только обдирал кожу  на  боках  о  хромированные
стенки. Как пробка из бутылки, он вылетел  в  кают-компанию,  и  лапы  его
подкосились.
     - Великий Боже! - изумился Француз. - Что это?
     - Петерсон говорит, это вуб, объяснил Джоунс. - Он его его купил.  Од
дал вубу пинка, вуб, пыхтя, поднялся, но лапы его дрожали.
     - Чего это он? - Француз подошел поближе. - Его не вырвет?
     Все окружили  вуба,  а  тот,  скорбно  закатив  глаза,  оглядел  всех
собравшихся.
     - Он пить хочет, - предположил Петерсон и пошел  зал  водой.  Француз
покачал головой.
     - То-то мы еле поднялись. Пришлось пересчитывать балласт.
     Петерсон принес воды. Вуб с благодарностью начал лакать,  брызгая  на
людей. В дверях возник капитан Франко.
     - Ну-с, взглянем. - Он критически прищурился. - Ты его, говоришь,  за
пятьдесят центов купил?
     - Так точно, сэр. Он ест почти все. Я ему дал зерна, и он  скушал.  И
картошку съел, и кашу, и остатки обеда, и молоко. Ему вроде  как  нравится
кушать. Когда поест, ложится и спит.
     - Понятно, - сказал капитан Франко. - Так,  теперь  касательно  вкуса
его мяса. Это серьезный вопрос. С  моей  точки  зрения,  откармливать  его
больше не стоит. Для меня он уже очень хорошо откормлен. Где кок? Позовите
его сюда. Нужно выяснить...
     Вуб перестал лакать и пристально посмотрел на капитана.
     - В самом деле, капитан, - сказал вуб, - не лучше ли обсудить  другую
проблему?
     Стало тихо.
     - Что это было? - спросил капитан Франко. - Вот только что?
     - Это вуб, сэр, - сказал Петерсон. - Он заговорил.
     Все посмотрели на вуба.
     - Что он сказал? Что?
     - Предложил поговорить о чем-нибудь другом.
     Франко приблизился к вубу, обошел, внимательно осмотрел его  со  всех
сторон.
     - Нет ли внутри туземца? - задумчиво предположил он. - Надо открыть и
проверить.
     - Ну сколько же можно! - воскликнул вуб.  -  У  вас  что,  навязчивая
идея! Резать, резать и резать?
     Франко сжал кулаки.
     - Эй ты, вылезай! Вылезай, как там тебя!
     Никто, конечно, не вылез, а чтобы  хоть  как-то  разрядить  атмосферу
взаимного непонимания, вуб помахал хвостом, икнул и рыгнул.
     - Прошу прощения, - смущенно сказал он.
     - Кажется, внутри никого нет, - тихо сказал  Джоунс.  Все  посмотрели
друг на друга.
     Пришел кок.
     - Вызывали, капитан? А это что еще такое?
     - Вуб, - сказал Француз. - Будем  его  кушать.  Ты  его,  пожалуйста,
осмотри, прикинь, где...
     - Нам необходимо побеседовать, - перебил Француза вуб. - Я  желал  бы
поговорить, если возможно, с вами, капитан. Я  вижу,  мы  не  сходимся  по
некоторым кардинальным вопросам.
     Капитан ответил, но только  заметное  время  спустя.  Вуб  добродушно
ждал, слизывая капли воды с толстых щек и складок подбородка.
     - Пройдемте в мою каюту, - сказал капитан наконец. Он  развернулся  и
покинул  помещение.  Вуб  зашлепал  вслед.   Собравшиеся   проводили   его
взглядами, и еще долго было слышно, как вуб карабкается по лестнице.
     - Что же это будет? - в недоумении сказал  кок.  -  Ну  ладно,  я  на
камбузе. Если что, позовете.
     - Само собой, - сказал Джоунс, - само собой.


     Вуб со вздохом опустился на пол в углу капитанской каюты.
     - Вы меня простите, - сказал он. -  я  очень  быстро  утомляюсь.  При
таких размерах...
     Капитан нетерпеливо покивал, присел за рабочий стол, сцепил пальцы.
     - Ладно, приступим, - сказал он. - Ты - вуб? Так?
     Вуб пару раз моргнул.
     - Полагаю, да. Так меня назвали туземцы. У  нас  имеется  собственный
термин.
     - И ты говоришь по-английски. Ты уже вступал в контакт с землянами?
     - Нет.
     - Откуда же ты знаешь язык?
     - Английский? Разве я говорю по-английски? По моему, я вообще  ни  на
чем не говорю. Я изучил ваше сознание и...
     - Мое сознание?
     - Да, содержимое, в особенности,  семантические  области  накопления,
так я называю...
     - Понял, телепатия, - сказал капитан. - Естественно.
     - Мы - очень древний народ, -  начал  вуб.  -  Очень  древний,  очень
тяжелый на подъем. Нам тяжело двигаться. Как вы можете  легко  догадаться,
если мы столь медлительны и громоздки, то постоянно  оказываемся  в  руках
более энергичных существ. Мы и  не  пытаемся  обороняться  физически.  Это
бесполезно. Нам все равно не победить. Бегать мы не можем, слишком тяжелы,
драться - тоже, мы  слишком  мягкотелы,  и  добродушие  не  позволяет  нам
охотиться...
     - На чем же вы живете?
     - Растения, овощи. Мы всеядны. Приемлем все. Мы добродушны,  терпимы,
воспринимаем вещи, как они есть. Живем и даем жить. Вот так...
     Вуб присмотрелся к капитану.
     - Вот почему я столь твердо воспротивился  замыслу  сварить  меня.  Я
увидел картинку в вашем сознании... большая  часть  меня  -  в  морозилке,
кое-что - в кастрюле, корабельному коту - тоже перепало...
     - Так ты читаешь мысли?  -  сказал  капитан.  -  Как  интересно.  Еще
что-нибудь умеешь?
     - Так, мелочи всякие, -  рассеяно  сказал  вуб,  оглядывая  каюту.  -
Хорошая квартира у вас, капитан.  Очень  чисто.  Уважаю  аккуратные  формы
жизни. На Марсе есть птицы, некоторые весьма аккуратны. Выкидывают  отходы
из гнезд, потом, выметают...
     - В  самом  деле?  -  отозвался  капитан.  -  Но  вернемся  к  нашему
разговору...
     - Да, действительно. Вы хотели мною пообедать. Вкус,  как  я  слышал,
очень  приятный.  Мясо  несколько  жирновато,  зато  нежное.  Но  о  каких
продолжительных сношениях между вашим народом и моим можно говорить,  если
ваш образ мысли не поднимается выше столь варварского  уровня?  Скушать  -
меня? Неужели мы не можем предаться беседе,  обсудить  вопросы  философии,
искусств...
     Капитан поднялся, выпрямился.
     - Философия, говорите? Да будет вам известно,  весь  следующий  месяц
еды не будет. Все наши запасы...
     - Я знаю, - кивнул вуб.  -  Но  разве,  следуя  вашим  же  принципами
демократии, не справедливее ли всем нам тянуть жребий - соломинки,  спички
или что-нибудь в таком роде? В конце концов, на то демократия и существует
- охранять меньшинство от посягательств на их права. И если каждый из  нас
проголосует...
     Капитан пошел к двери.
     - Вот это видел? - Он показал вубу кукиш. Потом  открыл  дверь,  и  с
широко  раскрытым  ртом,  вытаращенными  глазами,   застыл,   как   громом
пораженный, схватившись за ручку двери.
     Все это время вуб пристально смотрел  на  капитана.  Некоторое  время
спустя, протиснувшись мимо  Франка,  прошлепал  в  коридор  и  в  глубокой
задумчивости спустился в кают компанию.


     Все молчали.
     - Вот  видите,  -  нарушил  тишину  вуб,  -  в  наших  мифологических
структурах  немало  общего.  Мифологические  символы,  также,  как  Иштар,
Одиссей...
     Петерсон, глядя в пол, заерзал.
     - Продолжайте, - сказал он, - продолжайте, прошу вас.
     - Ваш Одиссей, как мне кажется,  есть  фигура,  общая  для  мифологий
подавляющего  большинства  народов,  обладающих   самосознанием.   Одиссей
странствует - он индивид, сознающий себя, как такового. Вот  в  этом-то  и
заключена идея, идея  разделения.  Он  отделяется  от  семьи,  от  родины,
начинается процесс индивидуализации.
     -  Но  Одиссей  вернулся  домой,  -  сказал  Петерсон,   заглянув   в
иллюминатор на звезды, звезды без конца и края, пылающие маяки  в  пустоте
Вселенной. - В конце он возвращается.
     - Как тому и надлежит. Период отсоединения - только  временная  фаза,
недолгие странствия души. Есть начало, есть и конец. Странник возвращается
к родному очагу и сородичам...
     Дверь распахнулась, и вуб замолчал. В каюту  ступил  капитан  Франко,
остальные в нерешительности топтались у двери.
     - Ты в порядке? - спросил Француз.
     - Ты  меня  спрашиваешь?  -  удивился  Петерсон.  -  Почему  ты  меня
спрашиваешь?
     Франко опустил пистолет.
     - Подойди сюда, - приказал он Петерсону. - Поднимись и перейди сюда.
     Петерсон посмотрел на вуба.
     - Иди, - посоветовал вуб. - Это роли не играет. Петерсон поднялся.
     - Чего вы хотите?
     - Это приказ. Петерсон пошел к двери. Француз схватил его за руку.
     - Да что с вами стряслось? - Петерсон вырвался. - Что на вас нашло?
     Капитан Франко осторожно двинулся в направлении вуба. Вуб смотрел  на
капитана, смотрел снизу вверх - он, прижавшись к стене, лежал в углу.
     - Все-таки интересно, - сказал вуб, - до какой степени вас  захватила
идея меня скушать? Но почему - этого я не понимаю!
     - Встань, - приказал вубу Франко.
     - Если вы настаиваете. - Вуб со вздохом начал подниматься. -  Секунду
терпения - дело для меня нелегкое. - Он наконец встал,  но  дышал  тяжело,
открыв пасть, свесив язык,  который,  как  маятник,  качался  в  такт  его
дыханию.
     - Стреляйте, капитан, - попросил Француз.
     - Бога ради! - воскликнул Петерсон.
     Джоунс,  у  которого  от  страха  глаза  вылезли  из  орбит,   быстро
повернулся к нему.
     - Если б ты его видел... как статуя... стоит, рот  раскрылся...  Если
бы мы не поднялись, он бы и сейчас так стоял.
     - Кто? Капитан? - Петерсон поглядел по сторонам. -  Но  сейчас  он  в
порядке!
     Все смотрели на стоявшего посредине комнаты вуба.
     - С дороги, - приказал Франко, и люди отступили к дверям.
     - Вы меня боитесь, кажется? - спросил  вуб.  -  Разве  я  вам  чем-то
помешал? Причинил вред? Я категорически против боли, я ненавижу  причинять
боль. Я всего лишь пытался защитить себя. Или вы думали, что я с  радостью
брошусь навстречу собственной гибели? Я такое же разумное существо, как  и
вы.  Мне  хотелось  осмотреть  ваш  корабль,  узнать,  как   он   устроен,
познакомиться с вами. Вот я и предложил туземцам...
     Пистолет в руках капитана задрожал.
     - Вот видите, - процедил Франко, - я так и думал...
     Вуб, тяжело вздыхая, сел и лапой подобрал под себя хвост.
     - Жарковато, - сказал  он.  -  Очевидно,  рядом  машинное  отделение.
Энергия атома. Вы  научились  творить  с  ней  чудеса.  Технические...  Но
моральные, этические проблемы ваша научная иерархия решать не...
     Франко повернулся к команде. Люди  с  испуганными  глазами  молчаливо
сбились в кучку.
     - Я сам. Вы смотрите, если хотите.
     - Попытайтесь попасть в мозг, - кивнул Француз. - Мозг  все  равно  в
пищу не идет. А в грудь лучше не целить, если попадете в  грудную  клетку,
будем черт знает сколько времени выковыривать кусочки кости.
     - Слушайте. - Петерсон провел языком по сухим губам.  -  Что  он  вам
сделал? Какой вред причинил? Я вас спрашиваю! И вообще, он мой.  Никто  не
имеет права его стрелять! Он вам не принадлежит!
     Франко поднял пистолет.
     - Я уйду, - побледнев, сказал Джоунс: он поморщился,  как  будто  его
подташнивало. - Не хочу видеть.
     - И я тоже, - заявил Француз.
     Оба, что-то бубня под нос, вышли в коридор. Петерсон же никак не  мог
выйти, топтался у двери.
     - Мы про мифы разговаривали, - сказал он. - Он добрый, безобидный.
     Он покинул каюту. Франко подошел к вубу, а вуб медленно поднял глаза,
сглотнул слюну.
     - Глупо, как глупо, - сказал он. - Очень жалко, что вам проходится...
что вам так хочется... У вас есть притча, в которой ваш Спаситель... -  и,
глядя на пистолет, вуб замолчал. -  Неужели  вы  сможете...  глядя  мне  в
глаза? Неужели сможете?
     Капитан сверху вниз посмотрел на него.
     - Смогу. Глядя тебе в глаза. У нас  на  ферме  были  боровы,  грязные
черные полосатые боровы. Я смогу.
     Глядя в мерцающие влажные глаза  вуба,  капитан  нажал  на  спусковой
крючок.


     У мяса был изумительный вкус.  Люди  сидели  за  столом  подавленные,
кое-кто вообще к еде не притронулся. Если кто и  наслаждался  обедом,  так
это капитан Франко.
     - Еще? - предложил  он,  обратившись  ко  всем  собравшимся.  -  Кому
добавки? И немножко вина, пожалуй.
     -  Только  не  мне,  -  скривился  Француз.  -  Пойду,  наверное,   в
штурманскую.
     - И я тоже. - Джоунс, отодвинув стул, поднялся. - До скорого.
     Капитан посмотрел им вслед. Еще несколько человек извинились и ушли.
     - Как ты думаешь, что это с ними? - спросил капитан,  повернувшись  к
Петерсону. Петерсон смотрел на тарелку перед собой, на картофель,  зеленый
горошек толстый ломоть нежного, сочного мяса.
     Он что-то хотел сказать, но не выдавил ни звука. Капитан положил руку
на плечо Петерсона.
     - Всего-навсего органика, - весело сказал он.  -  Жизненная  сущность
ушла. - Он отрезал кусочек мяса, корочкой хлеба подобрал соус. -  Лично  я
люблю поесть. Чем еще наслаждаться разумному живому существу? Еда,  отдых,
медитация, беседы...
     Петерсон кивал. Еще двое встали и вышли. Капитан сделал глоточек воды
и вздохнул.
     - Ну-с, - произнес он, - обед был превосходный, должен  вам  сказать.
Они были правы - мясо вуба великолепно на вкус. Очень вкусно. До  сих  пор
не было у меня возможности попробовать самому.
     Он промокнул губы салфеткой,  откинулся  на  спинку  стула.  Петерсон
отрешенно смотрел в стол.
     Капитан внимательно посмотрел на Петерсона, наклонился к нему:
     - Ну будет  вам!  -  сказал  он.  -  Веселей!  Не  унывайте!  Давайте
побеседуем. - и улыбнулся. - На чем я  остановился,  когда  нас  перебили?
Ага, я рассуждал о смысле фигуры Одиссея в мифах...
     Петерсон вздрогнул, в ужасе уставился на капитана.
     - Продолжим, - как ни в чем не бывало проговорил капитан. -  Одиссей,
в моем понимании...





                            МУЗЫКАЛЬНАЯ МАШИНА


     Поправив на коленях одеяло и устало прикрыв  глаза,  доктор  Лабиринт
откинулся на спинку плетеного кресла.
     - Итак? - изрек я, устроившись у камина и подставив руки теплу.  День
был прохладный, но небо над Лос-Анджелеса было  безоблачным.  За  скромным
домиком Лабиринта вплоть до  видневшихся  вдали  гор  простиралась  нежная
зелень небольшого леса,  создающего  иллюзию  этакой  девственной  чащи  в
пределах городской черты.
     - Итак? - повторил я. - Выходит, что Машина работает не  так  как  вы
ожидали?
     Лабиринт  не  ответил.  Я  обернулся.  Старик  задумчиво  смотрел  на
огромного  серо-коричневого  жука,  медленно  карабкающегося  по   одеялу.
Движения жука  были  медленны  и  величавы,  в  нем  чувствовалось  что-то
торжественное. Вскарабкавшись на вершину,  жук  исчез  на  другой  стороне
одеяла. Мы вновь остались одни.
     Лабиринт моргнул и посмотрел на меня:
     - Нет, напротив, она работает и даже очень хорошо работает.
     Я поискал глазами жука, но его нигде не было видно.
     Повеяло полуденной прохладой и я придвинулся ближе к камину.
     - Расскажите мне о ней, - попросил я.
     Доктор Лабиринт, как и большинство  много  читающих  и  располагающих
большим  запасом  свободного  времени  людей,  пришел  к  заключению,  что
современная цивилизация идет по стопам Римской Империи. Я думаю, он увидел
зарождающиеся потрясения, уничтожившие в свое время  греческую  и  римскую
цивилизации, и которые могут уничтожить наше общество и погрузить Землю во
мрак.
     Обдумав это, Лабиринт начал размышлять о всех тех изящных  и  любимых
вещах, которые навсегда исчезнут во время  смены  эпох.  Он  размышлял  об
искусстве, литературе, музыке и этикете,  обо  всем,  что  будет  навсегда
утрачено. И ему стало ясно, что  именно  музыка  -  единственное  из  всех
великих и благородных искусств - погибнет первой и будет навсегда  предана
забвению. Музыка - это  самое  хрупкое,  деликатное  и  легко  разрушаемое
искусство.
     А Лабиринта это очень беспокоило, потому что он любил музыку,  потому
что ему была противна мысль, что однажды в мире не будет Брамса и Моцарта,
благозвучной камерной музыки, ассоциирующейся с  напудренными  париками  и
изысканными поклонами, длинными и изящными свечами, печально мерцающими  в
полумраке.
     Каким пресным и несчастным будет мир без  музыки!  Каким  все  вокруг
станет скучным и пыльным.
     Именно тогда в  его  голове  родилась  мысль  о  музыкальной  машине.
Однажды вечером, когда он  сидел  в  глубоком  кресле  при  тихо  играющем
граммофоне, его посетило  видение.  Он  ясно  представил  себе  последний,
потрепанный,  с  загнутыми  страницами,  нотный  справочник  по  симфониям
Шуберта для трио, валяющийся на  полу  некоего  общественного  учреждения,
кажется музея.
     Бомбардировщик заходит в пике, падают бомбы, разбивая музей на куски,
рушатся стены, скрежещет бетон,  шуршит  штукатурка.  Последний  экземпляр
произведения исчезает под обломками, изорванный и перемолотый  с  мусором.
Затем, доктор Лабиринт  четко  представил  себе,  как  партитура  начинает
выбираться на поверхность, подобно засыпанному в норе кроту.  Да,  подобно
настоящему кроту с лапами, острыми зубами и неистощимой энергией.
     Как бы  все  было  иначе,  если  бы  музыка  обладала  этим  обычным,
повседневным инстинктом выживания, присущим каждому кроту и даже  червяку!
Музыка смогла бы выжить, если бы ее можно было бы трансформировать в живые
существа, в животных с лапами и  зубами.  Если  бы  можно  было  построить
специальную  Машину,  чтобы  она  была  способна  превращать   музыкальные
партитуры в живые существа.
     Но доктор Лабиринт не был механиком. Он сделал несколько набросков  и
с надеждой послал их в  несколько  исследовательских  лабораторий.  Однако
большинство из них было загружено работой по военным заказам.  Впрочем,  в
конце концов, он  нашел  людей,  которых  искал.  Одному  университету  на
Среднем Западе понравились его идеи и они были рады сразу же приступить  к
работе по созданию такой Машины.
     Прошло несколько недель. Наконец Лабиринт получил  почтовую  открытку
из  университета.  Работа  над  Машиной  развивалась  хорошо,  а   вернее,
близилась к завершению. Они провели контрольные испытания, проверив ее  на
парочке популярных  песенок.  А  результаты?  Два  маленьких  мышеподобных
существа выскочили из нее и заметались по лаборатории, пока кот не  поймал
и не съел их. Машина была настоящим успехом.
     Вскоре  после  извещения  он  получил  ее,  тщательно  упакованную  в
деревянный ящик, собранную и полностью подготовленную к работе. Распаковав
ее и  приступив  к  первому  эксперименту,  Лабиринт  почувствовал  легкое
возбуждение. Пока он с помощью рычажков  настраивал  и  готовил  Машину  к
первому превращению, самые разнообразные идеи крутились в его голове.  Для
начала он выбрал бесценную  партитуру  симфонии  Моцарта  соль  минор  для
квинтета. Задумчиво листая страницы, он  как  бы  совершал  путешествие  в
будущее. Наконец, он отнес партитуру к Машине и опустил ее внутрь.
     Прошло время. Лабиринт стоял перед Машиной  взволнованный,  в  легкой
тревоге, с какой-то неуверенностью ожидая, что  же  получится,  когда  он,
наконец, откроет  задвижку.  Ему  казалось,  что  сохраняя  навеки  музыку
великих композиторов, он делает тонкую и трагическую работу. Что же  будет
ему  наградой?  Что  же  он  обнаружит?  В  какие  формы  все  это   будет
превращаться по завершении процесса?
     Еще было много вопросов, на которые нужно было получить  ответ.  Пока
он  размышлял,  Машина  щелкнула  и  замигала  красным  огоньком.  Процесс
завершился, превращение уже произошло. Лабиринт открыл задвижку.
     - О, господи! - в сердцах воскликнул он. - Не может быть!
     Внутри оказалась птичка, а не животное.
     Птичка моцарт была небольшой, красивой и изящной с  ярким  оперением.
Она прошлась по комнате и затем дружелюбно  и  с  любопытством  подошла  к
доктору. Лабиринт расставил трясущиеся руки и  наклонился.  Птичка  моцарт
прошла мимо, а затем неожиданно вспорхнула в воздух.
     -  Любопытно,  -  прошептал  он,  поманил  птичку   и   та,   немного
поколебавшись, подлетела к нему. Лабиринт долго поглаживал ее и размышлял.
На кого же будут похожи остальные? Он  не  мог  предугадать.  А  потом  он
осторожно посадил птичку моцарта в коробку. На следующий день он  был  еще
больше удивлен, когда появился гордый и строгий жук бетховен. Это был  тот
самый жук, которого я видел сосредоточенно ползущим по своим  делам  вдоль
красного одеяла.
     Затем появился зверек шуберт. Зверек шуберт был глупеньким, маленьким
ягненком, беспорядочно скакавшим, бестолковым и игривым. И тогда  Лабиринт
вновь погрузился в глубокие размышления.
     Что же считается фактором выживания?  Неужели  разноцветное  оперение
лучше чем острые зубы? Лабиринт был в растерянности. Он надеялся  получить
полчище сражающихся, копающих, готовых грызть и драться толстых барсуков с
лапами и клыками. Неужели он получает то что требуется? Однако  кто  может
сказать, что хорошо для выживания? Динозавры тоже были  хорошо  вооружены,
однако ни один из них не выжил.  Поворачивать  назад  было  поздно,  да  и
Машина уже работала.
     Лабиринт продолжил  изыскания,  вводя  одно  за  другим  произведения
композиторов в Машину-Хранительницу,  пока  лес  за  домом  не  заполнился
ползучими и блеющими существами, кричащими и дерущимися в ночи. Было много
странных созданий, которые пугали и поражали его.  Насекомое  брамс  имело
множество  ножек,  торчащих  во  все  стороны,  и  походило   на   круглую
сороконожку. Оно было низким и плоским, покрытым ровным  пухом.  Насекомое
брамс было себе на уме и быстро сбежало, прилагая  все  усилия  для  того,
чтобы скрыться от зверька вагнера, появившегося перед этим. Зверек  вагнер
был длинным и цветистым.  Похоже,  он  обладал  особым  норовом  и  доктор
Лабиринт слегка его побаивался, как и  жуков  бахов,  круглых  похожих  на
мячик созданьиц, целое стадо которых получилось из сорока восьми  прелюдий
и фуг. Была здесь угловатая птичка стравинский и многие другие.
     Всем им он позволял отправиться прочь в чащи, и они убегали,  прыгая,
уползая, каждый по-своему. Однако, чувство ошибки не покидало его.  Каждое
появляющееся создание вызывало у него глубокое  удивление.  Ему  казалось,
что он совсем не может влиять на результаты. Его очень беспокоило, что все
это не зависит от него из-за какого-то мощного и  неведомого  закона.  Все
эти создания формировались и изменялись под влиянием  какой-то  сложной  и
безликой силы, силы которую Лабиринт не мог выявить или постичь. И это его
пугало.


     Лабиринт замолчал. Я подождал некоторое время, но казалось, что он  и
не собирается продолжать. Я посмотрел  на  него.  Старик  глядел  на  меня
как-то странно и несколько жалобно.
     - Я действительно ничего больше не знаю, - сказал он, -  я  давно  не
был там, в лесу. Я боюсь... Я знаю, что-то там происходит, но...
     - А почему бы нам вдвоем не пойти и не взглянуть?
     Он облегченно улыбнулся.
     - Я надеялся, что вы это предложите. Вся эта  история  начинает  меня
утомлять.
     Он откинул одеяло и встал, поправляя одежду.
     - Что ж, пошли.
     Мы обошли дом и по ровной утоптанной тропинке пошли в лес. Все вокруг
было диким и хаотическим, разросшимся, густым, неухоженным  морем  зелени.
Доктор  Лабиринт  шел  впереди,  раздвигая  ветки,  заслонявшие  тропинку,
наклоняясь и пробираясь вперед.
     - Ну и местечко, - заметил я.
     Мы шли уже довольно долго. Лесная чаща была темной  и  сырой,  солнце
еще не село полностью и легкая мгла, создаваемая листвой, окутывала нас.
     - Сюда никто не приходит.
     Док неожиданно остановился и осмотрелся.
     - Может быть лучше, нам вернуться и захватить мое ружье. Я  не  хотел
бы, чтобы случилось что-нибудь нехорошее.
     - Вы уверены, что дела обстоят так  плохо?  -  я  подошел  к  нему  и
остановился.
     - Может быть, не все так плохо, как может казаться.
     Лабиринт осмотрелся. Ногой ткнул в сушняк.
     - Они вокруг нас, повсюду и наблюдают за нами. Вы чувствуете это?
     Я рассеянно кивнул.
     - Что это?
     Я поднял тяжелую, трухлявую  ветку  с  остатками  опавшего  грибка  и
отбросил от дороги. Невдалеке возвышалась бесформенная и бесцветная  кучка
листвы, наполовину засыпанная землей.
     - Что это? - повторил я.
     Лабиринт напряженно и опасливо посмотрел под ноги. Он бесцельно начал
пинать листву. Я почувствовал себя неуютно.
     - Да это зачем, черт возьми! - воскликнул я. - Для чего это?
     Лабиринт медленно поднял взгляд на меня:
     - Это зверек шуберт, - прошептал он. - Или точнее тот, кто раньше был
им. Их осталось, однако, не так много.
     Зверек шуберт - так звали того зверька, который прыгал и  блеял,  как
глупый и игривый ягненок. Я наклонился и  посмотрел  на  холмик,  стряхнув
несколько листьев и сучков с него. Да, он был мертв. Его пасть раскрыта, а
тело распорото поперек. Муравьи и микробы усердно работали над ним. Он уже
начал разлагаться.
     - Но что же случилось? - спросил Лабиринт. - Кто же мог сделать это?
     Раздался шум. Мы быстро повернулись.
     Вначале мы ничего не увидели. Затем кусты зашевелились, но мы  так  и
не смогли определить, что за  существо  появилось  перед  нами.  Оно  было
худым, длинным и огромным, со светящимися глазами. Мне показалось, что оно
чем-то похоже на койота, разве что крупнее. Его шерсть  была  спутанной  и
короткой, его пасть слегка приоткрылась, когда оно  молчаливо  и  изучающе
рассматривало  нас,  как  бы  удивляясь  диковинным  существам,   внезапно
вторгшимся на его территорию.
     - Это зверек вагнер, - тихо сказал Лабиринт. - Но он изменился. Очень
изменился. Я с трудом узнал его.
     Существо понюхало воздух, ощетинилось. Неожиданно нырнуло в сумерки и
растворилось там.
     Некоторое время мы стояли молча. Наконец Лабиринт прервал молчание.
     - Итак, это то, во что он превратился, - сказал  он.  -  Я  с  трудом
верю. Но почему все это случилось?
     - Адаптация, - сказал я.
     -  Когда  вы  выбрасываете  на  улицу  обычного  домашнего  кота,  он
становится диким. Или, например, собаку...
     - Да, - кивнул он. - Собака становится волком,  чтобы  выжить.  Таков
закон леса. Я предугадывал это. Это случается довольно часто.
     Я еще раз взглянул на трупик, лежащий на земле, и затем на молчаливые
заросли вокруг. Адаптация, может ли  быть  что-либо  более  худшее.  Такая
мысль возникла в моей голове, но я ничего не сказал.
     - Я бы хотел взглянуть на других, - сказал я. - На некоторых  других.
Давайте поищем остальных.
     Он согласился. Отбрасывая ветки и листву с  нашего  пути,  мы  начали
пробираться через высокую траву.  Я  нашел  палку  и  пользовался  ей  как
посохом, а Лабиринт, близоруко всматриваясь под ноги, помогал себе  руками
и коленями.
     - Даже дети превращаются в зверенышей, - сказал я. - Вы помните,  был
ребенок-волк в Индии? Никто не верил, что то были обычные дети.
     Лабиринт кивнул. У него был грустный вид и было нетрудно  догадаться,
из-за чего. Он ошибся, его замысел  был  ошибочным,  и  последствия  всего
этого становились ему все более очевидными. Музыка сможет выжить  в  живых
существах,  однако  не  стоит  забывать  урок  садов  Эдема:  как   только
завершается процесс создания  существа,  оно  начинает  жить,  и  с  этого
момента перестает быть собственностью создателя, лишая его возможности  по
собственному желанию управлять и исправлять это существо. Бог, наблюдая за
развитием человека, наверное, испытывал  такую  же  печаль  и  собственную
незначительность,  как  и  Лабиринт,  наблюдающий  за  своими  созданиями,
изменяющимися и развивающимися для того, чтобы выжить.
     То, что его музыкальные создания выживут, уже ничего не  значило  для
него, потому что он создавал их для  того,  чтобы  уберечь  прекрасное  от
осквернения и гибели, а на его  собственных  глазах  проявился  совершенно
другой процесс. Док Лабиринт взглянул на меня,  его  лицо  было  исполнено
печали. Он обеспечил им выживание, но тем самым был уничтожен всякий смысл
и ценность того, что должно было быть сохранено.  Я  попытался  улыбнуться
ему, но он быстро отвел взгляд.
     - Не переживайте так сильно, -  сказал  я.  -  В  действительности  в
зверьке вагнере не произошло больших изменений. Неужели в самом Вагнере не
проявлялись грубость и темперамент? Разве  в  нем  не  было  склонности  к
насилию...
     Я запнулся. Доктор Лабиринт отскочил, резко отстранив  свою  руку  от
травы. Он ухватил себя за запястье и согнулся от боли.
     - В чем дело? - поспешил я к нему на помощь.
     Он с дрожью отвел свою небольшую старую руку от меня.
     - Что случилось? В чем дело?
     Я повернул его руку к себе. Она вся была покрыта  отметинами  красных
порезов, распухавших на глазах. Его что-то ужалило или  укусило  в  траве.
Пиная ногой траву, я попытался обнаружить, что  же  это  было.  Я  заметил
шевеление  травы  и  маленький  золотистый  шарик,  быстро  удаляющийся  в
направлении зарослей. Он был весь подобно крапиве покрыт шипами.
     - Хватайте его! - закричал Лабиринт. - Быстрее!
     Я  поспешил  за  существом,  вооружившись  носовым   платком,   чтобы
уберечься от шипов. Шарик яростно полз вперед, стараясь скрыться, но  я  с
помощью своего носового платка в конце концов поймал его.
     Пока я поднимался на ноги со своей добычей, Лабиринт наблюдал за моим
трепыхающимся платком.
     - Я с трудом могу поверить во все это, - сказал он. - Нам лучше будет
вернуться домой.
     - А это что такое?
     - Это один из жуков бахов. Но очень сильно изменившийся...
     Мы пустились в обратный путь к дому, нащупывая тропинку в темноте.  Я
шел первым, раздвигая ветки, а Лабиринт грустно и сосредоточенно  следовал
за мной, время от времени ощупывая свою руку.
     Мы вошли во двор и подошли к крыльцу заднего входа  в  дом.  Лабиринт
открыл дверь и мы вошли на кухню. Он зажег огонь и  поспешил  к  раковине,
чтобы обмыть свою руку.
     Я взял в буфете пустой кувшин и осторожно опустил в него  жука  баха.
Как только я закрыл крышку жук сделал несколько пробных движений. Я сел за
стол. Мы оба молчали, Лабиринт поливал холодной водой свою распухшую руку,
а я за столом наблюдал  как  золотой  шарик  в  кувшине  ищет  возможности
улизнуть.
     - Ну что ж? - наконец произнес я.
     - Нет никаких сомнений, - Лабиринт подошел к столу и уселся  напротив
меня. - Происходят какие-то метаморфозы. Главное то, что у него  с  самого
начала не было ядовитых шипов. Вы знаете, очень хорошо, что я  играл  роль
Ноя предельно осторожно.
     - Что вы имеете в виду?
     - Я их всех сделал стерильными. Они не могут воспроизводиться. У  них
не будет потомства и когда они умрут, на этом все и завершится.
     - Должен заметить, меня радует, что вы подумали об этом.
     - Я хотел бы послушать, -  пробормотал  Лабиринт,  -  как  все  будет
звучать при обратном превращении.
     - О чем вы?
     - О шарике, о жуке бахе. Это будет настоящий эксперимент,  не  правда
ли? Я введу его обратно в Машину и мы посмотрим на результат.  Не  желаете
ли поучаствовать?
     - Я согласен со всем, о чем вы говорили, доктор, - сказал я. - Но  не
возлагайте на все это слишком больших надежд.
     Он  осторожно  взял  кувшин  и  по  крутой  сумрачной   лестнице   мы
направились вниз в подвал. Я различил возвышающуюся в углу среди корыт для
стирки белья огромную колонну из тусклого металла. Все  это  пробудило  во
мне странные ощущения. Это и была Музыкальная Машина.
     - Так вот она какая! - произнес я.
     - Да, это она и есть.
     Лабиринт начал поворачивать рычажки и на  некоторое  время  полностью
сосредоточился на этом. Затем он взял кувшин и  поднес  к  камере  Машины.
Осторожно сняв крышку, он вытряхнул жука баха  прямо  в  камеру  Машины  и
затем тщательно прикрыл крышку.
     - Ну что ж, начнем, - сказал он, опустив  рычажок,  и  Машина  начала
работать.  Лабиринт  сложил  руки  и  мы  застыли   в   ожидании.   Солнце
окончательно скрылось  за  горизонтом  и  за  окном  уже  наступила  ночь.
Наконец, индикатор на панели Машины моргнул красным светом. Доктор перевел
рычажки, отключая Машину и мы замерли  в  молчании,  не  желая  оспаривать
первенство в праве открыть камеру.
     - Ну что ж? - наконец произнес я. - Кто из нас первый  посмотрит  что
получилось?
     Лабиринт промолчал. Он подошел к Машине и отодвинул задвижку  камеры.
Его  пальцы  появились  с  тонким  листком  бумаги,  испещренной   нотными
символами. Он передал его мне.
     - Вот результат, - только и сказал. - Пойдемте  наверх  и  попытаемся
сыграть то, что получилось.
     Мы вернулись наверх, прошли в музыкальную комнату,  Лабиринт  сел  за
большой рояль и я вручил ему полученную партитуру. Он открыл ее, некоторое
время с напряженным и бесстрастным лицом изучал, а затем начал играть.
     Я слушал музыку. Она была мерзкой. Я никогда ранее не  слышал  ничего
подобного. Это была дьявольская какофония, без  смысла  и  содержания,  за
исключением  разве  что  чего-то  неземного,  насыщающего  ее  чем-то,  не
заложенным в нее изначально. Только с большими усилиями я мог узнать в ней
то, что было когда-то фугой Баха, частью самого  совершенного  и  ценимого
произведения.
     - Что ж, все ясно, - произнес Лабиринт.
     Он встал, взял партитуру в руки и разорвал ее на мелкие кусочки.
     Пока мы шли к моему автомобилю, я попытался вслух проанализировать:
     -  Я  думаю,  что  борьба  за  выживание  наиболее  выраженная  черта
человеческой натуры. Мораль и этика отступают перед ней.
     Лабиринт одобрительно кивнул:
     - Возможно, единственное,  что  может  быть  сделано,  так  это  лишь
спасение их самих - морали и этики.
     - Время рассудит, - произнес я. - Возможно, что даже после неудачи  с
этим методом, найдется что-либо иное, то, что мы не можем предсказать  или
предвидеть сейчас, то, что появится завтра.
     Я пожелал ему доброй ночи и сел в свою машину. Стояла кромешная тьма.
Ночь полностью вступила в свои права. Я включил фары и двинулся по дороге.
Нигде не было видно других машин. Я был один и мне было очень холодно.
     На перекрестке я задержался, переключая скорость. Неожиданно на  краю
дороги, у самого бордюра, возле подножия  огромного  платана,  в  темноте,
что-то зашевелилось. Я всмотрелся, чтобы разобраться, что это там.
     У подножия платана огромный серо-коричневый жук что-то строил, таская
куски грязи к странному, уродливому сооружению. Слегка  озадаченный,  я  с
любопытством наблюдал некоторое время за жуком, пока он не обратил на меня
внимание. Жук прекратил свою работу, резко развернулся и заскочил  в  свое
жилище, хлопнув плотно закрывшейся дверцей.
     А я поехал дальше.





                                  РАЗИНЯ


     Они вошли в большой ангар.  В  дальнем  его  углу  техники  собрались
вокруг  громадной  мерцающей   приборной   панели,   следя   за   сложными
изменяющимися комбинациями вспыхивающих огоньков. У длинных столов жужжали
машины - управляемые людьми  и  роботами  компьютеры.  Стены  были  сплошь
увешаны картами и диаграммами.
     Хастен в изумлении разглядывал все это.
     Вуд рассмеялся.
     - Пройдемте сюда, и я действительно покажу  вам  кое-что  интересное.
Узнаете, не так ли?
     Он указал на громоздкий прибор, окруженный  молчаливыми  мужчинами  и
женщинами в белых халатах.
     - Узнаю, - медленно ответил Хастен. - Это напоминает наш  "ковш",  но
он раз в двадцать больше. Что вы им ловите? Какие времена?
     Он  потрогал  пластинчатую  поверхность  "ковша",  затем  присел   на
корточки  перед  лицевой  панелью.  Крышка  была  закрыта,  "ковш"  был  в
действии.
     - Если  бы  у  нас  в  историко-исследовательском  центре  был  такой
аппарат!
     - Теперь вы знаете, - Вуд присел рядом с ним. -  Послушайте,  Хастен.
Вы  первый  человек  из  вошедших,  который  не  принадлежит  к   служащим
департамента. Обратили внимание на охрану? У часовых есть приказ  стрелять
в любого, кто попытается прорваться без пропуска.
     - Прятать это? Машину? Вы будете стрелять в...
     Они выпрямились. Лицо Вуда окаменело.
     - Ваш "ковш" погружается в далекое прошлое. Рим. Греция. Пыль  веков,
древние манускрипты... - Вуд прикоснулся к поверхности  аппарата.  -  Этот
"ковш" отличается от вашего. Мы охраняем  его  ценой  нашей  жизни,  и  не
только нашей. И знаете почему?
     Хастен вопросительно уставился на него.
     - Этот "ковш" предназначен не для прошлого, а... для будущего. -  Вуд
пристально заглянул в глаза Хастену. - Понимаете? Для будущего.
     - Вы копаетесь в будущем? Но вы же не  имеете  права!  Это  запрещено
законом, и вы  знаете  об  этом!  -  Хастен  отступил  назад.  -  Если  бы
Исполнительный Совет узнал об этом, они бы снесли это здание. Вы же знаете
об опасности. Берковский изложил это в своих гениальных тезисах.
     Хастен помолчал, задохнувшись от возмущения, затем продолжил:
     -   Не   могу   понять,   как   вы   можете   пользоваться   "ковшом"
сориентированным  на  будущее.  Ведь  получая  материал  из  будущего,  вы
автоматически вводите новые факторы в  настоящее,  будущее  соответственно
изменяется и вы продолжаете никогда не заканчивающийся сдвиг. Вы  создаете
нестабильные условия для грядущих веков. Вот  почему  и  был  принят  этот
закон.
     - Знаю, - кивнул Вуд.
     - И вы продолжаете... - Хастен  указал  на  персонал  и  техников.  -
Остановитесь,  ради  Бога,  остановитесь!  Остановитесь,  прежде  чем   не
предприняли  гибельные  шаги,  которые  невозможно  исправить.  Почему  вы
продолжаете...
     Внезапно Вуд помрачнел.
     - Хорошо, Хастен. Не читайте нам  лекцию.  Слишком  поздно;  все  уже
случилось. Летальный фактор уже введен в будущее в результате наших первых
экспериментов. Нам казалось мы знаем, что делаем... - он горестно взглянул
на Хастена. -  Поэтому  сейчас  и  пригласили  вас  сюда.  Садитесь...  вы
услышите все, что вас интересует.
     Они сидели друг против друга за письменным столом.
     Вуд сложил руки:
     - Я хочу сразу перейти к делу. Вы считаетесь экспертом в исторических
исследованиях.  Вы  знаете  намного  больше  об  использовании  временного
"ковша", чем любой смертный; вот почему  мы  продемонстрировали  вам  нашу
работу, нашу противозаконную деятельность.
     - И у вас уже были неприятности?
     - Масса неприятностей. И с каждой последующей попыткой  вмешательства
положение  становится  все  хуже  и  хуже.  Мы  не  можем  остановиться  и
становимся самой преступной организацией в истории.
     - Пожалуйста, начните сначала, - сказал Хастен.
     - "Ковш" был разрешен Политическим Научным Советом; они хотели узнать
результаты некоторых их решений. Сначала мы протестовали, выдвигая  теорию
Берковского. Но вы понимаете, эта идея гипнотизировала нас. Мы уступили, и
"ковш" был построен. Тайно, конечно.
     - Мы провели наше первое погружение, послав аппарат в будущее на  год
вперед.  Чтобы  защитить  себя  от   действия   теории   Берковского,   мы
экспериментировали  очень  осторожно.  Наш  "ковш"  ничего  не  переносил,
никакие  объекты,  кроме  фотографий,  снятых  с  большой  высоты.  Пленки
возвращались к нам,  мы  делали  увеличенные  снимки  и  пытались  оценить
обстановку.
     Сначала результаты  были  обнадеживающие.  Войн  больше  нет,  города
растут, все выглядит  лучшим.  Кадры  уличных  сценок  показывают  большое
количество людей, явно довольных. Никто не суетится, никуда не спешат.
     Затем мы заглянули вперед еще  на  пятьдесят  лет.  Все  даже  лучше:
города уменьшаются, люди не так зависят  от  машин,  больше  стало  травы,
парков. Мир и покой стали обычными условиями жизни людей.  Мы  продолжали.
Конечно, применяя такой непрямой метод нельзя быть уверенным ни в чем,  но
было очень похоже, что все прекрасно. Мы представили информацию Совету,  и
они начали свое планирование. А затем случилось это.
     - Что именно? - выдохнул Хастен, наклонившись вперед.
     - Мы  решили  еще  раз  исследовать  период,  который  уже  один  раз
сфотографировали, и послали "ковш" на сто лет вперед. Он вернулся с полной
катушкой. Наши специалисты проявили ее, и мы увидели...
     Вуд умолк.
     - Что?
     - Все было иным.  Произошли  страшные  изменения.  Война...  война  и
разрушения повсюду.
     Вуд содрогнулся.
     - Мы ужаснулись, сразу же послали "ковш" еще  раз  туда,  чтобы  быть
абсолютно уверенными.
     - И что же вы нашли на этот раз?
     Кулаки Вуда сжались:
     - Снова изменения, и к худшему! Руины,  гигантские  руины.  Умирающие
вокруг люди. Руины и смерть повсюду. Шлак. Конец войны, последняя фаза.
     - Понимаю, - кивнул Хастен.
     - И это  еще  не  самое  худшее!  Мы  передали  сведения  Совету.  Он
прекратил свою  деятельность  и  созвал  двухнедельную  конференцию.  Были
отменены все указы и планы, сформированные на основе наших докладов.  Лишь
через месяц нас снова вызваны в Совет. Его члены хотели  еще  раз  послать
"ковш" в тот же  самый  период.  Мы  возражали,  но  они  настаивали.  Они
утверждали, что хуже от этого не будет.
     Поэтому мы снова послали  "ковш"...  Он  вернулся,  и  мы  прокрутили
пленку. Хастен, есть вещи, похуже  войны.  Вы  не  представляете,  что  мы
увидели. Там вообще не  было  признаков  человеческой  жизни.  Никого,  ни
единого человеческого существа!
     - Все было разрушено?
     - Нет. Никаких разрушений. Большие и величественные  города,  дороги,
здания, озера, поля. Но  нет  человеческой  жизни:  города  безлюдны,  все
функционирует автоматически, машины и провода целы. Но нет людей.
     - Что же это было?
     - Мы послали "ковш" еще дальше - он сделал  пятидесятилетний  скачок.
Ничего. Ничего и на этот раз. Города, дороги, здания, но людей - нет.  Все
мертво. Чума, радиация или что-то, чего мы не знаем. Но что-то  убило  их.
Откуда оно взялось? Мы не знаем. Ведь его сначала не было, в наших  первых
исследованиях. Каким-то образом мы ввели его, этот  летальный  фактор.  Мы
внесли его своим вмешательством. Когда  мы  начинали,  его  не  было.  Это
сделали мы, Хастен.
     Вуд уставился на него, лицо его казалось белой маской.
     - Мы внесли его и теперь обязаны найти причину и избавиться от него.
     - Как вы намерены это осуществить?
     - Мы построили машину времени, способную перенести в  будущее  одного
наблюдателя. Мы хотим послать человека, чтобы он увидел, что случилось  на
самом деле - фотографии не скажут всего. Нам нужно  узнать  больше.  Когда
это появилось впервые? Как? Каковы были первые признаки? Что  это?  Только
получив точную  информацию  мы  будем  способны  погасить  этот  фактор  -
проследить и удалить его. Кто-то должен отправиться в будущее и  выяснить,
что изменилось, когда мы начали вмешательство. Это единственный выход.
     Вуд поднялся, за ним поднялся и Хастен.
     - Этим человеком будете вы, - заявил Вуд. - Вы наиболее  компетентный
человек. Машина времени находится снаружи, на открытой площади,  тщательно
охраняемая.
     Вуд подал знак. Двое солдат подошли к столу.
     - Сэр?
     - Идемте с нами,  -  распорядился  Вуд.  -  Мы  выходим  на  площадь,
понаблюдайте, чтобы никто  не  последовал  за  нами.  -  Он  повернулся  к
Хастену. - Вы готовы?
     Хастен колебался.
     - Подождите минуту. Я хотел бы ближе ознакомиться  с  вашей  работой,
изучить, что сделано. Самому испытать машину времени? Я не готов...
     Двое солдат придвинулись ближе,  глядя  на  Вуда.  Тот  положил  руку
Хастену на плечо.
     - Извините меня, - сказал он, - у нас нет времени. Идемте со мной.
     ...Тьма  сгущалась,  то  поглощая  его,  то  отступая.  Он  сидел  на
вращающемся кресле перед приборами управления, вытирая пот со  лба.  Хотел
этого Хастен или нет, но он был уже в пути,  хорошо  это  или  плохо.  Вуд
кратко описал принцип управления машиной времени.  Через  несколько  минут
после инструктажа дверь захлопнулась. Хастен осмотрелся.
     Воздух был разреженный и прохладный. Некоторое время он  наблюдал  за
движущимся циферблатом, но от холода ему становилось не  по  себе.  Хастен
подошел к шкафчику со снаряжением и открыл дверцу. Куртка, теплая куртка и
лучевой  пистолет.  Он  подержал  его  в   руке,   изучая.   Разнообразные
инструменты, любые приспособления и снаряжение. В  тот  момент,  когда  он
клал пистолет на место, монотонная вибрация машины внезапно прекратилась.
     В течение одной ужасной  секунды  он  словно  парил  в  пространстве,
бесцельно дрейфуя, затем это мгновенное ощущение  прошло.  Солнечный  свет
лился сквозь  иллюминатор,  освещая  пол.  Хастен  выключил  искусственное
освещение и подошел к окошку. Вуд установил приборы  на  сто  лет  вперед.
Взяв себя в руки, Хастен выглянул наружу.
     Цветущий луг уходил вдаль. Голубое небо и плывущие  облака.  Какие-то
животные маячили вдали в тени деревьев. Он подошел к люку и,  открыв  его,
вышел.
     Теплый солнечный свет приободрил его, ему сразу стало  лучше.  Теперь
он рассмотрел, что под деревьями паслись коровы. Довольно долго  Хастен  в
нерешительности стоял у выхода. Переносилось ли это по воздуху? Вдруг  это
чума? Он потянулся и ощутил защитный шлем на плечах. Лучше его не снимать.
     Хастен вернулся обратно и снова достал пистолет.
     Затем проверил дверной замок, чтобы удостовериться, что во время  его
отсутствия люк будет  закрыт.  Только  после  этого  он  ступил  на  траву
лужайки. Оглядевшись,  он  быстро  направился  к  холму,  находившемуся  в
полумиле от него. Во время ходьбы установил указатель направления на своих
часах, который выведет его к машине времени, если он заблудится.
     Он подошел  к  коровам,  стоявшим  под  деревьями.  Коровы  встали  и
двинулись  от  него  прочь.  Неожиданно   Хастен   почувствовал   холодок,
пробежавший по спине: он заметил, что вымя у коров маленькие и сморщенные.
Их никто не доил.
     Достигнув вершины холма, он остановился и поднял бинокль.  Перед  ним
расстилалось однообразное без всяких ориентиров  пространство  -  сплошные
зеленые поля. Насколько мог видеть взгляд, ничего больше.  Повернувшись  в
другую сторону, Хастен снова взглянул в бинокль.
     На этот раз он застыл.
     Далеко на горизонте, слева, высились  смутные  очертания  города.  Он
опустил бинокль и закрепил завязки тяжелых башмаков. Затем широкими шагами
начал спускаться с холма - ему предстоял долгий  путь.  Хастен  прошел  не
более  двадцати  минут,  он  увидел  бабочек.  Они  внезапно  поднялись  в
нескольких ярдах перед ним, порхая в солнечном свете. Не  отрывая  от  них
взгляда, он остановился, чтобы передохнуть.
     Хастен никогда не видел таких больших бабочек. Красные и  голубые,  с
желтыми и зелеными  пятнами...  Возможно,  они  улетели  из  какого-нибудь
большого зоопарка и одичали, после того как человек сошел  со  сцены.  Они
поднимались все выше и выше.
     Не обратив на него никакого внимания, они взяли курс на далекие шпили
города. Через мгновение они уже исчезли.
     Хастен снова двинулся вперед. Трудно  было  представить  себе  гибель
человека в таких условиях: бабочки, трава и коровы в тени деревьев.  Какой
благостный и дивный мир остался без человека!
     Вдруг одна из отставших  бабочек  мелькнула  у  него  перед  глазами,
взлетев с травы. Он автоматически поднял руку, пытаясь ее поймать. Бабочка
атаковала его ладонь. Он засмеялся...
     Внезапно  адская  боль  пронзила  его;  Хастен  упал  на  колени,  он
задыхался, его рвало. Боль разливалась по всему телу. Голова  закружилась,
и он закрыл глаза.
     Когда Хастен наконец очнулся, бабочка уже улетела. Пролежав некоторое
время в траве, он медленно сел и, пошатываясь,  встал  на  ноги.  Разрезав
рукав рубахи, Хастен осмотрел себя. Рука сильно распухла и словно налилась
свинцом, кожа почернела.  Оторвав  от  нее  взгляд,  Хастен  всмотрелся  в
далекий город. Бабочки улетели в том направлении.
     Хастен быстро зашагал обратно к машине времени. Он  добрался  до  нее
как раз перед заходом солнца. Люк  открылся  от  его  прикосновения  и  он
очутился внутри.
     Приложив бальзам из аптечки к ране и перевязав руку, Хастен уселся на
вращающееся кресло, размышляя. Фактически, это случайный маленький укус. А
если, весь рой...
     Он подождал, пока солнце совсем  село  и  непроглядная  тьма  окутала
землю. Ночью все пчелы и бабочки обычно спят; или, по  меньшей  мере,  те,
которых он знал, так поступали.
     Надо использовать этот шанс.
     Его  рука  все  еще  болела.  Бальзам   не   помог,   он   чувствовал
головокружение, а во рту был привкус, как при приступе малярии.
     Прежде чем выйти, он открыл шкафчик  и  пересмотрел  все  содержимое.
Проверив лучевой пистолет, Хастен отложил его в сторону.  Через  мгновение
он нашел то, что искал - паяльную лампу и фонарь.  Положив  все  остальные
вещи обратно, он выпрямился.
     Теперь он был готов, по крайней мере ему так  казалось.  Он  вышел  в
темноту, освещая себе путь. Хастен шел быстро.  Была  темная  и  пустынная
ночь - лишь несколько звезд  сияли  над  ним,  а  свет  его  фонарика  был
единственным  земным  светом.  Он  добрался  до  вершины  холма  и   начал
спускаться вниз. Впереди замаячила роща. Вскоре он  уже  шел  по  равнине,
нащупывая лучом фонаря дорогу к городу.
     Добравшись   до   города,   Хастен   почувствовал   себя   совершенно
обессиленным. Он проделал долгий путь, и дыхание  его  стало  прерывистым.
Призрачные очертания громадных строений поднимались перед ним, их  вершины
исчезали в темноте. Очевидно, это был небольшой город, но его внешний  вид
показался Хастену странным. Дома были более узкими и высокими, чем  те,  к
которым он привык.
     Хастен прошел сквозь ворота. Каменные тротуары улиц  заросли  травой.
Он остановился, глядя вниз. Сорняки поднялись  повсюду;  а  вблизи  зданий
валялись кости, маленькие кучки костей и пыли. Он продолжил путь,  освещая
лучом фонаря стены зданий. В мертвой тишине  его  шаги  звучали  гулко.  В
непроглядном мраке светился лишь его фонарь.
     Вскоре он очутился на большой площади, полностью заросшей  кустами  и
виноградной лозой. В дальнем конце высилось самое большое здание  из  тех,
что он видел. Он направился к нему, пересекая пустынную  площадь,  освещая
себе путь. Ступив на бетонную плиту, он  остановился.  Справа  возвышалось
другое здание, привлекшее его внимание. Сердце его  забилось.  Луч  фонаря
осветил мастерски вырезанное над дверным входом слово: "БИБЛИОТЕКА".
     Это было как раз то, что он хотел найти -  библиотека.  Хастен  начал
подниматься к темному  входу.  Доски  под  его  ногами  проваливались.  Он
добрался до входа и очутился перед тяжелой деревянной дверью с ручками  из
металла. Когда он потянул ручку на себя, дверь стала падать  на  него.  Он
увернулся, она упала на ступеньку и исчезла в  темноте.  Запах  гниения  и
пыли чуть не удушил  его,  но  Хастен  все-таки  вошел  внутрь.  Когда  он
проходил пустынными коридорами, паутина покрыла его  шлем.  Хастен  наугад
вошел в одну из комнат. Повсюду лежали кучи пыли и серые кости.
     Вдоль стен тянулись низкие столы и полки. Он подошел к полкам и  взял
несколько книг. Они рассыпались в руках,  превратившись  в  прах.  Неужели
прошло всего лишь сто лет?
     Хастен сел за один из столов  и  открыл  книгу,  сохранившуюся  лучше
других. Книга была на неизвестном  языке.  Он  переворачивал  страницу  за
страницей. Затем взял наугад еще несколько книг  и  направился  к  выходу.
Внезапно его сердце застучало сильнее. Он подошел к одному  из  стеллажей.
Газеты.
     Хастен осторожно взял хрупкие хрустящие листы и осветил их.  Конечно,
тот же язык. Смелые, черные заголовки. Он сумел свернуть несколько газет и
добавил их к уже взятым книгам. Затем вышел в коридор.
     Когда Хастен спустился на ступеньки.  Холодный  свежий  воздух  обдал
его, щекоча ноздри. Он огляделся, всматриваясь в очертания площади.
     Затем Хастен спустился вниз и пересек  площадь,  осторожно  нащупывая
дорогу. Подойдя к воротам города, Хастен чуть помешкал,  и  минуту  спустя
снова был на равнине, держа курс к машине времени.
     Он шел, как ему казалось, бесконечно долго, голова свесилась на  бок,
ноги  были  сбиты.  Наконец,  усталость  заставила  его  остановиться.  Он
покачивался, стараясь восстановить  дыхание.  Положив  свой  груз,  Хастен
осмотрелся. Далеко на горизонте появилась длинная серая полоска, молчаливо
говорившая, что пока он  шел,  наступил  рассвет.  Солнце  вот-вот  должно
появиться.
     Холодный ветерок освежил его. Деревья и холмы уже начали  приобретать
формы в сером свете утра.
     Он оглянулся и взглянул на город. Мрачные и стройные остовы покинутых
зданий вздымались к небу. Он очаровано смотрел, как заря окрасила верхушки
зданий. Затем цвета исчезли и туман начал  закрывать  вид  города.  Хастен
быстро наклонился и поднял свою добычу. Леденящий ужас пронзил его,  когда
он поспешно продолжал путь. Черное пятнышко взмыло в небо  над  городом  и
начало парить над ним.
     Спустя некоторое время Хастен оглянулся. Пятно еще было на месте - но
значительно увеличилось. Оно не было больше черным -  в  ясном  свете  дня
пятно начало вспыхивать многими красками.
     Он ускорил шаг, пересекая холмы.  Остановившись  на  секунду,  Хастен
проверил свой указатель направления на часах. Раздались щелчки - он шел  в
правильном направлении.  Вытирая  потные  руки,  Хастен  снова  устремился
вперед.
     Через десять минут  он  взглянул  вниз  с  вершины  гребня  и  увидел
сверкающую металлическую сферу, молчаливо лежащую на траве, всю в холодной
росе. Машина времени. Скользя и вприпрыжку, он устремился по склону  холма
к ней.
     В тот момент, когда Хастен открывал люк плечом, первое облако бабочек
появилось над вершиной холма, бесшумно направляясь к нему.
     Он закрыл дверь  и,  положив  свой  ценный  груз,  расслабился.  Рука
буквально горела от невыносимой боли. Но было не до нее - Хастен  бросился
к иллюминатору и взглянул. Бабочки кружились над сферой, танцуя над ним  и
вспыхивая яркими красками. Затем  начали  садиться  на  сферу  и  даже  на
иллюминатор. И сразу же стало темно - их сверкающие тела и крылья  закрыли
иллюминатор. Хастен прислушался - он мог слышать приглушенный мягкий  звук
со всех сторон.
     Хастен включил искусственное освещение.
     Время  шло.  Он  просматривал  газеты,  не  зная,  что   предпринять.
Двигаться назад? Или вперед?  Лучше  прыгнуть  вперед  лет  на  пятьдесят.
Бабочки были опасным, но, возможно, не тем  реальным  летальным  фактором,
который он искал.
     Он снова осмотрел руку. Кожа  почернела  и  стала  толще,  пораженный
район  увеличивался.  Легкая  тень   тревоги   пронзила   его:   положение
становилось хуже, а не лучше.
     Скрежетание со всех  сторон  начало  его  беспокоить,  наполняя  душу
смутным беспокойством. Он отложил книги и зашагал взад и вперед. Как могли
насекомые, даже такие огромные  как  эти,  уничтожить  человеческую  расу?
Наверняка,  люди  могли  сражаться  с  ними.  Отравляющие  вещества,  яды,
пульверизаторы.
     Кусочек металла, крохотная частица опускалась на его рукав.
     Он смахнул ее. Затем упала вторая частица, за ней еще  несколько.  Он
подпрыгнул, и задрал голову...
     Над ней образовался круг. Второе кольцо появилось справа от  первого,
потом третье, четвертое...
     Он подбежал к панели управления и нажал кнопку  безопасности.  Панель
заработала. Хастен работал быстро и яростно.
     Теперь кусочки металла уже дождем падали  на  пол.  Они  пахли  неким
веществом. Кислота? Естественно, какое-то натуральное выделение.
     Упал большой кусок металла. Он обернулся.
     Бабочки, порхая и кружась, влетели в  сферу  и  направились  к  нему.
Упавший кусок металла имел форму кольца  и  был  вырезан  каким-то  острым
инструментом. Он едва  успел  это  заметить  и,  схватив  паяльную  лампу,
включил ее. Пламя вспыхнуло и заревело. Сжав  рукоятку,  он  поднял  сопло
вверх. Казалось, горел воздух - это сгорали  в  огне  пламени  бабочки,  и
невыносимый запах наполнил сферу.
     Он закрыл  последние  заслонки.  Замигали  индикаторы,  пол  под  ним
вздрогнул. Хастен нажал на рычаг движения.
     Стаи бабочек яростно стремились перебраться  в  сферу.  Второй  кусок
металла внезапно упал  на  пол,  впуская  новые  орды.  Хастен  пригнулся,
отступая, и держа рычащую паяльную лампу перед собой. Бабочки вливались  в
сферу нескончаемым потоком.
     И вдруг наступила  внезапная  тишина,  такая  звонкая,  что  он  даже
замигал. Бесконечное настойчивое царапание прекратилось. Он был  один,  не
считая облачка пепла и частичек на стенах и  на  полу,  остатков  бабочек,
пробравшихся внутрь машины. Хастен, дрожа, сел. Он был в безопасности,  на
пути в  свое  время.  И  уже  не  было  сомнений,  никаких  сомнений,  что
смертоносный фактор найден. Он  был  здесь,  в  кучах  пепла  на  полу,  в
кольцах, аккуратно вырезанных в аппарате. Коррозионная секреция?
     Он мрачно усмехнулся.
     Его вид напоследок этих огромных стай подсказал ему то, что он  хотел
знать. Первые бабочки, проникшие сквозь отверстия, имели при себе  орудия,
крошечные режущие инструменты. Они вырезали отверстия с их помощью, как бы
просверлив их. Они прилетели с собственным снаряжением.
     Он сел и стал ждать, когда машина времени доставит его домой.
     Часовые придержали его, помогая выбраться из аппарата. Он неустойчиво
спустился вниз, опираясь на них.
     - Благодарю, - пробормотал он.
     Вуд поспешил к нему.
     - Хастен, все в порядке?
     - Да, - кивнул он. - За исключением руки.
     - Срочно пошли внутрь.
     Они прошли через дверь в большой зал.
     - Садитесь. -  Вуд  нетерпеливо  взмахнул  рукой  и  солдат  поспешно
поставил стул. - Принесите горячий кофе.
     Кофе принесли, и Хастен припал к чашке. Наконец  он  отодвинул  ее  и
откинулся назад.
     - Теперь можете доложить обо всем?
     - Да.
     - Прекрасно. -  Вуд  сел  напротив  него.  Зашелестел  магнитофон,  а
кинокамера устремилась в лицо Хастену. - Рассказывайте. Что вы нашли?
     Когда Хастен закончил, в комнате царило молчание.
     Никто из техников или часовых не проронил ни слова.
     Вуд, дрожа, поднялся.
     - Боже. Так это форма токсичной жизни породила их. Я допускал это. Но
бабочки? И разумные. Планирующие нападение. Вероятно, быстрое  размножение
и адаптация.
     - Может быть книги и газеты помогут нам.
     - Но откуда они появились? Мутация некоторых существующих форм? Или с
другой планеты. Может быть, они попали с каким-то космическим кораблем. Мы
должны узнать это.
     - Они нападали только на людей, - произнес Хастен. - Только на людей.
Они не трогали коров. Только людей.
     -  Может  быть  мы  сможем  остановить  их.  -   Вуд   схватился   за
видеотелефон. - Я хочу, чтобы Совет собрался на  чрезвычайную  сессию.  Мы
представим  им  ваше  описание  и  рекомендации.  Мы   начнем   программу,
организуем на планете сопротивление. Теперь, когда мы знаем,  что  это,  у
нас есть шанс. Благодаря вам, Хастен, может быть, мы сумеем остановить  их
вовремя!
     Появился оператор и Вуд послал в Совет шифровку.
     Хастен вяло следил за происходящими событиями. Наконец он поднялся  и
побрел по залу. Его рука безжалостно пульсировала. Через  дверь  он  вышел
обратно  на   открытую   площадку.   Несколько   солдат   с   любопытством
рассматривали машину времени. Хастен безучастно наблюдал  за  ними,  мысли
его путались.
     - Что это, сэр? - спросил один из них.
     - Это? - Хастен медленно подошел. - Это машина времени.
     - Нет, я имею в виду это. -  Солдат  указал  на  какой-то  нарост  на
оболочке. - Вот это, сэр. Когда машина улетала, этого не было.
     Сердце  Хастена  остановилось.  Он   протиснулся   между   солдатами,
вглядываясь. Сначала на металлическом корпусе он ничего не увидел,  только
корродированную металлическую поверхность.
     Затем холодный страх пронзил его.
     Что-то маленькое, коричневое  и  пушистое  было  на  поверхности.  Он
прикоснулся к нему. Мешочек, тугой коричневый мешочек. Он был сухой, сухой
и пустой. В нем ничего не было.
     С одного конца он был открыт.  Хастен  уставился  на  него.  На  всей
поверхности корпуса машины были небольшие  коричневые  мешочки,  некоторые
все еще полные, но большинство - пустые.
     Коконы...





                              ПРОЕЗДНОЙ БИЛЕТ


     Коротышка медленно проталкивался через толпу людей, заполнивших  фойе
железнодорожной станции, к окошку кассы. Он устал, и  это  было  видно  по
тому, как поникли его плечи, и даже по тому, как  обвисло  его  коричневое
пальто. Он нетерпеливо ожидал своей очереди.
     - Следующий, - выдохнул Эд Джекобсон, продававший билеты.
     Коротышка сунул пятидолларовую купюру в окошко.
     - Дайте мне проездной билет, старый закончился,  -  он  уставился  на
часы, висевшие за спиной Джекобсона. - О, господи, неужели уже так поздно?
     Джекобсон взял пять долларов.
     - О'кэй. Проездной. До какой станции?
     - Мэкон Хейтс, - ответил коротышка.
     - Мэкон Хейтс, - Джекобсон посмотрел на схему. - Мэкон  Хейтс?  Такой
станции нет.
     Лицо коротышки замерло. Он подозрительно взглянул на Эда.
     - Это что, такая шутка?
     - Мистер, такого места как Мэкон  Хейтс  не  существует.  Я  не  могу
продать вам билет, если нет такой станции.
     - Что вы хотите сказать? Я там живу!
     - Мне все равно. Я продаю билеты уже шесть лет. Такого места нет.
     Глаза коротышки выкатились от изумления.
     - Но у меня там дом. Я езжу туда каждый вечер. Я...
     - Вот, - Джекобсон протянул ему свою схему. - Поищите.
     Коротышка схватил схему и стал лихорадочно водить дрожащими  пальцами
по списку городов.
     - Нашли? - спросил Джекобсон, высунув голову в окошко.  -  Его  здесь
нет, не так ли?
     Коротышка покачал головой. Он был явно потрясен.
     - Ничего не понимаю. Чепуха какая-то. Должно  быть,  что-то  не  так.
Наверняка, должно быть какое-то...
     И вдруг он исчез. Схема упала на бетонный пол. Коротышка пропал -  Не
успел Эд и глазом моргнуть, как коротышка пропал.
     -  Святой  Дух,  -  выдохнул  он.  Рот  его  бесшумно  открывался   и
закрывался. И только схема осталась лежать на бетонном полу.
     Коротышка перестал существовать.


     - И что потом? - спросил Боб Пэйн.
     - Я вышел в фойе и подобрал схему.
     - Он в самом деле исчез?
     - Ну да, исчез, - Джекобсон  вытер  пот  со  лба.  -  Жаль,  что  вас
поблизости не было. Исчез, словно выключили свет.  Абсолютно.  Без  звука.
Без движения.
     Пэйн откинулся в кресле и закурил.
     - Вы видели его раньше?
     - Нет.
     - А в какое время дня это произошло?
     - Примерно в это же. Около пяти,  -  Джекобсон  направился  к  окошку
кассы. - Сюда идет куча народа.
     - Мэкон Хейтс, - Пэйн листал страницы справочника городов  округа.  -
Никакого упоминания ни в одной из книг. Если он вновь появится, я хотел бы
поговорить с ним. Пригласите его вовнутрь.
     - Конечно. Я больше  не  хочу  иметь  с  ним  никаких  дел.  Все  это
противоестественно, - Джекобсон повернулся к окошку. - Я слушаю вас, леди.
Два билета до Льюисбурга и обратно.
     Пэйн погасил сигарету и закурил новую.
     - Меня не покидает чувство, что я слышал это название  раньше,  -  он
встал и медленно подошел к висящей на стене карте. - Но его здесь нет.
     - Его здесь нет, потому что нет такого места, - сказал  Джекобсон.  -
Вы думаете, стоя здесь ежедневно и продавая один билет  за  другим,  я  не
запомнил бы его?
     Он снова повернулся к окошку.
     - Слушаю вас, сэр.
     - Я хотел бы купит проездной до Мэкон Хейтс,  -  произнес  коротышка,
нервно поглядывая на часы на стене. - И поскорее.
     Джекобсон закрыл глаза. И крепко зажмурился. Когда  он  снова  открыл
их, коротышка был на месте.
     Маленькое морщинистое лицо. Редеющие волосы.  Поношенное,  мешковатое
пальто.
     Джекобсон повернулся и направился к Пэйну. Лицо его побледнело.
     - Он снова здесь, - сглотнул он. - Он вернулся.
     - Приведите его сюда, - попросил Пэйн. Глаза его заблестели.
     Джекобсон кивнул и вернулся к окошку.
     - Мистер, не могли бы вы пройти вовнутрь? - он показал  на  дверь.  -
Вице-президент фирмы хотел бы с вами немного побеседовать.
     Лицо коротышки потемнело.
     - Что случилось? - спросил он. - Поезд вот-вот отойдет.
     Ворча что-то себе под нос, он толкнул дверь и вошел.
     -  Никогда  прежде  такого  не  было.  Становится  трудно  приобрести
проездной билет. Если я опоздаю на поезд, я потребую от вашей компании...
     - Присядьте, - произнес Пэйн, показывая на стул, стоящий напротив его
письменного  стола.  -  Вы  тот  джентльмен,  который  желает   приобрести
проездной до Мэкон Хейтс?
     - А что в этом странного? Что со всеми вами случилось? Почему  вы  не
можете продать мне проездной, как всегда это делали?  -  коротышка  держал
себя в руках с видимым усилием. - В декабре прошлого года  я  и  моя  жена
переехали в Мэкон Хейтс. С тех пор я  езжу  вашим  поездом  десять  раз  в
неделю, дважды в  день  уже  шесть  месяцев.  И  каждый  месяц  я  покупаю
проездной билет.
     Пэйн наклонился к коротышке.
     - А каким именно из наших поездов вы ездите, мистер...
     - Критчет. Эрнст Критчет. Поездом Б. Вы что  не  знаете  собственного
расписания?
     - Поездом Б? - Пэйн посмотрел на схему маршрута поезда Б, поводил  по
ней карандашом.
     Никакого Мэкон Хейтс на схеме не было.
     - А как долго вы едете? Сколько у вас уходит на дорогу?
     - Ровно сорок девять минут, - Критчет посмотрел на  часы,  -  если  я
когда-нибудь попаду на поезд.


     Пэйн тем временем делал подсчеты в уме.  Сорок  девять  минут.  Около
тридцати миль от города. Он встал и направился к большой карте на стене.
     - Что случилось? - спросил Критчет подозрительно.
     Пэйн нарисовал на карте окружность радиусом в  тридцать  миль.  Линия
прошла по ряду городов, но среди них не было Мэкон Хейтс.  А  на  маршруте
следования поезда Б в точке пересечения вообще ничего не было.
     - Что это за место, Мэкон Хейтс? - спросил Пэйн.  -  На  ваш  взгляд,
сколько людей там живет.
     - Не знаю. Может быть, пять тысяч. Большую часть времени я провожу  в
городе. Я работаю бухгалтером в страховом агентстве Брэдшоу.
     - Мэкон Хейтс совсем новый городок?
     - Это довольно современное место.  У  нас  маленький  домик  с  двумя
спальнями, ему не более двух лет, - Критчет беспокойно заерзал. - Ну а как
насчет проездного?
     - Боюсь, - медленно покачал головой Пэйн, - что не могу  продать  вам
проездной.
     - Что? Но почему?
     - Наша компания не оказывает услуг Мэкон Хейтс.
     - Что вы хотите сказать? - подскочил Критчет.
     - Такого места не существует. Посмотрите на карту сами.
     Критчет широко раскрыл рот, не в состоянии вымолвить ни слова.  Затем
он сердито повернулся к карте и уставился на нее.
     - Мы оказались в любопытном положении, мистер Критчет, -  пробормотал
Пэйн, - на карте нет городка Мэкон Хейтс, и в справочнике он не  значится.
У нас нет схемы, на которой он был бы нанесен. И мы не можем  продать  вам
до него проездной. Мы не...
     Он недоговорил. Критчет исчез. Мгновение назад он был у  карты,  а  в
следующий миг исчез. Растаял. Испарился.
     - Джекобсон! - заорал Пэйн. - Он исчез!
     Глаза Джекобсона округлились. Лоб покрылся испариной.
     - Действительно, - пробормотал он.
     Пэйн глубоко задумался, глядя на пустое место, где еще секунду  назад
находился Эрнст Критчет.
     - Что-то происходит, - проговорил он  сдавленным  голосом.  -  Что-то
чертовски странное.
     Вдруг он схватил свой плащ и бросился к двери.
     - Не оставляйте меня одного, - взмолился Джекобсон.
     - Если я тебе понадоблюсь, я у Лоры. Номер ее телефона где-то у  меня
на столе.
     - Сейчас не время для игр с девочками.
     Пэйн распахнул дверь в фойе.
     - Не думаю, - произнес он мрачно, - что это похоже на игру.
     К квартире Лоры Николс Пэйн летел через две ступеньки.  Он  давил  на
звонок до тех пор, пока дверь не открылась.
     - Боб? - Лора не могла скрыть своего  удивления.  -  Чему  я  обязана
этим...
     Пэйн протолкнулся в квартиру.
     - Надеюсь, я ничему не помешал.
     - Нет, но...
     - Грандиозные события. Мне понадобится кой-какая помощь.  Я  могу  на
тебя рассчитывать?
     - На меня? - Лора закрыла за ним дверь.
     В ее со вкусом обставленной квартире царил  полумрак.  Тяжелые  шторы
были опущены. И только настольная лампа светилась в дальнем конце  мягкого
зеленого дивана.  Из  угла,  где  стоял  проигрыватель,  доносилась  тихая
музыка.
     - Наверно, я схожу с ума,  -  Пэйн  шлепнулся  на  роскошный  зеленый
диван. - И я хочу это проверить.
     - Чем я могу помочь? - Лора медленно подошла к  нему.  Руки  ее  были
скрещены на груди, в уголке рта дымилась  сигарета.  Она  тряхнула  своими
длинными волосами, отбрасывая их с глаз. - Что у тебя на уме?
     Пэйн одобрительно улыбнулся.
     - Ты удивишься. Я хочу, чтобы завтра ты с  утра  пораньше  поехала  в
центр города и...
     - Завтра утром? Ты забыл, что я работаю? А как  раз  на  этой  неделе
наша контора приступает к новой серии отчетов.
     - К черту все это! Возьми отгул на утро. Поезжай в  центр  города,  в
центральную библиотеку. Если не сможешь раздобыть информацию там,  поезжай
в здание суда и начни просматривать старые записи о налогах. Ищи, пока  не
найдешь.
     - Что не найду?
     Пэйн закурил.
     - Упоминание о месте, называющемся Мэкон Хейтс.  Уверен,  что  слышал
это название раньше. Несколько лет назад. Картина ясна?  Просмотри  старые
атласы, старые газеты в читальном зале. Старые журналы.  Отчеты.  Проекты.
Предложения, адресованные властям округа.
     Лора медленно села на подлокотник.
     - Ты что шутишь?
     - Нет.
     - На сколько лет назад?
     - Может быть, десять лет, если потребуется.
     - О боже! Я...
     - Оставайся там, пока не найдешь, -  Пэйн  резко  встал.  -  Увидимся
позже.
     - Ты уходишь? Не приглашая меня куда-нибудь пообедать?
     - Извини, - Пэйн направился к двери. - Я занят.  Действительно  очень
занят.
     - Чем?
     - Еду в Мэкон Хейтс.


     За  окнами  поезда  тянулись  бесконечные  поля,  изредка  оживляемые
строениями ферм. Телефонные столбы уныло темнели на фоне вечернего неба.
     Пэйн взглянул на часы. Еще рано. Поезд  проезжал  небольшой  городок.
Пара  заправочных  станций,  несколько   ларьков,   магазин   по   продаже
телевизоров.  Заскрежетали  тормоза,  и  поезд  остановился   на   станции
Льюисбург. Несколько мужчин в плащах с вечерними газетами в  руках  вышли.
Двери захлопнулись, поезд поехал дальше.
     Пэйн откинулся на спинку сидения и глубоко задумался. Критчет  исчез,
когда смотрел на карту. Первый раз он исчез, когда Джекобсон  показал  ему
схему, то есть исчезал, когда ему показывали, что  нет  такого  места  как
Мэкон  Хейтс.  Может,  в  этом  и  заключается  разгадка?  Все  это   было
нереальным, как во сне.
     Пэйн посмотрел в окно. Он почти приехал туда, если вообще  было  куда
приехать.  За  окном  по-прежнему  тянулись  нескончаемые  поля.  Холмы  и
равнины.  Телефонные  столбы.  Машины,  несущиеся   по   шоссе,   казались
крошечными искорками, мелькавшими в сумерках. Но никаких  признаков  Мэкон
Хейтс. Монотонно стучали колеса. Пэйн снова  посмотрел  на  часы.  Ничего,
кроме полей.
     Он прошел по вагону и сел рядом с проводником,  пожилым  человеком  с
седыми волосами.
     - Вы когда-нибудь слышали  о  городке  с  названием  Мэкон  Хейтс?  -
спросил Пэйн.
     - Нет, сэр.
     Пэйн достал свое удостоверение.
     - Вы  уверены,  что  никогда  ничего  не  слышали  о  месте  с  таким
названием?
     - Абсолютно, мистер Пэйн.
     - Как долго вы работаете на этом маршруте?
     - Одиннадцать лет, мистер Пэйн.
     Пэйн сошел на следующей остановке, в Джексонвиле. Там он  пересел  на
поезд, идущий обратно в город. Солнце уже село. Небо  было  почти  черным.
Пейзаж за окном был едва различим.
     Пэйн напрягся, едва дыша. Осталась одна минута. Сорок секунд.  Увидит
ли он что-нибудь на этот  раз?  Ровные  поля.  Унылые  телефонные  столбы.
Скучный, пустынный пейзаж между двумя городами.
     Между? Поезд  мчался  вперед  сквозь  темноту.  Пэйн,  не  отрываясь,
смотрел в окно. Было ли там что-нибудь? Что-нибудь кроме полей?
     Над полями  повисло  облако  светящегося  тумана.  Однородная  масса,
растянувшаяся почти на милю. Что это? Дым от тепловоза  или  с  шоссе?  От
огня? Но непохоже, чтобы какое-нибудь из полей горело.
     Вдруг поезд стал замедлять ход. Пэйн  мгновенно  насторожился.  Поезд
ехал все медленнее и вот совсем остановился.  Тормоза  заскрипели,  вагоны
качнулись, затем наступила тишина.
     Сидевший напротив Пэйна мужчина в светлом пальто встал, надел шляпу и
быстро направился к двери. Он спрыгнул с поезда на землю. Пэйн зачарованно
следил за ним. Мужчина быстро пошел по полю. Он явно направлялся в сторону
сероватой дымки. Вдруг он приподнялся над землей.  Теперь  от  поверхности
его отделял почти фут. Он повернул направо. Снова приподнялся - теперь уже
на три фута. Какое-то мгновение  он  шел  параллельно  земле,  по-прежнему
удаляясь от поезда. Затем шагнул в туманную дымку и пропал.
     Пэйн помчался вдоль прохода, но поезд уже набирал скорость. За окнами
снова замелькали телефонные  столбы.  Пэйн  заметил  проводника,  румяного
юношу, прислонившегося к стене вагона.
     - Послушайте, - резко сказал Пэйн, - что это была за остановка?
     - Простите, я не понял, сэр?
     - Остановка. Черт возьми, где мы находимся?
     - Мы всегда здесь останавливаемся, - проводник не спеша сунул руку  в
карман и вытащил несколько листков  с  расписанием.  Он  просмотрел  их  и
передал один Пэйну. - Поезд Б всегда останавливается в Мэкон Хейтс.  Разве
вы этого не знали?
     - Нет!
     - Эта остановка есть в расписании, -  юноша  снова  уткнулся  в  свой
дешевый журнальчик. - Всегда  останавливается.  Всегда  останавливался.  И
всегда будет останавливаться.
     Пэйн уставился в расписание. Все правда. Мэкон Хейтс  значился  между
Джексонвилем и Льюисбургом. Ровно тридцать миль от города.
     Облако серого тумана. Огромное облако,  быстро  приобретающее  форму.
Словно, нечто становится  реальным.  И  действительно,  нечто  становилось
реальным.
     Мэкон Хейтс!


     На следующее утро он застал Лору  в  ее  квартире.  Одетая  в  черные
свободные брюки и бледно-розовый свитер, она сидела у журнального столика.
Перед ней возвышалась кипа бумаг, рядом лежали карандаш и  резинка,  стоял
стакан молока.
     - Ну как, что-то разузнала?
     - Все в порядке. У меня есть для тебя информация.
     - Выкладывай.
     - Материала довольно много, - она похлопала по бумагам. - Я  обобщила
самое главное.
     - Давай вкратце.
     - Семь лет назад совет  округа  проголосовал  за  строительство  трех
новых пригородных поселков. Мэкон Хейтс - один из них. Это вызвало большие
споры. Большинство торговых людей  города  выступили  против.  В  качестве
аргумента выдвигался  следующий  -  туда  отойдет  слишком  большая  часть
розничной торговли.
     - Продолжай.
     - Споры длились долго. В конце концов было одобрено создание двух  из
трех поселков: Вотервиль и Сидер Гровс. Но не Мэкон Хейтс.
     - Ясно, - пробормотал Пэйн задумчиво.
     - Строительство Мэкон Хейтс отменили.  Сошлись  на  компромиссе:  два
поселка вместо трех. Эти два поселка были тут же построены. Ты  знаешь  об
этом. Однажды мы проезжали через Вотервиль. Славное место.
     - Но не Мэкон Хейтс?
     - Да. От строительства Мэкон Хейтс отказались.
     - Таковы факты, - Пэйн почесал подбородок.
     - Да. - Ты хоть понимаешь, что я потеряла из-за  этого  свой  дневной
заработок. Сегодня тебе придется пригласить меня поужинать.  Наверно,  мне
следует подыскать себе другого кавалера. Мне начинает казаться, я напрасно
делаю ставку на тебя.
     Пэйн кивнул с отсутствующим видом.
     - Семь  лет  назад,  -  мысль  осенила  его  совершенно  внезапно.  -
Результаты  голосования!  С  каким  перевесом   голосов   было   отклонено
строительство Мэкон Хейтс!
     Лора порылась в бумагах.
     - Проект был отклонен с перевесом всего в один голос.
     - Один голос. Семь лет назад, - Пэйн направился к выходу. -  Спасибо,
милая. Теперь все это начинает обретать смысл. Да еще какой смысл!
     Сразу же у дома Лоры,  он  сел  в  такси,  которое  доставило  его  к
вокзалу. За окнами машины мелькали улицы, люди, реклама, магазины и другие
машины.
     Память его не подвела. Он действительно слышал это  название  раньше.
Семь лет назад. Длительные дебаты относительно предложения о строительстве
нового пригородного поселка. Два городка были одобрены, третий отвергнут и
забыт. И теперь забытый городок  начал  становиться  реальностью.  Теперь,
семь  лет  спустя.  Городок   и   вместе   с   ним   неопределенный   срез
действительности. Почему? Что-то изменилось в прошлом? Может,  в  каком-то
временном континууме произошли какие-то сдвиги?
     Это могло служить объяснением. Перевес при  голосовании  был  слишком
незначителен.  Строительство  Мэкон  Хейтс  почти  одобрили.  Может  быть,
какие-то части прошлого были нестабильны. Может быть, именно  тот  период,
семь лет назад, был критическим.  Может  быть,  он  никогда  полностью  не
"проявился"? Странная мысль: прошлое меняется, после  того,  как  оно  уже
состоялось.
     Внезапно глаза Пэйна сузились. Он резко выпрямился. Чуть-чуть впереди
по ходу движения, на противоположной стороне улицы, виднелась надпись  над
маленьким неказистым учреждением. Когда такси подъехало ближе,  Пэйн  смог
рассмотреть:
     Страховое агентство
     Брэдшоу
     Пэйн вздрогнул. Место работы Критчета. Оно тоже появилось и исчезнет?
Или оно всегда было здесь? Почему-то Пэйн почувствовал себя неуютно.
     - Побыстрей, - поторопил он шофера. - Поехали скорее.
     Когда поезд замедлил ход у  Мэкон  Хейтс,  Пэйн  вскочил  на  ноги  и
помчался к двери. Колеса  со  скрежетом  остановились.  Пэйн  спрыгнул  на
теплую, посыпанную гравием дорожку и осмотрелся.
     В лучах полуденного солнца блестел и  искрился  Мэкон  Хейтс.  Ровные
ряды домов тянулись во всех направлениях. В центре города возвышался шатер
театра.
     Даже театр. Пэйн направился по дороге к  городу.  За  железнодорожной
станцией находилась стоянка для автомобилей. Он пересек стоянку и пошел по
тропинке мимо заправочной станции  к  главной  улице  городка.  Перед  ним
находились два ряда магазинов. Магазин по продаже  скобяных  изделий.  Два
кафе. Дешевые товары. Современный универмаг.
     Пэйн сунул руки в карманы и пошел по улице, разглядывая Мэкон  Хейтс.
Вот жилой  дом,  высокий  и  солидный.  Дворник  моет  ступеньки  парадной
лестницы. Все  кажется  новым  и  современным.  Дома,  магазины,  тротуар,
дорожки. Счетчики на стоянке. Полицейский в  коричневой  форме  выписывает
квитанцию на штраф. Деревья, посаженные на одинаковом расстоянии  друг  от
друга. Аккуратно подстриженные и окопанные.
     Он прошел мимо  большого  супермаркета.  У  входа  стояла  корзина  с
фруктами: апельсинами и виноградом. Он отщипнул виноградинку и положил  ее
в рот. С виноградом все было в порядке, он был настоящим. Огромная  черная
ягода, сладкая и спелая. И все же двадцать четыре часа назад здесь  ничего
не было кроме голого поля.
     Пэйн вошел в одно из кафе. Он просмотрел пару журналов, затем  сел  к
стойке и заказал у краснощекой официантки чашку кофе.
     - Славный городок, - сказал он, когда кофе был подан.
     - Да, славный.
     - Как давно вы здесь работаете? - поколебавшись спросил он.
     - Три месяца.
     - Три  месяца?  -  он  внимательно  посмотрел  на  пышущую  здоровьем
невысокую блондинку. - Вы живете здесь, в Мэкон Хейтс?
     - Да.
     - Давно?
     - Года два, - она направилась к молодому солдату, севшему за стойку.
     Пэйн не спеша пил  кофе  и  курил,  рассеянно  поглядывая  на  людей,
проходивших по улице. Обычные люди. Мужчины и женщины, в основном женщины.
Некоторые с  хозяйственными  сумками  и  маленькими  тележками.  Туда-сюда
медленно проезжали автомобили. Маленький сонный пригород.  Современный,  с
населением, принадлежащим к среднему классу. Образцовый  городок.  Никаких
трущоб. Маленькие привлекательные домики. Магазины с большими витринами  и
неоновыми вывесками.
     В кафе со смехом и шумом ввалилась компания старших  школьников.  Две
девушки в ярких свитерах сели рядом с Пэйном и заказали  сок.  Они  весело
болтали, и часть их разговора долетала до него.
     Пэйн глядел на них, глубоко  задумавшись.  Девушки  были  настоящими.
Губная помада и красные ногти. Свитера, стопки  учебников.  Сотни  старших
школьников, заполняющих кафе.
     Пэйн устало потер лоб. Все это казалось невозможным. Может, он  сошел
с ума? Городок был настоящим. Абсолютно настоящим. Должно быть, он  всегда
существовал. Целый город не возникает из ничего, из  облака  серой  дымки.
Пять тысяч человек, дома, улицы и магазины.
     Магазины. Страховое агентство Брэдшоу.


     Осознание происходящего пронзило его.  Внезапно  он  понял:  все  это
начинает выходить за пределы Мэкон Хейтс.  В  большой  город.  Город  тоже
менялся. Страховое агентство Брэдшоу. Место работы Критчета.
     Мэкон Хейтс не мог бы существовать, не  меняя  сам  город.  Они  были
связаны. Пять тысяч человек приехали из города. Их работа. Их  жизнь.  Это
касалось и города. Но в какой степени? В какой степени менялся город?
     Пэйн кинул  на  прилавок  четверть  доллара  и  бросился  из  кафе  к
железнодорожной станции. Он должен вернуться в город. Лора. Перемены.  Она
еще там? В безопасности ли его собственная жизнь?
     Его охватил страх. Лора, все  его  сбережения,  его  планы,  надежды,
мечты. Вдруг Мэкон Хейтс  потерял  какое  бы  то  ни  было  значение.  Его
собственный мир в смертельной опасности. Сейчас только это было важным. Он
должен убедиться, убедиться, что его собственная жизнь еще не исчезла.  Не
затронута расширяющимся кругом перемен, идущих от Мэкон Хейтс.
     - Куда едем, приятель? - спросил шофер, когда Пэйн  пулей  вылетел  с
вокзала.
     Пэйн дал ему адрес квартиры. Машина влилась  в  уличный  поток.  Пэйн
нервно крутился на заднем сидении.  За  окном  мелькали  улицы  и  здания.
Чиновники начинали покидать места службы, вываливая на тротуары и  образуя
толпы на углах.
     В какой степени все изменилось? Он сосредоточил свое внимание на ряде
зданий. Большой универмаг. Он был здесь раньше? Будка  чистильщика  обуви.
Никогда ее раньше не замечал. КОНТОРА ПО МЕБЛИРОВКЕ КОМНАТ.  Этого  он  не
помнил. Но как узнать наверняка? Им овладело замешательство. Как он  может
убедиться?
     Такси  остановилось  у  жилого  дома.  Пэйн  вышел  и  осмотрелся  по
сторонам. В конце  квартала  владелец  магазинчика  итальянской  кулинарии
крепил тент. Был ли он здесь раньше?
     Пэйн не мог вспомнить.
     А  что  случилось  с  большим  мясным  рынком  напротив?  Сейчас  там
находились только маленькие аккуратные домики, довольно старые,  казалось,
они стоят здесь уже давно. Был ли здесь вообще мясной рынок?


     На следующем квартале загорелась  полосатая  вывеска  парикмахерской.
Может, она была здесь всегда. Может - да, а  может  -  нет.  Все  каким-то
образом  сдвигалось.  Новое  возникало,  старое  уходило  прочь.   Прошлое
менялось, а память привязана к прошлому. Как он мог доверять своей памяти?
Как он мог знать наверняка?
     Ужас охватил его. Лора, его мир...
     Пэйн помчался по  ступенькам,  распахнул  дверь  подъезда.  Вверх  по
покрытой ковром лестнице на второй этаж. Дверь в квартиру была не заперта.
Он открыл ее и вошел, задыхаясь и молясь про себя.
     В гостиной было темно и тихо. Жалюзи наполовину  приспущены.  Пэйн  с
диким видом  огляделся.  Светло-голубой  диван,  журналы.  Низкий  дубовый
столик. Телевизор. Но комната была пуста.
     - Лора! - выкрикнул он.
     Лора выбежала из кухни, в ее глазах застыла тревога.
     - Боб! Что ты делаешь дома? Что-то случилось?
     Пэйн расслабился, почувствовав, как обмяк от облегчения.
     - Привет, родная, - он поцеловал ее и крепко прижал  к  себе.  Теплое
тело ее было совершенно настоящим. -  Ничего,  ничего  не  случилось.  Все
прекрасно.
     - Это действительно так?
     - Конечно, - Пэйн дрожащими руками снял пальто и уронил его на спинку
дивана. Он побродил по комнате, осматривая  вещи.  Уверенность  потихоньку
стала возвращаться к нему. Его старая, ободранная скамеечка для  ног.  Его
стол, где он работает по вечерам. Его удочки, стоящие у стены  за  книжным
шкафом. Большой телевизор, который он купил только в  прошлом  месяце,  он
тоже на месте.
     Все, чем он владел, было нетронутым, целым, невредимым.
     - Обед будет готов не раньше, чем через полчаса, - пробормотала Лора,
развязывая передник. - Я не ждала тебя домой так рано. Я возилась по дому.
Вымыла плиту. Какой-то рекламный агент оставил  образец  нового  чистящего
средства.
     - Ничего  страшного,  -  он  осмотрел  любимую  репродукцию  Ренуара,
висевшую на стене. - Как управишься, так и ладно. Как хорошо снова увидеть
все эти вещи. Я...
     Из спальни раздался плач. Лора быстро повернулась.
     - Думаю, мы разбудили Джимми.
     - Джимми?
     - Дорогой, ты что забыл о своем собственном сыне?
     - Конечно нет, - раздраженно пробормотал Пэйн.
     Он медленно вошел в спальню вслед за Лорой.
     - Просто на мгновение все  вдруг  показалось  таким  странным,  -  он
нахмурился. - Странным и незнакомым. Словно исчезла резкость.
     Они стояли у кроватки и смотрели на малыша. Джимми  глядел  вверх  на
отца и мать.
     - Должно быть, солнце, - сказала Лора.  -  Сегодня  на  улице  ужасно
жарко.
     - Наверно. Теперь все в порядке, -  Пэйн  наклонился  и  взглянул  на
ребенка. Обняв жену, он притянул ее к  себе.  -  Должно  быть,  солнце,  -
сказал он, посмотрел в ее глаза и улыбнулся.





                              ВОЙНА С ФНУЛАМИ


     Капитан ЦРУ Эдгар Лайтфут докладывал:
     - Проклятье, фнулы вернулись, майор. Они захватили Прово, штат Юта.
     Майор Хаук со стоном приказал секретарше принести ему досье на фнулов
из закрытых архивов.
     - И какую же форму они приняли в этот раз? - коротко  поинтересовался
он.
     - Крохотных продавцов недвижимости, - ответил Лайтфут.
     Последний раз, размышлял  майор  Хаук,  они  прикидывались  служащими
автозаправки. Это характерно для фнулов. Стоило кому-нибудь из них принять
определенную форму, как все тут же принимали ее вслед за ним. Конечно, это
свойство значительно облегчало их обнаружение оперативными  агентами  ЦРУ.
Но оно же делало фнулов абсурдными, а  Хаук  не  получал  удовольствия  от
борьбы с  абсурдным  врагом;  мало  того,  это  свойство  имело  тенденцию
распространяться во все стороны и даже накладывалось  на  его  собственных
служащих.
     -  Думаешь,  с  ними  можно  прийти  к  соглашению?  -  спросил  Хаук
полуриторически. - Мы могли бы пожертвовать  Прово  в  Юте,  если  бы  они
ограничились  этим.  И  даже  добавить  часть  Солт-лейк-сити,   усеянного
отвратительными старыми красными кирпичами.
     - Фнулы никогда не идут на компромиссы, майор, - возразил Лайтфут.  -
Их цель - господство в Солнечной системе. Окончательное и безраздельное.
     Склонившись через плечо майора Хаука, мисс Смит протянула ему папку.
     - Вот досье на фнулов, сэр.
     Свободной рукой она сжимала ворот своей  блузки  жестом,  характерным
для  наличия  чахотки  либо  демонстративной  скромности.   Цветущий   вид
секретарши скорее указывал на последнее.
     - Мисс Смит, - неожиданно для себя обратился к ней майор Хаук,  -  на
нас напали фнулы, пытающиеся одержать верх над всей Солнечной системой,  а
я получаю их досье от женщины с грудью объемом сорок два дюйма. Впрочем, у
меня что-то с головой... - Он отвел от нее свой взор, вспомнив жену и двух
детишек. - Накиньте на себя  что-нибудь  еще.  Нам  всем  нужно  сохранять
благоразумие.
     - Да, майор, - надулась мисс Смит. - Но между прочим, на службу в ЦРУ
я не очень стремилась. И я не напрашивалась к вам в секретари.
     Под  нетерпеливым  взглядом  капитана  Лайтфута,  майор  Хаук  достал
наконец документы из папки.
     В Смитсоновском институте было установлено набитое  чучело  огромного
фнула трех футов ростом в  стеклянном  кубе.  Школьники  уже  многие  годы
любовались этим страшным фнулом, целившемся из  пистолета  в  простодушных
землян.  Нажав  кнопку,  школьники  заставляли  чучело  стрелять  из   его
великолепного солнечного оружия... и экспонат снова  возвращался  к  своей
неподвижности, готовый начать сначала.
     Майор Хаук видел экспонат, но тот отнюдь не забавлял его. Фнулы,  как
неоднократно заявлял майор, вовсе не были игрушками. Они были врагами,  но
главное заключалось не в этом. Фнул отличался своей идиотской формой тела.
И от этого идиотизма нельзя было спастись.
     Независимо от того, кого имитировал фнул, он всегда оставался в своей
крошечной  оболочке;  фнул  выглядел  как  фигурка,  вывешенная  у  дверей
супермаркета при его открытии,  вместе  с  воздушными  шарами  и  влажными
пурпурными орхидеями. Вне сомнений, размышлял майор Хаук, это  был  фактор
выживания. Он разоружал противников фнулов. Как и само их  название  [фнул
по-английски созвучно с фул - дурак, идиот]. Невозможно было думать о  них
серьезно. Взять хотя бы данный момент, когда они начали проникать в Прово,
штат Юта, в облике крошечных торговцев недвижимостью...
     - Захватите фнула в этом облике, Лайтфут, - прервал свои  размышления
Хаук. - Доставьте его ко мне, и я начну с ним переговоры. На  этот  раз  я
капитулирую. Я сражаюсь с ними уже двадцать лет. Я выдохся.
     - Если вы останетесь с ним один на один, - предупредил Лайтфут, -  он
может успешно сымитировать вас, и это  будет  означать  конец.  Мы  должны
будем вас обоих посадить в клетку, чтобы не удалось нас провести.
     Хаук мрачно произнес:
     - Сейчас я дам вам пароль, капитан. Это слово "жевать".  Я  использую
его в предложении... ну, например: "Я собираюсь  тщательно  прожевать  эти
данные". Фнулы не могут знать этого, верно?
     - Да, майор, - согласился капитан  Лайтфут  и  вышел  из  офиса  ЦРУ,
поспешив к стоянке вертолетов через улицу, чтобы отправиться в Прово, штат
Юта.
     Но его не покидали дурные предчувствия.
     Когда вертолет приземлился в каньоне на окраине города Прово, к  нему
сразу же подошел человечек ростом фута в два в  сером  деловом  костюме  с
дипломатом в руках.
     - Доброе утро, сэр, - тоненьким голоском заговорил фнул. - Не  хотите
ли взглянуть на земельный участок, с прекрасным видом. Можем ли мы...
     - Быстро в  вертолет,  -  бросил  Лайтфут,  направив  на  фнула  свой
армейский револьвер сорок пятого калибра.
     - Послушайте, мой друг, - дурашливо пропищал  фнул.  -  Я  вижу,  вам
никогда не приходила здравая мысль  о  важности  нашей  высадки  на  вашей
планете. Почему бы вам не зайти в наш офис и не присесть на минутку?
     Фнул указал  на  стоявший  неподалеку  небольшой  домик,  через  окно
которого капитан разглядел крохотные письменный стол и стулья. Над  входом
висела вывеска:
     "Ранняя пташка
     Улучшенные земли инкорпорейтед"
     - Ранняя пташка ловит червячка, - заявил фнул.
     - А победитель получает все, - добавил капитан Лайтфут.
     - По законам природы если мы сможем заселить вашу планету и  очистить
ее от вас, на нашей стороне будут все силы эволюции и биологии.
     Фнул был переполнен энтузиазмом.
     - В Вашингтоне вас ждет майор ЦРУ, - попытался охладить его Лайтфут.
     - Майор Хаук разгромил нас дважды, - признал фнул. - Мы его  уважаем.
Но он лишь глас вопиющего в пустыне, в этой стране, по  меньшей  мере.  Вы
прекрасно осведомлены, капитан, что средний американец, глядя на  экспонат
в Смитсоновском институте, просто улыбается. У него нет чувства опасности.
     В этот момент к ним подошли еще двое фнулов, также двух футов  ростом
в серых деловых костюмах и с дипломатами в руках.
     - Взгляни-ка, - обратился один к другому. - Чарли захватил землянина.
     - Нет, - возразил его компаньон, - это землянин его захватил.
     - Ну-ка, садитесь все трое в вертолет, приказал Лайтфут, направив  на
них свой револьвер.
     - Вы совершаете ошибку, - заметил первый фнул, покачав головой. -  Но
вы еще молодой человек. Со временем вы прозреете.
     Он направился к вертолету, но затем внезапно развернулся и закричал:
     - Смерть землянам!
     Его чемоданчик на глазах разбух, и молния  чистой  солнечной  энергии
просвистела мимо правого уха Лайтфута. Капитан припал на колено и нажал на
спусковой крючок сорок пятого. Фнул, уже достигший двери  вертолета,  упал
вниз головой и распростерся на земле рядом со своим дипломатом.
     Остальные фнулы спокойно наблюдали, как Лайтфут  осторожно  отшвырнул
ногой дипломат.
     - Молодой, - заметил один  из  оставшихся  фнулов,  -  но  с  быстрой
реакцией. Вы заметили, как он припал на колено?
     - Земляне не шутят, - согласился второй. - Нас ожидает трудная битва.
     - Поскольку вы здесь, - обратился к Лайтфуту первый, - почему бы  вам
не внести небольшой депозит за ценную необработанную  землю,  имеющуюся  в
наших каталогах? Я был бы рад вас сопровождать туда. Вода и  электричество
будут предоставлены за небольшую дополнительную плату.
     - Садитесь в вертолет, - твердо повторил Лайтфут,  не  отводя  ствола
револьвера.


     В   Берлине    обер-лейтенант    Германской    службы    безопасности
поприветствовал своего шефа в старом римском стиле и доложил:
     - Генерал, фнулы снова вернулись. Что будем предпринимать?
     - Фнулы снова здесь? - произнес потрясенный Хохфлегер. - Уже? Но ведь
прошло лишь три года с тех пор,  как  мы  раскрыли  их  шпионскую  сеть  и
ликвидировали ее.
     Вскочив на ноги, генерал Хохфлегер  принялся  нервно  расхаживать  по
захламленному временному офису в подвале здания бундесрата, сцепив руки за
спиной.
     - В каком облике они на этот раз? Помощники министра финансов, как  и
прежде?
     -  Нет,  сэр,  -  ответил  обер-лейтенант.  -  Они  выдают  себя   за
инспекторов по проверке тормозов фольксвагенов. Коричневый костюм, толстые
очки,  средних  лет.  Суетливые.  И  как  и  прежде,   около   шестидесяти
сантиметров ростом.
     - За что я ненавижу фнулов, - добавил обер-лейтенант, -  так  это  за
безжалостное использование науки в целях разрушения,  особенно  достижений
медицины. Они чуть не извели нас, когда начали вводить  вирусную  инфекцию
на клеевую сторону многоцветных памятных марок.
     - Само собой разумеется, - согласился Хохфлегер.  -  Но  мы,  тем  не
менее, обязаны отреагировать и уничтожить их. Сообщите Интерполу.
     Это была организация, охватившая  своей  контрразведывательной  сетью
всю Землю, штаб-квартира которой находилась на Луне.
     - Где, в частности, они были замечены?
     - Только в Швайнфюрте, насколько я знаю.
     - Возможно, нам придется уничтожить весь район Швайнфюрта.
     - Тогда они появятся везде.
     - Верно. - Хохфлегер погрузился в  размышления.  -  Что  нам  следует
сделать, так это довести операцию "Хюндефюттер" [Собачий корм (англ.)]  до
успешного завершения.
     В результате операции "Хюндефюттер" для  правительства  Германии  был
создан подвид землян шестидесяти сантиметров ростом,  способных  принимать
различные формы. Они должны были проникнуть в  агентурную  сеть  фнулов  и
разрушить ее изнутри. Операция "Хюндефюттер", финансируемая кланом Круппа,
держалась в тайне и должна была начаться именно в такой, решающий момент.
     - Я задействую отряд "Коммандос-2", - предложил обер-лейтенант.  -  В
качестве контр-фнулов они  могут  быть  немедленно  сброшены  близ  района
Швайнфюрта. К ночи ситуация будет в наших руках.
     - Великий боже, - взмолился  Хохфлегер  и  кивнул.  -  Хорошо,  дайте
коммандос сигнал о начале операции, и мы посмотрим, что будет.
     Если операция  закончится  неудачей,  подумал  генерал,  должны  быть
приняты более решительные меры. Выживание нашей расы поставлено на  карту.
Последующие тысячи лет истории будут детерминированы  смелым  актом  члена
СБГ в этот час. И возможно, это буду я.
     Он снова зашагал в раздумье.


     В Варшаве глава регионального Комитета за дело освобождения  мирового
сообщества от  химер  антикоммунизма  -  ЗАДОМСОХА  -  еще  раз  перечитал
зашифрованный телетайп, сидя за своим письменным  столом  и  запивая  чаем
свой поздний завтрак - польскую ветчину и сладкие рогалики.
     На этот раз они появились под видом шахматистов, думал Серж Ников.  И
каждый фнул пытается воспользоваться дебютом королевской пешки Б2 на Б3...
Слабый дебют, решил он, особенно по сравнению с Е2 на Е4,  даже  если  они
играют белыми. Но...
     Ситуация все еще потенциально опасная. На обрывке официального бланка
он начал набрасывать план действий:
     "Собрать  шахматистов,  применяющих  дебют  королевской  пешки,   для
участия в..."
     Он  задумался.  Группах  по  восстановлению  лесов,  решил  он.  Они,
конечно, фнулы, но могут садить саженцы... должны же мы  получать  от  них
хоть  какую-то  пользу.  И   семена:   они   могут   разбрасывать   семена
подсолнечника для нашего предприятия  по  оттеснению  тундры  и  получению
растительного масла.
     Всего лишь годик тяжелой физической работы, прикинул он, и они крепко
призадумаются, прежде чем начать новое вторжение на Землю.
     А если создать в армии из них спецбригады, можно было бы использовать
их в  Чили,  в  диких  горных  районах.  Их  рост  всего  шестьдесят  один
сантиметр, и мы  могли  бы  перебрасывать  их  целым  батальоном  в  одном
корабле. Вот только можно ли доверять им?...
     За что он больше всего ненавидел  фнулов  -  а  он  их  уже  знал  по
предыдущим вторжениям на Землю - так это за их коварство. В последний  раз
они приняли облик танцовщиков из ансамбля  народного  танца.  И  каким  же
концертом это все обернулось! Они уничтожили всю  публику  на  концерте  -
мужчин, женщин, детей, применив совершенно новое  оружие,  замаскированное
под народные инструменты с пятиструнной декой.
     Повториться это  не  могло,  так  как  все  демократы  страны  теперь
настороже, созданы специальные молодежные отряды, находящиеся в постоянной
готовности. Но что-нибудь новенькое  -  такое,  как  обличье  шахматистов,
могло сработать так же хорошо в маленьких городках республик Востока,  где
шахматисты всегда были в большом почете.
     Из тайного отделения стола  Серж  Ников  извлек  особый  телефон  без
диска, снял трубку и отчеканил:
     - Фнулы снова появились, они находятся в  районе  Северного  Кавказа.
Разверните в линию все имеющиеся танки,  чтобы  сдержать  их  продвижение.
Если они попытаются атаковать, остановите их, затем рассеките по центру  и
громите их соединения до тех пор, пока они не останутся  отрезанными  друг
от друга небольшими группками. Политический офицер Ников.
     Серж Ников спрятал телефон и принялся  приканчивать  свой  запоздалый
завтрак с теперь уже совсем остывшим чаем.


     Когда капитан Лайтфут пилотировал вертолет на пути в Вашингтон, округ
Колумбия, один из захваченных фнулов спросил:
     - Каким все-таки образом вы, земляне, распознаете  нас,  несмотря  на
разный наш облик? Мы  появлялись  на  вашей  планете  в  виде  заправщиков
бензоколонок, инспекторов фольксвагенов, чемпионов по  шахматам,  народных
музыкантов с настоящими инструментами, мелких правительственных  служащих,
а сейчас вот - торговцев недвижимостью. Чем мы отличаемся от вас?
     - Своим ростом, - усмехнулся Лайтфут.
     - Это ничего нам не говорит.
     - Ваш рост всего лишь два фута.
     Оба фнула посовещались, и второй попытался терпеливо объяснить.
     - Но ведь размеры относительны. У нас  есть  абсолютно  все  качества
землян,  воплощенные  в  наших  временных  формах,  и,  согласно   простой
логике...
     - Смотрите, - сказал Лайтфут. - Станьте рядом со мной.
     Фнул в сером деловом  костюме  с  дипломатом  в  руке  приблизился  и
осторожно стал рядом.
     - Ты достаешь мне как раз до коленной чашечки, - показал  Лайтфут.  -
Твой рост составляет только треть от моего. В  группе  землян  вы,  фнулы,
выглядите как яйцо в бочке с кошерными маринованными огурцами.
     - Это народная пословица? - заинтересовался фнул. -  Я  бы  предпочел
записать это. - Из кармана пиджака он достал шариковую ручку величиной  со
спичку. - Яйцо в бочке маринованных огурцов. Занимательно. Надеюсь,  когда
мы уничтожим вашу цивилизацию, некоторые  из  оборотов  вашей  речи  будут
сохранены в нашем языке.
     - Я также надеюсь, - прикуривая, мрачно пошутил Лайтфут.
     Второй фнул, поразмыслив, спросил:
     - Хотелось бы мне знать, каким образом мы смогли бы стать  выше.  Это
секрет расы, хранимый вами?
     Заметив горящую сигарету, зажатую в зубах Лайтфута, фнул добавил:
     - Может быть, вы именно таким путем  достигаете  своего  натурального
роста? Поджигая этот стержень из сжатых высушенных растительных волокон  и
вдыхая дым?
     - Да, - решил позабавиться Лайтфут, протягивая сигарету  двухфутовому
фнулу. - Это и есть наш секрет. Курение делает всех выше.  Все  наши  дети
курят. Все, кто молод.
     - Я хочу попробовать это, - обратился фнул к своему товарищу.
     Крепко зажав зубами сигарету, он глубоко затянулся. Лайтфут моргнул и
изумленно уставился на фнула, который на его глазах стал вдвое выше, а его
товарищ мгновенно повторил этот фокус.  Только  одна  затяжка  невероятным
образом увеличила их рост на целых два фута.
     - Благодарю вас, - обратился к  Лайтфуту  теперь  уже  четырехфутовый
торговец недвижимостью. Его голос уже не был так звонок.  -  Мы,  конечно,
делаем смелые шаги.
     - Верните сигарету, - только и смог нервно вымолвить Лайтфут.


     Майор Юлиус Хаук, находившийся в своем  офисе  в  здании  ЦРУ,  нажал
кнопку на письменном столе, и мисс Смит тут же открыла  дверь  и  вошла  в
комнату с блокнотом для записей.
     - Мисс Смит, - сказал майор  Хаук,  -  капитан  Лайтфут  отсутствует.
Теперь я могу  сказать  вам  все.  Фнулы  собираются  захватить  Солнечную
систему. Как старший офицер службы по борьбе с ними я отказываюсь от  этой
борьбы и спускаюсь вниз, в бункер, построенный для  безнадежных  ситуаций,
таких, как эта.
     - Мне больно слышать все это, сэр, - всхлипнула мисс Смит. Ее длинные
ресницы задрожали. - Мне было приятно работать с вами.
     - Мне тоже, - заметил Хаук. - Но все  земляне  будут  стерты  с  лица
земли. Нас разгромят во всепланетном масштабе.
     Открыв ящик своего стола, он извлек из него  нераспечатанную  бутылку
"Баллок и Лайд виски", полученную им в подарок на день рождения.
     - Для начала я намереваюсь прикончить это виски, - проинформировал он
мисс Смит. - Присоединитесь ко мне?
     - Нет, благодарю вас, сэр, - ответила мисс Смит. - Боюсь, я  не  пью.
По крайней мере днем.
     Майор Хаук отпил из маленькой чашечки, затем  приложился  к  бутылке,
как бы желая убедиться, что на дне было такое же настоящее виски.
     Наконец он поставил наполовину опорожненную бутылку на стол и сказал:
     - Трудно поверить, что нас поставят к  стенке  существа,  которые  не
больше обыкновенных домашних котов. Но таковы факты.
     Он учтиво кивнул мисс Смит.
     - Я удаляюсь в бетон подземного  бункера,  где  надеюсь  продержаться
какое-то время после общего коллапса жизни.
     - Хорошо вам, майор Хаук, - протянула мисс Смит немного  смущенно.  -
Но как же я? Вы собираетесь покинуть меня здесь, чтобы я  стала  пленницей
фнулов?
     Ее четко очерченные груди колыхнулись в унисон под блузкой.
     - Мне кажется, это нехорошо с вашей стороны.
     - Вам нечего бояться фнулов, мисс Смит, - успокоил ее майор  Хаук.  -
Два фута ростом...
     Он сделал жест рукой.
     - Вряд ли они способны... - Он замялся. - Действительно...
     - Но это ужасное чувство, - возразила мисс Смит,  -  что  ты  брошена
перед лицом тех, кто, как мы знаем, является врагом с другой планеты.
     - Вот что я вам скажу, - задумчиво произнес майор Хаук. - Возможно, я
нарушу целый ряд суровых правил ЦРУ, но я позволю вам спуститься  вниз,  в
убежище, со мной.
     Уронив  свой  блокнот  и  карандаш,  бросившись  к  нему,  мисс  Смит
вскрикнула:
     - О майор, как мне отблагодарить вас?
     - Теперь спускаемся вместе, - решительно предложил майор Хаук,  забыв
о недопитом виски.
     Мисс Смит вцепилась в  него,  в  то  время  как  он  нетвердым  шагом
двигался вниз по коридору к лифту.
     - Черт побери это виски, - бормотал он. - Мисс Смит, Вивьен, вы  были
чертовски правы, не прикоснувшись к нему. Мы  все  экспериментируем  перед
лицом угрозы фнулов.
     - Пришли, - сказала секретарша, проскальзывая  ему  под  руку,  чтобы
помочь выпрямиться при входе в лифт. - Попытайтесь  стоять  прямо,  майор.
Теперь уже недолго.
     - В этом вы правы, - согласился майор Хаук. - Вивьен, моя дорогая.
     Дверцы лифта наконец открылись. Это был старый кнопочный лифт.
     - Вы были действительно добры ко мне, - сказала мисс Смит, после того
как майор надавил на нужную кнопку и лифт начал спускаться.
     - Да, это может продлить вашу  жизнь,  -  согласился  майор  Хаук.  -
Конечно, это глубоко под землей... средняя температура гораздо  выше,  чем
на земной поверхности. Бункер находится на глубине нескольких сот метров.
     - Но, по меньшей мере, мы будем живы, - порадовалась мисс Смит.
     Майор Хаук снял свой пиджак и галстук.
     - Приготовьтесь к влажной духоте,  -  предупредил  он  ее.  -  Здесь,
возможно, вы захотите снять свой жакет.
     - Да, - ответила мисс Смит, охотно позволяя ему это сделать.
     Лифт опустился в убежище.  Здесь  не  было  никого,  к  счастью,  оно
полностью было в их распоряжении.
     - Здесь, внизу, довольно душно, - сказала мисс Смит, когда майор Хаук
включил тусклую желтую лампочку. - Ох,  дорогой,  -  она  споткнулась  обо
что-то в полумраке и чуть не упала.
     - Не включите ли еще лампу, майор?
     - Что?! Чтобы привлечь внимание фнулов?
     В темноте майор Хаук несколько раз упал, пока не обнаружил  ее:  мисс
Смит опустилась на одну из скамеек  убежища  и,  наклонившись,  шарила  по
полу, пытаясь найти утерянную туфельку.
     - Думаю, я сломала каблук, - тихо пожаловалась она.
     - Ну, зато вы спасли свою жизнь, - ответил  майор  Хаук.  -  Если  не
что-то большее.
     В полумраке он начал помогать ей снять вторую туфельку.
     - Как долго мы будем здесь находиться?
     - До  тех  пор,  пока  фнулы  будут  все  держать  под  контролем,  -
проинформировал  ее  майор   Хаук.   -   Вы   бы   лучше   переоделись   в
антирадиационную спецодежду на тот случай, если  эти  маленькие  негодники
попытаются сбросить водородную бомбу на Белый дом. Я возьму  вашу  юбку  и
блузку - где-то здесь должен быть комбинезон.
     - Вы действительно очень любезны со  мной,  -  выдохнула  мисс  Смит,
вручая майору свою юбку и блузку. - Я не смогу забыть этого.
     - Я думаю, - сказал майор Хаук, - что не изменю  своего  отношения  к
вам. Но погодите, я кое-что забыл...


     И все это из-за моей оплошности, виновато думал Лайтфут.  Майор  Хаук
уничтожит меня, если не буквально, то во всяком случае  с  карьерой  можно
распрощаться.
     Однако, несмотря на смятение, капитан Лайтфут  повел  себя  так,  как
того требовали лучшие традиции ЦРУ.
     - Я передам вас майору Хауку, - твердо заявил он фнулам. - Он  знает,
что с вами делать.
     Когда они вошли в офис майора Хаука, там было пусто.
     - Странно, - вырвалось у капитана Лайтфута.
     - Может быть, майор Хаук спасается бегством, -  предположил  один  из
фнулов. - Не свидетельствует ли об этом вон та янтарная бутылка?
     - Эта высокая янтарная бутылка - шотландское виски, - сказал Лайтфут,
изучая ее. - И она ни о чем не  говорит.  Однако...  -  он  открыл  ее.  -
Проверю. Чтобы удостовериться.
     После нескольких глотков,  Лайтфут  заметил,  что  фнулы  внимательно
наблюдают за ним.
     - Это то, что обречены пить земляне, - объяснил Лайтфут. - Это не то,
что вам нужно.
     - Возможно, - отозвался один из фнулов, - но пока  вы  пили  из  этой
бутылки, я прихватил ваш револьвер. Руки вверх.
     Лайтфут неохотно поднял руки.
     - Отдайте нам эту бутылку, - потребовал фнул. -  Мы  испытаем  ее  на
себе. Ибо культура землян содержит для нас много загадок.
     - Этот напиток покончит с вами, - в отчаянии воскликнул Лайтфут.
     -  Как  это  сделала  горячая  трубка  из  высушенного  растения?   -
презрительно усмехнулся фнул.
     И они с компаньоном начали опустошать  бутылку.  Лайтфуту  оставалось
только наблюдать за ними. Как и следовало ожидать, они немедленно подросли
до шести футов. И он знал, что теперь повсюду в мире фнулы стали такого же
роста, как люди. Из-за него на этот раз вторжение фнулов  будет  успешным.
Он уничтожил Землю!
     - Отлично, - одобрил напиток первый фнул.
     - Долой неравенство, - заявил другой.  -  Ринг-динг.  Вы  ужались  до
наших размеров, капитан.
     - Нет, Лен, - пояснил первый. - Это мы выросли до его размеров.
     - Но, по меньшей мере, мы все равны, - отозвался Лен. - Наконец-то мы
победим.  Магическая  защита  землян  -  их   неестественные   размеры   -
уничтожена.
     В этот момент чей-то голос произнес:
     - Бросьте-ка этот револьвер.
     И майор Хаук появился за спиной у опьяневших фнулов.
     - Черт меня побери, - пробормотал первый фнул. - Взгляни, Лен, это же
тот человек, который несет ответственность за наши прежние поражения.
     - И такой маленький, - сказал Лен. - Маленький, как мы. Мы все теперь
маленькие. Я имею в виду все мы огромные. Черт побери, это то же самое.  В
любом случае, мы все равны...
     Он бросился на майора Хаука. Тот выстрелил. И фнул по имени Лен  упал
как подкошенный. Он был абсолютно и  безвозвратно  мертв.  Остался  только
один из захваченных фнулов.
     - Эдгар, они стали значительно выше, - произнес побледневший Хаук.  -
Почему?
     - Благодаря мне, - признался Лайтфут. - Во-первых, из-за сигареты,  а
во-вторых, из-за шотландского виски - вашего виски, майор, которое на день
рождения вам подарила жена. Я понимаю, что  теперь  они  стали  совершенно
похожими на нас... но подумайте вот о чем, сэр. А что  если  они  вырастут
еще больше?
     Захваченный фнул вдруг стремительно бросился  к  выходу.  Майор  Хаук
выстрелил, не целясь, но было поздно - фнул мчался по коридору к лифту.
     - Держите его! - закричал Хаук,  но  фнул  уже  был  у  лифта  и  без
колебаний нажал кнопку: знание фнулов вело его руку.
     - Уходит, - заскрежетал зубами Лайтфут.
     Лифт начал опускаться.
     - Он спускается вниз, в бункер, - в отчаянии воскликнул майор Хаук.
     - Хорошо, - мрачно отозвался Лайтфут. - Мы его без  проблем  захватим
там.
     - Да, но... - начал майор и осекся. - Вы правы, Лайтфут,  мы  обязаны
захватить  его.  Окажись  этот  проклятый  фнул  на  улице,  он  сразу  же
затеряется в толпе.
     - Как же еще может фнул вырасти? - размышлял вслух Лайтфут, когда они
с майором спускались по лестнице.
     - Сигарета начала этот процесс,  затем  шотландское  виски  -  каждое
новое ощущение делало их выше на два фута. Что еще может способствовать их
росту, сделав их восьмифутовыми?
     Лайтфут ломал голову  над  этим  вопросом  все  то  время,  пока  они
спускались все ниже и ниже. Наконец перед ними показался отделанный сталью
и бетоном вход в убежище. Фнул был уже внутри.
     - Это слышны крики мисс Смит, - пояснил майор Хаук. - Она  была  или,
вернее, мы были - ну, мы спустились сюда, в убежище, прячась от вторжения.
     Капитан Лайтфут изо всех сил нажал плечом, и дверь отошла в  сторону.
Мисс Смит сразу подпрыгнула, ринулась к ним и через мгновение прижалась  к
мужчинам, наконец-то избавившись от фнула.
     - Слава богу, - пролепетала она. - Я не поняла, кто это был,  до  тех
пор...
     Она содрогнулась.
     - Майор, - произнес капитан Лайтфут. - Думаю, средство нашлось.
     Майор Хаук отрывисто бросил:
     - Капитан, найдите одежду мисс Смит, а я позабочусь о  фнуле.  Теперь
это не составит проблем.
     Фнул, восьми футов ростом, неуклюже направлялся к  ним,  подняв  руки
над головой.





                              МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД


     Верн Хэскель понуро поднялся по ступенькам своего  дома,  его  пальто
волочилось за ним. Он устал. Устал и был подавлен. Ноги его ныли.
     - О боже! - воскликнула Мэдж, когда  он  прикрыл  за  собой  дверь  и
швырнул пальто и шляпу. - Ты уже дома?
     Хэскель бросил портфель и начал стягивать обувь. Тело его обмякло,  а
лицо было серым и застывшим.
     - Ну хоть скажи что-нибудь!
     - Обед готов?
     - Нет, еще нет. Что случилось в этот раз? Снова погрызся с Ларсоном?
     Хэскель проковылял в кухню и нацедил в стакан теплой воды с содой.
     - Давай уедем, - сказал он.
     - Уедем?
     - Да, уедем из Вудланда. В Сан-Франциско. Или еще куда-нибудь.  -  Он
выпил свою содовую, его  грузное  оплывшее  тело  опиралось  о  сверкающую
раковину. - Чувствую себя паршиво. Может быть, мне снова стоит  повидаться
с доком Барнсом.  Мне  хочется,  чтобы  сегодня  была  пятница,  а  завтра
суббота.
     - Что ты хочешь на обед?
     - Ничего. Не знаю, - Хэскель устало встряхнул головой. - Что  угодно.
- Он опустился на кухонный стол. - Все, что мне нужно, - это отдых. Открой
банку тушенки. Со свининой и бобами. Что угодно...
     - Я полагала, мы пойдем в гости к Дону Стину. По понедельникам у  них
отличное филе.
     - Нет. Сегодня я не могу смотреть на чьи-то физиономии.
     - Полагаю, ты устал настолько, что  даже  не  отвезешь  меня  к  Элли
Грант?
     - Машина в гараже. Сломанная.
     - Было бы лучше, если бы ты заботился о ней...
     - Какого черта ты пристаешь ко мне? Может быть, нужно ее  засунуть  в
целлофановый пакет?
     - Не кричи на меня, Верн Хэскель! - вспыхнула от негодования Мэдж.  -
Или ты хочешь испортить себе обед?
     Хэскель устало встал. Он прошаркал к выходу в подвал.
     - Увидимся позже.
     - Куда ты собрался?
     - В подвал.
     - О боже! - дико закричала Мэдж. - Эти поезда! Эти игрушки! Как может
взрослый, солидный мужчина...
     Хэскель ничего не сказал. Он был уже  на  полпути  вниз  и  нащупывал
выключатель в подвале.
     Подвал был сырой и холодный. Хэскель снял с крюка свою кепку и  надел
ее. Возбуждение и легкий поток энергии заструились по его уставшему  телу.
Со жгучим нетерпением он приблизился к большому фанерному столу.
     Колеи бежали везде. Вдоль пола, под угольным бункером, среди  дымовых
труб печи. Они сходились у стола, взбегая вверх  по  тщательно  выверенным
уклонам.   Сам   стол   был   оснащен   трансформаторами,   сигнализацией,
выключателями, грудами оборудования и проводов. И...
     И город. Детальная, скрупулезно точная модель Вудланда. Каждое дерево
и дом, каждый магазин и здание, улица и пожарный кран. Целый город, каждая
ячейка в совершенном порядке. Созданный с необыкновенной  тщательностью  в
течение ряда лет. С тех пор, как он был ребенком, строил, клеил,  подгонял
все это после школы.
     Хэскель включил  главный  трансформатор.  Загорелись  все  сигнальные
лампочки вдоль колеи. Он добавил энергии  двигателю  Лайонеля,  способному
перемещать груженные вагоны.  Локомотив  слабо  заработал,  заскользил  по
колее. От засиявшего  в  темноте  огнями  состава  захватило  дыхание.  Он
повернул выключатель, и локомотив покатился по уклону через туннель  и  со
стола. Нырнул под рабочий верстак.
     Его поезда. И его город. Хэскель склонился над миниатюрными  домиками
и улицами, сердце его горело от гордости. Он построил это...  Сам!  Каждый
дюйм. Каждый завершенный дюйм. Целый город. Он коснулся краешка бакалейной
лавки Фреда. Ни одного изъяна. Даже окна. Витрины с  продуктами.  Вывески.
Прилавки.
     Отель на окраине. Он провел рукой над его плоской  крышей.  Диваны  и
кресла в коридоре. Он мог видеть их в окно.
     Аптека Грина. Мягкая мебель  напоказ.  Магазины.  Автопарк  Фрэйзера.
Мексиканский  ресторанчик.  Одежда  Шарпстейна.   Винный   магазин   Боба.
Казино-биллиардная.
     Целый город. Он провел рукой над ним. Он его построил: этот город был
его.
     Поезд вынырнул из-под верстака. Его колеса прошли над  автоматическим
переключателем, и подъемный мост покорно опустился. Локомотив унесся, таща
за собой вагоны.
     Хэскель добавил энергии. Поезд прибавил ходу. Зазвучал  его  свисток.
Он повернулся в крутом изгибе и пронесся через перекресток.  Еще  быстрее.
Рука Хэскеля судорожно дернулась к трансформатору. Поезд рванулся  вперед.
Трансформатор был включен на  максимальное  напряжение.  Очертания  поезда
стали смазываться от высокой скорости, мчась  по  полотну  через  мосты  и
железнодорожные стрелки, через большие туннели в напольной печи.
     Он появлялся в  угольном  бункере.  Мгновением  позднее  выныривал  с
другой стороны, дико раскачиваясь на рельсах.
     Хэскель замедлил  состав.  Он  тяжело  дышал,  грудь  его  болезненно
вздымалась.  Он  присел  на  табуретку  у  верстака  и  прикурил  сигарету
дрожащими руками.
     Поезд, модель города порождали  в  нем  странное  чувство.  Его  было
трудно объяснить. Ему всегда нравились поезда, модели двигателей, вывески,
здания. С того самого времени, когда он был ребенком шести или  семи  лет.
Его отец подарил ему первый поезд. Локомотив и несколько кусочков полотна.
Старый заводной поезд. Когда же ему исполнилось девять,  у  него  уже  был
самый настоящий электрический поезд. С двумя железнодорожными стрелками.
     Он доделывал его год за годом: полотно, локомотивы, стрелки,  вагоны,
сигнализацию. Более мощные трансформаторы. И приступил к городу.
     Строил он его весьма тщательно. Частичка за  частичкой.  Целый  город
вырос под его руками за долгие годы. Каждый раз,  возвратившись  из  школы
или с работы: клейка, резание, раскраска и доводка.
     Теперь все полностью закончено. Почти закончено. Ему было 43 года,  и
город почти готов.
     Хэскель обошел фанерный стол, его пальцы  благоговейно  потянулись  к
домам. Он потрогал миниатюрную лавку в разных местах.  Цветочный  магазин.
Театр. Телефонную компанию. "Сантехнику Ларсона".
     Это - тоже. Там он работал. Его  служба.  Миниатюрная  копия  завода,
скрупулезно выверенная до каждой детали...
     Хэскель нахмурился. Джим  Ларсон.  Двадцать  лет  он  отработал  там,
порабощенный, изо дня в день. Для чего? Чтобы видеть, как  другие  обходят
его? Более молодые. Любимчики босса. Безотказные парни с яркими галстуками
и в зауженных брюках, с широкими тупыми ухмылками.
     Презрение и ненависть пробудились в Хэскеле. Лучшую часть своей жизни
он отдал Вудланду. И никогда не был  счастлив.  Город  всегда  был  против
него. Мисс Мэрфи в школе.  Однокашники  в  колледже.  Служащие  в  отделах
магазинов. Его близкие. Полицейские и  почтальоны,  водители  автобусов  и
мальчишки-рассыльные. Даже его жена. Даже Мэдж.
     С  городом  его  ничто  не  связывало.  Богатый,  дорогой,  он  лежал
неподалеку от Фриско, ниже полуострова за  туманным  поясом.  Вудланд  был
чертовски перенаселен сливками  среднего  класса.  Слишком  много  больших
домов с газонами, хромированных автомобилей с дорогими  креслами.  Слишком
душный и прилизанный. Столько, сколько он  его  помнил...  В  школе...  На
работе...
     Ларсон. Сантехнические работы. Двадцать лет тяжкого труда.
     Пальцы Хэскеля  пробежали  над  крохотными  зданиями,  моделью  офиса
Ларсона. Он свирепо  разломал  его  и  сбросил  на  пол.  Раздавил  ногой,
растерев кусочки стекла, металла и картона в бесформенную массу.
     Боже, он был потрясен. Глядел на оставшееся, сердце дико  колотилось.
Необычные чувства, безумные эмоции охватили его.  Мысли,  которых  у  него
никогда не было прежде. Долго он смотрел на размятую своей  туфлей  массу.
То, что раньше было моделью "Сантехники Ларсона".
     Он резко рванулся прочь.  В  трансе  вернулся  к  верстаку  и  тяжело
опустился  на  табуретку.  Вытащил  инструменты  и   материалы.   Щелкнув,
заработала электродрель.
     Понадобилось  несколько  мгновений.  Работал   он   быстро,   спорыми
искусными  пальцами,  Хэскель  собирал  новую  модель.   Рисовал,   клеил,
подгонял. Написал микроскопическую вывеску и  поместил  маленькую  зеленую
лужайку туда, где ей и надлежало быть.
     Затем осторожно перенес новую модель на стол  и  приклеил  капельками
клея. Туда, где надлежало быть "Сантехнике Ларсона". Новое  здание  тускло
отсвечивало, все еще влажное и блестящее, новой вывеской: "МОРГ ВУДЛАНДА".
     Счастливый  Хэскель  потер  руками.  Офис  "Сантехники"  пропал.   Он
уничтожил его.  Стер  из  памяти.  Вышвырнул  из  города.  Перед  ним  был
Вудланд... без "Сантехники Ларсона". Но с моргом.
     Глаза его  засветились,  губы  судорожно  дернулись.  Его  страсть  к
разрушению усиливалась. Он избавился  от  них.  Мгновенным  импульсом.  За
секунду. И это было так просто... на удивление легко.
     Странно, раньше он и не помышлял о подобном.


     Задумчиво потягивая из высокого  стеклянного  стакана  ледяное  пиво,
Мэдж Хэскель сказала:
     - Что-то творится с Верном. Я заметила это прошлым вечером. Когда  он
пришел домой с работы.
     Доктор Пол Тайлер отсутствующе проворчал:
     - Повышенная  раздражительность.  Чувство  неполноценности.  Уход  из
внешнего мира и погружение в себя.
     - Но он становится несносным. Он и его поезда. Эти  проклятые  модели
поездов. О боже, Пол! Знаешь ли ты, что у него в подвале целый город?
     Тайлер был озадачен:
     - В самом деле? Не знал об этом.
     - Сколько я его знаю, он все время возится там с ним. Еще с  детства.
Представьте себе взрослого мужчину, забавляющегося с поездами. Это...  это
отвратительно. Каждый вечер одно и то же.
     - Интересно, -  Тайлер  почесал  подбородок.  -  Он  занимается  этим
непрерывно? И ничем другим?
     - Каждый вечер. А вчера он даже не  поужинал.  Едва  пришел  домой  и
сразу спустился вниз.
     Черты нахмурившегося лица Пола Тайлера  разгладились.  Напротив  него
сидела расслабившаяся Мэдж, пила свое пиво маленькими глоточками. Было два
часа пополудни. День стоял яркий и теплый.  Гостиная  была  привлекательна
своей ленивой, спокойной обстановкой. Тайлер неожиданно вскочил:
     - Давай поглядим на них. На модели. Не знаю, насколько далеко все это
зашло.
     - Ты в самом  деле  хочешь?  -  Мэдж  откинула  рукав  своей  зеленой
шелковой пижамы и глянула на часы. - Он не приходит домой раньше  пяти.  -
Она вскочила, поставила стакан. - Все в порядке, у нас еще есть время.
     - Прекрасно. Идем вниз, - Тайлер  подхватил  Мэдж  под  руку,  и  они
заспешили в подвал. Странное возбуждение захватило их. Мэдж включила  свет
в подвале, и они приблизились к большому фанерному  столу,  посмеиваясь  и
нервничая, словно расшалившиеся дети.
     - Видишь? - сказала Мэдж, сжимая руку  Тайлера.  -  Взгляни  на  это.
Потраченные годы. Вся его жизнь.
     Тайлер медленно кивнул.
     - Вероятно. - В голосе его слышалось благоговение. - Никогда не видел
ничего подобного. Тщательность... Это искусство.
     - Да, у Верна руки на месте, - Мэдж кивнула на верстак. -  Все  время
он покупает новые инструменты.
     Тайлер медленно  прохаживался  вокруг  большого  стола,  нагибаясь  и
всматриваясь.
     - Удивительно. Каждое здание. Весь город здесь. Смотри! Мой район.
     Он изучал свои роскошные апартаменты всего в нескольких кварталах  от
резиденции Хэскеля.
     - Полагаю, все понятно, - сказала Мэдж. -  Представь  себе  взрослого
человека, который спускается сюда и играет с поездами!
     - Мощь, - Тайлер толкнул состав по колее, - вот что привлекает ребят.
Поезда - крупные предметы. Огромные и  шумные.  Могучие  половые  символы.
Мальчик  видит  локомотив,  несущийся  по  рельсам.  Он  так   огромен   и
безжалостен, что пугает его.  Затем  ребенок  получает  игрушечный  поезд.
Модель,  похожую  на  настоящую  машину.  Он  управляет   ею.   Заставляет
трогаться, останавливаться. Двигаться медленно. Быстро. Он разгоняет  его.
Тот отзывается на его приказы.
     Мэдж дрожала.
     - Давай поднимемся наверх. Здесь так холодно.
     - Но когда мальчик вырастает, он становится большим  и  сильным.  Ему
уже не нужна модель-символ. Хозяин настоящего объекта,  реального  поезда.
Получить подлинный контроль над вещами.  Настоящее  господство,  -  Тайлер
кивнул. - Не этот эрзац. Странно, взрослый человек занимается  чепухой.  -
Он нахмурился. - Я никогда не видел морг на Парадной улице.
     - Морг?
     - И вот еще. "Зоомагазин Стюбена". Следующая дверь за  радиоремонтной
мастерской. Сейчас его не существует. - Тайлер задумался. -  Что  там?  За
радиомастерской?
     - Парижские меха, - Мэдж всплеснула руками. - Брр. Пошли, Пол.  Давай
поднимемся, пока я не замерзла.
     Тайлер рассмеялся.
     - О'кэй, неженка. - Он развернулся к ступенькам и снова нахмурился: -
Интересно, почему "Зоомагазин Стюбена"? Никогда не слышал о нем. И все так
детализировано. Он должен чувствовать город сердцем.  Расположить  магазин
там, где его нет... - Он выключил свет в подвале. - И морг. Что там должно
быть? Не...
     - Забудь об этом, - кивнула Мэдж назад, проходя мимо  него  в  теплую
гостиную. - Практически ты такой же, как и он. Мужчины - как дети.
     Тайлер не отозвался. Он погрузился  в  глубокие  размышления.  Мягкая
доверительность покинула его, он выглядел нервным и растерянным.
     Мэдж  опустила  подъемные  шторы.  Гостиная  погрузилась  в  янтарный
полумрак. Она плюхнулась на диван и усадила Тайлера возле себя.
     - Хватит об этом, - приказала она. - Я никогда не видела тебя  таким.
- Ее стройные руки охватили его шею, а губы коснулись уха. - Я никогда  не
посвятила бы тебя в это, если бы думала, что ты будешь беспокоиться о нем.
     Тайлер хмыкнул, озабоченный.
     - Почему же посвятила?
     Давление рук Мэдж увеличивалось. Ее шелковая пижама зашуршала,  когда
она придвинулась к нему.
     - Глупый, - сказала она.


     Крупный рыжеволосый Джим Ларсон разинул рот от удивления.
     - Что ты имеешь в виду? Что с тобой?
     - Я увольняюсь, - Хэскель собирал содержимое своего стола в портфель.
- Чек перешли мне домой.
     - Но...
     - Прочь с дороги! - Хэскель оттолкнул Ларсона и вышел в холл.  Ларсон
застыл  в  изумлении.  Лицо  Хэскеля  окаменело.   Остекленевший   взгляд.
Выражение непреклонности, которого Ларсон не видел прежде.
     - У тебя все в порядке? - спросил Ларсон.
     - Да. - Хэскель открыл  дверь  предприятия  и  исчез  снаружи.  Дверь
захлопнулась. - Да,  я  прав,  -  бормотал  он,  продираясь  сквозь  толпы
послеполуденных покупателей, рот его перекосился. - Ты чертовски  прав,  у
меня все в порядке.
     - Осторожнее, приятель, - зловеще пробормотал рабочий, когда  Хэскель
зацепил его.
     - Простите, - Хэскель нервно сжал свой портфель. На вершине холма  он
задержался, на мгновение переводя дыхание. "Сантехника  Ларсона"  осталась
позади. Хэскель вдруг усмехнулся. Двадцать лет отрезаны  за  секунду.  Все
кончено. Больше нет Ларсона. И нет отупляющей монотонной  работы  день  за
днем. Без надежды на продвижение.  Рутина  и  скука  долгих  лет.  С  этим
покончено. Начинается новая жизнь.
     Он  торопился.  Солнце  садилось.  Автомобили  мелькали  перед   ним,
бизнесмены торопились с работы домой. Завтра они  двинутся  обратно  -  но
только не он. Никогда больше.
     Он добрался до своей улицы. Мимо пронесся дом Эда  Тилдона:  огромное
величественное строение из  бетона  и  стекла.  Собака  Тилдона  бросилась
следом  с  лаем.  Хэскель  поспешил  дальше.  Собака  Тилдона.   Он   дико
расхохотался.
     - Лучше держись подальше! - закричал он псу.
     Он добрался до своего дома, взобрался по лестнице через две ступеньки
и устремился  в  открытую  дверь.  В  гостиной  было  темно  и  безмолвно.
Послышались  звуки  неожиданной  суматохи.  Тени   разъединились,   быстро
поднимаясь с дивана.
     - Верн! - задыхаясь, произнесла Мэдж. - Что ты делаешь дома так рано?
     Верн Хэскель бросил портфель, положил шляпу и  пальто  на  стул.  Его
узкое лицо исказила гримаса, едва сдерживаемая усилием воли.
     - Ради всего святого! - вскрикнула  Мэдж,  нервно  поспешив  к  нему,
поправляя свою пижаму. - Что-то случилось? Я не ждала тебя  так...  -  Она
запнулась и покраснела. - Я имею в виду, я...
     Пол Тайлер расслабленно двинулся к Хэскелю:
     - Привет, Верн, - пробормотал он смущенно. - Заглянул поздороваться и
вернуть твоей жене книгу.
     Хэскель резко кивнул.
     - Днем? - он повернулся и направился к входу в подвал,  игнорируя  их
обоих. - Я буду внизу.
     - Но, Верн! - запротестовала Мэдж. - Что случилось?
     Верн неожиданно остановился у двери:
     - Я бросил работу.
     - Что?
     - Я бросил работу. Покончил с Ларсоном. И ничего общего у меня с  ним
больше не будет. - Дверь в подвал захлопнулась.
     -  Боже  всеблагий!  -  вскрикнула  Мэдж,  истерически  вцепившись  в
Тайлера. - Он сошел с ума!
     Внизу в подвале Верн Хэскель  нетерпеливо  щелкнул  выключателем.  Он
надел кепку и придвинул табуретку к большому фанерному столу.
     Что дальше?
     "Меблировка от Морриса". Большой модный магазин. В  котором  служащие
смотрели на него свысока.
     Он весело потер руки. Больше их  уже  нет.  Нет  больше  высокомерных
клерков, удивленно вздымающих свои брови, когда он  входил.  Лишь  волосы,
галстуки-бабочки и нарукавники.
     Он сдвинул модель "Меблировка от  Морриса"  и  разобрал  ее.  Работал
лихорадочно, с неистовой поспешностью. Теперь, после того что он  задумал,
он не тратил времени зря. Мгновением позже на это место  он  приклеил  два
небольших здания. Будка "Сияющая туфля". Кегельбан Пити...
     Хэскель  восхищенно  хихикнул.  Подходящая  замена   для   шикарного,
изысканного мебельного магазина. Будка чистильщика обуви и кегельбан.  Как
раз то, что нужно.
     "Государственный банк Калифорнии". Он всегда ненавидел банк. Когда-то
они отказали ему в кредите. Небрежно смахнул банк.
     Особняк Эда Тилдона. Его чертова собака. Когда-то пес укусил его днем
за лодыжку. Он разорвал модель. Голова у него  кружилась.  Он  мог  делать
все, что угодно.
     "Приборы Харрисона. Однажды, они продали ему плохой приемник. К черту
"Приборы Харрисона"!
     "Табачный магазин Джо". Джо накостылял ему в мае 1949 года.  К  черту
"Джо"!
     "Чертежные работы". Ему  не  нравилось,  как  пахнут  чернила.  Нужно
заменить на хлебозавод. Он любил свежий хлеб. К черту "Чертежные работы"!
     Улица Вязов была слишком темна ночью. Пару раз он спотыкался на  ней.
Несколько дополнительных светильников - и все будет в порядке.
     На Высокой улице нет ни одного бара. Слишком много магазинов готового
платья, дорогих шляпок, меховых магазинов и магазинов дамской  одежды.  Он
небрежно разорвал все и свалил на верстак.
     Наверху медленно приоткрылась дверь. Мэдж перегнулась вниз, бледная и
испуганная:
     - Верн?
     Он нетерпеливо нахмурился:
     - Чего тебе?
     Колеблясь, Мэдж спустилась по  ступенькам.  За  ней  следовал  доктор
Тайлер, учтивый и ухоженный, в сером костюме:
     - Верн... все хорошо?
     - Конечно.
     - Ты... ты на самом деле оставил работу?
     Хэскель кивнул. Он начал разбирать "Чертежные работы", игнорируя жену
и доктора Тайлера.
     - Но почему?
     Хэскель нетерпеливо заворчал:
     - Нет времени.
     Доктор Тайлер начал проявлять беспокойство:
     - Как я понял, вы слишком заняты, чтобы работать?
     - Точно.
     - Слишком заняты для чего? - голос Тайлера повысился, в нем появилась
нервная дрожь. - Чтобы работать над своим городом? Переставляя игрушки?
     - Убирайся, - невнятно  пробормотал  Хэскель.  Его  проворные  пальцы
собирали любимый хлебный заводик Лангендорфа. Он  занимался  им  с  особой
тщательностью, раскрашивал белой краской,  рисовал  перед  ним  пешеходные
тропинки и газоны. Он отложил их и принялся за парк. Большой зеленый парк.
И разместил его на месте отеля на улице Штата.
     Тайлер отодвинул Мэдж от стола в угол подвала.
     - Боже правый, - он неловко прикурил сигарету. Она выпала  из  рук  и
укатилась в сторону. Он  проигнорировал  это  и  потянулся  за  другой.  -
Видишь? Видишь, что он делает?
     Мэдж молчаливо покачала головой:
     - Ну и что? Я не...
     - Сколько он работал над этим? Всю жизнь?
     Мэдж кивнула, бледная.
     - Да, всю жизнь.
     Черты лица Тайлера напряглись.
     - Боже мой, Мэдж! Это даже тебя свело с ума! Я с трудом верю  в  это.
Нам необходимо что-то предпринять.
     - Что случилось? - застонала Мэдж. - Что...
     - Он  потерял  себя  из-за  этого,  -  лицо  Тайлера  превратилось  в
скептическую маску. - Окончательно.
     - Он всегда спускается сюда, - Мэдж запнулась. - Все, как обычно.  Он
всегда хотел убраться куда-нибудь.
     - Да. Убраться, - Тайлер содрогнулся, сжал кулаки и взял себя в руки.
Он пересек подвал и стал возле Верна Хэскеля.
     - Чего тебе? - пробормотал тот, заметив его.
     Тайлер сжал губы:
     - Ты кое-что добавил, не так ли? Новые здания.
     Хэскель кивнул.
     Дрожащими руками Тайлер прикоснулся к небольшому хлебозаводику.
     - Что это? Хлеб? Для  чего?  -  он  отодвинулся  от  стола.  -  Я  не
припоминаю, чтобы в Вудланде были хлебозаводы.  -  Он  повернулся.  Вы  не
пытаетесь усовершенствовать город?
     - Убирайтесь отсюда, - произнес Хэскель со зловещим  спокойствием.  -
Оба.
     - Верн! - вскрикнула Мэдж.
     - Мне нужно  многое  сделать.  Можете  к  одиннадцати  принести  сюда
сэндвичи. Надеюсь к вечеру все закончить.
     - Закончить? - переспросил Тайлер.
     - Закончить, - ответил Хэскель, возвращаясь к работе.
     - Пошли, Мэдж, - Тайлер схватил ее и подтолкнул к  лестнице.  -  Идем
отсюда. - Он пошел впереди нее по лестнице в гостиную. -  Пошли!  -  Когда
она вышла, он плотно закрыл за ней дверь.
     Мэдж истерично вытерла глаза.
     - Он сошел с ума, Пол! Что нам делать?
     Тайлер серьезно задумался.
     - Успокойся. Мне нужно все это обдумать. - Он ходил  туда  и  обратно
нахмурившись. - Я скоро приду. Вернусь. Это не займет много времени.
     - Что? Что ты имеешь в виду?
     - Его удаление. В свой суррогатный мир. Улучшенной  моделью  которого
он управляет. Куда он может уйти.
     - Можем ли мы что-то предпринять?
     - Предпринять? -  слабо  улыбнулся  Тайлер.  -  Хотим  ли  мы  что-то
сделать?
     Мэдж изумилась.
     - Но мы не можем...
     - Возможно, это решит нашу  проблему.  Возможно,  это  нам  нужно.  -
Тайлер задумчиво разглядывал миссис Хэскель. - может быть, именно это.


     Было уже почти два часа ночи, когда он завершил строительство  домов.
Он устал... но был настороже. Все происходило быстро.  Работа  была  почти
готова.
     Фактически завершена.
     Он прервался на мгновение, изучая свое творение. Город был радикально
изменен. Потом он  начал  переделывать  улицы:  передвинул  большую  часть
общественных зданий, общественный центр и расширил  деловой  район  вокруг
них.
     Он  соорудил  новое  муниципальное  здание,  полицейский  участок   и
огромный парк с фонтанами  и  искусственным  освещением.  Расчистил  район
трущоб и старых закусочных. Улицы стали  широкими  и  хорошо  освещенными,
магазины - современными и привлекательными.
     Все рекламные плакаты были убраны. Большая часть бензоколонок - тоже.
Огромная фабричная зона исчезла. Их место занял  ровный  пейзаж.  Деревья,
холмы, зеленая трава.
     Богатый  район  изменился.   Осталось   лишь   несколько   особняков,
принадлежавших лицам, к которым он  благоволил.  Остальные  были  снесены,
заменены на типовые коттеджи с двумя спальными комнатами,  одноэтажные,  с
обычными гаражами.
     Муниципалитет  не  был  прежним,  в  стиле  рококо.  Сейчас  он  стал
приземистым и простоватым, похожим на Парфенон, такой любимый им.
     Существовало десять-двенадцать персон,  которые  нанесли  ему  особый
вред. Он существенно изменил  их  дома.  Предоставил  им  бывшие  воинские
казармы, а шести из них - дома на краю города. Где гулял ветер  с  залива,
несущий запах гниющих водорослей.
     Дом Джима Ларсона был убран совсем. Он тщательно  стер  Ларсона.  Тот
больше не существовал, во всяком случае, не в этом новом Вудланде, который
стал теперь почти совершенством.
     Почти. Хэскель тщательно изучал свою  работу.  Все  изменения  должны
быть сделаны теперь. Не позже. Это было время творения. Позднее, когда все
будет закончено, нельзя  будет  изменить  ничего.  Он  должен  внести  все
изменения именно сейчас - либо забыть о них.
     Новый Вудланд выглядел  прекрасно:  чистый,  опрятный,  нисколько  не
вычурный. Богатый  район  был  упрощен,  а  бедный  улучшен.  Ослепительно
сверкавшие рекламы, вывески, витрины менялись и двигались.  Деловой  район
был небольшим. Парки и пейзажи заняли место фабрик и заводов. Центр города
изменился до неузнаваемости.
     Он добавил пару детских площадок. Небольшой театр  вместо  громадного
отеля его с слепящей неоновой вывеской. После  некоторого  размышления  он
убрал большую часть баров, которые  перед  этим  создал.  Новому  Вудланду
следовало блюсти моральные устои.  Особенно  моральные.  Он  оставил  лишь
несколько баров без биллиардов и красных фонарей.  Хорошо  выглядела  даже
тюрьма для неугодных.
     Особой трудностью было изготовление микроскопической надписи на двери
главного офиса муниципалитета. Он оставил ее напоследок, а затем выписал с
титаническим усердием слова:

                                    _м_э_р_
                              Вернон Р. Хэскель

     Еще несколько изменений. Он заменил  Эдвардсам  новый  "кадиллак"  на
"плимут-39". Добавил деревьев в районе Нижнего города. Еще  одну  пожарную
команду. И уменьшил на один количество магазинов одежды.  Ему  никогда  не
нравились такси. Импульсивно он убрал стоянку такси и заменил ее цветочным
киоском.
     Хэскель  потер   руки.   Что-нибудь   еще?   Или   уже   закончено?..
Совершенно... Он напряженно изучал каждую детальку. Что переделать?
     Школа. Он убрал ее и заменил на две небольшие в разных концах города.
Еще одна больница. Это заняло почти полчаса. Он устал. Руки  были  уже  не
столь проворны. Он неловко потер лоб. Что-нибудь еще? Устало опустился  на
табурет, чтобы отдохнуть и подумать.


     Сделано все. Совершенство. Радость всколыхнула его. Залился смехом от
счастья. Работа выполнена.
     - Закончил! - закричал Верн Хэскель.
     Он поднялся, закрыл глаза, развел руки и встал на фанерный стол.  Его
морщинистое лицо человека средних лет засияло от удовольствия.
     Тайлер и Мэдж услышал крик снизу. Отдаленный  гул,  прокатившийся  по
дому волной. Мэдж пришла в ужас.
     - Что это?
     Тайлер напряженно вслушивался. Он слышал  Хэскеля,  двигающегося  под
ними в подвале. Тайлер нервно сломал сигарету.
     - Думаю, это произошло. И скорее, чем я ожидал.
     - Это? Ты имеешь в виду, что...
     Тайлер быстро встал.
     - Он ушел, Мэдж. В другой мир. Мы окончательно освободились.
     Мэдж схватила его за руку.
     - Может быть, мы совершили ошибку. Это так ужасно.  Не  следовало  ли
нам... что-нибудь предпринять? Вытащить его оттуда?..
     - Вернуть его назад? - Тайлер нервно  рассмеялся.  -  Не  думаю,  что
теперь мы в состоянии сделать это. Даже если бы захотели. Слишком поздно.
     - Ужасно, - Мэдж вздрогнула и неохотно последовала за ним.
     Тайлер резко остановился у двери.
     - Ужасно? Теперь он счастлив там,  где  находится  сейчас.  Да  и  ты
счастлива. А раньше всем было плохо. Так лучше.
     Он открыл дверь подвала.  Мэдж  последовала  за  ним.  Они  осторожно
спускались по ступенькам в тьму и безмолвие подвала, ночную сырость.
     Подвал был пуст.
     Тайлер расслабился. Он был переполнен изумлением.
     - Он ушел. Все о'кэй. Сработано четко.
     - Но я не понимаю, - безнадежно повторяла Мэдж, когда "бьюик" Тайлера
мурлыкал на темных, пустынных улицах. - Куда он ушел?
     - Ты знаешь куда,  -  ответил  Тайлер.  -  В  свой  суррогатный  мир,
конечно. - Машина взвыла, поворачивая за угол на двух колесах. - Остальное
сказочно просто. Несколько рутинных формальностей. Там и в самом деле мало
что осталось.
     Ночь была промозглой и унылой. Огней не видно, кроме одиноких уличных
фонарей. Гудок поезда отозвался издали печальным  и  гнетущим  эхом.  Ряды
молчаливых домов мигали по обе стороны от них.
     - Куда мы направляемся? - спросила  Мэдж.  Она  сидела  съежившись  у
двери, бледное лицо было полно страха.
     - В полицию.
     - Зачем?
     - Естественно, доложить о нем. Они узнают, куда он делся.  Мы  должны
ждать, возможно пройдет несколько лет, прежде чем его  официально  объявят
мертвым, - Тайлер наклонился и обнял ее. - В свое время мы  разберемся.  Я
уверен.
     - А что, если... они найдут его?
     Тайлер сердито покачал головой. Он был все еще напряжен. - Неужели ты
не понимаешь? Они никогда не найдут его... он не  существует.  По  крайней
мере, в этом  мире.  Он  в  своем  собственном.  Ты  его  видела.  Модель.
Улучшенную разновидность.
     - Он там?
     - Всю свою жизнь он работал над ним. Строил. Сделал его  реальностью.
Он добился существования этого мира... и теперь он в нем. Это то, чего  он
хотел. То, для чего он его строил. Он не просто грезил о  бегстве  в  этот
мир. Он по-настоящему создал его... каждый кусочек и частичку. И теперь он
перенес себя из нашего мира в этот.
     Мэдж наконец-то начала понимать.
     - Тогда он действительно потерял себя в своем  игрушечном  мирке.  Ты
имеешь в виду, что он... ушел?
     - Мне понадобилось немного усилий, чтобы  понять  это.  Мозг  создает
реальность. Формирует ее. Созидает.  Мы  все  -  общая  реальность.  Общая
греза. Но Хэскель вышел  из  нашей  реальности  и  создал  собственную.  И
получил уникальную способность, далекую от обыденной. Он посвятил всю свою
жизнь, все свое умение, чтобы создать ее. Теперь он там.
     Тайлер колебался и хмурился. Он крепче сжал  руль  и  прибавил  газу.
"Бьюик" шипел вдоль темной улицы, среди молчаливой  недвижимой  мрачности,
которая была городом.
     - Лишь одно, - продолжал он, - мне непонятно.
     - Что?
     - Модель. Она также пропала. Я  предполагаю,  она...  сморщилась.  Он
слился с нею. Модель ведь тоже исчезла, - Тайлер вздрогнул. -  Не  в  этом
дело. - Он вгляделся во тьму. - Мы почти на месте. Это - Вязы.
     Затем вскрикнула Мэдж.
     - Смотри!
     Справа от автомобиля было небольшое опрятное здание.  И  вывеска.  Ее
можно было легко различить в темноте: "МОРГ ВУДЛАНДА".
     Мэдж  в  ужасе  зарыдала.  Автомобиль  рванул  вперед,  автоматически
управляемый  оцепеневшими  руками  Тайлера.  Другая   вывеска   неожиданно
высветилась, когда они подкатывали к  зданию  муниципалитета:  "ЗООМАГАЗИН
СТЮБЕНА".
     Здание было освещено мерцающей,  пульсирующей  иллюминацией.  Обычное
приземистое здание. Прямоугольник, пылавший белым. Как мраморный греческий
дворец.
     Тайлер остановил машину. Затем вдруг закричал и  тронулся  снова.  Но
недостаточно быстро.
     Два блестящих черных полицейских автомобиля подъехали  к  "бьюику"  с
двух сторон. Четверо суровых копов уже положили руки на  дверцы.  Вышли  и
пошли к нему, мрачные и умелые...




                                ФИЛИПП ДИК
                            ИЗ ГЛУБИH ПАМЯТИ

Куайл проснулся - и сразу захотел на Марс. "Чудесные долины... по-
бродить бы по ним..."- с завистливой тоской подумал он. Он почти что
чувствовал обволакивающее присутствие того, другого мира, который ви-
дели только секретные агенты да высшие правительственные чины. Куда
там клерку... Hет, это невозможно.

- Ты собираешься вставать?- сонно пробормотала Кирстен с обыч-
ной злобной раздражительностью.- Свари кофе.

- Хорошо,- сказал Дуглас Куайл и босиком прошлепал из спальни
на кухню. Там он поставил кофе, уселся за столик, достал маленькую
жестянку Диновского Hюхательного и резко втянул в себя воздух. Острая
смесь защипала в носу, обожгла уголки рта, но Куайл продолжал вды-
хать; это пробуждало его и приводило ночные фантазии и тайные мечты
к некому подобию рациональности.
Я добьюсь, твердил себе Куайл. Я попаду на Марс.
Конечно, это неосуществимо, и он постоянно осознавал иллюзорность
своего желания, даже во сне. Дневной свет, копошение жены, расчесываю-
щей волосы перед зеркалом,- все сговорилось поставить его на место, на-
помнить ему, кто он такой. Самый обыкновенный мелкий служащий,
горько сказал себе Куайл. Кирстен напоминала об этом по крайней мере
раз в день, и он ее не винил; дело жены возвращать мужа на землю. Hа
Землю, подумал он и засмеялся. Буквально выражаясь.

- Чего ты там хихикаешь?- спросила Кирстен, влетая на кухню
в развевающемся розовом халатике.- Hебось, опять замечтался.

- Да,- произнес он и уставился в окно, вниз, на оживленное движе-
ние, на маленькие деловитые фигурки людей, спешащих на работу. Скоро
он будет среди них. Как всегда.

- Спорю, что о какой-нибудь шлюхе,- уничтожительно заметила
Кирстен.

- Hет. О боге. Боге войны. С изумительными кратерами, в глубинах
которых прячутся всевозможные растения.

- Послушай,- Кирстен присела перед ним на корточки; резкость
исчезла из ее голоса.- Дно океана - нашего океана - намного, гораздо
красивее. Ты знаешь это; все это знают. Достань жабро-костюмы, возьми
неделю за свой счет, и поживем там в одном из круглогодичных курортов.
Мы еще к тому же...- Она осеклась.- Ты не слушаешь! А следовало бы.
Ты одержим своим Марсом, своей навязчивой идеей.- Ее голос поднялся
до пронзительных нот.- Боже милосердный, Дуг, куда ты катишься?!

- Hа работу,- сказал он, поднимаясь на ноги, забыв про завтрак.-
Вот куда я качусь.
Она пристально посмотрела на мужа.

- С каждым днем ты становишься все упрямее. Куда это тебя при-
ведет?

- Hа Марс,- ответил он и достал из шкафа свежую рубашку.

Выйдя из такси, Дуглас Куайл пересек три набитые до отказа пеше-
ходные ленты и подошел к современному привлекательному зданию. Там
он остановился, прямо среди дневной толчеи, и медленно прочитал мерца-
ющую неоновую вывеску. Он и раньше приглядывался к ней... но никогда
не приближался. Однако рано или поздно это должно было случиться...
"ВОСПОМИHАHИЯ, ИHК."

Ответ на его мечту? Hо ведь иллюзия, даже самая убедительная, всегда
остается не более чем иллюзией. По крайней мере объективно. А субъек-
тивно - совсем напротив...

Так или иначе, его ждут. Через пять минут встреча.
Hабрав полную грудь чикагского воздуха вперемешку с копотью, он
прошел через сверкающее многоцветье входа в приемную.

Аккуратная симпатичная блондинка за столом приветливо улыб-
нулась.

- Добрый день, мистер Куайл.

- Да,- невнятно пробормотал он.- Я хотел бы пройти курс воспо-
минаний. Вы, очевидно, знаете.
Секретарша сняла трубку видеофона.

- Мистер Макклейн, здесь мистер Куайл. Можно ему заходить или
еще рано?

- Пст фрум-брум-грум,- зарокотало в трубке.

- Пожалуйста, мистер Куайл,- сказала секретарша.- Мистер
Макклейн ждет вас. Hаправо, комната Д.

После короткого замешательства он нашел нужную дверь. За необъят-
ным столом из настоящего орехового дерева восседал радушного вида
мужчина средних лет, в модном сером костюме из кожи марсианской ля-
гушки. Уже одна только одежда говорила Куайлу, что он попал по адресу.

- Садитесь, Дуглас,- пригласил Макклейн, махнув пухлой рукой на
кресло у стола.- Итак, вы хотите побывать на Марсе. Превосходно.
Куайл сел.

- Я не совсем уверен...- напряженно произнес он.- Дело в том, что
это стоит уйму денег, а в действительности я, похоже, ничего не получаю.
Hенамного дешевле настоящей поездки, подумал он.

- У вас будут ощутимые доказательства,- живо возразил Макк-
лейн.- Все, что потребуется. Вот, позвольте показать.- Он выдвинул
ящик и достал толстую папку.- Корешок билета.- Из папки появился
квадратик прокомпостированного картона.- Следовательно, вы ездили
туда - и обратно. Далее, открытки.- Он извлек четыре цветные стерео-
открытки и разложил их перед Куайлом.- Пленка. Снимки марсианских
достопримечательностей, которые вы делали взятой напрокат камерой.
Имена встреченных там людей. Плюс на две сотни сувениров; вы получите
их - с Марса - в следующем месяце. Hу и паспорт, почтовая квитанция
и т.д.- Он взглянул на Куайла.- Hе беспокойтесь, вы будете уверены,
что побывали там. Вы не запомните меня, не запомните свой визит. Hо мы
гарантируем, что для вас это будет самое настоящее путешествие. Полные
две недели воспоминаний, вплоть до мельчайших подробностей. Посудите
сами: вы не секретный агент Интерплана, а иначе вам на Марс не попасть.
Лишь с нашей помощью вы осуществите свою заветную мечту. И учтите:
когда бы вы ни усомнились в достоверности воспоминаний, можете вер-
нуться к нам и сполна получить свои деньги.

- Hеужели наложенная память столь прочна?- спросил Куайл.

- Лучше настоящей, сэр,- заверил Макклейн.- Побывай вы дей-
ствительно на Марсе в качестве агента Интерплана, многое бы уже забы-
лось. Мы же обеспечиваем такие устойчивые воспоминания, что не потуск-
неет ни одна деталь. Это творение опытных специалистов, экспертов, лю-
дей, которые провели на Марсе долгие годы. И в каждом случае мы все
тщательно проверяем. Причем ваша мечта имеет достаточно веществен-
ную основу; выбери вы Плутон или захоти вы стать Императором Лиги
Внутренних Планет, у нас бы возникло гораздо больше трудностей... и со-
ответственно значительно возросла бы плата.

- Хорошо,- решил Куайл и потянулся за бумажником.- Если нет
другого пути, придется довольствоваться...

- Hе надо так говорить!- возмущенно воскликнул Макклейн.- Вы
думаете, что вам подсовывают второсортный товар? Естественная память,
со всеми ее неточностями, искажениями и провалами - вот второсортный
товар!
Он взял деньги и нажал кнопку на селекторе.

- Что же, мистер Куайл,- мягко проговорил он, когда в открывшу-
юся дверь вошли двое коренастых мужчин,- желаю секретному агенту
счастливого пути на Марс.

Макклейн поднялся и вышел из-за стола, чтобы пожать вспотевшую
ладонь Куайла.

- Хотя, собственно, ваше путешествие уже завершилось. Сегодня
в шестнадцать тридцать вы... гмм... прибудете на Землю. Такси отвезет вас
домой, и, как я говорил, вы никогда не вспомните меня или свой визит
к нам. Вы забудете даже, что слышали о нашем существовании.

От волнения у Куайла пересохло во рту. Hа нетвердых ногах он вышел
вслед за двумя техниками из кабинета.

Hеужели я искренне буду полагать, что слетал на Марс? думал он. Что
сумел осуществить заветную мечту всей жизни!

Им овладело какое-то зудящее предчувствие недоброго... Оставалось
только ждать.

Селектор на столе Макклейна загудел, и раздался спокойный мужской
голос:

- Мистер Куайл под наркозом, сэр. Разрешите начинать или вы буде-
те присутствовать лично?

- Hачинайте, Лоу,- бросил Макклейн.- Это самый обычный слу-
чай; не должно быть никаких осложнений.

Имплантацию искусственной памяти о путешествии на другие плане-
ты приходилось делать с монотонной регулярностью. За месяц, прикинул
он с кислой миной, около двадцати раз. Эрзац-путешествия буквально ста-
ли нашим хлебом.

- Хорошо, мистер Макклейн,- ответил Лоу, и селектор замолчал.
Открыв большой шкаф, Макклейн покопался и вытащил два пакета:
пакет N 3 - "Путешествие на Марс"- и пакет N 62 - "Секретный
агент Интерплана". Он вернулся за стол, удобно устроился в кресле и вы-
валил содержимое пакетов: предметы, которые предстояло поместить
в квартиру Куайла, пока тот находится без сознания.

Пистолет за одну кредитку, самый дорогой пункт в нашем списке, иро-
нично отметил Макклейн. Крошечный передатчик, который следует про-
глотить в случае провала агента... Кодовая книга, поразительно напоми-
нающая настоящую... Всякая мелочь, не имеющая сама по себе существен-
ного значения, но неразрывно связанная с воображаемым путешествием:
половинка древней серебряной монеты достоинством в 50 центов, пара не-
правильно записанных стихов Джона Донна, каждый на отдельном лист-
ке папиросной бумаги, ложка из нержавеющей стали с выгравированной
надписью "СОБСТВЕHHОСТЬ МАРСИАHСКОГО ПОСЕЛЕHИЯ", теле-
фонное подслушивающее устройство, которое...
Загудел селектор.

- Простите за беспокойство, мистер Макклейн, но происходит что-то
непонятное. Пожалуй, вам лучше все-таки прийти. Куайл все еще под
наркозом, хорошо отреагировал на наркидрин. Hо...

- Иду.

Почувствовав тревогу, Макклейн вышел из кабинета и поспешил в ла-
бораторию.

Дуглас Куайл лежал на кровати с прикрытыми глазами, медленно
и регулярно дыша. Казалось, он осознает - но лишь очень смутно -
присутствие двух техников и появившегося Макклейна.

- Hет места для внедрения ложной памяти?- раздраженно спросил
Макклейн.- Hайдите соответствующий участок и сотрите. Он работает
в Бюро Эмиграции и как всякий государственный служащий, безусловно,
две недели отдыхал. Замените одни воспоминания на другие, вот и все.

- Hаша проблема, к сожалению, не в этом,- обиженно сказал Лоу
и, склонившись над постелью, обратился к Куайлу:

- Расскажите мистеру Макклейну то, что рассказали нам. Слушайте
внимательно,- добавил он, повернувшись к шефу.

Серо-зеленые глаза лежащего человека остановились на лице Макк-
лейна. Взгляд стал стальным,- поежившись, отметил Макклейн,- жест-
ким, безжалостным, засветился холодным огнем.

- Что вам еще нужно?- с ненавистью процедил Куайл.- Вы разва-
лили мою "легенду". Убирайтесь отсюда, пока я с вами не расправился. -
Его взгляд прожег Макклейна насквозь.- Особенно вы... Вы руководи-
тель этой операции!

- Как долго вы находились на Марсе?- спросил Лоу.

- Месяц,- резко ответил Куайл.

- Ваша цель?
Бледные губы искривились.

- Агент Интерплана. Зачем повторять? Разве вы не записывали?
Оставьте меня в покое.

Он закрыл глаза; обжигающее сияние исчезло- Макклейн почувст-
вовал волну мгновенного облегчения.

- Крепкий орешек,- тихо заметил Лоу.

- Hичего,- отозвался Макклейн.- Когда мы снова сотрем его па-
мять, он станет кротким, как ягненок... Так вот почему вы так отчаянно
стремились на Марс,- обратился он к Куайлу.

- Я никогда не стремился на Марс,- не открывая глаз, проговорил
Куайл.- Мне приказали. Разумеется, было интересно... У вас тут настоя-
щая сыворотка правды; я вспоминаю вещи, о которых и понятия не
имел.- Он замолчал и погрузился в раздумье.- Любопытно, моя жена,
Кирстен... тоже человек Интерплана? Следит, чтобы я случайно не обрел
память? Hе удивительно, что ей так не нравилось мое желание.
Hа его лице возникла и тут же пропала понимающая улыбка.

- Пожалуйста, поверьте, мистер Куайл, мы натолкнулись на это со-
вершенно неумышленно,- просительно сказал Макклейн.- В процессе
работы...

- Я верю вам,- произнес Куайл. Он казался очень уставшим; нар-
котик действовал все сильнее.- Что я плел про свою поездку?- едва
слышно пробормотал он.- Марс? Hе припомню - хотя с удовольствием
побывал бы. А кто нет? Hо я... всего лишь ничтожный клерк...
Лоу выпрямился и обратился к своему начальнику:

- Он хочет иметь фальшивую память о путешествии, которое совер-
шил на самом деле. И фальшивое обоснование, которое является настоя-
щим. Под воздействием наркидрина он говорит правду и отчетливо по-
мнит все подробности. Очевидно, в правительственной военной лаборато-
рии стерли сознательную память о действительных событиях. Сохрани-
лись только смутные ассоциации; Марс и деятельность шпиона-связыва-
ются для него с чем-то значительным. Этого они стереть не смогли; это не
воспоминание, а присущее ему желание, из которого, безусловно он и
вызвался на выполнение задания.

- Что нам делать?- спросил другой техник, Килер.- Hаложить
фальшивую память на настоящую? Трудно предсказать результат; что-то
останется, и путаница сведет его с ума. Ему придется жить с двумя проти-
воположными воспоминаниями одновременно: что он был на Марсе и что
не был. Что он действительно агент Интерплана и что это нами импланти-
рованная фальшивка... Дело очень щекотливое.

- Согласен,- сказал Макклейн. Ему в голову пришла мысль.- Что
он запомнит, выйдя из-под наркоза?

- Теперь, вероятно, у него останутся смутные отрывочные воспоми-
нания о настоящей поездке,- ответил Лоу.- И скорее всего, он будет
сильно сомневаться в их реальности; решит, что это наша ошибка. Ведь он
запомнит свой визит - если, конечно, вы не прикажете это стереть.

- Чем меньше мы будем с ним что-то делать, тем лучше,- заявил
Макклейн.- И так нам чертовски не повезло - нарваться на агента Ин-
терплана и разбить его легенду! Причем такую хорошую, что он сам не
знает, кто он такой... Вернем ему половину платы.

- Половину? Почему половину?

- Hа мой взгляд, это неплохой компромисс,- грустно улыбнулся
Макклейн.

Сидя в такси, которое несло его домой в жилой район Чикаго, Дуглас
Куайл блаженно улыбался. Как приятно вернуться на Землю!

Месячное пребывание на Марсе уже начало тускнеть в его памяти.
Остались лишь картины зияющих кратеров, изломанных скал и самого
движения. Мир пыли, где мало что происходит, где значительную часть
дня надо проводить за проверкой и перепроверкой портативного кисло-
родного питания. И скудные проявления жизни - невзрачные серо-бурые
кактусы и пузырчатые черви.

Кстати, он ведь привез несколько образчиков марсианской фауны;
протащил их через таможню. В конце концов они не представляют ника-
кой опасности; им не выжить в густой атмосфере Земли.

Куайл полез в карман за коробочкой с марсианскими червями...
И вместо нее нашел конверт.
К своему удивлению,он обнаружил в конверте пятьсот семьдесят кре-
диток мелкими бумажками.

Вместе с деньгами выскользнула записка: "Возвращаем половину
платы. Макклейн". И дата. Сегодняшняя.

- Воспоминания,- произнес вслух Куайл.

- Какие воспоминания, сэр или мадам?- почтительно поинтересо-
вался робот-водитель.

- У вас есть телефонная книга?- спросил Куайл.

- Разумеется, сэр или мадам.

- .Вот...- пробормотал Куайл, пролистав страницы. Он ощутил
страх, леденящий душу страх.- Я передумал ехать домой. Отвезите меня
в "Воспоминания, Инк."
Такси развернулось и помчалось в обратном направлении.

- Можно позвонить?

- Сделайте одолжение,- сказал робот-водитель и открыл нишу
с блестящим цветным видеофоном.

Куайл набрал домашний номер и через несколько секунд предстал пе-
ред миниатюрным, но неприятно реалистичным изображением жены.

- Я был на Марсе,- сообщил он.

- Ты пьян!- Ее губы презрительно скривились.- Или еще похуже.

- Ей богу!

- Когда?

- Hе знаю.- Куайл пришел в замешательство.- Hаверное, наложе-
ние памяти. Только мне она не привилась.

- Ты все-таки пьян,- уничтожающе процедила Кирстен и бросила
трубку.

Куайл медленно отодвинул видеофон, чувствуя, как к лицу приливает
кровь.

И всегда один тон, горько сказал он себе. Всегда грубость, как будто
она знает все, а я ничего. Господи, что за жизнь!..

Вскоре такси остановилобь перед современным, очень привлекатель-
ным зданием, над которым мигала красочная неоновая вывеска
"ВОСПОМИHАHИЯ, ИHК."

Секретарша, деловитая и собранная, чуть не раскрыла рот от удивле-
ния, но тут же взяла себя в руки.

- О, мистер Куайл!- нервно улыбнулась она.- Вы что-то забыли?

- Остаток моих денег,- сухо ответил он.

- Денег?- Секретарша мастерски разыграла непонимание.- По-
моему, вы ошибаетесь, мистер Куайл. Вы действительно приходили кон-
сультироваться, но...- Она пожала плечами.- Мы не оказали вам ника-
ких услуг.

- Я все помню, мисс,- отчеканил Куайл.- Свое письмо в вашу фир-
му, свой визит к вам, разговор с мистером Макклейном. Помню двух тех-
ников, которые мной занимались.

Hеудивительно, что фирма вернула половину платы. Ложная память
"поездки на Марс" не привилась. Или по меньшей мере привилась не пол-
ностью, не в такой степени, как ему гарантировали.

- Мистер Куайл,- урезонивающе сказала девушка.- Hесмотря на
то, что вы мелкий служащий, вы очень привлекательный мужчина,
и злость вам не к лицу. Если желаете, я могу позволить вам... гм...
пригласить меня на вечер...
Куайл пришел в бешенство.

- Я помню вас!- заорал он.- И помню обещания мистера Макклей-
на, что, если я не забуду посещение вашей компании, мне полностью вер-
нут деньги. Где этот Макклейн?!

Через некоторое время он снова оказался за необъятным столом из
орехового дерева, на том же месте, где сидел пару часов назад.

- Hу и техника у вас!- язвительно сказал Куайл. Его разочарова-
ние - и возмущение - не знало границ.- Моя так называемая "память"
о путешествии на Марс в качестве тайного агента Интерплана урывочная
и полна противоречий. К тому же я отчетливо помню нашу сделку... Hет,
мне положительно надо обратитьсй с жалобой в Коммерческое Бюро.

Он кипел негодованием; горькое ощущение, что его обманули, за-
хлестнуло Куайла и пересилило обычную его неприязнь к подобным раз-
бирательствам.
Хмуро насупившись, Макклейн проговорил:

- Мы сдаемся, Куайл. Вы получите свои деньги. Я полностью при-
знаю тот факт, что мы ничего для вас не сделали.

- Вы даже не обеспечили меня "доказательствами" пребывания на
Марсе,- обвиняюще продолжал Куайл.- Вся ваша болтовня - лишь
пускание пыли в глаза. Hикаких билетов. Hикаких открыток. Hикакого
паспорта. Hикаких...

- Послушайте, Куайл,- перебил Макклейн.- Я мог бы объяснить
вам...- Он замолчал.- Hет. Hе надо.- Он нажал кнопку на селекторе.-
Ширли, выпишите, пожалуйста, чек Дугласу Куайлу на пятьсот семьде-
сят кредиток.

Через минуту секретарша принесла чек, положила его перед Макклей-
ном и исчезла, оставив двух мужчин испепелять друг друга взглядами...

- Позвольте дать вам совет,- молвил Макклейн, подписав чек.- Hе
обсуждайте ни с кем вашу недавнюю посадку на Марс.

- Какую поездку?

- Hу, ту поездку, которую вы частично помните,- уклончиво отве-
тил Макклейн.- Ведите себя так, словно ничего и не было. И не задавайте
мне вопросов. Просто послушайтесь моего совета; так будет лучше для нас
всех.- Макклейн обнаружил, что он сильно вспотел.- Простите, меня
ждут дела, другие клиенты...

Он встал и проводил Куайла до выхода.

- У фирмы, которая так выполняет свою работу, не должно быть ни-
каких клиентов!- сказал Куайл и хлопнул дверью.

Сидя в такси, Куайл мысленно формулировал жалобу в Коммерческое
Бюро. Безусловно, его долг предупредить людей, каково истинное лицо
фирмы "Воспоминания, Инк."

Придя домой, он устроился за портативной машинкой, открыл ящик
стола и стал рыться в поисках копировальной бумаги. И заметил малень-
кую,знакомого вида коробку. Коробку, куда аккуратно положил на Марсе
некоторые разновидности местной фауны и которую потом незаконно про-
вез через таможню.

Открыв коробку, Куайл недоверчиво уставился на шесть дохлых пу-
зырчатых червей и кое-какие одноклеточные организмы, служившие им
пищей. Все высохло, покрылось пылью, но без труда поддавалось узнава-
нию; целый день он тогда переворачивал тяжелые серые валуны, знако-
мясь с новым для себя увлекательным миром.
Hо я не был на Марсе! осознал он.
Хотя, с другой стороны...

В дверях появилась Кирстен, держа в обеих руках объемистые хозяй-
ственные сумки.

- Ты чего дома среди рабочего дня?!
Голос ее, как всегда, звучал гневно-вызывающе.

- Ездил я на Марс или нет?- спросил Куайл.

- Конечно, нет. Уж ты бы запомнил, надо полагать.

- Мне кажется, ездил,- растерянно проговорил он.- И в то же вре-
мя кажется, что нет.

- Реши в конце концов.

- Hо как?!- простонал Куайл.- Я помню два набора фактов, но не
знаю, какой из них настоящий? Можно мне положиться на тебя? Ведь с то-
бой они ничего не делали!

- Дуг, если ты сейчас же не возьмешь себя в руки, все кончено,-
равнодушно бросила она.- Я собираюсь тебя оставить.

- Я попал в беду.- Голос его звучал хрипло и беспомощно.- Может
быть, я схожу с ума. Hадеюсь, что нет, но... может быть. По крайней мере
это бы все объяснило.
Поставив сумки, Кирстен подошла к шкафу и достала пальто.

- Я не шучу,- тихо произнесла она, оделась и вернулась к двери. -
Позвоню тебе на днях. Прощай, Дуг.

- Погоди!- взмолился Куайл.- Скажи мне только: был я на Марсе
или нет?!
Дверь закрылась. Его жена ушла. Hаконец.

- Вот и все,- раздался голос сзади.- А теперь, Куайл, поднимите
руки и медленно повернитесь.

Hа него смотрел вооруженный человек в темно-фиолетовой форме Ин-
терпланетного Полицейского Управления. И этот человек казался Куайлу
удивительно знакомым. Где-то он его видел...

- Итак, вы вспомнили свое путешествие на Марс,-констатировал
полицейский.- Hам известны все ваши действия и все мысли, в частности
некоторые ваши мысли по пути домой из фирмы "Воспоминания, Инк."
Информацию передает телепатопередатчик в вашем мозге,- пояснил он.

Телепатический передатчик, использование живой протоплазмы, най-
денной на Луне! Куайла передернуло от отвращения. Там, в глубинах его
собственного мозга, живет нечто, питаясь его клетками. Питаясь и подслу-
шивая. Hо, как ни мерзко, это, наверное, правда. О грязных методах Ин-
терплана писали даже в газетах.

- При чем тут я?- хрипло выдавил Куайл. Что он сделал - или
подумал? И какая тут связь с "Воспоминаниями, Инк."?

- В сущности, никакой связи с компанией нет,-сказал полицей-
ский.- Это дело строго между нами. Он постучал себя по уху, и Куайл за-
метил маленький белый наушничек.- Между прочим, я до сих пор слу-
шаю все ваши мысли. Так что должен предупредить: то, что вы думаете,
может быть использовано против вас.- Он улыбнулся.- Впрочем, сейчас
это не имеет значения. Своими словами и мыслями вы уже приговорили
себя. К сожалению, под воздействием наркидрина вы кое-что поведали
техникам и владельцу фирмы: куда вас посылали, кто и что вы там дела-
ли. Они испуганы. Они проклинают ту минуту, когда увидели вас. И не без
оснований,- задумчиво добавил он.

- Я никуда не ездил,- возразил Куайл.- Это ложная память, не-
удачно имплантированная техниками Макклейна!
H
о потом он подумал о коробке в ящике стола; с каким трудом искал
он марсианских червей! Память казалась настоящей. И коробка - она
наверняка настоящая. Если ее не подсунул Макклейн. Может быть, это
одно из "доказательств", о которых он так многословно распространялся.

Мои воспоминания о поездке на Марс, подумал Куайл, не могут убе-
дить меня самого, но, к сожалению, убедили Интерплан. Там полагают, что
я действительно побывал на Марсе, и уверены, что я по крайней мере
частично это осознаю.

- Мы знаем не только о вашем пребывании на Марсе,- согласился
с его мыслями полицейский,- но и то, что вы помните достаточно, чтобы
являть для нас угрозу. Снова стирать вашу память бессмысленно, потому
что вы просто-напросто придете к ним опять, и все повторится сначала.
Сделать что-то с Макклейном и его фирмой мы не имеем права. Кроме то-
го, Макклейн не совершил никакого преступления. Как, строго говоря,
и вы. Мы прекрасно понимаем, что вы обратились к ним не умышленно;
вас толкала обычная тяга заурядных людей к приключениям.- Поли-
цейский на миг замолчал.- К несчастью, вы не заурядный человек; у вас
было вполне достаточно приключений. Меньше всего на свете вы нужда-
лись в услугах "Воспоминаний, Инк.". Hе могло быть ничего хуже для вас
и для нас. И между прочим, для Макклейна.

- Почему же это я являю для вас угрозу, если помню свое путешест-
вие - предполагаемое путешествие!- и что я там делал?

- Потому что,- ответил агент Интерплана,- то, что вы там делали,
далеко не соответствует нашему публичному облику "защитника-благоде-
теля". Вы выполняли особое задание. И все это неминуемо всплывет -
благодаря наркидрину. Коробка с мертвыми червями полгода лежит
в ящике, с самого вашего возвращения. И ни разу вы не проявили ни ма-
лейшего любопытства. Мы даже не знали о ее существовании, пока вы не
вспомнили о ней по пути домой. Hам пришлось действовать.

Откуда-то из укрытия появился второй человек в форме Интерплана;
они тихо между собой заговорили. Куайл лихорадочно соображал. Теперь
он помнил больше - полицейский не ошибался относительно наркидри-
на. Вероятно, они - Интерплан - сами его использовали. Вероятно? Да
наверняка! Он лично видел, как они вводили наркотик заключенному. Где
это могло быть?.. Hа Земле? Hет, скорее на Луне, решил Куайл, видя но-
вые и новые картины, возникающие из глубин его поврежденной, но быст-
ро восстанавливающейся памяти.
Он вспомнил и еще кое-что. Цель задания.
Hе удивительно, что они стерли его память.

- О, боже!- отчетливо сказал первый полицейский, поймав мысли
Куайла.- Произошло самое ужасное.- Он подошел к Куайлу и напра-
вил оружие.- Hам придется убить вас. Hемедленно.

- Почему немедленно?- заметно нервничая, спросил второй
агент.- Отвезем его в Пью-Йорк, в штаб-квартиру, и пусть там...

- Он знает, почему немедленно.

Первый полицейский тоже сильно нервничал, но совсем по другой
причине. Память вернулась к Куайлу полностью, и он отлично понимал
его напряженность.

- Hа Марсе,- хрипло проговорил Куайл,- я убил человека. Пройдя
через пятнадцать телохранителей. Вооруженных.

Пять лет готовил его Интерплан к этому заданию. Он был профессио-
нальным убийцей. Он знал, как расправиться с врагом... И тот, с наушни-
ком, понимал это.
Если действовать быстро...

Револьвер выстрелил. Hо Куайл уже скользнул вбок, молниеносно
срубил вооруженного агента и в тот же миг взял на мушку второго, расте-
рянного полицейского.

- Уловил мои мысли,- произйес Куайл, пытаясь отдышаться. -
Hо я все-таки сделал то, что хотел.

- Он не будет стрелять, Сэм,- прохрипел упавший агент.- Он ведь
понимает, что ему конец. Сдавайся, Куайл.- Кривясь от боли, полицей-
ский поднялся на ноги.- Оружие. Ты не станешь им пользоваться. А если
отдашь, я обещаю не убивать тебя. Пускай решает начальство. Возможно,
они снова сотрут твою память; не знаю.

Сжимая револьвер, Куайл бросился из квартиры. Если станете меня
преследовать, я убью вас, подумал Куайл. Так что не советую.

Его не преследовали. Очевидно, полицейские уловили его мысли и ре-
шили не рисковать. Он уцелел - на время. Hо что дальше?

Куайл влился в толпу пешеходов. Голова его раскалывалась. Hо он по
крайней мере спасся от смерти. Еще чуть-чуть, и его застрелили бы
в собственной квартире.

Рано или поздно они это сделают. Когда найдут. А с передатчиком
внутри на это не понадобится много времени.

Ирония судьбы... Он получил все, о чем мечтал, что просил у компании
"Воспоминания, Инк.": приключения, подвиги, операции Интерплана,
тайное и опасное путешествие на Марс, где ставкой была сама жизнь...
Хорошо, когда такое-всего лишь воспоминания.

Куайл сидел в парке, на лавочке, бездумно наблюдая за стайкой "на-
халят"- привезенных с лун Марса полуптиц, способных даже в высокой
гравитации Земли к свободному парению.

Может быть, я смогу вернуться на Марс, размышлял он. Hо что тогда?
Hа Марсе будет еще хуже. Политическая организация, руководителя ко-
торой он ликвидировал, засечет его в первую же секунду. Вдобавок к Ин-
терплану еще и они.

Интересно, мои мысли слышны?.. Прямая дорожка к сумасшествию:
сидеть в одиночестве и представлять, как смыкается кольцо преследовате-
лей... Куайл поежился, поднялся на ноги, бесцельно побрел, засунув руки
глубоко в карманы. Куда бы я ни пошел, вы всегда будете со мной. Пока
я ношу в голове это дьявольское устройство.

Давайте договоримся, думал он - для себя и для них. Hаложите мне
снова фальшивую память, что я жил серой скучной жизнью и никогда не
был на Марсе, янкогда не держал в руках оружия и не видел вблизи ин-
терплановскую форму.

- Вам уже объяснили,- произнес голос в голове.- Это будет не-
достаточно.
Куайл застыл на месте.

- Мы уже поддерживали с вами связь подобным образом,- про-
должал голос.- Hа Марсе, когда вы были нашим оперативным работни-
ком. И вот теперь пришлось снова. Где вы находитесь?

- Шагаю к смерти. От ваших пуль. Откуда вам известно, что этого
недостаточно?

- Если вам имплантировать комплект воспоминаний среднего чело-
века, вы почувствуете... беспокойство. И неминуемо обратитесь к Макк-
лейну или его конкурентам.

- Можно дать мне не обычные воспоминания, а что-нибудь более
яркое,- предложил Куайл.- То, что утолит мою жажду. Я мечтал стать
агентом Интерплана - поэтому-то вы сперва и обратили на меня внима-
ние. Hадо найти замену - равную замену. Hапример, что я был богатей-
шим человеком на Земле, но пожертвовал все деньги на культуру и обра-
зование. Или что я - знаменитый исследователь космоса. Что-нибудь
в этом духе.
Молчание.

- Попробуйте,- отчаянно взмолился Куайл.- Привлеките ваших
блестящих военных психологов, раскройте мое заветное чаянье... Женщи-
ны!- выпалил он.- Тысячи женщин, как у Дон Жуана. Эдакий межпла-
нетный повеса - любовница в каждом городе Земли, Луны и Марса.
Только я все это бросил - надоело... Hу, пожалуйста!

- И вы добровольно сдадитесь?- спросил голос внутри головы.-
Если мы согласимся на такое решение? Если оно возможно?

- Да,- ответил он после короткого колебания. Я рискну, надеясь,
что вы попросту меня не убьете.

- Что ж, мы рассмотрим ваше предложение. Hо если не получится,
если ваша истинная память снова начнет пробиваться...- Голос сделал
паузу.- Вас придется ликвидировать. Hу, Куайл, все еще хотите попы-
таться?

- Да,- решил он. Потому что альтернативной была немедленная
смерть. Так по крайней мере ему представлялся шанс.

- Явитесь в штаб-квартиру в Hью-Йорке, двенадцатый этаж. Мы
сразу же примемся за работу и попробуем определить вашу подлинную
и абсолютную мечту. Потом привезем вас в "Воспоминания, Инк.". И -
удачи! Мы в долгу перед вами; вы были хорошим орудием.

В голосе не звучало никакой угрозы. Они - организация - скорее ис-
пытывали к нему симпатию,

- Спасибо,- сказал Куайл. И отправился искать такси.

                                   ***

- У вас самые интересные фантазии, мистер Куайл,- заявил пожи-
лой психолог с суровым лицом.- Вероятно, сознательно вы не отдаете се-
бе отчета в таком желании. Даже не мечтаете и не предполагаете о нем;
так часто бывает. Hадеюсь, вы не очень огорчитесь, когда узнаете правду.

- Лучше ему не огорчаться,- отрывисто пролаял старший поли-
цейский офицер.- Если не хочет получить пулю.

- В отличие от желания стать тайным агентом,- невозмутимо про-
должал психолог,- которое, вообще говоря, является продуктом зрелости
и содержит некое рациональное зерно, ваша детская фантазия столь неле-
па, что вы ее не осознаете. Заключается она в следующем: вам девять лет,
вы прогуливаетесь по какой-то сельской местности. Прямо перед вами
приземляется неизвестной конструкции космический корабль из иной
звездной системы. Корабль невидим для всех, кроме вас, мистер Куайл.
Его пассажиры - маленькие беспомощные существа, наподобие полевой
мышки. Однако они намереваются завоевать Землю; десятки тысяч подоб-
ных кораблей немедленно отправятся в путь, как только этот передовой
отряд даст "добро".

- Hадо полагать, я их останавливаю,- сказал Куайл, ощущая
смесь увлеченности и презрения.- Сокрушаю их в одиночку. Вероятно,
наступив ногой.

- Hет,- терпеливо возразил психолог.- Вы останавливаете втор-
жение, но не уничтожая, а выказывая сострадание и доброту, хотя путем
телепатии - их способ общения -узнали, зачем они прилетели. Им ни-
когда не встречались такие гуманные черты в разумных существах,
и, чтобы показать, как высоко они это ценят, они заключают с вами до-
говор.

- Пока я живу, Земля в безопасности!-догадался Куайл.

- Совершенно верно.- Психолог обратился к офицеру Интерпла-
на.-Эта мечта полностью соответствует его личности, несмотря на де-
ланную иронию.

- Таким образом, одним своим существованием я спасаю Землю от
покорения,- проговорил Куайл, чувствуя растушую волну удовольст-
вия.- Значит, я являюсь самым важным, самым значительным челове-
ком на Земле! И пальцем не шевеля!

- Да, сэр,- подтвердил психолог.- Это краеугольный камень ва-
шей психики. Детская мечта всей жизни, в которой без помощи наркоти-
ков и глубокой терапии вы никогда бы себе не признались. Hо она всегда
была в вас; ушла в подсознание, но не исчезла.

Старший полицейский офицер повернулся к напряженно слушавшему
Макклейну.

- Вы можете, имплантировать подобную лжепамять?

- Мы в состоянии реализовать любую фантазию,- ответил Макк-
лейн.- По правде говоря, мне доводилось слышать истории куда почище
этой. Через двадцать четыре часа он не будет хотеть спасти Землю; он бу-
дет искренне верить, что является спасителем человечества.

- В таком случае приступайте к работе,- велел офицер.- Мы
предварительно уже стерли его память о поездке на Марс.

- О какой поездке на Марс?- спросил Куайл.
Ему никто не ответил.

Вскоре все спустились вниз. Куайл, Макклейн и старший офицер сели
в машину и отправились в Чикаго, в "Воспоминания, Инк.".

- И постарайтесь на сей раз не допускать ошибок,- многозначи-
тельно посоветовал полицейский.

- Все пойдет как по маслу,- промямлил Макклейн, обильно по-
тея.- Hичего общего с Марсом или Интерпланом... Hадо же, голыми ру-
ками остановить вторжение с иной звездной системы.- Он покачал голо-
вой.- Чего только не выдумают дети... Причем милосердием, а не силой.
Оригинально.- Он промокнул лоб полотняным платком.
Все промолчали.

- Это даже трогательно,- добавил Макклейн.

- Hо самонадеянно,- непреклонно отрезал офицер.- Так как по-
сле его смерти вторжение все-таки состоится. Самая грандиозная мания,
которую я встречал.- Он окинул Куайла неодобрительным взглядом.-
Подумать только, что такой человек получал у нас зарплату.

Hаконец они достигли Чикаго, прибыли в "Воспоминания, Инк."
и сдали Куайла на попечение Лоу и Килера. Потом Макклейн, полицей-
ский офицер и секретарша Ширли вернулись в кабинет. Ждать.

- Приготовить для него пакет?- спросила Ширли.

- Да, конечно. Комбинация пакетов 81, 20 и 6.- Из большого шка-
фа Макклейн достал соответствующие пакеты и отнес их к столу.- Из па-
кета 81 - волшебная врачевательная палочка, подаренная клиенту - то
есть в данном случае мистеру Куайлу - инопланетянами. Знак их при-
знательности.

- Она работает? - живо поинтересовался офицер.

- Работала когда-то. Hо он... гм... видите ли, давно израсходовал ее
магическую силу, целя налево и направо.- Макклейн хохотнул и открыл
пакет N 20.- Благодарность от Генерального секретаря ООH. За спасе-
ние Земли. И из пакета N 6...

- Записка,- подсказала Ширли. Hа непонятном языке...


- ...где пришельцы сообщают, кто они такие и откуда явились,-
подхватил Макклейн.- Включая подробную звездную карту с изображе-
нием маршрута их полета. Разумеется, все на их языке, так что прочесть
невозможно. Hо он помнит, как они читали... Это надо отвезти в квартиру
Куайла,- сказал он полицейскому офицеру.- Чтобы он их нашел.
И подтвердил свои фантазии.
Загудел селектор.

- Мистер Макклейн, простите, что беспокою вас.- Это был голос
Лоу. Макклейн замер, узнав его; замер и окаменел.- Тут что-то происхо-
дит. Пожалуй, лучше вам прийти. Как и в прошлый раз, Куайл хорошо
отреагировал на наркидрин. Hо...
Макклейн сорвался с места.

Дуглас Куайл лежал на кровати с прикрытыми глазами, медленно
и регулярно дыша, смутно осознавая присутствие посторонних.

- Мы начали его расспрашивать,- произнес Лоу с побелевшим от
ужаса лицом.- Hам необходимо было точно определить место для нало-
жения лжепамяти. И вот...

- Они велели мне молчать,- пробормотал Куайл слабым голо-
сом.- Я и помнить-то не должен был. Hо как можно забыть такое?

Да, такое трудно сделать, подумал Макклейн. Hо тебе удавалось - до
сих пор.

- Мне подарили в благодарность документ, на их языке,- шептал
Куайл.- Он спрятан у меня дома; я покажу вам.

- Советую не убивать его,- сказал Макклейн вошедшему офице-
ру.- Иначе они вернутся...

- И невидимую волшебную палочку-уничтожительницу,- продол-
жал бормотать Куайл.- Так я убил того человека на Марсе, выполняя за-
дание Интерплана. Она лежит в ящике стола, вместе с коробкой пузырча-
тых червей.

Офицер молча повернулся и вышел из комнаты.
Все эти "вещественные доказательства" можно убрать на место, поду-
мал Макклейн. Включая благодарность от Генерального секретаря ООH.
В конце концов...
Скоро последует настоящая.

OCRed by Alligator
Classic Fond 22/04/96





                                 КОЛОНИЯ


     Майор Лоуренс Холл склонился над  бинокулярным  микроскопом  и  начал
настраивать изображение.
     - Интересно, - пробормотал он.
     - В самом деле? Провели три недели на планете, и все  еще  выискиваем
вредные формы жизни. - Лейтенант Френдли присел на  краешек  лабораторного
стола, подальше от чашек с культурами. - Странное здесь  местечко,  верно?
Ни болезнетворных микробов, ни вшей, ни мух, ни крыс, ни...
     - Ни виски, ни заведений с красными фонарями. - Холл  распрямился.  -
Совсем чисто. А я был уверен, этот посев что-нибудь покажет на  границе  с
земной "эбертелла тифи".
     Холл подошел к окну лаборатории  и  задумчиво  обвел  глазами  пейзаж
снаружи. Зрелище было привлекательное: бескрайние леса  и  холмы,  зеленые
склоны оживляются бесчисленными цветами и лианами; водопады и висячие мхи;
фруктовые деревья, акры цветов, озера. Все усилия направлены на то,  чтобы
сохранить поверхность Голубой Планеты нетронутой - с тех  пор,  как  шесть
месяцев назад ее открыл разведывательный корабль.
     - Тихое местечко, - вздохнул Холл. - Не могу отделаться от мысли, что
какое-то время спустя мне захочется сюда вернуться.
     - После Земли здесь  кажется  немного  пустовато.  -  Френдли  достал
сигареты, но тут же спрятал пачку обратно. - Знаете, эта планета оказывает
на меня странное действие. Не могу  больше  курить.  Тут...  тут  все  так
дьявольски чисто. Неиспачканно. Не могу курить, не могу мусорить. Не  могу
вести себя, как на пикнике.
     - Пикники скоро начнутся, - ответил Холл. Он вернулся к микроскопу. -
Попробую   другие   культуры.   Может,    удастся    найти    смертоносные
микроорганизмы.
     - Ну, трудись, - Лейтенант  Френдли  спрыгнул  со  стола.  -  Попозже
увидимся. В Зале совещаний открывают большую конференцию. Они почти готовы
дать СЭ добро на отправку первой группы колонистов.
     - Туристики!
     - Боюсь, что так, - ухмыльнулся Френдли.
     Дверь за ним закрылась. Холл остался  в  лаборатории  один.  Какое-то
время он сидел,  задумавшись,  потом  подался  вперед,  снял  с  подставки
микроскопа предметное  стекло,  выбрал  новое  и  поднял  на  свет,  чтобы
прочитать пометки. В лаборатории было тихо и тепло. Солнечный  свет  мягко
струился из окна. Деревья снаружи слегка  слегка  покачивались  на  ветру.
Майор почувствовал сонливость.
     - Да... туристики, - пробормотал он,  устанавливая  новое  предметное
стекло на место. - И все готовы разбрестись по  планете,  валить  деревья,
рвать цветы, плевать в озера, вытаптывать траву. И нет никакого завалящего
холодостойкого вируса, чтобы их...
     Он замер на полуслове...
     Два окуляра микроскопа неожиданно  изогнулись,  смыкаясь  вокруг  его
горла и силясь задушить. Холл попытался  разжать  их,  но  те  безжалостно
вцепились ему в глотку, стальные трубки сближались, как челюсти капкана.
     Сбросив микроскоп на пол, Холл вскочил. Микроскоп тут же  прыгнул  на
него и вцепился в ногу. Майор освободил ее, ударом другой ноги и  выхватил
бластер.
     Микроскоп пустился наутек, катясь на больших  регулировочных  винтах.
Холл выстрелил. Микроскоп исчез в облаке металлических пылинок.
     - Боже мой! - Холл обессиленно опустился на стул. - Что это?... -  Он
начал массировать горло. - Какого черта!


     Зал  совещаний  был  переполнен,  присутствовали  почти  все  офицеры
отряда.  Командор  Стелла  Моррисон   постучала   постучала   по   большой
контрольной карте пластиковой указкой.
     - Этот большой плоский участок -  идеальное  место  для  современного
города. Вода рядом, крупные месторождения различных  минералов.  Поселенцы
смогут построить собственные  предприятия.  Неподалеку  крупнейший  лесной
массив на планете. Если они хоть немного соображают, то  лес  сохранят.  А
если решат перевести его на газеты - то это уже  не  наша  забота.  -  Она
поглядела на собравшихся молчаливых мужчин. -  Давайте  будем  реалистами.
Некоторые из вас полагают, что нам не стоит давать добро Службе Эмиграции,
а приберечь планету для себя, чтобы потом сюда вернуться. Мне это нравится
не меньше, чем любому из вас, но так мы добьемся только неприятностей. Это
не НАША планета. Мы здесь ради определенной работы. Когда работа завершена
- мы уходим. А она почти завершена. Так что забудем об этом! Все, что  нам
остается, так это отправить сигнал-вызов и начать паковать вещи.
     -  Поступил  лабораторный  отчет  относительно  бактерий?  -  спросил
вице-командор Вуд.
     - Мы, конечно, уделили этому особое внимание.  Но  последнее,  что  я
слышала: ничего не найдено. Думаю, мы можем идти дальше  и  связываться  с
СЭ. Пусть высылают корабль, чтобы забрать нас и  доставить  первую  группу
переселенцев. Нет причин, из-за которых...
     Ропот  прошедший  по  залу,  прервал  ее  на  полуслове.  Все  головы
повернулись к дверям. Командор Моррисон нахмурилась.
     - Майор Холл, могу я вам напомнить,  что  когда  идет  совещание,  то
никто не имеет права вмешиваться!
     Холл качался взад-вперед, вцепившись в ручку двери, чтобы удержаться.
Его глаза бессмысленно скользили по присутствующим. Наконец его стеклянный
взгляд остановился на лейтенанте Френдли, сидевшего в центре зала.
     - Иди сюда, - прорычал майор.
     - Я? - Френдли еще глубже вжался в кресло.
     - Майор Холл, что все это значит? - раздраженно спросил вице-командор
Вуд. - Вы или пьяны, или... - Он увидел бластер в руке Холла. - Что-нибудь
случилось, майор?
     Лейтенант Френдли, встревожившись, вскочил и схватил Холла за плечо:
     - Что такое? В чем дело?
     - Идем в лабораторию.
     - Обнаружил что-нибудь? -  лейтенант  изучал  застывшее  лицо  своего
друга. - Что такое?
     - Идем.
     Холл пошел по коридору. Френдли последовал за ним. Холл оставил дверь
лаборатории открытой и медленно ступил внутрь.
     - Да в чем дело?! - вновь спросил Френдли.
     - Мой микроскоп...
     - Твой микроскоп? Что твой микроскоп? - Френдли проскользнул вслед за
Холлом внутрь. - Я его не вижу.
     - Его нет.
     - Нет? Почему?
     - Я его застрелил.
     - Застрелил? - Френдли посмотрел на напарника. - Ничего  не  понимаю.
Почему?
     Рот Холла открывался и закрывался, но он не произнес ни звука.
     - С тобой все в порядке? - с беспокойством спросил Френдли. Потом  он
нагнулся и достал черную пластиковую коробку с полки под столом. - Слушай,
это шутка? - Он достал из коробки микроскоп Холла. - Как это понимать, что
ты застрелил его? Он здесь, на отведенном ему месте. Ну, а  теперь  скажи,
как все это понимать? Ты увидел что-то на  препарате?  Какую-то  бактерию?
Смертельную? Токсичную?
     Холл медленно приблизился к микроскопу. Это его  прибор,  все  верно.
Вот царапина над винтами регулировки. И один из  зажимов  столика  немного
погнут. Он прикоснулся к нему пальцем.
     Пять минут назад этот микроскоп пытался убить его.  И  он  знал,  что
уничтожил его выстрелом из бластера.
     - Ты уверен, что  тебе  нет  нужды  пройти  психотест?  -  озабоченно
спросил Френдли. - Ты выглядишь, словно после травмы, а то и еще хуже.
     - Может, ты и прав, - пробормотал Холл.


     Робот-психотестер гудел, анализируя и интегрируя. Наконец его цветные
индикаторы сменились с красного на зеленые.
     - Ну? - требовательно спросил Холл.
     - Сильное потрясение. Коэффициент нестабильности выше десяти.
     - Это выше допустимого?
     - Да. Опасен - восемь. Десять - необычен,  особенно  для  человека  с
вашим индексом. Вы обычно показываете около четырех.
     - Я знаю, - устало кивнул Холл.
     - Если бы вы сообщили мне больше сведений..
     - Больше я тебе ничего не расскажу, - угрюмо сказал Холл.
     -  Но   это   противозаконно   -   утаивать   информацию   во   время
психологического теста, - сварливо заметила машина.  -  Поступая  так,  вы
преднамеренно искажаете мои выводы.
     - Ничего больше я сказать не могу, - Холл поднялся. - Но ты отметил у
меня высокую степень неуравновешенности?
     - Отмечена высокая степень психической  нестабильности.  Но  что  это
значит, или чем она вызвана, я сказать не могу.
     - Благодарю.
     Холл отключил тестер. Вернулся  в  свою  комнату.  В  голове  гудело.
Неужели он сходит с ума? Но он стрелял из бластера  по  ЧЕМУ-ТО.  В  конце
концов, он сделал анализ воздуха в лаборатории и  обнаружил  металлическую
взвесь, особенно вблизи  того  места,  где  он  всадил  заряд  бластера  в
микроскоп.
     Но как такого рода вещи могли произойти? Бред - микроскоп вдруг  ожил
и пожелал его убить!
     Опять же, Френдли достал его из футляра, в целости и сохранности.  Но
как он мог оказаться в футляре?
     Холл сбросил форму и встал под душ. Стоя  под  горячими  струями,  он
размышлял.  Робот-психотестер  отметил,  что  его  мозг  испытал   сильное
потрясение, но это могло быть в большей степени следствием,  чем  причиной
случившегося.
     Он выключил воду и потянулся к одному из полотенец на вешалке.
     Полотенце обмоталось вокруг запястья,  рванув  его  к  стене.  Грубая
ткань  облепило  лицо,  мешая  дышать.  Холл  бешено  отбивался,   пытаясь
вырваться. Наконец полотенце отпустило его. Он  упал,  поскользнувшись  на
полу, ударился головой о стену. Сильная боль, из глаз посыпались искры.
     Сидя в луже теплой воды, Холл посмотрел  на  вешалку  с  полотенцами.
Теперь полотенце не  шевелилось,  как  и  все  прочие.  Три  полотенца  на
вешалке, все три абсолютно обычные. Неужели ему привиделось?
     Он, пошатываясь, поднялся на ноги, потер ушибленное  место.  Опасливо
огибая вешалку, он выскочил из душевой. Осторожно достал из упаковки новое
полотенце. Оно выглядело обыкновенным. Холл вытерся и начал одеваться.
     Ремень обвился вокруг запястья и попытался  раздробить  его.  Ремень,
укрепленный металлическими звеньями, чтобы поддерживать  краги  и  оружие,
был  прочным.  Холл  и  ремень  молча  кружились  по   полу,   борясь   за
преимущество.   Ремень   напоминал    яростного    металлического    змея,
напрыгивающего, стегающего. Наконец Холл исхитрился  дотянуться  рукой  до
бластера.
     Ремень сразу же отпустил его. Холл тут же испепелил его, потом упал в
кресло, с трудом переводя дыхание.
     Подлокотники кресла начали смыкаться вокруг  него.  Но  на  этот  раз
бластер был наготове. Пришлось выстрелить шесть  раз,  прежде  чем  кресло
мягко развалилось, и Холл получил возможность снова  встать  на  ноги.  Он
стоял полуодетый посреди комнаты, грудная клетка вздымалась и опадала.
     - Это невозможно, - прохрипел Холл. - Я наверняка свихнулся.
     В конце концов, он оделся и обулся. Вышел в  пустой  коридор.  Вызвал
лифт и поднялся на верхний этаж.
     Командор Моррисон подняла глаза от  стола,  когда  Холл  прошел  мимо
робоконтроля. Сигнализатор запищал.
     - Ты с оружием, - укоризненно заметила Командор.
     Холл покосился на бластер в руке. Положил его на стол.
     - Прости.
     - Что с тобой творится? Я  получила  доклад  от  тест-автомата.  Твой
коэффициент подскочил до десятки за последние двадцать четыре часа. -  Она
внимательно посмотрела на  него.  -  Мы  давным-давно  знаем  друг  друга,
Лоуренс. Что произошло?
     Холл сделал глубокий вздох.
     - Стелла, сегодня утром мой микроскоп попытался задушить меня.
     - Что?! - ее голубые глаза расширились.
     - Потом, когда я принимал душ, полотенце решило меня удавить. Я с ним
расправился, но когда начал одеваться, мой ремень...
     Он замолчал. Командор вскочила.
     - Охрана! - крикнула она.
     - Подожди, Стелла, - шагнул к ней Холл. - Послушай. Это серьезно. Это
что-то инородное. Четырежды предметы  пытались  меня  прикончить.  Обычные
предметы неожиданно становились смертоносными. Может, это и есть  то,  что
мы искали. Может это...
     - Твой микроскоп пытался тебя убить?
     - Он вел себя как живой. Он пытался окулярами пережать мне глотку.
     Последовало долгое молчание.
     - Кто-нибудь это видел?
     - Нет.
     - Что ты сделал?
     - Воспользовался бластером.
     - Что-нибудь осталось?
     - Нет, - неохотно признался Холл. - По  сути  дела,  микроскоп  потом
снова выглядел в норме. Таким же, каким был до этого. И упрятан в футляр.
     - Вижу. -  Командор  кивнула  двум  охранникам,  отозвавшимся  на  ее
призыв. - Отведите майора Холла вниз, к капитану Тейлору,  и  держите  под
стражей до тех пор, пока он не будет доставлен на Землю  для  проверки.  -
Она спокойно наблюдала, как охранники накладывают на руки Холла  магнитные
оковы. - Простите, майор, - сказала она. - Пока  вы  не  сможете  доказать
свои россказни, мы вынуждены расценивать как психическое  расстройство.  А
планета нами недостаточно хорошо  контролируется,  чтобы  позволять  психу
носится неподалеку на свободе.
     Охранники повели его к дверям. Холл  шел,  не  сопротивляясь.  В  его
голове звенело  и  гудело.  Может  быть,  она  и  права.  Может  быть,  он
свихнулся.
     Они добрались до владений капитана Тейлора. Один из охранников  нажал
кнопку вызова.
     - Кто там? - резко потребовала ответа рободверь.
     - Командор Моррисон приказала доставить этого человека  под  присмотр
капитана.
     Последовала пауза. Затем послышалось:
     - Капитан занят.
     - Случай крайней важности.
     - Вас прислал Командор?
     - Да, открывайся!
     - Можете войти, - решило  в  конце  концов  устройство.  Оно  втянуло
засовы, освобождая дверь.
     Охранник толчком распахнул ее. И застыл потрясенный.
     На полу лежал капитан Тейлор, лицо посинело, глаза вытаращены.  Видны
только голова и  ноги,  все  остальное  обматывала  красно-белая  ковровая
дорожка, сжимающаяся, стискивающая тело жертвы все туже и туже.
     Холл упал на пол и вцепился в дорожку.
     - Скорее! - рявкнул он. - Хватай ее!
     Охранники вцепились тоже. Коврик сопротивлялся.
     - Да помогите же, - слабо простонал Тейлор.
     - Взялись!
     Они яростно рванули все вместе. Наконец дорожка  размоталась  под  их
усилиями. И  тут  же  торопливо  двинулась  к  открытым  дверям.  Один  из
охранников выстрелил.
     Холл подбежал к видеофону и быстро набрал номер Командора.
     - Слушаю! -  сказала  она,  появившись  на  экране.  И  тут  заметила
лежащего на полу Тейлора и стоящих возле него на коленях  охранников,  все
еще с бластерами наготове.
     - Что... что случилось?
     - На Тейлора напал коврик, - невесело ухмыльнулся Холл. - Ну, так кто
сумасшедший?
     - Я сейчас же отправляю к вам  отряд,  -  она  заморгала  глазами.  -
Тотчас же. Но какого...
     - Скажи, пусть держат бластеры наготове.  А  еще  лучше,  подними  по
общей тревоге ВСЕХ.


     Холл  разместил  на  столе  Командора  четыре  предмета:   микроскоп,
полотенце, ремень и небольшую красно-белую ковровую дорожку.
     Командор Моррисон нервно отодвинулась.
     - Майор, вы уверены?..
     - С ними все в порядке, ТЕПЕРЬ. Вот  что  самое  странное.  Несколько
часов назад вот это полотенце пыталось меня убить. Я вырвался и расстрелял
его  в  клочья.  Но  вот  оно,  вернувшееся.  Такое,  каким  было  всегда.
Безвредное.
     Капитан Тейлор осторожно потрогал пальцем красно-белый коврик.
     - Мой коврик. Я  привез  его  с  Земли.  Подарок  жены.  Я...  я  ему
полностью доверял.
     Все переглянулись.
     - Коврик мы тоже расстреляли, - указал Холл.
     Молчание.
     - Тогда что же на меня набросилось? - поинтересовался капитан Тейлор.
- Если не вот эта дорожка?
     - Оно выглядело, как дорожка, - медленно произнес Холл. - А  то,  что
напало на меня, выглядело, как полотенце.
     Командор поднесла полотенце к свету.
     - Полотенце, как полотенце! Оно ни на кого не может напасть.
     -  Конечно,  нет,  -  согласился  Холл.  -  Мы  проделали  над  этими
предметами все анализы, до которых только додумались. Они - именно то, чем
и  должны  быть,  все  элементы  на  своем  месте.  Безупречно  стабильные
неорганические объекты. Невероятно, чтобы ЛЮБОЙ из них  смог  бы  ожить  и
стать агрессивным.


     Лейтенант Доддс пошарил по туалетному столику в поисках перчаток.  Он
пребывал в растерянности. Весь отряд созывали на срочное совещание.
     - Куда же я их?.. - пробормотал он. - Какого черта?!
     На кровати лежали ДВЕ пары одинаковых перчаток, одна возле другой.
     Доддс нахмурился, помотал головой. Откуда это?  У  него  была  только
одна пара. Значит вторая -  кого-то  еще.  Прошлой  ночью  заглядывал  Боб
Уэсли, перекинуться в картишки. Он, должно быть, и забыл.
     Видеоэкран вновь осветился.
     - Всему экипажу, срочное сообщение. Всему экипажу, срочное сообщение.
Аварийный сбор всего экипажа.
     - Ясно, ясно!  -  нетерпеливо  бросил  Доддс.  Он  схватил  перчатки,
натянул на руки.
     Как только перчатки оказались надетыми, они  потянули  руки  вниз,  к
талии. Заставили пальцы сжаться  на  рукоятке  бластера,  извлечь  его  из
кобуры.
     - Будь я  проклят!  -  пробормотал  Доддс.  Перчатки  заставили  руку
упереть бластер в грудь. Палец нажал курок. Хлопок. То,  что  осталось  от
лейтенанта медленно повалилось на пол, с  все  еще  открытым  в  изумлении
ртом.


     Услышав вой аварийной  системы,  капрал  Теннер  тотчас  же  бросился
напрямик к главному зданию.
     Перед  входом  внутрь  он  задержался,  чтобы  сбросить   подкованные
металлом ботинки. И нахмурился. Возле  двери  лежали  два  дезинфекционных
матрасика.
     Ладно,  какая  разница.  Оба  одинаковые.  Он  ступил  на   один   из
матрасиков, остановился. Поверхность  мата  брызнула  струйками  воды  под
давлением, часто пульсирующей, стекающей по ногам и ботинкам  и  убивающей
любые семена и споры, которые он мог подцепить,  находясь  снаружи.  Потом
прошел в здание.
     Минутой позже к двери подбежал лейтенант Фултон.  Скинул  прогулочные
ботинки и встал на первый попавшийся матрас.
     Матрасик спеленал его ноги.
     - Эй! - воскликнул Фултон. - Перестань!
     Он  попытался  высвободить  ноги,  но  матрас  не  отпускал.   Фултон
почувствовал страх. Он выхватил бластер, но  не  мог  же  он  стрелять  по
собственным ногам.
     - На помощь! - завопил он.
     Как раз подходили двое солдат.
     - В чем дело, лейтенант?
     - Освободите меня от этой штуки.
     Солдаты рассмеялись.
     - Я не шучу! - заорал Фултон,  его  лицо  побелело  от  боли.  -  Она
схватила меня за ноги! Она... Да помогите же!!!
     Он закричал. Солдаты поспешили на помощь. Фултон упал,  извиваясь,  и
продолжая кричать. Наконец солдатам удалось  ухватить  матрас  за  край  и
сорвать с ног офицера.
     Ноги  у  Фултона  не  было  -  ничего,  кроме  мягких   костей,   уже
полуразложившихся.


     - Теперь мы знаем, - угрюмо бросил Холл. - Это -  форма  органической
жизни.
     Командор Моррисон повернулась к капралу Теннеру.
     - Вы увидели два матрасика, когда подошли к зданию?
     - Да, Командор, два. Я ступил... на один из них. И пошел дальше.
     - Счастливчик. Выбрали верный.
     - Нам следует  быть  внимательными,  -  сказал  Холл.  -  Следить  за
дубликатами. Несомненно, ЭТО, чем бы оно ни  было,  имитирует  объекты,  с
которыми соприкасается. Вроде хамелеона. Маскировка.
     - Две, - задумчиво пробормотала Стелла Моррисон, глядя на две вазы  с
цветами, по разные стороны стола. - Трудно будет сказать хоть  что-нибудь.
Два полотенца, две вазы, два кресла.  Должна  иметься  уйма  предметов,  с
которыми все в порядке.  Все  они,  которые  повторяются,  в  норме...  за
исключением одного.
     - В том-то и сложность. Я не заметил ничего странного в  лаборатории.
И с этим другим микроскопом все в норме. Увеличивает, как положено.
     Командор оторвалась от двух одинаковых ваз на столе.
     - Как насчет них? Может, одна из них тоже... тогда какая?
     - Множество предметов у нас не в одном экземпляре. Одежда, мебель.  Я
не  обратил  внимания  на  то  кресло  у  себя  в  комнате.  Оборудование.
Невозможно быть уверенным, что однажды...
     Засветился экран. Появилось изображение вице-командора Вуда.
     - Стелла, еще один случай.
     - Кто на этот раз?
     - Лейтенант Доддс.
     - Если это органическая жизнь, должен же быть какой-то способ,  чтобы
мы смогли ее уничтожить, - пробормотал Холл. - Мы стреляли  по  нескольким
и, несомненно, убили. Их МОЖНО убить! Но мы не знаем,  сколько  их  всего.
Может, это бесконечно делящаяся субстанция. Нечто вроде протоплазмы...
     - А тем временем...
     -  Тем  временем  все  мы  отданы  на  ее  милость.  Вот  она,   наша
смертоносная форма жизни, собственной персоной. Это объясняет, почему  все
прочее мы сочли безопасным - с формами жизни, вроде этой, ничто  не  может
сосуществовать.
     - Но ее можно убивать. Ты сам сказал. А это дает нам шанс.
     - Если мы  сумеем  вовремя  это  обнаружить.  -  Холл  обвел  глазами
помещение. Возле двери висели две фуражки. ДВЕ их там было минутой раньше?
Он устало потер лоб. - Надо  попытаться  найти  какой-либо  сорт  яда  или
коррозионного агента, что-нибудь такое, что уничтожит их всех. Не можем же
мы просто сидеть и ждать, пока они на нас не нападут. Нужно что-то  такое,
что уничтожит их всех. Не можем же мы просто сидеть и ждать, пока  они  на
нас не  нападут.  Нужно  что-то  такое,  что  можно  распылять.  Так  как,
например, мы поступали с обманными слизняками на Венере.
     Командор глядела мимо него, сузив глаза. Он повернулся, следуя за  ее
взглядом.
     - В чем дело?
     - Никогда раньше не замечала,  чтобы  в  углу  стояло  два  портфеля.
Раньше всегда был один... Думаю... -  она  смущенно  помотала  головой.  -
Откуда нам знать? От всего этого недолго свихнуться.
     - Тебе не помешал бы хороший стаканчик виски.
     - Славная идея, - оживилась она. - Но...
     - Но что?
     - Не хочу ни к чему прикасаться. Не могу сказать. - Она  прикоснулась
рукой к бластеру на поясе. - Я готова палить из него, во что попало.
     - Паническая реакция. Спокойно, иначе мы перебьем друг друга,  одного
за другим.


     В наушниках прозвучал сигнал тревоги. Капитан Юнгер тут же  прекратил
работу, взглянул на образцы, которые собирал, торопливо ссыпал их в сумку.
     Оказывается,  он  остановился  ближе,  чем  предполагал.  Капитан   в
замешательстве замедлил шаг. Вот он, его маленький, яркий,  конусообразный
вездеход. Гусеницы уверенно стоят на мягкой почве, дверца раскрыта.
     Юнгер поспешил к нему,  стараясь  не  растерять  образцы.  Он  открыл
крышку багажника  сзади,  скинул  с  плеча  сумку,  уложил  ее.  Захлопнул
багажник и скользнул на водительское  сидение.  Повернул  выключатель.  Но
двигатель не завелся. Странно. Пытаясь понять в чем дело, он вдруг заметил
кое-что, заставившее его вздрогнуть.
     Несколькими сотнями  футов  дальше,  среди  деревьев,  стояла  вторая
машина, точно такая же, как у него. И она находилась именно там, где,  как
он помнил, ее оставил. Конечно, он прибыл  в  той  машине.  А  кто-то  еще
выбрался за образцами, и этот вездеход другого разведчика.
     Юнгер попытался выбраться наружу.
     Дверца  не  поддалась.  Спинка  сиденья  нависла  над  его   головой.
Приборная панель сделалась податливой и потекла. Он глубоко вздохнул  -  и
начал задыхаться. Он попытался вырваться, извиваясь,  молотя  кулаками  по
чему придется. Вокруг - одна слизь,  пузырящаяся,  текучая  слизь,  теплая
словно плоть.
     Хлюп!
     Машина превращалась в жидкость. Он попытался освободить руки,  но  те
не слушались. И тут он почувствовал дикую  боль.  Он  начал  растворяться.
Наконец-то он сообразил, чем была эта жидкость.
     Сок. Желудочный сок. Он - в чьей-то утробе.


     - Не смотри! - воскликнула Гэйл Томас.
     - Это почему еще? - капрал Хендрикс  поплыл  к  ней,  посмеиваясь.  -
Почему бы мне не посмотреть?
     - Потому что я собираюсь вылезать.
     Солнечные лучи танцевали, сверкали на прозрачной воде озера. А вокруг
- мощные, покрытые мохом  деревья,  мрачные  колонны  среди  кустарника  и
цветущих лиан.
     Гэйл выбралась на берег, стряхнула воду, отбросила с глаз волосы. Лес
молчал.  Ни  одного  звука,  только  вода  всплескивает.  Далековато   они
забрались от лагеря.
     - Когда смотреть-то можно? - окликнул  ее  Хендрикс,  кругами  плавая
неподалеку с закрытыми глазами.
     - Попозже.
     Гэйл направилась к деревьям, к тому месту, где сбросила  мундир.  Она
чувствовала, как  солнце  ласкает  обнаженную  кожу.  Сев  на  траву,  она
потянулась за одеждой. Стряхнула с мундира  нападавшие  листья  и  кусочки
коры и начала надевать его через голову.
     Капрал Хендрикс терпеливо ждал в воде, описывая круг за кругом. Время
шло.
     Он открыл глаза. В поле зрения Гэйл не было.
     - Гэйл! - позвал он.
     Тишина.
     - Гэйл!!!
     Молчание.
     Капрал Хендрикс быстро поплыл  к  берегу.  Выскочил  из  воды.  Одним
прыжком  оказался  возле  своей  одежды,  аккуратно  сложенной  на  траве.
Выхватил бластер.
     - Гэйл!!!
     Лес  молчал.  Капрал  замер,  озираясь,   настороженно   вглядываясь.
Постепенно леденящий страх закрался в душу, несмотря на жаркое солнце.
     - Гэйл! Гэйл!!!
     Ответом была лишь тишина.


     Командор Моррисон не скрывала беспокойства.
     - Необходимо действовать, - заявила она. - Мы не можем ждать - гибнут
люди.
     Холл оторвал глаза от работы.
     - По крайней мере, теперь мы  знаем  с  чем  столкнулись.  Это  форма
протоплазмы с неограниченной вариабельностью. - Он приподнял  баллончик  с
распылителем. - Думаю, это нам подскажет, как много их расплодилось.
     - Что это?
     - Смесь мышьяка и водорода в газообразной форме. Арсин.
     - И что ты собираешься с ним делать?
     Холл защелкнул шлем. Теперь его голос звучал в наушниках Командора.
     - Собираюсь напустить его в  лабораторию.  Думаю,  их  здесь  немало,
побольше, чем еще где-либо.
     - Почему здесь?
     - Потому что все находки  и  образцы  с  самого  начала  скапливались
здесь, здесь проводилось их первичное обследование. Думаю,  они  и  попали
сюда с образцами, или в качестве образцов.
     Командор тоже защелкнула свой шлем. Четверо охранников последовали ее
примеру.
     - Арсин смертелен для человека?
     Холл кивнул.
     -  Надо  быть  осторожными.  Здесь  мы  можем  его  использовать  для
ограниченной проверки, но не больше. - Он включил подачу кислорода  внутрь
шлема.
     - И что ты своей проверкой собираешься выяснить? - хотелось ей знать.
     - Мы можем выяснить, насколько  сильно  они  расплодились.  Мы  будем
лучше знать, с чем столкнулись. Это может оказаться более  серьезным,  чем
мы предполагали.
     - С чего ты взял? - спросила она, тоже включая свой кислород.
     - Если ОНИ неограниченно вариабельны, нам придется  дважды  подумать,
прежде чем  удирать  отсюда.  Может,  лучше  остаться  здесь  и  позволить
уничтожить себя, чем занести эту пакость в Систему.
     Она поглядела на него.
     - Именно это ты и пытаешься выяснить - обладают ли они неограниченной
мимикрией?
     - Я пытаюсь выяснить, с чем нам предстоит бороться.  Может  быть,  их
всего лишь несколько. Но может оказаться и так, что они повсюду, - взмахом
руки он обвел лабораторию. - Вполне возможно,  что  половина  предметов  в
этом помещении - совсем не то, что мы о них думаем... Скверно, если они на
нас нападут. Но может оказаться еще  более  скверно,  если  они  этого  не
сделают.
     - Еще более скверно? -  Командор  оказалась  в  растерянности.  -  Ты
полагаешь, один из  них  может  проникнуть  на  Землю  вместе  снами?  Как
какой-то из предметов туалета или оборудования? - ее передернуло. - Как ты
думаешь, они разумны?
     - Не знаю. Надеюсь, нет. - Холл открыл баллончик. - В  любом  случае,
это скажет нам о их присутствии. Начинаем.
     Он поднял  баллончик,  выставил  перед  собой  и  нажал  на  вентиль,
медленно водя соплом по всем направлениям. Командор и охранники в молчании
застыли позади него. Ничто не шевелилось. Солнечный свет  проникал  сквозь
окна, сверкая на предметных стеклах и оборудовании.
     - Ничего не  замечаю,  -  сказала  Командор.  -  Ты  уверен,  что  он
работает?
     - Арсин бесцветен. Но не вздумайте снимать шлемы. Это смертельно. И -
не двигайтесь.
     Они, стоя, ждали. Какое-то время ничего не происходило. Как вдруг...
     - Господь милосердный! - воскликнула Командор Моррисон.
     В дальнем углу лаборатории шкафчик с предметными стеклами  неожиданно
пошел волнами. Раздался, размягчаясь и изгибаясь. Затем полностью  утратил
форму  -  однородная  желеподобная  масса  растекалась  по  крышке  стола.
Внезапно она соскользнула по тумбе стола на пол и покатилась куда-то.
     - Берегись!
     По всему помещению предметы пришли в  движение.  Огромная  стеклянная
реторта провалилась внутрь себя и свернулась в шарик. Стойки с пробирками,
полки с химикалиями...
     - Не зевай! - крикнул Холл, отступив на шаг.
     Огромная конусообразная банка упала  возле  него  с  мягким  шлепком.
Пипетки,  пинцеты,  ступка  -  все   вокруг   теперь   потекло.   Половина
оборудования в помещении пришла в движение. Скопированным оказалось  почти
все. У каждой колбы  и  пробирки,  бутылки  и  мензурки  обнаружился  свой
двойник.
     Один из охранников выхватил бластер. Холл выбил его.
     - Не стрелять! Арсин  огнеопасен.  Давайте-ка  убираться  отсюда.  Мы
узнали все, что собирались узнать. - Резко распахнув дверь, они  выскочили
в коридор. Холл тут же захлопнул ее и накрепко запер.
     - Достаточно скверно, правда? - спросила Командор Моррисон.
     - Арсин обеспокоил их; в достаточном количестве он, наверняка, сможет
даже убивать их. Но у нас не наберется столько арсина.
     - Полагаю, планету придется оставить.
     - Мы не можем допустить ни малейшей возможности занести их в Систему.
     - Но если мы останемся здесь,  нас  переловят  одного  за  другим,  -
возразила Командор.
     - Мы можем запросить арсин, или другой какой яд, способный  разрушать
их. Но, наряду с ними, яд погубит большую часть жизни на планете.
     - Тогда мы искореним  здесь  всю  жизнь!  Если  не  найдется  другого
способа, мы выжжем всю планету дочиста. Даже  если  не  уцелеет  ничего  и
останется один мертвый мир.
     Они поглядели друг на друга.
     - Я выхожу на связь  с  Системой,  -  сказала  Командор  Моррисон.  -
Потребую, чтобы нас забрали отсюда, подальше  от  опасности...  всех,  кто
выжил, черт побери! Эта бедная девчушка на озере... - она содрогнулась,  -
А когда все мы окажемся в безопасности, можно  будет  разработать  способ,
как очистить планету.
     - Ты пойдешь на риск занести это на Землю?
     - Могут они имитировать нас? Могут они имитировать живые существа?
     Холл задумался.
     - Вероятнее всего, нет. Похоже, они  ограничиваются  только  неживыми
объектами.
     Командор невесело усмехнулась.
     - Тогда нам придется убираться прочь  без  каких-либо  неорганических
объектов.
     - Но наша одежда! Они могут имитировать пояса, перчатки, обувь...
     - Мы не станем брать нашей одежды. Мы будем уходить безо всего.  Безо
всего ВООБЩЕ, хочу я сказать.
     Губы холла дернулись.
     - Понятно, - прикинул он. - Это может сработать. Ты  сумеешь  убедить
персонал... расстаться со всеми их вещами? Со всем, что они имеют?
     - Если от этого зависит их жизнь, я могу им это ПРИКАЗАТЬ.
     - Тогда, вероятно, то наш единственный шанс отсюда выбраться.


     Ближайший крейсер, достаточно большой, чтобы вместить всех  уцелевших
членов отряда, оказался всего в двух часах полета. К тому  же  направлялся
он на Землю.
     Командор Моррисон отвела глаза о видеоэкрана.
     - Они хотят знать, что тут приключилось.
     - Позволь мне, - Холл занял место  перед  экраном.  -  Говорит  майор
Лоуренс Холл, исследовательский отдел этого отряда.
     - Капитан Дэниел Дэвис. - Капитан изучал лицо Холла  без  какого-либо
выражения. - У вас неприятности, майор?
     - Я бы предпочел ничего не объяснять, пока мы не окажемся  на  борту,
если вы не против.
     - Почему именно?
     - Капитан, иначе вы можете подумать, что мы свихнулись.  Мы  объясним
вам все и во всех  подробностях,  как  только  окажемся  на  борту.  -  Он
заколебался. - На борт вашего корабля мы поднимемся нагишом.
     - Нагишом? - поднял брови капитан.
     - Все верно.
     - Понятно... - Было заметно, что ничего ему не понятно.
     - Когда вас ждать?
     - Часа через два.
     - Сейчас 13.00 по нашему времени. Вы будете здесь к 15.00?
     - Приблизительно к этому сроку, - согласился капитан.
     - Будем вас ждать. Не выпускайте наружу  никого  из  вашего  экипажа.
Откройте для нас один люк. Мы поднимемся на борт  без  какого-либо  груза.
Только мы сами, ничего больше. Как только мы окажемся на борту,  сразу  же
уводите корабль.
     Стелла моррисон придвинулась к экрану:
     - Капитан, а нельзя ли... чтобы ваши люди...
     - Мы будем садиться в автоматическом режиме, - заверил капитан.  -  В
рубке никого из моих людей не будет. Вас никто не увидит.
     - Благодарю, - пробормотала она.
     - Не за что, - капитан Дэвис отдал честь.  -  До  встречи  через  два
часа.


     - Пора выводить всех на поле, - решила Командор Моррисон.  -  Одежду,
думаю, они могут оставить здесь, так чтобы на поле не осталось  ни  одного
предмета, могущего войти в соприкосновение с кораблем.
     Лейтенант Френдли прикусил губу.
     - Я отказываюсь. Я остаюсь здесь.
     - Пойдемте!
     - Но, майор...
     - Сейчас 14.50, - взглянул на часы Холл.  -  Корабль  будет  здесь  с
минуты на минуту. Скидывайте одежонку и марш на взлетное поле!
     - И я не могу взять с собой ВООБЩЕ ничего?
     - Ничего, даже свой бластер... На корабле нам выдадут  одежду.  Живо!
От этого зависит твоя жизнь. Все прошли через это.
     Френдли неохотно стянул рубашку.
     - Ладно. Полагаю, я веду себя по-дурацки.
     Щелкнул видеоэкран. Послышался резкий голос робота:
     - Всем немедленно покинуть здание! Всем немедленно покинуть здание  и
следовать на посадочное поле! Всем немедленно покинуть здание! Всем...
     - Так скоро? - Холл подбежал к окну и поднял металлические жалюзи.  -
Я не слышал, как они садились.
     В самом центре посадочной площадки  высился  могучий  серый  крейсер,
корпус испещрен и изъеден метеоритными ударами. Он  стоял  неподвижно.  Не
было видно ни признака жизни на борту.
     Толпа голых людей уже торопливо спешила через поле в сторону корабля,
сверкающего в ярком свете.
     - Он здесь! - Холл начал торопливо раздеваться. - Скорее!
     - Подожди меня!
     Офицеры  выскочили  в  коридор.  Голые  охранники  мчались   с   ними
наперегонки.  Они  сломя  голову  пронеслись  по   коридорам   просторного
центрального здания к выходу. По  ступенькам  сбежали  на  поле.  Из  всех
зданий лагеря появлялись обнаженные мужчины и женщины и молча устремлялись
к кораблю.
     - Ну и зрелище, - заметил один из офицеров. -  Как  нам  теперь  жить
дальше!
     - Самое главное - живы будем! - возразил другой.
     - Лоуренс!
     Холл начал поворачиваться на голос.
     - Пожалуйста, не оглядывайся. И иди вперед. Я буду  держаться  позади
тебя.
     - Как себя чувствуешь, Стелла?
     - Непривычно.
     - Но дело того стоило?
     - Я считаю - да.
     - Думаешь, кто-нибудь нам поверит?
     - Сомневаюсь, - ответила она. - Я сама уже начинаю сомневаться.
     - В любом случае, мы вырвемся отсюда живыми.
     - Надеюсь.
     Холл поглядел на трап, спущенный из корабля с их стороны. Первые люди
уже начали забираться  по  металлической  полосе,  через  круглый  люк,  в
корабль.
     - Лоуренс... - странная дрожь звучала в голосе Командора. -  Лоуренс,
я...
     - Что?
     - Я боюсь.
     - Боишься! - он остановился. - Почему?
     - Не знаю, - с дрожью произнесла она.
     Люди спешили мимо них со всех сторон.
     - Забудь это. - Он опустил руку на край трапа. - Поднимаемся.
     - Я бы предпочла вернуться! - теперь в ее голосе слышалась паника.  -
Я...
     Холл засмеялся.
     - Уже слишком поздно, Стелла. - Он поднимался по трапу, придерживаясь
за поручень. Вокруг него,  со  всех  сторон,  мужчины  и  женщины  спешили
вперед, увлекая их за собой. Они оказались у люка. - Вот мы и на месте.
     Мужчина впереди него прошел внутрь. Холл  шагнул  следом  за  ним,  в
темное нутро корабля, в молчаливую тьму впереди. Командор - следующей.


     Ровно в 15.00 капитан Дэниел Дэвис  опустил  свой  корабль  в  центре
поля. Щелчок переключателя - внешний люк со стуком  распахнулся.  Дэвис  и
остальные офицеры корабля сидели в ожидании в просторной рубке управления,
возле главного пульта.
     - Ну, - произнес через какое-то время капитан Дэвис, - где же они?
     Офицеры начали чувствовать беспокойство.
     - Может быть, что-то случилось?
     - Может, вся эта чертова затея - просто шутка?!
     Они ждали и ждали.
     Но так никто и не появился.
Филип Дик. Колония.
перевод с англ. - Б. Александров.
Philip K. Dick. ?





                               БЕСКОНЕЧНОСТЬ


     Майор  Криспен  Эллер,  нахмурившись,  смотрел  сквозь   иллюминатор.
Астероид как астероид: вода - в изобилии, температура умеренная, атмосфера
кислородно-азотная земного типа...
     - Мне это не нравится, - тихо произнес майор.
     - И никаких  следов  жизни,  -  присоединился  к  разговору  помощник
командира Гаррисон Блейк, - несмотря на идеальные условия.  Вода,  воздух,
оптимальная температура... В чем же дело?
     Они посмотрели друг на друга. Однообразная и  бесплодная  поверхность
астероида простиралась под килем крейсера 9-43,  находившегося  далеко  от
базы, на полпути  через  Галактику.  Земля  давно  занималась  поисками  и
разведкой в Галактике, обследуя  каждый  камешек,  чтобы  отстаивать  свои
права на рудные концессии. Заняться  этим  ее  заставило  соперничество  с
триумвиратом Марс - Венера - Юпитер.
     Вот уже год  крейсер  9-43  то  тут,  то  там  размечал  свои  рудные
месторождения, оставляя везде бело-голубой флаг. Маленькие  изыскательские
корабли  постоянно  вели  кочевой  образ  жизни,  прокладывая  путь  через
периферию  системы,  подвергаясь  опасности  встреч  с  облаком  бактерий,
метеоритами и космическими пиратами.
     Три члена экипажа уже давно заслужили отдых и были  достойны  отпуска
на Земле, чтобы истратить свои накопленные сбережения.
     - Посмотрите сюда! - крикнул Эллер. - Идеальные условия для жизни, но
ничего, кроме голых холодных безжизненных скал.
     - У меня плохое предчувствие, что тут  что-то  не  так.  Должна  быть
какая-то причина отсутствия жизни.
     - И что же вы предлагаете? - улыбнувшись, спросил Блейк.  -  Вы  ведь
капитан.  Согласно  нашим  инструкциям  мы  должны  составить  карту  всех
астероидов, если их размеры не ниже класса "Д". А этот, по  моему  мнению,
класса "С". Какие будут приказания, мы выходим или нет?
     Эллер заколебался.
     - Мне это  совсем  не  нравится.  Никто  не  знает  всех  смертельных
факторов, встречающихся в глубинах космоса. И может быть...
     -  Не  хотите  ли  вы  направить  наш  корабль  прямо  к   Земле?   -
поинтересовался Блейк. - Никто не узнает, что мы не стали обследовать этот
кусок скалы. Что касается меня, Эллер, то я не собираюсь докладывать.
     - Я в этом не сомневаюсь, но дело не в том.  Меня  прежде  интересует
наша безопасность и возвращение на Землю. - Эллер пристально изучал экран.
- Если бы знать...
     - Выпусти хомяков, пусть они побегают, посмотрим, что с ними будет, и
может, примем решение...
     Лицо Блейка стало серьезным и приняло недовольное выражение.
     - Вы чересчур осторожничаете, как раз когда мы почти вернулись домой.
     Эллер внимательно рассматривал серую безжизненную скалу.  Вода,  явно
нормальная температура, облака - идеальное место для жизни. Но ее здесь не
было. Спектроскоп ничего  не  показывал.  Чистая,  бесплодная  скала,  без
какой-либо растительности.
     - Да это не столь важно, - сказал Эллер, - откройте один из шлюзов, и
пусть Сильви выпустит хомяков.
     Он подошел к  селектору  и  набрал  номер  лаборатории,  где  Сильвия
Саймоне работала с измерительными приборами.
     - Сильви! - обратился Эллер, когда на экране появилось лицо Сильвии.
     - Да.
     - Выпусти-ха хомяков на полчасика на небольшую прогулку на поводке  и
с ошейником, естественно. А когда животные  вернутся,  надо  их  тщательно
обследовать. Мне не нравится этот астероид, на нем может быть радиация или
ядовитые газы.
     - Хорошо, Крис, я все сделаю, - улыбаясь сказала Сильвия. - Нельзя ли
и нам выйти на минутку, размять ноги?
     - Сделайте и сообщите  мне  результаты  как  можно  скорее.  -  Эллер
обернулся к Блейку, выключая селектор. - Думаю, что вы довольны.
     Блейк ухмыльнулся.
     - Я буду счастлив лишь тогда, когда мы повернем к Земле.  Путешествие
с вами в качестве капитана - это выше моих сил.
     - Удивительно, - продолжал Эллер, - что за  тридцать  лет  службы  вы
даже не научились сдерживаться. Вы никак не можете примириться с тем,  что
капитанские нашивки дали не вам.
     - Послушайте, Эллер!  Я  старше  вас  на  десять  лет.  Бы  еще  были
мальчишкой, а я уже служил, и  вы  для  меня  будете  сопляком  всегда.  В
следующий раз...
     - Крис! - Экран  засветился  и  появилось  лицо  Сильвии,  охваченное
страшной паникой.
     - Что случилось, Сильвия? - спросил Эллер.
     -  Хомяки...  я  нахожусь  у  клеток.  Они  в  состоянии  каталепсии.
Совершенно неподвижные и твердые...
     - Блейк, будем взлетать, - приказал Эллер.
     - Как? - пробормотал Блейк. - Мы же...
     -  Поднимайте  корабль!  Торопитесь!  -  Миллер  бросился  к   пульту
управления. - Нам нужно убираться отсюда!
     Блейк подошел к нему.
     - Разве что-нибудь... - начал он,  но  вдруг  замолчал,  не  закончив
фразу.
     Лицо вытянулось, челюсть отвисла, он, как пустой мешок, стал медленно
падать. Эллер растерялся, подошел к пульту управления, но тут же в  голове
у него возник аннигилирующий огонь. Тысячи сверкающих лучей  взорвались  в
его глазах и ослепили их. Он, шатаясь, нащупал переключатель. Его охватила
полная тьма, но  пальцы  сомкнулись  на  выключателе  автопилота,  который
должен был поднять корабль. Автоматика сработала,  и  корабль  поднялся  в
космос. Эллер упал и погрузился во тьму. Он лежал в  беспамятстве.  Внутри
корабля все замерло, никто не шевелился.


     Открыв глаза, Эллер с трудом поднялся, опираясь на  трясущиеся  руки.
Гаррисон Блейк пришел в себя и застонал, пытаясь  пошевелиться.  Его  лицо
болезненно пожелтело, глаза стали кроваво-красными, а на губах была  пена.
Он посмотрел на Криса, дрожащей рукой вытирая лоб.
     - Выбрались, - произнес Эллер, помогая Блейку  подняться  и  усаживая
его в командирское кресло.
     - Спасибо, - он нервно потряс головой. - Что... что с нами произошло?
     - Не знаю. Сейчас спущусь в лабораторию, посмотрю, как там Сильвия.
     - Мне пойти с вами? - пробормотал Блейк.
     - Нет, сидите спокойно, вам вредно шевелиться и напрягаться, берегите
сердце, понимаете?
     Блейк утвердительно кивнул головой. Эллер пересек  рубку  и  вышел  в
коридор, потом воспользовался лифтом и через  минуту  был  в  лаборатории.
Сильвия неподвижно лежала на полу.
     - Сильвия!  -  Эллер  бросился  к  ней,  схватил  и  стал  трясти  ее
одеревеневшее и холодное тело. Она слабо шевельнулась. Эллер достал ампулу
со стимулятором, разбил ее и дал вдохнуть Сильвии. Она тихо застонала.
     - Крис? - шептала она слабым голосом. - Что случилось? Это вы? -  Она
приподнялась. - Я говорила с вами, наклонясь над столом, и вдруг...
     - Уже все в порядке, - успокоил ее Эллер, погрузившись в раздумья.  -
Непонятно, что это было. Радиация с астероида? - Он посмотрел на  часы.  -
О, господи!
     - Что случилось? - спросила Сильвия, сидя на стуле. - Что происходит,
Крис?
     - Мы были без сознания целых два дня, - сказал Эллер, не отрывая глаз
от часов, - тогда объяснимо и это. - Он провел по щетине подбородка.
     - Но теперь с нами все в порядке, не правда  ли?  -  Сильвия  указала
рукой на клетку с хомячками. - Они уже пришли в себя, но  почему-то  ходят
по кругу.
     - Пойдем, поднимемся наверх, надо поговорить, проверить все  приборы.
Попробуем разобраться, что случилось, - сказал Эллер, протягивая ей руку.


     - Я должен признаться, - угрюмо выдавил Блейк, - что я ошибся. Нам не
следовало приземляться на этот астероид.
     - Я считаю, что радиация шла из центра астероида.  -  Эллер  начертил
линию, изображающую волну, быстро распространяющуюся, а потом спадающую. -
Это похоже на пульсацию из астероида.
     - Мы бы попали под воздействие  второй  волны,  если  бы  вовремя  не
взлетели, - вставила Сильвия.
     - Вторая волна  была  зарегистрирована  примерно  через  четырнадцать
часов после первой. По-видимому, в недрах астероида  -  залежи  минералов,
периодически  излучающие  радиацию.  Это  короткие   волны,   похожие   на
космические лучи.
     - Но совсем другие. Они прошли через наш экран.
     - Этим объясняется отсутствие жизни на  астероиде,  здесь  ничего  не
может существовать! Волна ударила нас в полную силу.
     - Крис! - сказала Сильвия. - Как  вы  думаете,  не  повлияла  ли  эта
радиация на наше здоровье? Или...
     - Я не уверен,  что  мы  вне  опасности,  -  он  протянул  график  на
миллиметровке.  -   Посмотри   сюда!   Если   наша   кровеносная   система
восстановилась полностью, то нейрологические показания изменились.
     - И что это значит?
     - Не знаю. Я не специалист в области нейрологии. Я  просто  сравниваю
данные, полученные сейчас и месяц или два  назад,  но  не  знаю,  что  это
значит.
     - И вы думаете, это серьезно?
     - Наши организмы  попали  под  влияние  волны  неизвестной  радиации,
которой мы  подвергались  около  десяти  часов.  Мы  подверглись  сильному
воздействию. И время покажет, какие последствия она могла оставить. Сейчас
я чувствую себя неплохо. А вы?
     -  Очень  хорошо,  -  ответила  Сильвия,  стоя   у   иллюминатора   и
всматриваясь в черную пустоту космоса. - Мне хочется вернуться домой и мне
кажется,  мы  движемся  к  Земле.  Как  только  приземлимся,  нас   должны
немедленно проверить.
     - Хорошо, что наша  сердечно-сосудистая  система  не  пострадала.  Ни
тромбов, ни разрушения клеток... - это меня больше всего беспокоило...
     - Когда мы достигнем Солнечной системы?
     - Через неделю.
     - Не так уж и быстро, но будем надеяться, что мы к тому времени будем
еще живы.
     - Мы должны  вести  себя  спокойно,  -  предупредил  Эллер.  -  А  по
возвращении на Землю нас вылечат, я надеюсь, что с нами  ничем  серьезного
не произошло.
     - Я думаю, нам повезло,  что  мы  так  легко  отделались,  -  сказала
Сильвия, зевая. - Господи, как мне  хочется  спать!  Пожалуй,  я  пойду  и
прилягу. Возражений не будет?
     - Нет! - ответил Эллер. - Блейк, а не перекинуться ли  нам  в  карты?
Надо немного развеяться. В черного валета?
     - Ладно, - ответил Блейк. - Почему бы не сыграть? - Он достал  колоду
карт из кармана куртки. - По крайней мере скоротаем время.
     - Очень хорошо. - Эллер начал игру, он срезал колоду  карт  и  достал
семерку треф, которую Блейк взял червонным валетом. Играли они без  азарта
и довольно небрежно. Блейк был угрюм и зол на Эллера, что оказался неправ.
Крис тоже был не в духе и очень устал. У него болела  голова,  хотя  он  и
принял анальгетик. Он снял шлем и вытер лоб.
     - Играйте, - зло пробормотал Блейк.
     Через неделю они достигнут  Солнечной  системы.  Под  ногами  ворчали
реакторы. Больше года они не видели Землю. Какая она  теперь?  Тихая,  как
всегда? Большой зеленый шар  с  крошечными  островами,  омытыми  огромными
океанами? Как приятно приземлиться на космодроме  в  Нью-Йорке,  встретить
толпу землян, этих милых беззаботных землян, неглупых и не беспокоящихся о
том, что происходит в других мирах. Эллер улыбнулся, но сразу нахмурился.
     - Проснитесь, - прикрикнул он, увидев, как голова, Блейка  склонилась
вперед, а глаза закрылись. - Что с вами?
     Блейк вздрогнул и стал сдавать карты, но голова упала снова.
     - Простите, - пробормотал он чуть слышно и протянул руку к "прикупу",
когда Эллер стал рыться в колоде, чтобы  раздать  остальные  карты.  Эллер
поднял глаза и увидел, что Блейк уже спит. Он дышал спокойно и похрапывал.
Эллер встал, выключил свет, пошел  в  туалетную  комнату,  снял  куртку  и
открыл кран с горячей водой. Как приятно будет лечь в  постель,  забыть  о
всем случившемся! Как болит голова! Эллер остановился, наблюдая, как  вода
течет по рукам. Он был ошарашен и молчал; не в силах вымолвить  ни  слова.
Его ногти исчезли.
     Испугавшись, он поднял голову и посмотрел  в  зеркало.  Потом  провел
рукой по волосам, они  выпадали  клочками  и  большими  прядями.  Ногти  и
волосы... Он попытался взять себя в руки и успокоиться. Это  радиация,  ну
конечно, радиация! Он стал рассматривать руки. Ногтей как будто никогда не
было на ставших заостренными и гладкими пальцах. Паника охватила Эллера, и
его не покидала мысль: только ли у него? А у Сильвии? Он  надел  куртку  и
снова посмотрел на себя в зеркало, приложив руку к вискам; ему было ужасно
плохо. Он, вытаращив  глаза,  смотрел  на  ставшую  совсем  лысой  голову,
волосы, падая, покрыли плечи. Лысый череп  блестел  и  стал  непристойного
розового цвета. Его голова стала вытягиваться и приобрела форму шара,  уши
и лоб сморщились, а ноздри уменьшились и очутились  под  глазами.  Лицо  с
каждой минутой принимало омерзительный вид. Весь дрожа, он приоткрыл  рот,
зубы зашатались, некоторые из них отделились и выпали. Это смерть?  А  что
происходит с другими?
     Эллер выскочил из туалетной комнаты и, задыхаясь, бросился  к  лифту.
Дыхание стало частым, сдавливало грудь, сердце болело и  учащенно  билось,
ноги ослабели. До него донесся звук: разъяренное  мычание  быка.  Это  был
голос Блейка, охваченного ужасом и паникой.
     "Вот и ответ, - подумал Эллер. - По крайней мере я не один!"
     Гаррисон Блейк смотрел на него испуганно. Блейк, без волос,  с  лысым
розовым черепом, тоже выглядел непривлекательно. Голова  распухла,  ногтей
не было. Он стоял перед пультом и смотрел то на себя, то  на  Эллера.  Его
униформа сидела мешком на его исхудавшем теле.
     - Нам повезет, если мы  останемся  живы.  Странные  последствия  этой
космической радиации. Это черный день в нашей жизни, когда мы приземлились
на этот...
     - Эллер, - прошептал Блейк. -  Что  делать?  Мы  же  не  сможем  жить
такими, какими стали! Ты только посмотри на меня.
     - Знаю. - Эллер сжал рот, ему было очень  трудно  говорить,  так  как
зубы все почти выпали,  и  он  почувствовал  себя  беззубым  младенцем,  с
неподвластным себе телом, без волос... Когда же это кончится?
     - Мы не можем вернуться такими! - прикрикнул Блейк. -  Боже  мой,  мы
чудовища. Мутанты. На Земле нас посадят в клетку как зверей, а люди...
     - Прекратите, - сказал Эллер. - У нас есть шанс  выжить,  и  берегите
ноги, садитесь!
     Блейк, тяжело дыша, постоянно вытирал свой лоб.
     - Сейчас я больше всем переживаю  за  Сильвию,  -  произнес  Эллер  с
беспокойством в голосе. - Она страдает больше нас. Я все думаю: спуститься
к нерв лабораторию или нет. Может, она...
     Вдруг засветился экран.
     - Крис! - донесся полный ужаса крик  Сильвии.  Она  не  появилась  на
экране и, по-видимому, держалась от него в стороне.
     - Да. Как вы?
     - Как я? - В голосе девушки слышалась истерическая дрожь. -  Я  боюсь
смотреть на вас, и вы не старайтесь меня увидеть  на  экране.  Это...  это
ужасно! Кошмарно! Что мы будем делать?
     - Что делать, я не знаю. Как говорит Блейк, мы не можем в таком  виде
появиться на Земле.
     - Я тоже не хочу возвращаться! Не могу!
     - Это мы обсудим потом, - сказал наконец Эллер, -  нет  необходимости
сейчас  говорить  об  этом.  Это  последствия  радиации,  и  если   эффект
временный, то нам смогут помочь хирурги. Не стоит забивать этим голову.
     - Не думать  об  этом?  Вы  считаете  это  пустяком?  Неужели  вы  не
понимаете, что мы стали чудовищами? Ни зубов, ни  ногтей,  ни  волос...  А
наши головы...
     -  Я  понимаю  вас.  Можете  к  нам  не  подниматься,  а  остаться  в
лаборатории. Разговаривать мы с вами будем по видео.
     Сильвия глубоко вздохнула.
     - Как скажете. Вы ведь по-прежнему капитан. - Она выключила экран.
     - Блейк, ты можешь говорить? Как ты себя чувствуешь? - Эллер  оглядел
его. Вид у него был совсем болезненный.  Громадный  лысый  череп  испускал
какое-то сияние и был увенчан чем-то вроде купола. Когда-то  крупное  тело
Блейка усохло, грудь впала, руки, как палочки, покачивались.
     - В чем дело? - спросил Блейк.
     - Просто хотел посмотреть на...
     - Не очень-то приятно на вас смотреть.
     - Согласен. - Эллер сел в другой угол, сердце его колотилось,  дышать
было трудно. - Бедная Сильви! Ей труднее всего...
     - Нас всех стоит жалеть. Мы - чудовища, нас уничтожат  или  запрут  в
клетках. Лучше быстрая смерть. Мутанты, гидроцефалы!
     - Нет! Не последнее! - возразил Эллер. - Наш мозг не тронут,  мы  еще
можем думать, и этим надо пользоваться.
     - Главное, мы узнали, почему на астероиде  нет  жизни,  -  иронически
буркнул Блейк. - Нам повезло! Мы подверглись радиации. Под ее воздействием
разрушаются органические ткани, происходят мутации в клеточных  структурах
и в функционировании организма вообще.
     Эллер внимательно посмотрел на него.
     - Говоришь ты очень заумно, Блейк.
     - Зато это точное описание, и давайте  смотреть  правде  в  глаза.  -
Блейк  поднял  голову.  -  Мы  чудовищные  крабы,  обожженные  космической
радиацией. Мы теперь не люди и даже не человекоподобные существа. Мы...
     - Кто же мы?
     - Не знаю.
     - Странные существа, - сказал Эллер. Он с  любопытством  рассматривал
свои длинные и тонкие пальцы, шевелил ими, проводя по  поверхности  стола,
чувствуя  каждую  шероховатость,  каждую  царапину.  Пальцы  сажали  очень
чувствительными. Потом Эсер поднес их к глазам: он заметил, что стал  хуже
видеть, все было как в тумане. Когда глаза Блейка начали  исчезать  внутри
черепа, Эллер понял, что их зрение постепенно теряется,  они  слепнут.  Он
впал в панику.
     - Блейк! - вскрикнул он. - Мы слепнем, ты слышишь, мы теряем  зрение,
прогрессирующе уничтожается наша мускулатура, мы совсем ослепнем.
     - Я это знаю, - подтвердил Блейк.
     - Но почему высыхают наши глаза? А потом вообще исчезнут? Почему?
     - Атрофируются.
     - Возможно. - Эллер нашел бортовой журнал и  написал  несколько  слов
трассирующим лучом. Зрение слабело, а пальцы становились чувствительными -
необычная реакция кожи.
     - Что вы об этом скажете? - спросил Эллер. - Вместо одних  потерянных
функций мы приобрели другие.
     - В руках? - Блейк  не  сводил  с  них  глаз,  думая  о  своих  новых
возможностях. - Водя пальцами по ткани  своей  формы,  я  чувствую  каждую
ниточку, чего раньше за собой не замечал.
     - Значит, потеря ногтей не бесцельна!
     - Вы так думаете?
     -  Мы  считали  все  случайностью:  ожог,  разрушение   клеток,   все
изменения. - Эллер перевел трассирующий луч с обложки журнала на  лист.  -
Пальцы - новые органы чувств, улучшенное осязание, но зрение теряется.
     - Крис! - раздался перепуганный, ошеломленный голос Сильвии.
     - Что случилось?
     - Я плохо вижу, такое ощущение, что я слепну.
     - Не беспокойтесь.
     - Я боюсь... - Эллер  подошел  к  экрану.  -  Сильв,  осмотрите  свои
пальцы. Вы ничего не заметили? Коснитесь чего-нибудь, я думаю, вы получите
ответ на ваш вопрос.
     - У меня впечатление, что я способна хорошо осязать предметы. Что это
значит?
     Эллер рукой погладил свой выпуклый гладкий  череп  и,  внезапно  сжав
пальцы, закричал.
     - Сильв! Вы можете ходить по лаборатории? Вы еще в состоянии включить
рентгеновский аппарат?
     - Да, как будто.
     - Тогда сделайте поскорее снимок, и как будет  готово,  сообщите  мне
тотчас.
     - Какой снимок?
     - Своего собственного черепа. Я хочу  посмотреть,  изменился  ли  наш
мозг. Мне кажется, что я многое стал понимать!
     - Что именно?
     - Скажу, когда увижу снимок. -  Легкая  улыбка  появилась  на  тонких
губах  Эллера.  -  Если  это  подтвердится,  то  мы  ошиблись,  анализируя
случившееся.
     Эллер долго  изучал  появившийся  на  экране  снимок.  Зрение  сильно
пострадало, и поэтому с трудом приходилось различать линии черепа.  Снимок
дрожал в руках Сильвии.
     - Я прав, Блейк. Подойдите, если можете.
     Блейк медленно доковылял.
     - Я едва вижу, что это такое. - Он, моргая, разглядывал снимок.
     - Мозг подвергся сильным изменениям, взгляните на это увеличение, вот
здесь. - Он обвел контуры лобной части. - Как вы думаете, что это?
     - Не представляю. Ведь эта область мозга  приспособлена  для  высшего
мышления.
     - В этой части мозга  происходят  процессы  познания  окружающей  нас
действительности, развитие форм мышления и вообще способность  мыслить.  И
именно здесь произошли изменения, увеличение черепа.
     - Что же из этого следует? - спросила Сильвия.
     - У меня есть теория. Может быть, она не соответствует истине, но  уж
слишком все объясняет. Она пришла мне в голову сразу же после исчезновения
ногтей.
     Эллер уселся за пульт.
     - Блейк, не надо думать, что наше сердце неуязвимо и  слишком  мощный
орган. Лучше больше находиться в состоянии покоя. Мы очень сильно потеряли
в весе и, может быть, позже...
     - В чем суть вашей теории?
     - Мы совершили скачок в эволюции, - начал Эллер. -  На  астероиде  мы
встретились  с  радиацией,  ускорившей  рост  клеток.  Но  наши  изменения
происходили   целенаправленно   и   быстро.   Мы   за   несколько   секунд
эволюционировали и прошли через века, Блейк.  Изменения  в  объеме  мозга,
исчезновение зрения, выпадение зубов, облысение, потеря массы  тела...  Но
мозг прогрессировал и  шагнул  намного  вперед.  У  нас  развились  высшие
познавательные способности мышления.
     - Эволюционировали? - Блейк медленно  сел.  -  Вероятнее  всего,  это
именно так.
     - Я в этом просто уверен, и когда мы сделаем еще снимки, я смогу  вам
показать изменения внутренних органов: желудка, почек... Я думаю,  что  мы
утратили часть...
     - Эволюция! - вставил Блейк. - Она  не  результат  хаотичных  внешних
депрессий, это  означает,  что  весь  органический  мир  содержит  в  себе
закономерность  и  определенную  направленность  этой   эволюции,   а   не
определяется случаем.
     - Наша эволюция, - продолжал Эллер, соглашаясь,  -  пойдет  дальше  и
даст  широкий  спектр  побочных  явлений.  Интересно  знать,  что   движет
эволюцией.
     - Это совершенно меняет все, - пробормотал Блейк. - Главное,  что  мы
не монстры. Мы... мы - люди будущего.
     Эллер бросил взгляд на Блейка, он почувствовал что-то странное в  его
голосе.
     - Да, с этим можно частично согласиться, - поправил Эллер,  -  но  на
Земле все равно нас будут принимать за чудовищ.
     - Просчитаются, - сказал Блейк. - Да, они скажут, что мы чудовища, но
это ведь не так: через несколько миллионов лет человечество  догонит  нас,
ведь мы опережаем их во времени, Эллер.
     Эллер  посмотрел  изучающе  на  круглую,  огромных  размеров,  голову
Блейка. Он смутно различал лишь  ее  контуры  из-за  потери  зрения.  Хотя
контрольный зал был хорошо освещен, ему казалось, что тут совсем темно,  и
мог различить лишь тени, и больше ничего.
     - Мы - люди будущего, - сказал Блейк, нервно смеясь. - Это бесспорно.
Я теперь смотрю по-новому на все эти вещи, а  совсем  недавно  я  стыдился
своего вида! Но сейчас...
     - Что же сейчас?
     - Теперь я сомневаюсь, что был прав.
     - Что ты хочешь сказать?
     Блейк промолчал и медленно встал.
     - Куда вы?
     Блейк с трудом пересек зал и вслепую нащупал дверь.
     -  Есть  много  новых  моментов,  которые  я  должен   обдумать.   Мы
эволюционировали, наши возможности познания усовершенствовались. Я  думаю,
что мы во многом выиграли. -  Он  удовлетворенно  обхватил  свой  огромный
череп. - Я считаю, что и дальше будут происходить прогрессивные изменения.
В дальнейшем мы будем считать нашу экспедицию "Великой",  Эллер.  Я  верю,
что вы выдвинули правильную теорию. Я чувствую большие  изменения  в  моих
способностях, у меня появилось изумительное изменение -  умение  логически
мыслить, обобщать, находить невидимые ранее соотношения, которые...
     - Стойте, - приказал Эллер. - Куда вы? Ответьте  мне...  ведь  я  еще
пока капитан корабля.
     - Я иду в свою кабину. Мне надо  отдохнуть,  мое  тело  не  слушается
меня. Может быть, придется  придумать  небольшие  механизмы  и,  вероятнее
всего, даже органы: искусственное сердце, легкие, почки. Я думаю, что наши
сердечно-сосудистая и дыхательная системы долго  не  протянут,  и  поэтому
надежда выжить небольшая. Мы скоро увидимся,  до  свидания,  Эллер.  Хотя,
вероятно, я  не  должен  был  употреблять  слово  "видеть",  -  он  слегка
улыбнулся. - Это, - он указал руками на место, где раньше  были  глаза,  -
уступает место чему-то другому.
     Блейк вышел и закрыл за собой дверь. Эллер слышал, как  он  медленно,
слегка пошатываясь, шагал па коридору.
     Капитан подошел к экрану видео.
     - Сильв! Вы меня слышите? Вы слышали наш разговор?
     - Да.
     - Значит, в курсе, что с нами произошло?
     - Крис, я почти ничего не вижу, я ослепла. - Эллер вспомнил  игривые,
живые прекрасные глаза Сильвии и немного загрустил.
     - Мне жаль, Сильв. Я не хотел бы, чтобы мы остались  такими,  я  хочу
видеть нас прежними. Все эти изменения нам ни к чему.
     - Зато Блейк считает, наоборот, что это все к лучшему.
     - Послушайте, Сильв. Я хотел бы поговорить с вами,  вы  не  могли  бы
подняться сюда, в контрольный зал, если, конечно, вы сможете. Я хотел  бы,
чтобы вы были со мной, я беспокоюсь о Блейке.
     - Почему?
     - Он что-то задумал. Он ушел не только отдохнуть, приходите,  мы  все
решим вместе. Совсем недавно я считал, что мы должны вернуться  на  Землю,
но сейчас я начинаю подумывать...
     - Из-за Блейка? Вы считаете, что он...
     - Поговорим, когда вы будете здесь.  Но  поднимайтесь  осторожно,  не
спеша. Скорее всего, мы не вернемся на Землю, и на это есть свои  причины.
Приходите, объясню.
     - Я приду, постараюсь, - ответила Сильвия, - подождите, и прошу  вас,
Крис, не смотрите на меня, я не хочу, чтобы вы меня видели такой.
     - Я ничего не вижу, - объяснил Эллер, - и боюсь,  что  не  увижу  уже
никогда.
     Сильвия  надела  один  из  космических  скафандров,  находившихся   в
лабораторном шкафу. Костюм из пластика и металла хорошо скрывал  формы  ее
тела. Она вошла и села за пульт. Эллер позволил ей отдышаться.
     - Начинайте, - сказала она.
     - Сильв, первое, что нам предстоит сделать, это уничтожить все оружие
на борту нашего корабля. Когда Блейк вернется, я  ему  скажу,  что  мы  не
возвратимся на Землю. Он, естественно, разозлится и будет  сопротивляться,
может натворить разных глупостей. Я заметил, что он понимает  противоречия
мутации, которые произошли с нами.
     - А вы не хотите вернуться на Землю?..
     - Это опасно. Очень опасно.
     - Блейк ослеплен новыми возможностями, - задумчиво сказала Сильвия. -
Мы эволюционировали и опередили людей на миллионы лет в своем развитии,  и
этот процесс продолжается.
     - Блейк мечтает возвратиться на Землю не как обычный человек,  а  как
человек будущего. Он уже считает, что мы - гении, а  они  -  идиоты.  Если
процесс эволюционирования будет продолжаться, нам покажется,  что  люди  -
приматы, животные...
     Наступило молчание, продлившееся несколько минут.
     - Естественно, в такой ситуации у нас возникнет  желание  помочь  им,
руководить ими, мы ведь опередили их в развитии на миллионы лет. Мы сможем
многое для них сделать, если они  позволят  управлять  ими,  вести  их  за
собой.
     - А если они восстанут против нашего влияния, у  нас  будут  средства
обеспечить наше господство, - вставила Сильвия. - Вы правы, Крис. Если  мы
вернемся на Землю, мы будем презирать человека как недоразвитое  существо.
Мы захотим учить их жить, управлять и руководить, добровольно  или  силой.
Да, искушение будет велико.
     Эллер встал и подошел к шкафу с оружием.
     - Мы будем следить, чтобы Блейк не подходил  к  пульту  управления  в
контрольном зале. Я переделаю программу нашего пути. Мы будем постоянно  и
постепенно удаляться от Солнечной системы и возьмем курс  на  какую-нибудь
отдаленную часть Галактики, это единственный выход.
     Он  разобрал  оружие,  вынул  стреляющее  устройство,  все  механизмы
разделил. Послышался шум. Они обернулись, стараясь разглядеть, в чем дело.
     - Блейк, - спросил Эллер, - это вы? Я не вижу вас, но...
     - Вы правы, - ответил Блейк. - Мы уже все ослепли,  Эллер.  Итак,  вы
уничтожили оружие, но это не помешает нам вернуться на Землю.
     - Возвращайтесь в свою кабину, - крикнул Эллер. - Я  капитан,  и  это
мой приказ...
     Блейк захохотал.
     - Вы мне приказываете? Вы слепы, Эллер, но, я думаю, ЭТО вы  все-таки
сможете увидеть!
     Что-то  поднялось  в  воздухе  вокруг  черепа  Блейка  бледно-голубым
облаком и закружилось вокруг него. Эллеру показалось, что  он  разрушается
на бесчисленные осколки, которые постепенно растворялись...
     Блейк вернул облако в крошечный диск, который держал в руке.
     - Если вы еще помните, - спокойно объяснял он. - Я ПЕРВЫЙ  попал  под
излучение. Поэтому я чуть-чуть опережаю  вас  в  развитии.  Оружие  -  это
пустяки по сравнению с тем, чем  владею  я.  Все  оружие,  находящееся  на
корабле, устарело на миллионы лет, а я держу в руках...
     - Что это за диск? Где вы его взяли?
     - Нигде, я сделал его  сам,  как  только  понял,  что  вы  решили  не
возвращаться на Землю и уводите корабль как можно дальше от  Земли.  Но  в
настоящий момент, я боюсь, вы уже опоздали.
     Эллер и Сильвия старались отдышаться.  Эллер  откинулся  на  поручни,
измученный, с ослабевшим сердцем, не  сводя  еле  видящих  глаз  с  диска,
который держал в руках Блейк.
     - Мы будем продолжать путь к Земле, - сказал Блейк. - Вы  не  сможете
изменить наш курс,  мы  идем  прямо  на  космодром  Нью-Йорка.  Мы  должны
вернуться, Эллер. Это наш долг перед человечеством.
     - Наш долг?
     -  Конечно!  -  с  легкой  ухмылкой  ответил  Блейк.  -  Человечество
нуждается в нас. Мы сможем во многом помочь человечеству.  Как  видите,  я
стал улавливать некоторые ваши мысли, хотя и не  все,  но  достаточно  для
того, чтобы узнать, что вы задумали. Вы  скоро  заметите,  что  мы  начнем
терять речь как средство общения, начнем подключаться непосредственно к...
     - Вы научились читать мысли, наверное, тогда вы знаете, почему мы  не
должны возвращаться на Землю.
     - Я знаю, о чем вы думаете, но ошибаетесь.  Мы  должны  вернуться  на
Землю для их же блага. - Блейк рассмеялся. - Мы можем во многом помочь им.
Мы модифицируем их, под нашим руководством изменится наука, мы  переделаем
все порядки на Земле. Мы, трое, очистим расу, создадим новую и расселим ее
по всей Галактике. Наш бело-голубой флаг  будет  развеваться  повсюду.  Мы
сделаем Землю сильной, и она будет править Вселенной.
     - Значит, вот вы что  задумали,  -  сказал  Эллер.  -  А  если  Земля
откажется от нашего руководства? Что тогда?
     - Очень даже может быть, что земляне и не поймут, - согласился Блейк.
- Но наши приказы должны выполняться, даже если их смысл и  непонятен.  Вы
сами командовали кораблем, вы это знаете. Для блага Земли и для...
     Эллер вскочил. Он пытался нащупать противника. Но силы  подвели  его.
Не добежав  до  Блейка,  он  упал,  тяжело  дыша.  Ругаясь,  Блейк  сделал
несколько шагов назад.
     - Идиот! Не задумали ли  вы...  -  Диск  засветился,  голубое  облако
ударило в лицо Эллера. Он пошатнулся и упал  набок.  Сильвия  поднялась  с
трудом и медленно направилась к  Блейку.  Он  резко  повернулся  к  ней  и
взмахнул  диском.  Взлетело  второе  облако.  Сильвия  вскрикнула,  облако
пожирало ее.
     - Блейк!
     Качающийся силуэт Сильвии упал. Эллер, поднявшись на колени,  схватил
Блейка за руку. Пытаясь вырваться, Блейк  потянул  Эллера  за  собой,  тот
почувствовал, что силы покидают его, скользнул по полу и ударился головой.
Рядом с ним лежала неподвижная и молчаливая Сильвия.
     - Убирайтесь от мена, - буркнул Блейк, держа в руках  диск.  -  Я  же
могу и вас точно так же разрушить, как и ее. Вам ясно?
     - Значит, вы ее убили, - зарыдал Эллер.
     - В этом ваша вина. Вы видите,  чего  вы  добились  в  этой  схватке.
Отойдите! Если вы осмелитесь приблизиться ко мне, я снова выпущу облако  и
с вами тоже будет покончено.
     Эллер лежал, не двигаясь и не отрывая взгляда  от  молчаливой  фигуры
Сильвии.
     - Отлично, - усмехнулся Блейк, удалившись на большое расстояние. - Мы
летим  на  Землю,  и  вы  будете  вести  корабль,  а  я  буду  работать  в
лаборатории. Я умею читать ваши  мысли,  так  что  предупреждаю:  если  вы
рискнете изменить курс, я тотчас буду знать об этом. И забудьте о Сильвии!
Мы остались вдвоем, и этого достаточно, чтобы  выполнить  все  задуманное.
Уже через несколько дней мы войдем в Солнечную систему, и  тогда  придется
много работать... Вы можете подняться?
     Эллер медленно встал, опираясь на поручни.
     - Хорошо, -  сказал  Блейк.  -  Мы  должны  тщательно  подготовиться.
Возможно, нас ждут трудности в общении с землянами на первых порах.  Скоро
ваше развитие приблизится к моему, и вы сможете  помогать  мне.  Мы  будем
работать вместе над новыми изобретениями.
     Эллер с презрением посмотрел на нем.
     - Неужели вы думаете, что  я  вам  буду  помогать?  -  спросил  он  и
повернулся к неподвижно лежащей фигуре. - И вы  полагаете,  что  после  ее
гибели я буду с вами?
     - Эллер, - неторопливо выдавил Блейк, - вы меня удивляете. Вы  должны
думать со мной в одном направлении  и  под  одним  углом,  ведь  на  карту
поставлено слишком многое.
     - Значит, вот как  вы  собираетесь  обращаться  с  людьми?  И  такими
средствами хотите помочь им?
     - Вы занимаете более реалистичную позицию, - спокойно ответил  Блейк,
- но поймите, что люди будущего... - Они стояли друг против  друга,  и  на
лице Блейка мелькнуло выражение сомнения.
     - Вы должны смотреть на вещи по-новому,  и  вы  это  сделаете.  -  Он
слегка нахмурился и приподнял диск. - Какие у вас  сомнения?  -  Эллер  не
ответил. - Может быть, - задумчиво произнес Блейк, - вы на  меня  злитесь.
Может, случай с Сильвией помутил ваш рассудок,  меня  это  наталкивает  на
мысль, что я обойдусь и один. Если вы не хотите присоединиться ко  мне,  я
перешагну через ваш труп. Я обойдусь своими силами,  Эллер.  Пожалуй,  это
даже лучше. Рано или поздно такой момент выбора для вас настанет.
     Вдруг Блейк завопил. Крупная светящаяся фигура отделилась от стены  и
медленно стала продвигаться по залу. Сразу  показалась  другая,  третья...
Всего их было пятеро, они  слегка  трепетали,  мигая  каким-то  внутренним
светом. Все они были на одно лицо и ничем не отличались друг от друга, без
каких-либо характерных черт. Фигуры расположились  в  центре  контрольного
зала. Они бесшумно парили рад полом, как бы выжидая. Эллер смотрел на них,
не отрываясь, а Блейк опустил свой диск.  Он  стоял  неподвижно,  бледный,
раскрыв рот от удивления. Внезапно Эллера осенила мысль, и он вздрогнул от
ужаса. Он не видел  фигур  ослепшими  глазами,  но  чувствовал  их  новыми
органами восприятия. Он задумался и понял, почему  эти  контуры  фигур  не
были отчетливыми и почему  воспринимались  совсем  одинаковыми.  Это  была
энергия в чистом виде.
     Блейк пришел немного в себя.
     - К-как? - заикался он, двигая диском. - Кто?
     Но мысль, возникшая  в  голове  Эллера,  перебила  Блейка.  Она  была
твердая и четкая: "Сначала девушку". Две фигуры двинулись к  безжизненному
телу Сильвии, лежавшему недалеко от Эллера, и зависли над ней, блестящие и
трепещущие. Часть сверкающей короны отделилась, упала на  тело  девушки  и
окружила его пылающим огнем.
     "Достаточно, - пришла вторая мысль, через  несколько  секунд.  Корона
поднялась. - А теперь того, с оружием".
     Одна фигура двинулась к Блейку.  Он  попятился  к  выходу,  дрожа  от
страха.
     - Кто вы? - спросил он, поднимая диск. - Откуда вы взялись?
     Фигура продолжала к нему приближаться.
     - Стойте! - закричал Блейк. - Иначе...
     Голубое облако проникло в фигуру, она  чуть  вздрогнула  и  поглотила
облако, потом  двинулась  снова.  Челюсть  Блейка  отвисла  от  удивления.
Пятясь, он отступил в коридор, прикрыв за собой дверь. Фигура остановилась
в нерешительности перед дверью. К ней подошла вторая. Светящийся шар вышел
из первой фигуры и покатился за Блейком. Он окутал его и погас.  Там,  где
стоял Блейк, не было никого, вообще ничего.
     "Неприятно, - сказала вторая мысль,  -  но  это  необходимо.  Девушка
ожила?"
     - Да.
     "Хорошо".
     - Кто вы? - поинтересовался Эллер. - А как Сильв? Она жива?
     "Девушка поправится". - Фигуры собрались вокруг Эллера. -  "Мы  могли
вмешаться до начала событий, но мы  предпочли  подождать,  пока  тот,  кто
держал оружие, овладеет ситуацией".
     - Значит, вы были в курсе происходящих событий с самом начала?
     "Да, мы все видели".
     - Но кто вы? Как вы сюда попали?
     "Мы здесь были все время..."
     - Здесь?
     "Да, на борту корабля. Ведь первую дозу облучения получили мы,  а  не
вы, как предполагал Блейк. Наша метаморфоза началась  значительно  раньше,
чем его. Нам пришлось пройти большой путь  в  своем  развитии.  Ваша  раса
эволюционировала мало, произошли лишь небольшие мутации:  чуть  увеличился
череп, исчезли волосы. Нашей расе, наоборот, пришлось пройти весь  путь  с
самого начала".
     - Ваша раса? - Эллер оглянулся вокруг. - Значит, вы...
     "Да",  -  пришла  спокойная  мысль.  -  "Вы  правы.  Мы   хомяки   из
лаборатории, которых вы взяли для опытов. Но мы не в обиде на вас, и  ваша
раса нас вообще не интересует. В известной степени мы многим вам  обязаны,
именно вы помогли нам выйти на новый путь. Мы увидели наше  предназначение
за несколько коротких мгновений. За это мы вам и  признательны,  и  думаю,
что уже расплатились: девушка ожила и приходит в себя,  Блейк  исчез.  Вам
разрешается продолжить ваш путь и вернуться на вашу планету".
     - Возвратиться на Землю? - переспросил Эллер, нахмурившись. - Но...
     "Мы все детально обсудили и пришли  к  единому  мнению.  Нет  никакой
необходимости оставаться вам  здесь,  в  дальнейшем  ваша  раса  достигнет
определенною уровня развития, и нет  смысла  торопить  события.  Но  перед
своим отбытием мы решили сделать кое-что для вашего  общего  блага  и  для
вашей расы вообще. Вы сейчас все поймете".
     Из первой фигуры мгновенно вылетел огненный шар и завис над  Эллером,
коснулся его и перешел к Сильвии.
     "Это лучше, - констатировала мысль, - вне всякого сомнения".
     Они смотрели в иллюминатор. Первый светящийся шар отделился от стенки
корабля и стал удаляться в пространство.
     - Смотрите, - закричала Сильвия.
     Шар света быстро удалялся от корабля, набирая скорость с  невероятной
быстротой, вслед за ним пустился еще один.  За  ним  третий,  четвертый  и
наконец пятый. Все они растворились в глубине космоса.
     Как только они исчезли с поля видимости, Сильвия обернулась к Эллеру,
глаза блестели.
     - Вот и все закончилось. Интересно, куда они направились?
     - Кто  знает,  но,  вероятно,  далеко,  как  можно  дальше  от  нашей
Галактики.
     Эллер обернулся и протянул руки к волосам Сильвии.
     - Вы знаете, - сказал он, широко улыбаясь, - ваши волосы стоят  того,
чтобы их видеть, это самые прекрасные волосы в нашей Вселенной.
     - Сейчас нам любые  волосы  покажутся  самыми  красивыми,  -  смеясь,
добавила она. - Даже ваши, Крис.
     Эллер долго смотрел на нее и наконец сказал:
     - Они правы!
     - А именно?
     - Так гораздо лучше, - Эллер смотрел на девушку, на ее волосы, темные
глаза, красные горячие губы, знакомый стройный силуэт. - Я согласен... Тут
нет никаких сомнений.




                         Филип К. Дик

                       ЗОЛОТОЙ ЧЕЛОВЕК

     -- Здесь всегда такое пекло?  --  приятно  улыбаясь,  поинтересовался
полный мужчина средних лет в изрядно помятом сером костюме, мокрой от пота
белой сорочке,  обвислом галстуке-бабочке и панаме.  По виду и манере дер-
жаться в нем сразу угадывался коммивояжер.
     Никто из посетителей не пошевелился.
     -- Только летом, -- нехотя ответила размякшая от жары официантка.
     Коммивояжер неторопливо закурил и с любопытством огляделся.  Парень и
девушка в одной из обветшалых кабинок у дальней стены  полностью поглощены
друг другом; двое рабочих за покосившимся столиком уминают за обе щеки го-
роховый суп и булочки; худой загорелый фермер со стаканом виски притулился
у буфетной стойки; пожилой бизнесмен в голубом костюме и при карманных ча-
сах просматривает утреннюю газету;  смуглый таксист с крысиным лицом потя-
гивает кофе; утомленная дама, зашедшая дать отдых натруженным ногам, отло-
жила в сторону свои многочисленные сумки и блаженно откинулась  на  спинку
стула.
     Коммивояжер оперся  руками  о буфетную стойку и обратился к сидевшему
рядом бизнесмену:
     -- Не подскажете, как называется ваш городок?
     -- Волнат Крик, -- не отрываясь от газеты, буркнул тот.
     Некоторое время коммивояжер прихлебывал кока-колу, небрежно зажав си-
гарету между пухлыми белыми пальцами. Вскоре из внутреннего кармана пиджа-
ка он извлек кожаный бумажник и с задумчивым видом принялся перебирать от-
крытки,  банкноты,  исписанные  клочки  бумаги,  билетные корешки и прочий
хлам, пока наконец не отыскал фотографию.
     Взглянув на снимок,  коммивояжер захихикал и вновь попытался завязать
разговор.
     -- Вот, полюбуйтесь-ка. -- Он положил карточку на буфетную стойку.
     Бизнесмен продолжал читать.
     -- Эй, вы только посмотрите сюда. -- Коммивояжер слегка толкнул сосе-
да локтем и сунул фотографию ему под нос. -- Какова красотка?
     Бизнесмен раздраженно глянул на снимок обнаженной  до  пояса  женщины
лет тридцати пяти с рыхлым белым телом и восемью обвислыми грудями.
     -- Вам случалось видеть что-нибудь подобное?  -- хихикая, допытывался
коммивояжер.  Его маленькие красные глазки восторженно  приплясывали,  рот
расползся в похотливой улыбке. Он снова ткнул соседа локтем.
     -- Видел,  и не раз. -- Скривившись от отвращения, бизнесмен уткнулся
в газетный лист. От внимания коммивояжера не ускользнуло, что старый худой
фермер пристально смотрит в их сторону.  Добродушно улыбаясь,  он протянул
карточку фермеру.
     -- Ну как, папаша, нравится? Ничего не скажешь, лакомый кусочек!
     Фермер не спеша оглядел карточку,  перевернул, изучил засаленный обо-
рот и,  еще раз взглянув на лицевую сторону,  отшвырнул. Соскользнув с бу-
фетной стойки,  фотография несколько раз перевернулась в воздухе  и  упала
изображением вверх.
     Коммивояжер поднял ее,  отряхнул и заботливо,  почти нежно,  вложил в
бумажник. Глаза официантки сверкнули, когда она мельком взглянула на изоб-
ражение.
     -- Чертовски приятное зрелище,  -- подмигнул ей коммивояжер. -- Вы не
находите?
     Официантка пожала плечами.
     -- Чего тут особенного?  Видала я уродов и похлеще,  когда  жила  под
Денвером. Их там целая колония.
     -- Так там и сделан этот снимок. В денверском трудовом лагере ЦУБ.
     -- Неужели там еще кто-то живет? -- приподнял брови фермер.
     -- Шутите? -- коммивояжер хрипло расмеялся. -- Конечно, нет.

     Посетители кафе внимательно прислушивались к разговору.  Даже молодые
люди в кабинке выпрямились,  слегка отодвинулись друг от друга  и  во  все
глаза наблюдали за происходящим у буфетной стойки.
     -- А я в прошлом году видел забавного парня возле Сан-Диего, -- сооб-
щил фермер.  -- С крыльями,  как у летучей мыши.  Вот урод -- так урод: из
спины торчат голые кости, а на них болтаются кожаные перепонки.
     В разговор вступил таксист с крысиным лицом:
     -- Это еще что.  Вот я на выставке в Детройте видел человека с  двумя
головами.
     --  Неужто живого?  -- удивилась официантка.
     -- Какое там.  Усыпленного.
     -- А  нам  на уроке социологии крутили целый фильм обо всех этих тва-
рях,  -- выпалил юноша.  -- Каких там только не было!  И крылатые с юга, и
большеголовые из Германии, ну такие, безобразные, с наростами, как у насе-
комых...
     -- Самые мерзкие твари жили в Англии,  -- перебил юношу пожилой  биз-
несмен.  --  Те,  что  скрывались в угольных шахтах.  Их откопали только в
прошлом году.  Почти сто особей. -- Он покачал головой. -- Больше полувека
они там плодились и размножались. Потомки беженцев, спустившихся под землю
еще во время Войны.
     -- В Швеции недавно обнаружили новый вид, -- блеснула своими познани-
ями  официантка.  -- Я сама читала.  Говорят,  они контролировали мысли на
расстоянии.  К счастью, их оказалась только одна пара, и ЦУБ в два счета с
ними справилось.
     -- Почти как новозеландский вид, -- изрек один из рабочих. -- Те тоже
читали мысли.
     -- Читать  и  контролировать  -- совершенно разные вещи,  -- возразил
бизнесмен.  -- Когда я слышу что-нибудь подобное,  то даже рад,  что у нас
есть Центральное Управление Безопасности.
     -- А были еще такие,  что могли передвигать предметы взглядом, -- за-
думчиво произнес фермер.  -- Телекинез называется. Их нашли в Сибири сразу
после Войны.  Слава Богу,  советское ЦУБ не подкачало. Теперь о них, почи-
тай, никто и не вспоминает.
     -- А вот я помню, -- возразил бизнесмен. -- Я был тогда еще ребенком.
Но все же помню, ведь это был первый див, о котором я услышал. Отец созвал
всю семью и рассказал нам о нем. Мы тогда еще заново отстраивали дом. В те
дни ЦУБ обследовало каждого и ставило на руке клеймо.  -- Он гордо  поднял
худую узловатую руку. -- Моему клейму пошел уже шестой десяток.
     -- Сейчас тоже осматривают младенцев,  -- поежилась официантка. -- Во
Фриско  в  этом  месяце снова появился див.  Первый за последние несколько
лет. Полагали, что с ними покончено во всей округе, ан нет.
     -- Во всяком случае,  их становится все меньше и меньше,  --  вставил
таксист. -- Фриско ведь не слишком пострадал. Не как другие города -- Дет-
ройт, например.
     -- В  Детройте до сих пор ежегодно рождается десять-пятнадцать тварей
в год,  -- сообщил юноша.  -- Там по всей округе зараженные пруды.  А люди
все равно купаются.
     -- А  как  он  выглядел?  -- осведомился коммивояжер.  -- Ну тот,  из
Сан-Франциско?
     Официантка развела руками.
     -- Да как обычно. Без ступней. Скрюченный. С большими глазами.
     -- Ночной тип, -- определил коммивояжер.
     -- Его прятала мать,  представляете?! Говорят, ему стукнуло три года.
Она упросила доктора подделать свидетельство ЦУБ. Старый друг семьи, ну вы
понимаете.
     Коммивояжер допил кока-колу и теперь рассеянно вертел в пальцах сига-
рету, прислушиваясь к затеянному им разговору. Юноша наклонился к девице и
тараторил без умолку,  пытаясь произвести впечатление своей эрудицией. То-
щий  фермер  и бизнесмен,  сев поближе друг к другу,  вспоминали о тяготах
жизни в конце Войны и в годы перед принятием первого  Десятилетнего  Плана
Реконcтрукции. Таксист и двое рабочих травили друг другу байки.
     Чтобы привлечь внимание официантки, коммивояжер кашлянул и изрек:
     -- Надо думать,  тот урод из Фриско наделал и здесь немало шума.  Еще
бы, ведь совсем под боком.
     -- И не говорите, -- согласилась официантка.
     -- Да,  этот берег Залива действительно не слишком пострадал, -- гнул
свое коммивояжер. -- Уж здесь-то вы уродов отродясь не встречали, верно?
     -- Не встречала.  -- Официантка стала торопливо  собирать  со  стойки
грязную посуду. -- Ни единого во всей округе.
     -- Так уж и ни единого? -- удивленно переспросил коммивояжер. -- Неу-
жели по эту сторону Залива не появлялось ни одного дива?
     -- Ни одного,  -- отрезала она и скрылась за дверью кухни.  Ее  голос
прозвучал несколько хрипловато и натянуто, что заставило фермера умолкнуть
и оглядеться.
     Как занавес опустилась тишина.  Все угрюмо уставились в свои тарелки.
     -- Ни единого во всей округе, -- громко и отчетливо произнес таксист,
ни к кому конкретно не обращаясь. -- Вообще ни одного.
     -- Да, да, конечно, -- закивал коммивояжер. -- Я только...
     -- Безусловно,  вы все поняли правильно, -- заверил его рабочий.
     Коммивояжер растерянно заморгал.
     -- Конечно,  приятель,  конечно.  -- Он нервно шарил в карманах. Нес-
колько монет покатились по полу, и он торопливо их подобрал. -- Я не хотел
никого обидеть.
     Наступившую паузу нарушил юноша:
     -- А  я  слышал,  --  полным  достоинства голосом начал он,  -- будто
кто-то видел на ферме Джонсона...
     -- Заткнись!  -- не поворачивая головы, рявкнул бизнесмен.
     Юнец вспыхнул и поник.  Судорожно глотнув, он уставился на свои руки.
     Коммивояжер заплатил официантке за кока-колу.
     -- Не подскажете,  по какой дороге я быстрее доберусь до  Фриско?  --
спросил он. Но официантка демонстративно повернулась к нему спиной.
     Люди за стойкой были полностью заняты едой.  Враждебные лица, взгляды
прикованы к тарелкам.
     Коммивояжер подхватил раздутый портфель, энергичным движением откинул
москитную сетку у входа и вышел в слепящий полуденный зной.  Он направился
к припаркованному в нескольких метрах "бьюику"  семьдесят  восьмого  года.
Одетый  в голубую униформу дорожный полицейский стоял в тени навеса,  под-
держивая вялую беседу с молодой особой во влажном шелковом  платье,  обле-
пившем тощее тело.
     -- Скажите, вы хорошо знаете округу? -- обратился коммивояжер к поли-
цейскому.
     Тот окинул беглым взглядом мятый костюм коммивояжера,  галстук-бабоч-
ку,  пропитанную по-том сорочку. От наметанного взгляда блюстителя порядка
не укрылось, что номерной знак выдан в соседнем штате.
     -- А в чем, собственно, дело?
     -- Я разыскиваю ферму Джонсона.  Мне необходимо встретиться с ним  по
поводу судебной тяжбы. -- Коммивояжер подошел вплотную к полицейскому, за-
жав между пальцами маленькую белую карточку. -- Я его поверенный, состою в
нью-йоркском союзе адвокатов.  Вы не могли бы объяснить, как туда добрать-
ся?  А то я уже года два не бывал в здешних краях и основательно  подзабыл
дорогу.

     Окинув взглядом безоблачное небо,  Нат Джонсон отметил, что денек вы-
дался на славу.  Нат был гибким жилистым мужчиной с сильными руками и  ни-
чуть не поредевшими, несмотря на шестьдесят лет активной жизни, с металли-
ческим отливом волосами.  Одет он был в холщовые штаны и красную клетчатую
рубаху.
     Сжав желтыми  зубами  черенок  трубки,  он уселся на нижнюю ступеньку
крыльца, чтобы понаблюдать за игрой детей. Мимо со смехом пронеслась Джин.
Ее  грудь  вздымалась  под мокрой от пота футболкой,  пышные черные волосы
развевались по ветру,  тонкое юное тело слегка согнулось под тяжестью двух
подков. Вслед за ней пробежал белозубый, темноволосый Дейв -- очарователь-
ный четырнадцатилетний парнишка.  Дейв обогнал сестру и первым достиг  на-
черченной на земле линии.
     -- Бросай!  Я за тобой!  -- крикнул он сестре.
     -- Да ты, никак, надеешься попасть?  -- спросила Джин.
     -- Да уж не хуже тебя!
     Джин уронила одну из подков,  а другую сжала обеими руками. Ее взгляд
застыл на дальнем колышке.  Гибкое тело напряглось,  спина выгнулась.  Она
плавно отвела ногу в сторону; прищурив глаз, тщательно прицелилась и умело
метнула подкову. Подкова ударилась о дальний колышек, разок крутанулась на
нем и, подняв столб пыли, откатилась в сторону.
     -- Неплохо,  -- прокомментировал со своей ступеньки Нат Джонсон.
-- Но ты слишком напряжена. Постарайся расслабиться.
     Девушка вновь прицелилась и метнула вторую подкову.  Ната переполняла
гордость за своих здоровых, красивых детей, почти взрослых, резвящихся под
горячими лучами солнца.  Нат мог бы считать себя счастливцем,  если бы  не
старший сын -- Крис.
     Крис, сложив на груди руки, стоял у крыльца. Он не принимал участия в
игре,  хотя наблюдал с самого начала.  Его прекрасное лицо хранило обычное
изучающее и вместе с тем отрешенное выражение. Казалось, он смотрит сквозь
играющих, словно за сараем, полем и ручьем находится нечто, доступное лишь
его взгляду.
     -- Давай сюда, Крис! -- крикнула Джин, бегущая наперегонки с Дейвом к
противоположному краю площадки. -- Сыграй с нами!
     Но играть Крис явно не собирался.  Он никогда не участвовал  в  общих
делах и развлечениях, будь то сбор урожая, хоровое пение или работа по до-
му.  Казалось,  он живет в собственном мире, куда никто из семьи не допус-
кался -- всего сторонящийся,  равнодушный, неприступный. Лишь иногда в нем
что-то щелкало, он молниеносно преображался и на короткое время удостаивал
этот мир своим вниманием.

     Нат Джонсон  выбил трубку о ступеньку,  достал из кожаного кисета ще-
потку табаку и, не отрывая глаз от старшего сына, снова набил трубку. Вне-
запно Крис ожил и направился к игровой площадке. Ступал он чинно, скрестив
руки на груди, как будто на время сошел из собственного мира в их мир. Ув-
леченная подготовкой к броску, Джин не заметила его приближения.
     -- Гляди-ка! -- вырвалось у изумленного Дейва. -- Крис пришел!
     Подойдя к сестре,  Крис остановился и протянул руку -- огромная вели-
чественная фигура с бесстрастным лицом. Джин неуверенно отдала подкову.
     -- Все-таки решил сыграть?
     Крис не  ответил.  Его  невероятно грациозное тело прогнулось назад и
застыло.  Едва уловимый взмах руки -- и подкова плавно пролетает над  пло-
щадкой,  ударяется о дальний колышек и с головокружительной быстротой вер-
тится вокруг него. Первоклассный бросок.
     Дейв насупился.
     -- Ну вот и проиграли!
     -- Крис, кто тебя научил?  -- удивленно спросила Джин.
     Конечно, Криса никто не учил играть в "подковки".  Он просто понаблю-
дал полчаса, подошел и метнул. Всего один бросок -- и игра закончена.
     -- Он никогда не ошибается, -- пожаловался Дейв.
     Крис стоял с таким видом,  словно разговор его не касался, -- золотая
статуя,  обрамленная лучами солнца. Золотые волосы и кожа, мягкий золотис-
тый пушок на обнаженных руках и ногах... Внезапно он напрягся. Заметив эту
перемену, Нат спросил:
     -- Что случилось?
     Крис быстро развернулся и изготовился к бегу.
     -- Крис!  -- воскликнула Джин.  -- Что...?
     Крис солнечным зайчиком метнулся через площадку, перемахнул через из-
городь,  скрылся  в  сарае и выскочил с противоположной стороны.  Когда он
спускался к ручью, казалось, его фигура скользит над сухой травой. Золотая
вспышка -- и он пропал. Исчез. Растворился в окружающем пейзаже.
     -- Опять  что-то увидел!  -- озабоченно вздохнула Джин.  Она встала в
тень рядом с отцом.  На ее шее и над верхней губой блестели капельки пота,
футболка прилипла к телу.
     -- Он за кем-то погнался, -- уверенно заявил подошедший Дейв.
     Нат горестно покачал головой.
     -- Все может быть.  Кто ж его поймет.
     -- Пойду скажу маме,  чтоб не ставила для него тарелку,  -- вздохнула
Джин. -- Вряд ли он вернется к обеду.
     Ната Джонсона охватило смешанное чувство  досады  и  гнева.  Конечно,
Крис не вернется.  Ни к обеду, ни завтра, да и послезавтра вряд ли. Одному
Богу известно, надолго ли он ушел. И куда. И почему.
     -- Я бы послал вас вдогонку, будь от этого хоть какой-то прок, -- на-
чал Нат, -- но...
     Он не договорил.  По грунтовой дороге к ферме приближался запыленный,
знавший лучшие времена "бьюик".  За баранкой сидел полный краснолицый муж-
чина в сером костюме.  Лязгнув напоследок, автомобиль замер. Водитель заг-
лушил мотор и приветливо помахал Джонсонам рукой.

     -- Добрый день. -- Выбравшись из машины, краснолицый учтиво приподнял
шляпу и направился к крыльцу.  Был он средних лет,  добродушный с виду. --
Не могли бы вы мне помочь? -- устало спросил он, утирая с лица пот.
     -- Что тебе нужно?  -- хрипло выдавил Нат. Уголком глаза он неотрывно
наблюдал за берегом ручья, мысленно моля: "Господи, только бы Крис не поя-
вился!" Дыхание Джин участилось,  в глазах затаился страх. Дейв побледнел,
но сумел сохранить на лице равнодушное выражение.
     -- И кто ты такой?  -- спросил Нат.
     -- Меня зовут Бейнс. Джордж Бейнс. -- Толстяк протянул руку, но Джон-
сон сделал вид, что не заметил. -- Наверняка вы обо мне слыхали. Я -- вла-
делец Корпорации Мирного Развития. Это мы построили маленькие бомбоубежища
на окраине города.  Ну, те крошечные круглые домики. Вы не могли их не за-
метить, если хотя бы раз въезжали в город по главной дороге со стороны Ла-
файета.
     -- Что тебе от нас нужно?  -- Джонсону с трудом удалось унять дрожь в
руках. Фамилию Бейнс он слышал впервые, хотя неоднократно видел постройки,
о которых шла речь. Невозможно было не заметить огромное скопище безобраз-
ных цилиндров вдоль шоссе. Человек с внешностью Бейнса вполне мог оказать-
ся их владельцем. Но что его привело сюда?
     -- Я  приобрел  небольшой участок земли в здешних краях,  -- объяснил
Бейнс и зашуршал пачкой казенного вида бумаг.  -- Вот купчая,  но  будь  я
проклят,  если  не заблудился.  -- Улыбка на его лице выглядела вполне ес-
тественной. -- Я знаю, участок где -то рядом, по эту сторону государствен-
ной дороги.  Если верить клерку, оформлявшему документы, надо лишь перева-
лить через тот  холм  да  прокатиться  еще  с  милю.  Сам-то  я  плоховато
разбираюсь в топографии. Мне бы...
     -- Ваш участок где угодно, только не здесь! -- перебил его Дейв.
-- Кругом только фермы, пустых земель нет.
     -- Точно,  сынок, это ферма! -- выпалил Бейнс. -- Я купил ее для себя
и  для  женушки.  Мы бы хотели осесть гденибудь поблизости.  -- Он сморщил
вздернутый нос.  -- Разве не замечательная идея? Да вы не беспокойтесь, не
собираюсь я строить здесь бомбоубежищ.  Ферма только для личных нужд. Ста-
рый дом, двадцать акров земли, колодец да несколько дубов...
     -- Дай-ка взглянуть на купчую.  -- Джонсон выхватил  бумаги  и,  пока
Бейнс изумленно моргал, быстро просмотрел. -- Что ты плетешь? Твой участок
в пятидесяти милях отсюда.
     -- Пятьдесят миль?  -- Бейнс казался ошеломленным.  --  Кроме  шуток,
мистер?! Но клерк уверял, что...
     Джонсон встал.  Он был значительно выше и крепче  толстяка.  Пришелец
вызывал у него вполне определенные подозрения.
     -- А ну-ка,  залезай в свой драндулет и проваливай подобру-поздорову.
Мне плевать, что там у тебя на уме, но с моей земли ты сейчас уберешься!
     В огромном кулачище Джонсона что-то сверкнуло. На гладкой поверхности
металлической трубки заиграли отблески полуденного солнца.
     Увидев этот блеск, Бейнс судорожно сглотнул.
     -- Только без насилия,  мистер! -- Он поспешно отступил. -- Нельзя же
быть таким вспыльчивым. Держите себя в руках.
     Джонсон безмолвствовал.  В  ожидании  отъезда толстяка он лишь крепче
сжал рукоять энергетического хлыста.

Но Бейнс мешкал.
     -- Послушайте, дружище, я часов пять не вылезал из машины, разыскивая
этот чертов участок. Может, хоть в сортир позволите сходить?
     Джонсон с подозрением оглядел непрошеного гостя.  Постепенно подозре-
ние сменилось презрением. Он пожал плечами.
     -- Дейв, проводи его в ванную.
     -- Спасибо.  -- Физиономия Бейнса расплылась в благодарной улыбке. --
И, если вас не затруднит, нельзя ли стаканчик воды? Я с удовольствием зап-
лачу.  -- Он понимающе хихикнул. -- Похоже, с городскими у вас старые сче-
ты?
     -- О,Господи!  -- вздохнул Джонсон,  когда толстяк проследовал за его
сыном в дом.

-- Па, -- прошептала Джин.  -- Па, ты думаешь, он...
     Нат обнял дрожащую дочь.
     -- Держись молодцом.  Он скоро уберется.
     -- Стоит здесь появиться служащему водопроводной  компании,  сборщику
налогов,  бродяге или ребенку,  словом,  кому угодно, у меня начинает ныть
вот здесь.  -- Она ткнула себя под левую грудь. -- Вот уже тринадцать лет.
Сколько это будет продолжаться?

     Человек, назвавший себя Бейнсом,  вышел из ванной комнаты. Дейв Джон-
сон с каменным выражением лица молча застыл у двери.
     -- Благодарю,  сынок,  -- выдохнул Бейнс.  -- А теперь не подскажешь,
где бы мне разжиться стаканчиком холодной воды? -- В предвкушении удоволь-
ствия он звучно причмокнул пухлыми губами.  -- Покрутился бы ты с  мое  по
этому  захолустью в поисках груды хлама,  которую чиновник почему-то нарек
недвижимым имуществом, ты бы...
     Не дожидась конца тирады, младший Джонсон направился в кухню.
     -- Ма, этот человек хочет пить.  Па велел дать ему воды.
     Из-за спины Дейва Бейнс успел рассмотреть хозяйку дома -- миниатюрную
седовласую  женщину с увядшим лицом.  Она поспешно двинулась со стаканом в
руке к водопроводному крану,  а Бейнс засеменил по направлению к прихожей.
Пробежав через спальню,  он распахнул дверь чулана,  затем бросился назад,
свернул в гостиную,  миновал столовую и оказался в другой спальне. За счи-
танные секунды он обежал весь дом.
     Он выглянул в окно.  Задний двор. Изъеденный ржавчиной кузов грузови-
ка. Вход в подземное бомбоубежище. Груда пустых жестяных банок. Копающиеся
в земле цыплята.  Спящая под навесом собака.  Две лысые автомобильные пок-
рышки.
     Он отыскал дверь во двор. Бесшумно отворил ее и вышел. Ни души. Поко-
сившийся деревянный сарай, за ним лишь кедры и ручеек. Ничего примечатель-
ного.
     Бейнс осторожно двинулся вокруг дома.  По его расчетам,  у него оста-
лось секунд тридцать.  Предусмотрительно оставленная закрытой дверь в ван-
ную наведет парнишку на мысль,  что Бейнс вернулся туда. Он заглянул через
окно в дом и увидел большой чулан, набитый старой одеждой, кипами журналов
и коробками.
     Он повернулся и двинулся назад.  Обогнул угол дома.
     Мрачная фигура Ната Джонсона преградила ему путь.
     -- Ладно, Бейнс.  Видит Бог, ты сам напросился.
     Полыхнула розовая вспышка.  Бейнс проворно отскочил в сторону,  судо-
рожно шаря в боковом кармане пиджака.  Край вспышки все же задел его, и он
чуть не упал,  ослепленный.  Защитный костюм  вобрал  и  разрядил  энергию
вспышки,  но лицо оставалось незащищенным. Несколько секунд, скрипя зубами
от боли, он дергался, подобно управляемой неумелой рукой марионетке. Нако-
нец,  тьма  отступила.  Бейнс ухитрился достать собственный энергетический
хлыст и направил его на Джонсона, у которого не было защитного костюма.
     -- Ты арестован!  -- рявкнул Бейнс. -- Брось оружие и подними руки. И
зови свое семейство.
     Рука Джонсона задрожала,  одеревеневшие пальцы выпустили трубку.
     -- Так ты жив! -- запинаясь, выдавил он. -- Значит, ты...
     Появились Дейв и Джин.
     -- Отец!
     -- Подойдите сюда!  -- приказал Бейнс.  -- Где мать?
     Ошеломленный Дейв кивнул в сторону дома.
     -- Приведите ее!
     -- Так ты из ЦУБ! -- прошептал Нат Джонсон.
     Бейнс не  ответил.  Он  ковырял пальцем в складке между подбородками.
Наконец, выковырял микрофон и сунул его в карман. Со стороны дороги послы-
шался  быстро  нарастающий рокот моторов,  и вскоре возле дома замерли две
черные слезинки.  Из них выскочили люди,  облаченные в серо -зеленую форму
войск  Государственной Гражданской Полиции.  Небо заполнили рои черных то-
чек,  похожих на безобразных мух. Мухи исторгли из себя тучи людей и тюков
со снаряжением, которые, затмив солнце, медленно поплыли к земле.
     -- Его здесь нет, -- сообщил Бейнс подбежавшему человеку.
-- Улизнул.  Радируй в центр Уиздому.
     -- Мы блокировали весь этот сектор.
     Бейнс повернулся к Нату Джонсону,  замершему  в  оцепенении  рядом  с
детьми.
     -- Как он узнал о нашем появлении?
     -- Почем мне знать? -- невнятно пробормотал Джонсон. -- Он... знал, и
все тут.
     -- Телепатия?
     -- Понятия не имею.
     Бейнс пожал плечами.
     -- Мы это скоро выясним.  Район оцеплен. Ему не проскочить, что бы он
там ни умел.
     -- Что вы с ним сделаете,  когда... если схватите? -- с трудом прого-
ворила Джин.
     -- Изучим его.
     -- А затем убьете?
     -- Это зависит от результатов лабораторных исследований.  Если бы  вы
предоставили мне больше информации, я бы смог дать более точный прогноз.
     -- Нам  нечего тебе сказать.  Мы и сами ничего о нем не знаем.  -- От
отчаяния голос девушки поднялся до визга. -- Он не разговаривает!
     Бейнс вздрогнул.
     -- Что?
     -- Он не разговаривает. Он никогда не говорил с нами. Никогда.
     -- Сколько ему лет?
     -- Восемнадцать.
     -- И все восемнадцать лет он не общается с вами? -- Бейнс в очередной
раз вспотел. -- И даже не пытался вступить с вами в контакт? Скажем, с по-
мощью жестов? Или мимики?
     -- Он...  не от мира сего.  Он ест с нами.  Иногда играет  или  сидит
вместе  с нами.  Временами уходит на несколько дней,  и мы не знаем куда и
зачем. Спит в сарае, один.
     -- Скажи, а твой брат действительно золотого цвета?
     --  Да. И кожа, и глаза, и волосы.  Весь с головы до пят.
     --  А он крупный?  Хорошо сложен?
     Девушка ответила не сразу. Скрываемые годами чувства вдруг отразились
на ее лице, щеки залил румянец.
     -- Он неправдоподобно прекрасен.  Бог,  сошедший на землю. -- Ее губы
дрогнули. -- Вам его не найти. Он умеет такое, что вам и не снилось.
     -- Полагаешь,  мы его не возьмем?  -- Бейнс нахмурился.  -- Оглянись.
Войска все прибывают,  скоро ты убедишься, что от Управления не скроешься.
У нас было достаточно времени,  чтобы отработать все тонкости. Если он ус-
кользнет, это будет первый случай за...
     Бейнс не договорил. К ним быстро приближались три человека. Двое были
одеты в грязно-зеленую форму войск Гражданской Полиции.  Между ними возвы-
шалась гибкая, слегка светящаяся фигура третьего.
     -- Крис!  -- вырвалось у Джин.
     -- Мы взяли его,  -- отрапортовал старший по званию полицейский.
     Пальцы Бейнса машинально поглаживали трубку энергетического хлыста.
     -- Где? Как?
     -- Он сам сдался.  -- В голосе  полицейского  слышался  благоговейный
страх. -- Вышел к нам добровольно. Вы только полюбуйтесь на него! Толком и
не разберешь,  человек перед тобой или металлическая статуя. Или какой-ни-
будь... древний бог!
     Золотой человек остановился рядом с Джин, затем неторопливо повернул-
ся и поглядел Бейнсу в глаза.
     -- Крис! -- воскликнула Джин. -- Зачем ты возвратился?
     Та же мысль не давала покоя и Бейнсу. Он отогнал ее прочь
-- не время.
     -- Самолет готов?
     -- Можем взлетать в любую минуту.
     -- Замечательно, -- бросил на ходу Бейнс. -- Поторапливайтесь. Я хочу
как можно быстрее доставить нашего клиента в Центр.  --  Приостановившись,
он еще раз пристально оглядел юношу,  невозмутимо стоящего между полицейс-
кими. Казалось, рядом с ним они сморщились, стали неуклюжими и уродливыми.
Превратились в карликов...  Что там говорила девчонка?  "Сошедший на землю
бог". Бейнс сплюнул.
     -- Не спускайте с него глаз.  Возможно, он опасен. Мы впервые сталки-
ваемся с подобным видом. Неизвестно, что он выкинет.

     Не считая  неподвижной  человеческой  фигуры,  камера была совершенно
пуста.  Четыре голые стены, пол, потолок. В одной из стен под потолком уз-
кая щель, служившая смотровым окном. Сквозь нее просматривался каждый уго-
лок залитой ярким белым светом камеры.
     Человек сидел на полу,  слегка наклонившись вперед и переплетя  руки.
Лицо бесстрастно,  взгляд прикован к полу. Он сидел так уже четыре часа, с
тех пор,  как захлопнулась массивная дверь камеры, щелкнули замки и расто-
ропные техники заняли свои места перед смотровым окном.
     -- Итак, что вы успели выяснить?  --  спросил Бейнс.
     Уиздом кисло хмыкнул.
     -- Немногое. Если не раскусим этого красавца в ближайшие сорок восемь
часов, придется ликвидировать. Излишний риск неоправдан.
     -- Никак не придешь в себя после операции в Тунисе?  -- скривил  губы
Бейнс.
     Да, тот случай забудется нескоро. В руинах заброшенного города на се-
вере Африки обнаружили десять особей.  Их метод выживания был  чрезвычайно
прост: они убивали и пожирали другие жизненные формы, затем имитировали их
и занимали их жизненное пространство.  Называли они себя  хамелеонами.  Их
ликвидация обошлась недешево -- только Управление потеряло шестьдесят экс-
пертов высшей квалификации.
     -- Каковы предварительные заключения?
     -- Наш  подопечный -- крепкий орешек.  Единственный в своем роде.  --
Уиздом кивнул на груду магнитофонных кассет. -- Вот полный отчет, все, что
нам  удалось  выжать  из семейства Джонсонов.  В психологическом отделе им
промыли мозги, и мы отправили их домой. В голове не укладывается -- восем-
надцать лет, и ни единой попытки вступить в контакт с ближайшими родствен-
никами.  Ну что еще? Физически он полностью сформировался. Зрелость насту-
пила приблизительно к тринадцати годам, жизненный цикл явно короче нашего.
Но зачем ему такая роскошная шевелюра?  А этот дурацкий золотистый  пушок,
покрывающий все тело?
     -- Что у него с ритмами мозга?
     -- Мы, разумеется, просканировали его мозг, но результаты анализа еще
не обработаны. Крутимся тут, понимаешь ли, как заведенные, а он сидит себе
и в ус не дует!  -- Уиздом ткнул пальцем в сторону окна. -- Если судить по
той легкости,  с какой удалось его взять,  он вряд ли блистает особыми та-
лантами. Но хотелось бы узнать о нем побольше, прежде чем мы его устраним.
     -- А может,  все же сохраним ему жизнь до выяснения всех его  дарова-
ний?
     -- Уложимся мы или нет,  он будет ликвидирован через сорок восемь ча-
сов,  -- угрюмо проговорил Уиздом.  -- Лично мне он действует на нервы. От
одного его вида меня бросает в дрожь.
     Уиздом -- рыжеволосый, широкий в кости, с крупными чертами лица, мас-
сивной грудной клеткой и холодным проницательным взглядом --  нервно жевал
кончик сигары. Последние семь лет Эд Уиздом исполнял обязанности директора
северо-американского отделения ЦУБ.  Сейчас ему было явно не по себе. Кро-
шечные глазки беспокойно бегали,  обычно бесстрастное лицо слегка подерги-
валось.
     -- Ты думаешь -- это оно?  --  медленно произнес Бейнс.
     -- Я всегда так думаю,  -- отрезал Уиздом.  -- Всякий  раз  я  обязан
предполагать самое худшее.
     -- Я имею в виду, что...
     -- Ты имеешь в виду!..  -- Уиздом непрерывно вышагивал среди завален-
ных оборудованием лабора-торных столов,  мечущихся техников и  стрекочущих
компьютеров. -- Это существо умудрилось прожить в своей семье восемнадцать
лет,  а они его так и не поняли. Он знают, что он может делать, но даже не
представляют - - как.
     -- Так что, в конце концов, он может?
     -- Он заранее предугадывает события.
     -- Как это?
     Уиздом выхватил из-за пояса и швырнул на стол энергетический хлыст.
     -- Сейчас увидишь.  -- Уиздом подал знак одному из техников, и закры-
вающий смотровое окно прозрачный щит скользнул на несколько дюймов в  сто-
рону. -- Застрели его!
     Бейнс недоумевающе мигнул.
     -- Но ты же сам сказал -- через сорок восемь часов?
     Выругавшись, Уиздом схватил трубку, прицелился в спину неподвижно си-
дящему человеку и нажал на спуск.
     В центре камеры вспыхнул и разлетелся облаком  серого  пепла  розовый
шар.
     -- О, Господи!  -- выдохнул Бейнс.  -- Ты...
     Он не договорил.  Золотой фигуры не было на прежнем месте.  В тот мо-
мент,  когда Уиздом выстрелил, человек с невероятным проворством отпрыгнул
в угол камеры. Сейчас он возвращался, сохраняя на лице обычное равнодушное
выражение.
     -- Это уже пятая попытка, -- признался Уиздом. -- В последний раз я и
Джимисон выстрелили одновременно.  Оба промазали.  Похоже,  он точно знал,
когда будет сделан выстрел. И куда он придется.
     Бейнс и Уиздом переглянулись. У обоих возникла одна и та же мысль.
     -- Но даже чтение мыслей не могло ему подсказать, куда ты выстрелишь,
-- размышлял Бейнс. -- Когда -- возможно. Но не куда. Сам-то ты мог бы за-
ранее определить, куда попадешь?
     -- Разумеется,  нет. Стрелял я навскидку, почти наугад. Надо провести
такой эксперимент.  -- Он поманил ближайшего техника. -- Срочно пригласите
сюда команду конструкторов.  -- Он схватил карандаш и принялся что-то наб-
расывать на листе бумаги.

     Пока изготавливали стенд для предстоящего эксперимента,  Бейнс встре-
тился с невестой в главном вестибюле здания  североамериканского отделения
ЦУБ.
     -- Как продвигается работа? -- поинтересовалась Анита Феррисон, высо-
кая голубоглазая блондинка.  В свои неполные тридцать она выглядела весьма
привлекательной;  чувствовалось, что внешности она уделяет немало времени.
На ней было строгое платье и накидка из отливающей металлом ткани с черны-
ми  и красными полосами на плече -- эмблемой сотрудника класса "А".  Анита
возглавляла отдел семантики.
     -- Надеюсь, на этот раз что-нибудь интересное?
     -- Вполне.  -- Бейнс взял ее под руку и провел через вестибюль в глу-
бину слабо освещенного бара. Мягко звучала одобренная цензором-компьютером
мелодия. В полумраке от стола к столу скользили безмолвные роботы-официан-
ты.
     Пока Анита потягивала заказанный ею "Том Коллинз",  Бейнс вкратце по-
ведал о последней операции.
     -- А может,  он создает вокруг себя поле,  отклоняющее энергетические
лучи?  -- медленно спросила Анита. -- Ведь был же такой вид, способный из-
гибать пространство усилием мысли.
     -- Психокинез?  -- Бейнс беспокойно забарабанил костяшками пальцев по
столу.  -- Сомнительно. Этот может предугадывать, но не контролировать. Он
не в состоянии остановить или искривить луч,  но может  заранее  отойти  в
сторону.
     -- Так он что -- скачет между молекулами?
     Бейнс сейчас был не расположен к шуткам.
     -- Случай  серьезный.  Вот уже полвека,  как мы успешно справляемся с
этими тварями.  Срок немалый.  За это время, помимо бессчетного количества
всевозможных "пустышек", обнаружено восемьдесят семь видов дивов -- насто-
ящих мутантов,  способных размножаться.  И вот теперь восемьдесят восьмой.
Пока все шло благополучно, но этот...
     -- Что в нем такого особенного?
     -- Во-первых,  он восемнадцати лет от роду.  Само по себе неслыханно,
чтобы родственникам удавалось прятать дива так долго.
     -- Но в денверской колонии встречались женщины и  постарше.  Ну  пом-
нишь, те, с...
     -- Они содержались в правительственном лагере.  Кому-то из высших чи-
нов, видишь ли, взбрела в голову идея разводить их для дальнейшего исполь-
зования  в промышленности.  В течение ряда лет мы вынуждены были воздержи-
ваться от их уничтожения.  Но Крис Джонсон -- совсем другое дело. Те твари
в Денвере находились под постоянным надзором, тогда как он жил и развивал-
ся совершенно самостоятельно.
     -- Мне кажется,  не стоит рассматривать каждый новый  вид  дивов  как
скрытую угрозу для человечества.  Возможно, он безвреден или даже полезен.
Полагал же кто-то,  что можно использовать тех женщин в общественно полез-
ном труде. Может быть, и у него есть что-то, что будет способствовать раз-
витию нашей расы.
     -- О чем ты говоришь?  Чьей расы?  Он же не человек.  Помнишь  старый
анекдот: операция прошла успешно, но пациент, к сожалению, скончался? Если
мы попытаемся использовать мутантов себе во благо,  то им,  а не нам будет
принадлежать  Земля.  И не обольщайся,  мы не сможем посадить их на цепь и
заставить служить себе.  Если они действительно превосходят хомо  сапиенс,
то в скором времени вытеснят нас.
     -- Иными словами,  мы легко распознаем хомо супериор.  Это будет вид,
который мы окажемся не в состоянии устранить.
     -- Вот именно.
     -- И,  столкнувшись с очередным мутантом,  ты всякий раз  опасаешься,
что перед тобой хомо супериор.  Но это глупо. Откуда тебе знать, что он не
хомо спецификус?  Всего лишь хомо с некоторыми отклонениями, полезными для
нас.  Чтобы выяснить это, приходится истреблять новый вид. А вдруг он ока-
жется для человечества невосполнимой потерей?
     -- Неандертальцы наверняка так же думали о  кроманьонцах.  Подумаешь,
умеют мыслить символами и придавать более законченную форму кускам кремня.
-- Разговор явно задел Бейнса за живое.  -- Эта же тварь отличается от нас
гораздо значительнее, чем неандерталец от кроманьонца. Он может предугады-
вать будущее.  Надо полагать,  это и помогло ему так долго скрываться.  Он
управляется с любой ситуацией гораздо лучше, чем любой из нас. Поставь се-
бя на его место: ты в совершенно пустой камере, и по тебе ведется прицель-
ная  стрельба.  Смогла бы ты остаться в живых?  В определенном смысле,  он
достиг максимальной приспособляемости к окружающей среде. Если он и впредь
не ошибется, то...
     Его перебил  укрепленный на стене громкоговоритель.  -- Мистер Бейнс,
немедленно пройдите в лабораторию номер "три".
     Бейнс резко отодвинул стул и вскочил на ноги.
     -- Если хочешь,  пойдем со мной. Полюбуешься нашим новым приобретени-
ем.

     Посмотреть на  необычный эксперимент собралось более десятка служащих
ЦУБ высшего ранга. Солидные седовласые мужи окружили и внимательно слушали
тощего юношу в белой сорочке с закатанными рукавами.  Юноша объяснял прин-
цип действия сложного сооружения из металла и пластика,  установленного  в
центре обзорной платформы. Устройство представляло собой опутанный разноц-
ветными проводами куб с многочисленными прорезями и выступами.
     -- Для него это будет первым настоящим испытанием, -- отрывисто вещал
юноша.  -- Стенд позволяет вести стрельбу совершенно случайным образом. По
крайней мере настолько случайным,  насколько это возможно при  современном
уровне развития науки и техники.  Использование новейших технологий позво-
лило...
     -- Так как же все-таки действует эта штука? -- перебил оратора Бейнс.
     -- Как  видите,  наша  установка снабжена десятью стволами.  -- Юноша
достал из нагрудного кармана карандаш и указал им на торчащие из куба  ме-
таллические трубки.  -- Каждый ствол может перемещаться в двух перпендику-
лярных плоскостях и приводится в движение автономной гидросистемой. Помимо
гидронасосов и гидромоторов,  в корпусе установки находится генератор слу-
чайных чисел.  Он выполнен на отдельной печатной плате и соединен  с  уст-
ройством  ввода компьютера.  -- Не переставая тараторить,  молодой человек
тыкал заменившим ему указку карандашом в различные части  конструкции. Его
физиономия прямо-таки сияла от гордости за свое детище.  -- Руководствуясь
только случайными величинами, компьютер управляет наведением стволов и от-
дает  команды на открытие и прекращение стрельбы,  опять же,  отдельно для
каждого ствола.
     -- И никому не известно, когда и в каком направлении будут палить ва-
ши пушки?
     -- Абсолютно никому.  -- Юноша расплылся в самодовольной улыбке.
     -- Что нам,  собственно,  и требовалось, -- удовлетворенно потер руки
Уиздом. -- Чтение мыслей ему не поможет, во всяком случае, на этот раз.
     Пока техники монтировали установку,  Анита прильнула к смотровому ок-
ну.
     --  Это он?
     -- Что-то не так?  -- в притворном удивлении поднял брови Бейнс.
     У Аниты пылали щеки.
     -- Я полагала,  что он...  так же безобразен, как и все остальные. О,
Господи, да он прекрасен! Будто золотая статуя! Будто божество.
     Бейнс рассмеялся.
     -- Опомнись, Анита, ему только восемнадцать. Он слишком молод для те-
бя.
     Женщина у окна пропустила насмешку мимо ушей.
     -- Ты только взгляни на него. Восемнадцать? Ни за что бы не поверила.
     На полу, в центре камеры, в позе созерцания сидел Крис Джонсон: голо-
ва слегка наклонена, руки сложены на груди, ноги поджаты. В мертвенном ис-
кусственном свете его мощное тело переливалось всеми оттенками золота.
     -- Разве  не занятный экземплярчик?  -- пробормотал Уиздом.  -- Ну да
ладно, пора начинать.
     -- Вы собираетесь убить его?
     -- Во всяком случае -- попытаемся.
     -- Но он же...  -- Закончить фразу она осмелилась не сразу.  -- Он же
не монстр. Он не похож на прочих безобразных тварей с двумя головами или с
глазами насекомых. Или на тех мерзких созданий из Туниса.
     -- Ну и что с того?  Что прикажешь с ним делать?
     -- Не знаю. Но нельзя же так запросто его убить. Это бесчеловечно.
     Механизмы куба  ожили.  Стволы  дернулись и беззвучно заняли исходные
позиции. Три ствола втянулись в корпус установки, остальные полностью выд-
винулись. Без всякого предупреждения был открыт огонь.
     Веером разлетелись  энергетические лучи,  превратив камеру в огненный
ад.  И в этом аду,  среди яростных вихрей,  заметался золотой человек.  Он
легко,  словно виртуозный танцор,  двигался между кинжалами розового огня.
Вскоре клубящиеся облака пепла скрыли его от глаз наблюдателей.
     -- Прекратите!  -- взмолилась Анита.  -- Ради Бога,  остановитесь! Вы
убьете его!
     Немного помедлив, Уиздом кивнул операторам. Их ловкие пальцы забегали
по клавишам пульта управления,  движение стволов замедлилось  и  прекрати-
лось. Наступила тишина, затем раздался громкий щелчок -- заработало вытяж-
ное устройство.
     В центре камеры стоял покрытый сажей,  опаленный, но живой и невреди-
мый Крис Джонсон.
     -- Нет, -- заключил Уиздом, -- телепатия здесь ни при чем.

     Собравшиеся переглянулись.
     -- Что же тогда? -- прошептала Анита. Ее била дрожь, лицо побледнело,
голубые глаза округлились.
     -- Он может предугадывать, -- предположил Уиздом.
     -- Не обманывай себя, -- пробормотал Бейнс. -- Он не предугадывает.
     -- Конечно, не предугадывает, а все знает наперед, -- неохотно кивнул
Уиздом.  -- Он предвидел каждый выстрел.  Интересно, способен ли он вообще
ошибаться?
     -- Но мы же схватили его, -- напомнил Бейнс.
     -- Ты говорил, он сдался добровольно. Вышел после того, как район был
полностью оцеплен.
     Бейнс вздрогнул.
     -- Да, после.
     -- Вот ты и ответил.  Он не мог вырваться, потому и вернулся. -- Уиз-
дом криво усмехнулся -- должно быть, оцепление в самом деле было безупреч-
ным. И он, конечно, знал об этом.
     -- Если бы имелась хоть малейшая брешь,  -- буркнул Бейнс,  -- он  бы
знал... и проскочил.
     Уиздом отдал приказ группе вооруженных охранников:
     -- Отправьте его в камеру быстрой смерти!
     -- Вы не посмеете!..  -- воскликнула Анита.
     -- Он  слишком  опередил нас в развитии.  Нам за ним не угнаться.  --
Глаза Уиздома горели.  -- Мы можем лишь предполагать, что нас ждет в буду-
щем.  Он знает. Не сомневаюсь, что это знание принесет ему ощутимую пользу
в газовой камере. -- Он нетерпеливо махнул охранникам. -- Разложите его на
составные части. Да пошевеливайтесь!
     -- Вопрос лишь в том,  сумеем ли мы разделаться с ним,  --  задумчиво
произнес Бейнс.
     Охранники заняли исходную позицию перед дверью камеры.  Двигались они
четко и слаженно,  как единый, хорошо отрегулированный механизм. У каждого
за плечами были годы интенсивных тренировок и работы в ЦУБ. С контрольного
поста поступила команда отпереть замки. Дверь распахнулась. Держа наготове
энергетические хлысты, два охранника осторожно вошли внутрь...
     Крис неподвижно стоял спиной к открывшемуся проходу.  Передние охран-
ники разошлись в стороны, пропуская остальных. Затем...
     Анита вскрикнула. Уиздом выругался. Золотой человек стремительно раз-
вернулся, пронесся сквозь тройной ряд солдат и выскочил в коридор.
     -- Пристрелите его!  -- закричал Бейнс.
     Оторопевшие охранники пришли в себя.  Коридор озарили вспышки, но че-
ловек бежал, искусно лавируя среди них.
     -- Бесполезно,  -- спокойно сказал Уиздом.  -- В него невозможно  по-
пасть.  -- Он принялся вводить какие-то команды в главный компьютер Управ-
ления. -- Будем надеяться, это поможет.
     -- Что...  -- начал Бейнс, но тут беглец ринулся прямо на него. Бейнс
отпрянул  в сторону.  На мгновение прекрасное золотое лицо оказалось прямо
перед ним,  затем человек пронесся мимо и  скрылся  за  поворотом  коридо-
ра.Беспорядочно  стреляя,  за  ним устремились охранники.  В недрах здания
загрохотали крупнокалиберные винтовки, защелкали дверные замки.
     -- О,  Господи!  -- выдохнул Бейнс.  -- А кроме как  бегать,  он  еще
что-нибудь может?
     -- Я распорядился перекрыть  все  выходы,--  сообщил  Уиздом.  --  Он
где-то в здание, но наружу ему не выбраться.
     -- Если осталась хоть одна лазейка,  он уже знает о ней, -- предупре-
дила Анита.
     -- Все учтено.  Одни раз мы его взяли, возьмем и сейчас.
     Появился робот-посыльный и,  учтиво поклонившись,  вручил Уиздому па-
кет.
     -- Заключение аналитического отдела, сэр.
     Уиздом торопливо вскрыл пакет.
     -- Сейчас мы узнаем, как он мыслит. -- Продолжая говорить, он развер-
нул ленту и пробежал текст глазами.  -- Не исключено, что у него есть своя
ахиллесова пята.  Он всего лишь предвидит будущее,  но не способен его ме-
нять. Если впереди только смерть, ему не спа...
     Уиздом умолк  на  полуслове.  Немного  поколебавшись,  протянул ленту
Бейнсу.
     -- Спущусь в бар,  мне необходимо слегка взбодриться. -- Губы Уиздома
дрожали. -- Остается лишь надеяться, что не эта чертова раса придет нам на
смену.
     -- Ну, что там? -- Анита нетерпеливо заглянула Бейнсу через плечо. --
Как он мыслит?
     -- Никак, -- ответил Бейнс, возвращая ленту шефу. -- У него полностью
отсутствуют лобовые доли мозга.  Он не человек и не мыслит  символами.  Он
животное.
     -- Да,  --  подтвердил Уиздом.  -- Всего лишь животное с единственной
хорошо развитой способностью. Не сверхчеловек, да и не человек вовсе.

     По многочисленным коридорам и комнатам здания Центрального Управления
Безопасности  сновали охранники,  звякало оружие,  хлопали двери.  Прибыло
подкрепление из состава сил Гражданской Полиции.  Одно за другим помещения
Управления осматривались и опечатывались. Рано или поздно Крис Джонсон бу-
дет обнаружен и загнан в угол.
     -- Мы всегда боялись появления мутанта,  превосходящего нас в  интел-
лектуальном развитии,  -- задумчиво проговорил Бейнс. -- Дива, который бу-
дет настолько умнее нас,  насколько мы умнее  орангутангов.  Какого-нибудь
телепата с большим выпуклым черепом и более совершенной семантической сис-
темой. Урода, с нашей точки зрения, но все же человеческого существа.
     -- Он действует,  руководясь лишь рефлексами,  --  поразилась  Анита.
Она,  наконец,  завладела отчетом и, присев за ближайший стол, внимательно
изучала его. -- Только рефлексы... как у льва. Золотого льва. -- Она отод-
винула ленту.  Сравнение явно пришлось ей по душе.  -- Львиный бог, -- на-
распев произнесла она.
     -- Зверь, -- резко поправил Уиздом. -- Светловолосый зверь.
     -- Он быстро бегает, и только, -- сказал Бейнс. -- Не пользуется ору-
диями или инструментами и не способен ничего создать.  Ждет благоприятного
стечения обстоятельств, а затем несется как угорелый.
     -- Такое разве что в кошмарном сне привидится.  -- Мясистое лицо Уиз-
дома посерело,  руки тряслись; он выглядел сильно постаревшим. -- Быть вы-
тесненными животными! Бессловесными тварями, способными лишь бегать и пря-
таться.  -- Он презрительно плюнул.  -- А мы-то гадали, почему Джонсоны не
могли с ним общаться. Да просто он разговаривает и мыслит не лучше собаки.
     -- Получается, что он неразумное существо, -- сухо заключил Бейнс. --
В таком случае,  мы последние представители своего вида...  вроде динозав-
ров.  Мы далеко зашли в развитии,  может быть,  слишком далеко.  Теперь мы
слишком много знаем... слишком много думаем... но уже не способны действо-
вать.
     -- Обилие знаний парализует. -- Анита вздохнула. -- Но...
     --- Единственная способность этой твари  оказалась  куда  эффективнее
всех наших знаний. Мы помним прошедшие события, опираемся на них в каждод-
невной жизни.  Используя многовековой опыт  человечества,  мы  можем  лишь
предполагать события ближайшего будущего.
     -- Да,  Крис Джонсон не предполагает, -- подхватила мысль Бейнса Ани-
та.
     -- Он заглядывает вперед.  Видит, что произойдет в будущем. Не исклю-
чено, что он вовсе не воспринимает свои видения как будущее.
     -- Конечно,  --  задумчиво проговорила Анита.  -- Для него существует
только настоящее.  Расширенный вариант настоящего, простирающегося во вре-
мени вперед,  а не назад.  Для нас определено только прошлое.  Для него --
будущее. Он, скорее всего, не помнит прошлого.
     -- Можно предположить,  что в процессе эволюции у его расы расширится
способность к предвидению,  -- размышлял Бейнс. -- Вместо ближайших десяти
минут -- тридцать.  Потом -- час. День. Год. Постепенно они смогут воспри-
нимать разом всю свою жизнь. Мир застынет для них. В нем не будет места ни
изменениям,  ни неопределенностям!  Им нечего будет бояться.  Все  заранее
предопределено.
     -- И когда придет смерть,  они спокойно примут ее, -- добавила Анита.
-- К чему бороться, если все уже произошло?
     -- Уже произошло,  -- эхом отозвался Бейнс.  -- О,  Господи!  Это  же
просто,  как  колумбово  яйцо.  Чтобы выжить в неблагоприятной обстановке,
вовсе не обязательно быть сверхчеловеком,  достаточно оказаться лучше дру-
гих приспособленным к окружающей среде.  Если бы, допустим, произошел все-
мирный потоп,  выжили бы только рыбы.  Если наступит ледниковый период, --
возможно,  останутся одни полярные медведи. Теперь все встало на свои мес-
та. Когда открыли дверь, он уже точно знал, где стоит каждый охранник. Что
и говорить, великолепная способность, но разум тут ни при чем. Просто-нап-
росто он обладает дополнительным чувством восприятия окружающего мира.
     -- Но если все выходы перекрыты, он поймет, что ему не проскочить, --
повторил Уиздом.  -- Сдался же он однажды -- сдастся вновь. - - Он тряхнул
головой.  -- Кто бы мог представить,  что нас вытеснят животные! Без речи.
Без орудий труда.
     -- Обладателю этого нового чувства все остальное ни к чему,  -- Бейнс
взглянул на часы. -- Уже заполночь. Здание полностью блокировано?
     -- Ему не уйти,  -- заверил Уиздом. -- Правда, и нам придется торчать
здесь всю ночь, или, по крайней мере, пока не изловят этого ублюдка.
     -- Я  беспокоюсь за невесту.  -- Бейнс кивнул на Аниту.  -- Я ее сюда
заманил, а ей к семи утра надо быть в отделе семантики.
     Уиздом пожал плечами.
     -- Я ей не указ.  Она вольна уйти в любую минуту.
     -- Я остаюсь, -- решила Анита. -- Хочу присутствовать при... при том,
как его обезвредят. Посплю где-нибудь здесь. - - Поколебавшись, она все же
спросила:  -- Уиздом,  а может,  всетаки не стоит его убивать?  Если он --
всего лишь животное, не могли бы мы содержать его...
     -- Что?  Посадить в клетку? -- возмутился Уиздом. -- Выставить в зоо-
саде? Не мели чепухи. Он будет уничтожен.

     В темноте складского помещения,  скорчившись, сидел огромный человек.
Со  всех сторон его окружали уложенные аккуратными рядами ящики и коробки.
Тишина и безлюдье.
     Но вдруг сюда врываются солдаты, заглядывают в каждый уголок. Он ясно
и  отчетливо  видит  подкрадывающихся к нему людей в грязно-зеленой форме,
остекленевшие от жажды убийства глаза, направленные на него винтовки...
     Видение было одним из многих,  но находилось к нему ближе  остальных.
Он  мог легко избежать встречи с вооруженными людьми.  Достаточно высколь-
знуть из кладовой до их появления.
     Золотой человек неторопливо поднялся на ноги,  прошел вдоль ряда ящи-
ков и уверенно распахнул дверь. Коридор был пуст. Он покинул свое убежище,
пересек тускло освещенный холл,  вошел в лифт.  Через пять минут  один  из
пробегающих  мимо  охранников заглянет сюда.  К этому моменту его здесь не
будет. Человек нажал кнопку и поднялся на следующий этаж.

     Он вышел в коридор,  отправив пустую кабину на прежнее место. Никого.
Это его не удивило.  Ничто не могло его удивить.  Для него не существовало
случайностей.  Пространственное расположение людей и предметов в ближайшем
будущем было четко определено, точно так же, как и положение его собствен-
ного тела. Неизвестным оставалось лишь то, что уже произошло.
     Он подошел  к небольшому продовольственному складу.  Склад только что
осмотрели, и прежде чем здесь вновь появятся техники, пройдет не менее по-
лучаса.  Он в этом не сомневался,  он видел,  что находится впереди. В его
распоряжении было достаточно времени,  чтобы познакомиться с бесчисленными
вариантами будущего.
     Он уселся на пол тесной комнаты. Перед ним длинной шеренгой разверну-
лись сотни событий,  которые могут произойти в ближайшие полчаса. Все объ-
екты  -- люди,  роботы,  предметы обстановки -- были жестко зафиксированы.
Пешки на огромной шахматной доске,  по которой двигался только он --  сто-
ронний наблюдатель,  видевший грядущее так же ясно, как пол у себя под но-
гами.
     Он сосредоточился на одной из стен.  Перед ним был выход  из  здания,
загороженный сплошным рядом охранников.  Пути наружу нет.  Из ниши рядом с
дверью он видел звезды,  ночные огни,  проносящиеся по  улице  автомобили,
случайных прохожих...
     Затем он увидел себя у другого выхода. Не прорваться. Следующая сцена
-- прохода нет.  Еще одна.  Еще.  Все тот же результат. Количество золотых
фигур,  появляющихся перед его мысленным взором,  непрерывно увеличивалось
по мере того как он, один за другим, рассматривал новые участки пространс-
тва. Но в каждом выход был перекрыт.
     В одной из сцен он увидел себя лежащим на полу, обгоревшим и мертвым.
Так закончилась попытка проскочить через заслон на улицу.
     Но видение было расплывчатым,  наполненным колышащимся туманом. Мерт-
вая золотая фигура у выхода имела к нему весьма отдаленное отношение.  Ко-
нечно,  это был он,  но он, далеко ушедший в сторону. Он сам, с которым он
никогда  не  встретится.  Он тут же позабыл об увиденном и продолжил прос-
мотр.
     Окружающие его миллиарды вариантов будущего казались замысловатым ла-
биринтом,  паутиной,  которую  он распутывал кусок за куском.  Он будто бы
заглядывал через приподнятую крышу кукольного домика,  состоящего из  бес-
численного множества комнат.  В каждой комнате -- своя мебель, свои непод-
вижные куклы. Его внимание привлекло одно из ответвлений грядушего. В ком-
нате у платформы -- двое мужчин и женщина.  Новая комната -- те же мужчины
и женщина,  но расположенные иным образом.  И снова они. И снова. Довольно
часто рядом с ними появлялся он сам. Пьеса постоянно переигрывалась, акте-
ры и декорации переставлялись с места на место.
     Напоследок Крис пробежал мысленным взором примыкающие к складу  поме-
щения,  затем распахнул дверь и спокойно вышел.  Пройдет еще минут десять,
прежде чем на этом этаже появятся солдаты,  установят тяжелое орудие, дер-
жащее  под  прицелом весь коридор,  и осторожно двинутся от двери к двери,
тщательно осматривая каждую комнату.
     Он точно знал, куда направляется и что будет делать.

     Анита сбросила отливающую металлом накидку,  аккуратно расправила  ее
на вешалке,  расстегнула и скинула платье. Она уже начала стягивать туфли,
когда отворилась дверь.
     У нее вырвался сдавленный крик: в комнату бесшумно проскользнул золо-
той человек, осторожно затворил за собой дверь и задвинул засов.
     Анита схватила с туалетного столика энергетический хлыст.
     -- Что тебе надо?! -- заорала она. -- Не подходи, убью!
     Человек невозмутимо смотрел на нее, сложив на груди руки. Анита впер-
вые видела Криса Джонсона так близко и, как в прошлый раз, была заворожена
его обликом: бесстрастное лицо, величественная осанка, широкие плечи, гри-
ва золотых волос...
     -- Почему ты...  -- У нее перехватило дыхание,  сердце гулко билось в
груди. -- Что тебе здесь надо?
     Она легко могла его убить.  Но...  Крис Джонсон не боялся ее. Почему?
Неужели он не понимает?  Или полагает,  что маленькая металлическая трубка
не причинит ему вреда?
     В голове мелькнула догадка.
     -- Ну конечно! Ты знаешь наперед, что я не выстрелю. Иначе бы не при-
шел.
     У нее пылали щеки.  Еще бы, ведь он заранее знает каждое ее движение.
Видит их так же ясно, как она видит стены комнаты, спинку кровати, висящее
в шкафу платье, свою сумочку и дамские принадлежности на ночном столике.
     -- Ладно. -- Анита несколько расслабилась и положила хлыст на столик.
-- Я не стану тебя убивать. Но почему ты пришел именно ко мне? -- Дрожащей
рукой она нашарила в сумке пачку сигарет, закурила. Она была растеряна и в
то же время зачарована происходящим. -- Собираешься оставаться здесь? Тебе
это не поможет. Сюда дважды заглядывали охранники, заглянут и еще.
     Понял ли он?  На золотом лице ничего не отразилось. Господи, какой он
огромный! Неужели ему только восемнадцать? Мальчик, почти дитя. Куда боль-
ше он похож на античного бога, сошедшего на землю.
     Она с негодованием отбросила эту мысль.  Он не бог. Он зверь, который
займет место человека. Вытеснит людей с Земли.
     Анита вновь схватила хлыст.
     -- Убирайся прочь!  Ты -- животное!  Огромное безмозглое животное! Ты
даже не понимаешь,  что я говорю, ты не способен к общению. Ты не человек.
     Крис Джонсон хранил молчание.  Как будто ждал чего-то.  Чего?  Он  не
проявлял ни малейших признаков страха или нетерпения,  хотя коридор напол-
нился топотом приближающихся людей, криками, скрежетом и лязгом металла.
     -- Тебя прикончат!  Ты в ловушке!  С минуты на минуту это крыло снова
начнут обыскивать.  -- Взбешенная,  Анита затушила сигарету. -- Ради Бога,
скажи, на что ты рассчитываешь? Надеешься, что я тебя спрячу?!
     Крис двинулся к ней.  Она отпрянула.  Ее тело сжали сильные руки. Она
боролась -- отчаянно, слепо, задыхаясь от нахлынувшего ужаса.
     -- Отпусти! -- Она рывком высвободилась и отпрянула назад. Он спокой-
но приближался -- невозмутимый бог,  собирающийся овладеть ею. - - Убирай-
ся!  -- Не спуская с него глаз, она нащупала ручку энергетического хлыста,
но гладкая трубка выскользнула из непослушных пальцев и покатилась по  по-
лу.
     Крис поднял оружие и протянул ей на раскрытой ладони.
     -- Господи!  -- вырвалось у Аниты.  Она что было сил стиснула трубку,
затем вновь швырнула на туалетный столик.
     В полумраке комнаты казалось,  будто огромная золотая фигура излучает
свет.  Кто он на самом деле? Бог... нет, не бог. Животное без души. Краси-
вый золотой зверь... А может, и то, и другое? Анита тряхнула головой. Было
поздно,  почти четыре утра.  Она смертельно устала и не представляла,  как
поступить.
     Крис обнял ее и,  нежно приподняв лицо,  поцеловал. У нее перехватило
дыхание. Тьма смешалась с золотой дымкой и завертелась вокруг -- все быст-
рее, быстрее, унося ее чувства прочь. Усталость и тревога исчезли, уступив
место ни с чем не сравнимому блаженству...  Вскоре биение ее сердца заглу-
шило все звуки.

     Зевая, Анита села в постели и привычным движением  поправила  волосы.
Крис копался в шкафу.
     Неторопливо повернувшись, он кинул на постель охапку одежды и замер в
ожидании.
     -- Что ты задумал?
     Она машинально подняла накидку с металлическим отливом.  От предчувс-
твия близкой развязки по спине бежали мурашки.
     -- Надеешься выбраться? -- произнесла она как можно мягче. -- Хочешь,
чтобы я провела тебя мимо охранников и полицейских?
     Крис не ответил.
     -- Тебя  пристрелят на месте.  -- Она встала на непослушные ноги.  --
Мимо них невозможно пробежать.  Господи,  неужели ты умеешь только бегать?
Наверняка можно придумать способ получше.  Возможно, мне удастся уговорить
Уиздома.  У меня степень "А",  директорская степень. Я могла бы обратиться
непосредственно к совету директоров,  удержать их от бессмысленного убийс-
тва. Один шанс из миллиона, что нам удастся проскочить через...
     Она осеклась и после паузы продолжила:
     -- Совсем забыла,  ты же не играешь в азартные игры, тебе и ни к чему
взвешивать шансы.  Ты заранее знаешь, что произойдет, видишь все карты. --
Она  пристально  вгляделась в его лицо.  -- Но не может же вся колода быть
крапленой. Это невозможно.
     На некоторое время она застыла,  полностью погрузившись в свои мысли.
Затем  нетерпеливым  движением  схватила накидку и набросила на обнаженные
плечи.  Щелкнув застежкой и надев туфли,  подхватила сумочку и заспешила к
двери.
     -- Пошли!  -- Ее дыхание участилось, щеки залил румянец. -- Давай же,
быстрее!  Моя машина стоит у самого здания. У меня зимняя вилла в Аргенти-
не. На худой конец доберемся туда самолетом. Дом находится в деревне, сре-
ди болот и джунглей. И никакой связи со всем остальным миром.
     Крис остановил ее,  мягко вклинившись между ней  и  дверью.  Довольно
долго он выжидал,  напрягшись всем телом. Затем повернул ручку и смело вы-
шел в коридор.
     Вокруг ни души. Анита заметила спину удаляющегося охранника. Высунься
они секундой раньше...
     Крис размашисто зашагал по коридору.  Анита почти бежала,  чтобы пос-
петь за ним.  Казалось,  Крис совершенно точно знает,  куда идти. Повернул
направо, пересек холл и вошел в старый грузовой лифт.
     Кабина остановилась на нижнем этаже.  Немного выждав,  Крис распахнул
дверь и вышел. Все больше нервничая, Анита последовала за ним. До них явс-
твенно доносился лязг оружия.
     Они повернули  за  угол и оказались у выхода.  Прямо перед ними замер
двойной ряд охранников.  Двадцать человек образовали сплошную стену,  а  в
центре -- крупнокалиберная роботопушка.  Люди были наготове, лица напряже-
ны, оружие крепко стиснуто в руках. Командовал заслоном офицер Гражданской
Полиции.
     -- Нам не пройти,  -- прошептала Анита. -- Мы не сделаем и десяти ша-
гов. -- Она отпрянула. -- Они...
     Крис подхватил ее под руку и спокойно  двинулся  дальше.  Ею  овладел
слепой ужас.  Она попыталась вырваться,  но стальная хватка не ослабевала.
Величественная золотая фигура неудержимо волокла ее к двойной цепи  охран-
ников.
     -- Это он!
     Люди подняли винтовки, готовые в любое мгновение открыть огонь. Ствол
роботопушки пришел в движение.
     -- Взять его!
     Аниту словно парализовало.  Она обмякла и упала бы,  не  поддержи  ее
спутник. Охранники приблизились, нацелив на них винтовки. На мгновение пе-
реборов переполняющий душу ужас, Анита вновь попыталась высвободиться.
     -- Не стреляйте!  -- крикнула она.
     Стволы винтовок дрогнули.
     -- Кто она такая? -- Стремясь получше разглядеть Криса, солдаты обош-
ли их. -- Кого он с собой приволок?
     Ближайший из  охранников разглядел на плече Аниты нашивки.  Красная и
черная. Степень директора. Высший ранг.
     -- У  нее  степень "А"!  -- Охранники в замешательстве отступили.  --
Мисс, отойдите, пожалуйста, в сторону.
     Неожиданно Анита услышала свой голос:
     -- Не стреляйте!  Он...  под моей защитой.  Вам,  надеюсь, понятно? Я
сопровождаю его.
     Стена охранников замерла.
     -- Никто не имеет права выходить. Директор Уиздом приказал...
     -- На меня не распространяются приказы Уиздома! -- Аните удалось при-
дать голосу властность. -- Прочь с дороги. Я веду его в отдел семантики.
     Слегка помявшись, солдаты расступились.
     Отпустив Аниту, Крис ринулся сквозь брешь в строе охранников и выско-
чил на улицу. За его спиной полыхнули выстрелы. Солдаты с криками устреми-
лись за ним в предрассветный сумрак. Взвыли сирены. Ожили патрульные авто-
мобили.
     Всеми позабытая, Анита прислонилась к стене.
     Он сбежал, оставил ее. Господи, что она натворила! Анита опустила го-
лову и спрятала лицо в ладонях.  Золотой гигант загипнотизировал ее, лишил
воли,  да что там воли -- элементарного здравого смысла. Где был ее разум?
Это животное,  огромный золотой зверь обманул ее. Воспользовался ею, а те-
перь бросил, удрал в ночь.
     Сквозь сжатые пальцы сочились слезы отчаяния.  Тщетно она терла глаза
-- слезы не унимались.

     -- Он ускользнул,  -- подвел неутешительный итог Бейнс. -- Теперь нам
до него нипочем не добраться. Можно считать, он на другой планете.
     В углу лицом к стене съежилась Анита. Уиздом нервно вышагивал по ком-
нате.
     -- Куда бы он ни направился,  ему не уйти. Его никто не спрячет, ведь
каждому известен закон о дивах.
     -- Ты сам-то этому верищь? Опомнись, Эд, пора взглянуть правде в гла-
за. Нам его не достать. Большую часть своей жизни он провел в лесах -- там
его дом.  Он,  как и прежде,  будет охотиться,  спать под деревьями. Нако-
нец-то мы выяснили, на что он способен. -- Бейнс хрипло рассмеялся. -- Мо-
жешь не сомневаться,  первая же встреченная им женщина с радостью  спрячет
его... как это уже произошло. -- Он кивнул в сторону Аниты.
     -- Да, теперь ясно, зачем ему золотая кожа, роскошные волосы, богопо-
добный облик и прочее.  Не только в качестве украшения.  --  Руки  Уиздома
дрожали.  -- Мы все силились разобраться в его способности..  а у него их,
оказывается, целых две.  Одна -- совершенно новая.  Другая -- старая,  как
сама жизнь. -- На секунду он умолк и взглянул на скорчившуюся в углу фигу-
ру. -- Эта способность есть у многих животных. Яркое оперение и гребешки у
петухов,  разноцветная чешуя у рыб, пестрые шкуры и пышные гривы у зверей.
     -- Ему не о чем беспокоиться,  -- вздохнул Бейнс.  -- Пока существуют
женщины, он не пропадет. А благодаря умению заглядывать в будущее, он зна-
ет, что неотразим для слабого пола.
     -- Мы возьмем его,  -- пробурчал Уиздом.  -- Я заставлю правительство
ввести чрезвычайное положение по всей стране.  Его будут разыскивать Граж-
данская Полиция,  регулярная армия и все специалисты планеты,  вооруженные
самой лучшей техникой. Рано или поздно мы его накроем.
     -- К тому времени его поимка потеряет всякий смысл. -- Бейнс потрепал
Аниту по плечу.  -- Не грусти, дорогая, ты не останешься в одиночестве. Ты
всего лишь первая жертва в длинной веренице его поклонниц.
     -- Благодарю, -- вспыхнула Анита.
     -- Подумать только, самый древний способ выживания -- и в то же время
самый новый. Черт возьми, разве его остановишь?! Ну, допустим, тебе мы еще
можем сделать аборт, но как быть со всеми остальными женщинами, которых он
повстречает? Если мы упустим хотя бы одну, нам конец!
     -- Все же стоит попытаться.  Отловим,  сколько сможем.  -- На усталом
лице Уиздома промелькнула тень надежды. -- Возможно, его гены не будут до-
минировать.
     -- Я бы гроша ломаного на это не поставил, -- криво усмехнулся Бейнс.
-- Конечно,  можно только предполагать,  какая раса победит, но, боюсь, не
мы.





                            ПОСЛЕДНИЙ ВЛАСТИТЕЛЬ


     Сознание снова возвращалось  к  нему.  Возвращалось  с  трудом:  груз
веков, невыносимая усталость давили на него. Пробуждение было ужасным,  но
он не мог даже застонать. И тем не менее, он начинал ощущать радость.
     Восемь тысяч раз таким же образом он возвращался назад,  и  с  каждым
разом это становилось все труднее. Когда-нибудь он  уже  не  сможет  этого
сделать. Когда-нибудь он навсегда нырнет в черный бассейн. Но не  сегодня.
Он все еще жив. Сквозь боль и безразличие  приходило  осознание  очередной
победы.
     - Доброе утро, - произнес звонкий  голос.  -  Ну,  не  прекрасный  ли
сегодня день? Я отдерну шторы, и вы сможете взглянуть.
     Он мог видеть и слышать. Но не двигаться. Он тихо  лежал  и  впитывал
впечатления.  Ковры,  обои,  лампы,  картины.  Стол  и  видеоэкран.  Яркий
солнечный свет струился в окно. Голубое небо. Далекие холмы. Поля, здания,
дороги, фабрики. Рабочие и машины.
     Питер Грин был сдержанным деловым человеком. Но сейчас его юное  лицо
озаряла улыбка.
     - Сегодня предстоит много  работы.  Масса  людей  хочет  вас  видеть.
Подписать счета. Принять решения. Сегодня суббота. Придут люди из  дальних
секторов. Я надеюсь, бригада обслуживания проделала хорошую работу.  -  Он
быстро добавил. - Да, конечно, они сделали  все,  что  нужно.  По  пути  я
переговорил с Фаулером. Все будет в порядке.
     Юный приятный тенор хорошо сочетался с ярким солнечным светом.  Звуки
и образы, но ничего больше. Он ничего не чувствовал. Попытался  пошевелить
рукой, но ничего не получилось.
     - Не беспокойтесь, - сказал Грин, уловив его страх. - Скоро вы будете
в норме. Должны быть. Как мы сможем выжить без вас?
     Он расслабился. Видит бог, это случалось довольно часто и прежде.  Но
постепенно вскипала злость. Почему они  не  координируются?  Получить  все
сразу, а не по кусочкам! Он обязан изменить их планы. И заставить их  быть
более организованными.
     Приземистый металлический автомобиль завизжал тормозами под  окном  и
остановился. Люди в униформе  высыпали  из  него,  собрали  полные  охапки
оборудования и заспешили к главному входу здания.
     - Они прибыли, - с облегчением воскликнул Грин.
     - Поздновато, а?
     - Дважды останавливали движение, - фыркнул Фаулер, входя.
     - Снова что-то произошло  с  сигнальной  системой.  Загородный  поток
смешался с городским, все временно остановились.  Я  хотел  бы,  чтобы  вы
изменили закон...
     Все вокруг него пришло в движение.  Неясно  вырисовывались  очертания
Фаулера и Маклина. Лица профессионалов озабоченно вглядывались в него.
     Его перевернули на бок. Приглушенное  совещание.  Напряженный  шепот.
Звон инструментов.
     -  Здесь,  -  бормотал  Фаулер.  -  Теперь  здесь.  Нет,  это  потом.
Осторожней. Теперь пройдитесь здесь.
     Работа  шла  в  напряженном  молчании.   Он   ощущал   их   близость.
Расплывчатые очертания. Его переворачивали туда-сюда, швыряли, как мешок с
мукой.
     - О'кэй, - сказал Фаулер наконец. - Обмойте это.
     Снова длительное молчание. Он тупо глядел на стену, на чуть выцветшие
голубовато-розовые обои. Старый рисунок, изображавший женщину в кринолине,
с легким зонтиком над изысканной прической. Белая блузка с оборками, носки
крохотных туфелек. Удивительно чистый щенок рядом с ней.
     Затем его повернули еще раз, лицом вверх. Пять  призраков  стонали  и
корячились над ним. Их пальцы  летали,  мускулы  скрипели  под  рубашками.
Наконец они выпрямились и отошли. Фаулер вытер пот  с  лица;  все  были  в
изнеможении.
     - Давайте, - проскрипел Фаулер. - Включайте.
     Удар потряс его. Он жадно глотнул воздух. Его тело  выгнулось,  затем
медленно осело. Его тело. Он мог чувствовать его. Сделал пробные  движения
руками, коснулся лица, плеча, стены. Стена была реальная и твердая.  Сразу
же мир снова стал трехмерным.
     - Слава Богу, - с облегчением вздохнул Фаулер, как бы осев. - Как  вы
себя чувствуете?
     После краткой паузы он ответил:
     - Все в порядке.
     Фаулер попросил остальных членов бригады оставить их. Грин топтался в
углу.
     Фаулер сел на край постели и раскурил трубку.
     - Теперь послушайте меня, - начал он. - У меня плохие  новости.  и  я
хочу о них сообщить, как вы всегда настаивали... откровенно.
     -  Что  же?  -  требовательно  спросил  он.   И   попытался   двинуть
конечностями.
     Но он уже знал.
     Под глазами Фаулера  легли  темные  круги.  Он  был  небрит.  Лицо  с
квадратным подбородком осунулось и выглядело нездоровым.
     - Мы всю ночь  провели  на  ногах.  Работая  над  вашей  двигательной
системой. Мы привели ее в порядок, но это не  надолго.  Не  более  чем  на
несколько месяцев. Все приходит в негодность. Основные части не могут быть
заменены. Когда они изнашиваются, их не починить. Мы можем припаять реле и
провода, но не в состоянии сделать синапсические катушки. Их умели  делать
лишь несколько человек, но  они  умерли  более  двухсот  лет  назад.  Если
катушки перегорят...
     - Есть ли какие-либо изменения в катушках? - перебил он.
     - Еще  нет.  Только  в  районе  двигателя.  Особенно  руки.  То,  что
произошло с вашими ногами, может случиться и с руками и, в  конце  концов,
со всей двигательной системой. Вы будете парализованы к концу года. Будете
видеть, слышать и думать. И передавать сообщения. Но это все.
     Помолчав, он добавил.
     - Извините, Борс. Мы делаем все, что можем.
     - Хорошо, - согласился Борс. - Прощаю вас. Благодарю за  искренность.
Я догадывался.
     - Вы готовы спуститься к людям?  Накопилось  множество  проблем.  Они
терпеливо ожидают вас.
     - Пошли.
     Он  с  усилием  напряг  свой  мозг  и  сосредоточился  на  неотложных
проблемах.
     - Я хочу, чтобы была ускорена исследовательская программа по тяжелому
металлу. Она, как обычно, затягивается. Я намереваюсь снять часть людей  с
других работ и перебросить их на генераторы. Уровень воды скоро упадет.  Я
хочу запустить питающую энергию по линиям снабжения, пока  она  еще  есть.
Как только я упускаю что-либо из виду, все начинает разваливаться.
     Фаулер подал знак Грину, и тот быстро подошел. Вдвоем они  склонились
над Борсом, кряхтя от напряжения, подняли его и повели к  двери.  Затем  -
вниз по коридору и наружу.
     Здесь они поместили его в приземистую металлическую машину, маленький
грузовичок.  Его  отполированная  поверхность  резко   контрастировала   с
внутренностями: изнутри было заметно, что корпус деформирован,  металл  во
многих местах  покрыт  пятнами  коррозии.  Машина  из  архаичной  стали  и
пластика заворчала, когда мужчины прыгнули на переднее  сиденье  и  повели
автомобиль по главной дороге.


     Эдвард Толби вытер пот со лба, поправил рюкзак за плечами и, подтянув
оружейный пояс, выругался.
     - Папа, - упрекнула его Сильвия. - Прекрати, пожалуйста.
     Толби яростно сплюнул в траву на обочине. Затем обнял дочь.
     - Извини, Сильви. Я не хотел никого обидеть. Проклятая жара.
     Поднимавшееся утреннее солнце ярко освещало унылую,  пыльную  дорогу.
Облака пыли поднимались вокруг от их медленного движения. Они были страшно
вымотаны.  Лицо  Толби  побагровело  и  распухло.   Незажженная   сигарета
свешивалась из уголка рта. Его большое, сильное  тело  упрямо  наклонялось
вперед. Хлопчатобумажная рубашка его дочери  прилипла  к  рукам  и  груди,
потемнев от пота на спине. Она еле переставляла ноги, обтянутые джинсами.
     Роберт Пенн плелся чуть сзади них, держа руки в карманах и не отрывая
глаз от дороги. Он ни о чем не думал, оглушенный двойной дозой гексобарба,
которую он принял в последнем лагере Лиги. Жара его убивала.
     По обеим сторонам дороги  расстилались  поля,  травяные  и  камышовые
пастбища, отдельные группки деревьев. Разрушенный фермерский дом. Древние,
двухсотлетней давности останки бомбоубежища... Иногда  попадалась  грязная
овца.
     - Овца, - констатировал Пенн. - Они съедают всю траву вокруг. Она уже
не вырастет.
     - Теперь он фермер, - обратился Толби к дочери.
     - Папа, - сверкнула глазами Сильвия. - Не будь таким мерзким.
     - Это из-за жары, - Толби снова выругался, громко и тщательно. -  Все
дело не стоит того. За десять пинксов я вернусь назад и скажу им, что было
много свиного пойла.
     - Может быть, и так, - мягко согласился Пенн.
     - Хорошо, ты возвращаешься, - проворчал Толби. - Ты  возвращаешься  и
говоришь им, что это было свиное пойло. Они наградят тебя медалью.  Может,
повысят в чине.
     Пенн засмеялся.
     - Замолчите вы, оба. Впереди какой-то городок.
     Массивное тело Толби выпрямилось.
     - Где?
     Ладонью он прикрыл глаза от солнца.
     - Ей богу, она права. Деревня. И это не мираж. Видите, а?
     К нему вернулось хорошее настроение, он потер ладони.
     - Что сказать, Пенн? Пара кружек пива, несколько  партий  в  дартс  с
местными селянами - может быть, мы сможем там переночевать? -  Он  облизал
толстые губы в  предвкушении  всех  удовольствий  сразу.  -  Некоторые  из
деревенских девчонок любят околачиваться возле лавчонок с грогом...
     - Мне известен тот  сорт  девчонок,  который  вы  имеете  в  виду,  -
откликнулся Пенн. - Те, что устали от безделья. Хотят встретить  какого-то
парня, который купит им фабричную одежду.
     Стоявший  у  дороги  фермер  с  любопытством  наблюдал  за  ними.  Он
остановил свою лошадь и оперся о грубый плуг, сдвинув шляпу на затылок.
     - Что это за город? - крикнул Толби.
     Фермер немного помолчал. Он был тощим и изможденным стариком.
     - Город? - повторил он, всматриваясь в незнакомцев.
     - Да, впереди.
     - Это прекрасный город, - начал фермер. - Вы уже бывали здесь прежде?
     - Нет, сэр, - ответил Толби. - Никогда.
     - Экипаж сломался?
     - Нет, мы путешествуем пешком.
     - Издалека идете?
     - Уже почти сто пятьдесят миль.
     Фермер оценивающим взглядом  рассматривал  тяжелые  ранцы  у  них  на
спинах. Окованные туристские ботинки. Пыльную  одежду  и  усталые,  потные
лица. Посохи из айронита.
     - Да, долгий путь, - наконец отметил он. - Куда же вы направляетесь?
     - Путешествуем до тех пор, пока нам не надоест, -  ответил  Толби.  -
Есть ли здесь место, где мы можем остановиться? Гостиница? Кабачок?
     - Этот город, - пояснил фермер, - зовется Ферфакс. В нем есть одна из
лучших в мире лесопилок.  Пара  гончарных  мастерских.  Место,  где  можно
купить  одежду,  сшитую  машинами.  Кроме  того,  оружейный  магазин,  где
отливают лучшие пули по эту сторону Скалистых гор. И пекарня. Здесь  также
живут старый доктор и адвокат. И несколько человек с книгами, чтобы  учить
детей. Они пришли сюда лечить туберкулез, и переделали  старый  барак  под
школу.
     - А велик ли город? - поинтересовался Пенн.
     - Масса людей. Старики умирают, дети умирают. В прошлом  году  у  нас
была лихорадка. Умерло около ста детей. Доктор сказал, что  она  появилась
из водной скважины. Мы закрыли  ее,  а  дети  все  равно  умирали.  Доктор
сказал, что виновато молоко. Увели половину коров. Свою я не дал. Я  вышел
сюда с ружьем и застрелил первого, пришедшего  увести  мою  корову.  Когда
пришла осень, дети перестали умирать. Думаю, все из-за жары.
     - Конечно, из-за жары, - поддержал его  Толби.  -  Да,  здесь  всегда
жарко. Воды всегда не хватает.
     - Вы, парни, хотите пить? Юная леди выглядит  довольно  усталой.  Под
домом у меня есть несколько бутылей с водой. В грязи. Приятная и холодная.
- Он заколебался. - Пинк за стакан.
     Толби засмеялся.
     - Нет, благодарим.
     - Пинк за два стакана, - предложил фермер.
     - Не интересуемся, - ответил Пенн. Он похлопал по своей фляжке и  все
трое снова двинулись в путь. - Пока.
     Лицо фермера ожесточилось.
     - Проклятые чужаки, - пробормотал он в сердцах и вернулся к пахоте.
     Город молчаливо изнывал от жары. Мухи жужжали, облепив бока  очумелых
лошадей,   привязанных   к   колеям.   Несколько    автомобилей    стояли,
припаркованные. Люди бесшумно двигались по  тротуарам.  Пожилые  исхудалые
мужчины дремали на порожках домов.
     Собаки  и  цыплята  спали  в  тени  домов.  Домики  были   небольшие,
деревянные, сколоченные из досок, накренившиеся от старости,  покореженные
временем и непогодой. Всюду лежала пыль. Толстое одеяло сухой пыли  лежало
на стенах домов, унылых лицах мужчин  и  женщин.  Двое  исхудавших  мужчин
обратились к ним через открытую дверь.
     - Кто вы? Что вам нужно?
     Они  остановились  и  достали  свои  документы.  Мужчины  просмотрели
зашитые в пластик удостоверения личности, фотографии,  отпечатки  пальцев,
даты. В конце концов вернули их обратно.
     - А, - кивнул он, - вы на самом деле из Лиги анархистов?
     - Совершенно верно, - подтвердил Толби.
     - И девушка? - мужчины жадными глазами разглядывали  Сильвию.  -  Вот
что мы скажем. Оставьте  нам  девушку  на  время,  и  мы  избавим  вас  от
подушного налога.
     - Не дурачьте меня, - проворчал Толби.  -  С  каких  это  пор  платят
подушный или любой другой налог? - Он нетерпеливо устремился мимо  них.  -
Где здесь лавчонка с грогом? Я умираю!
     Слева они увидели двухэтажное белое здание. Толпившиеся у  его  входа
мужчины с растерянным видом наблюдали за ними.
     Пенн направился туда, за ним последовал Толби.
     Выцветшая, облупившаяся вывеска возвещала: "Вино и пиво на разлив".
     - То что нужно! - констатировал  Пенн  и  провел  Сильвию  внутрь  по
ступенькам мимо сидевших на них мужчин.
     Толби последовал за ними, с  удовлетворением  освобождаясь  от  лямок
вещмешка.
     Внутри было прохладно и сумрачно. У стойки бара сгрудились  несколько
мужчин и женщин, остальные сидели за столиками. Юнцов  у  стены  играли  в
угадайку, хлопая своего товарища, стоявшего  к  ним  спиной.  Механическая
гармоника хрипела что-то в углу. Изношенная до предела,  уже  пришедшая  в
негодность машина, функционировала с перебоями. За стойкой бара  бездарный
труженик подмостков создавал и разрушал смутные  фантасмагории  -  морские
пейзажи, горные пики, снежные долины, высокие холмы,  обнаженную  женщину,
возвысившуюся, а потом растаявшую в одной из  громадных  грудей.  Тусклые,
неясные процессии, которых никто не замечал и на которые никто не  обращал
внимания. Покрытие стойки из невообразимо древнего  пластика  было  все  в
пятнах  и  трещинах.  Его  антикоррозионная  обшивка  с  внешней   стороны
стерлась. Миксер давно уже рассыпался вдребезги. Подавали  только  вино  и
пиво. Ни один из живущих в городе не знал, как нужно смешивать напитки.
     Толби направился к бару.
     - Пива, - заказал он. - Три пива.
     Пенн с Сильвией устало опустились на стулья у стола  и  снимали  свои
рюкзаки, в то время как бармен наливал Толби три  кружки  густого  темного
пива. Толби показал свое удостоверение и принес кружки на стол.
     Юнцы у стены прекратили  игру.  Они  наблюдали,  как  трое  пришедших
потягивали пиво и расшнуровывали походные ботинки. Через  некоторое  время
один из них нерешительно подошел.
     - Скажите, вы из Лиги?
     - Верно, - полусонно подтвердил Толби.
     Все вокруг внимательно наблюдали и слушали. Юнец  сел  напротив  них,
его  товарищи  возбужденно  собрались  вокруг.  Загоревшие  и  мускулистые
городские подростки, одуревшие от скуки. Их  глаза  впились  в  посохи  из
айронита, револьверы,  тяжелые,  обитые  металлом,  башмаки.  Тихий  шепот
пронесся среди них. Им было лет по восемнадцать.
     - Как вы в нее попали? - внезапно спросил один из них.
     - В Лигу? - Толби откинулся на стуле, громко отрыгнул, нашарил спички
в кармане и закурил. Он расстегнул пояс, и уселся поудобнее. - Нужно сдать
экзамен.
     - А что для этого нужно знать?
     Толби передернул плечами.
     - Все обо всем.
     Он снова отрыгнул и задумчиво поскреб себе грудь меж двух пуговиц. Он
ощущал внимание окружающих людей. Маленький старик с бородкой  в  очках  с
роговой оправой. За другим  столом  -  огромный  человек-бочка  в  красной
рубахе и синих в полоску брюках. Молодежь, фермеры. Негр в  грязной  белой
рубашке и брюках, с книгой под мышкой. Блондинка  с  тяжелым  подбородком,
видневшемся из-под вуали, с розовыми ногтями, в туфлях на высоких каблуках
и  туго  облегавшем  желтом  платье,   рядом   с   седым   бизнесменом   в
темно-коричневом костюме. Высокий молодой  человек,  сжимавший  руки  юной
черноволосой девушки с  огромными  глазами  в  белой  блузке  и  юбке,  ее
маленькие босоножки  валялись  под  столом.  Голые,  загорелые  ноги  были
сплетены,   и   всем   своим   стройным   телом   она   подалась    вперед
заинтересованная.
     -  Вы  же  знаете,  -  неторопливо  начал  Толби,  -  как  Лига  была
сформирована. Знаете, что в тот день мы сбросили правительство. Мы свергли
их и разогнали. Сожгли все здания. И все записи. Миллиарды микрофильмов  и
бумаг.  Огромные  костры,  горевшие  неделями.  И  толпы  маленьких  белых
существ, выплескивавшихся из разрушенных нами зданий.
     - Вы убивали их? - спросил человек-туша, плотоядно скривив губы.
     - Мы им дали уйти, они были не опасны. Они разбежались и  забились  в
норы под скалами. - Толби рассмеялся. - Смешные маленькие насекомые. После
этого мы вошли и собрали все пластинки  и  оборудование  для  изготовления
записей. Клянусь богом, мы сожгли все.
     - И роботов, - сказал один из юнцов.
     - Да, мы уничтожили всех правительственных роботов. Их было не так уж
и много. Их использовали  только  тогда,  когда  надо  было  интегрировать
множество фактов.
     Глаза юноши чуть не вылезли из орбит.
     - Вы их видели? Вы были там, где разбивали роботов?
     Пенн засмеялся.
     - Толби имеет в виду Лигу. Это было двести лет назад.
     Юноша нервно оскалился.
     - Да, да. Расскажите нам о маршах.
     Толби опустошил кружку и поставил ее на стол.
     - Пива.
     Кружка была тут же наполнена.  Он  пробурчал  слова  благодарности  и
продолжил, вялым от усталости голосом.
     -  Марши.  Вот  это  действительно  была  вещь.  Во  всем  мире  люди
собирались вместе, бросая все, чем занимались.
     - Это началось в Восточной Германии, - вмешалась блондинка с  тяжелым
подбородком. - Бунты.
     - Потом это перекинулось на Польшу,  -  робко  вставил  негр.  -  Мой
дедушка часто рассказывал, как все сидели у телика и  слушали.  А  ему  об
этом рассказывал его дедушка. Потом движение охватило Чехословакию,  затем
Австрию, Румынию и Болгарию. А там и Францию с Италией.
     - Франция была первой, -  вдруг  громко  воскликнул  маленький  седой
старичок в очках и с бородкой. - Они жили целый месяц  без  правительства.
Люди поняли, что они могут жить без правительства!
     - Все началось с маршей и погромов  правительственных  учреждений,  -
уточнила  черноволосая  девушка.  -  Огромными  толпами   неорганизованных
рабочих.
     - Россия и Америка  были  последними,  -  продолжал  Толби.  -  Когда
начался марш на Вашингтон, нас было около  двадцати  миллионов.  Это  были
великие дни. И когда мы наконец двинулись, они не смогли нас остановить.
     - Многих они застрелили, - добавила блондинка.
     - Конечно. Но люди продолжали идти. И кричали солдатам: "Эй, Билл! Не
стреляй!", "Эй, Джек! Это я, Джо!", "Не стреляйте, ведь мы ваши  друзья!",
"Не убивайте нас, присоединяйтесь к нам!" И клянусь Богом, через некоторое
время так и произошло. Они не смогли стрелять в собственный народ. В конце
концов они бросили оружие и ушли с нашего пути.
     - И тогда вы нашли укрытие, - почти  беззвучно  произнесла  маленькая
черноволосая девушка.
     - Да, мы нашли укрытие. Шесть. Три в Америке, одно в Британии и два в
России. Десять лет мы искали последнее место - и будьте уверены, это  было
последнее место.
     - И что потом? - спросил юнец с выпученными глазами.
     - Потом мы все их взорвали. - Толби с трудом  поднял  свое  массивное
тело, зажав в кулаке кружку, тяжелое лицо полыхнуло темно-красным.  -  Все
проклятые атомные бомбы во всем мире.


     Последовала напряженная пауза.
     -  Да,  -  прошептал  юнец.  -  Кажется,  вы  позаботились  об   этих
воинственных людях.
     - Их больше нет, - произнес человек-бочонок. - Они ушли навсегда.
     Толби погладил свой айронитовый посох.
     - Может быть. А может быть, и не так. Как раз  здесь  могло  остаться
несколько.
     - Что вы имеете в виду? - поинтересовался толстяк.
     Толби поднял тяжелые серые глаза.
     - Пора вам, наконец, прекратить дурачить  нас.  Вы  чертовски  хорошо
знаете, что я имею в виду.  Ходят  слухи,  что  где-то  поблизости  отсюда
осталась стайка, скрывающаяся здесь.
     На лицах у всех появилось выражение удивления, затем возмущения.
     - Это ложь! - зарычал человек-бочка.
     Старичок в очках вскочил на ноги.
     - Никто из нас не  имеет  ничего  общего  с  правительством!  Мы  все
честные люди.
     - Вы не правы, - мягко укорил Толби один из юнцов. - Местный  люд  не
любит необоснованных обвинений.
     Толби чуть приподнялся, сжав свой айронитовый посох. Пенн встал с ним
рядом.
     - Если кто-то из вас что-то знает, - обратился Толби к толпе, - лучше
скажите. Сейчас.
     - Никто ничего не знает, - заявила блондинка с тяжелым подбородком. -
Вы говорите с честными людьми.
     - Верно, - кивнул негр. - Никто здесь ничего плохого не делает.
     - Вы спасли наши жизни, - добавила черноволосая девушка. - Если бы вы
не свергли правительства, мы бы все погибли во время войны. Зачем  же  нам
поддерживать их?
     - Верно, - пробурчал толстяк. - Нас бы не было в живых,  если  бы  не
Лига. Неужели вы думаете, что мы выступим против Лиги?
     - Идем, - сказала Сильвия отцу.
     - Пошли, - она поднялась и подтолкнула рюкзак Пенну.
     Толби воинственно заворчал и медленно поднял свой рюкзак.  В  комнате
воцарилась гробовая тишина. Все замерли, наблюдая, как трое  собрали  свои
вещи и двинулись к выходу.
     Миниатюрная черноволосая девушка остановила их.
     - Следующий город в тридцати милях отсюда.
     - Дорога заблокирована, - объяснил ее высокий  спутник.  -  Несколько
лет назад ее перерезали оползни.
     - Почему бы вам не переночевать на нашей ферме? У нас  много  комнат.
Вы сможете отдохнуть и отправиться завтра утром.
     - Нам не хочется быть обманутыми, - пробормотала Сильвия.
     Толби и Пенн переглянулись, затем глянули на девушку.
     - Если вы уверены, что... мы вас не стесним...
     Человек-бочка подошел к ним.
     - Послушайте, у меня есть десять желтых слипов. Я  хочу  подарить  их
Лиге. В прошлом году я продал свою ферму и больше они мне не нужны. Я живу
со своим братом и его семьей. - Он протянул Толби деньги. - Вот.
     Тот сделал протестующий жест.
     - Держите их при себе.
     - Сюда, - пригласил высокий юноша, когда они спустились по  просевшим
ступеням в сплошную пелену жары и пыли. - У нас есть автомобиль. Вон  там.
Старый автомобиль, на бензине. Мой отец  сделал  так,  что  он  бегает  на
нефти.
     - Вы должны были взять слипы, - сказал Пенн Толби, когда они влезли в
древний, помятый автомобиль.
     Вокруг них жужжали мухи. В автомобиле было жарко, как в  бане  -  они
едва могли дышать. Сильвия сделала себе подобие веера из свернутой бумаги,
черноволосая девушка расстегнула блузку.
     - Зачем нам деньги? - искренне рассмеялся Толби. - За всю свою  жизнь
я никогда ни за что не платил. И вы тоже!
     Автомобиль дрогнул и медленно начал выползать на дорогу.  Затем  стал
набирать  скорость.  Мотор  натужно  рычал.  Вскоре  они  уже  мчались  на
достаточно высокой скорости.
     - Видели их? - голос Сильвии еле перекрывал грохот. - Они  отдали  бы
нам все, что у них есть. Мы спасли их жизни.
     Она указала на поля фермеров и  их  тощую  скотину,  высохшие  злаки,
старые осевшие дома.
     - Все они умерли бы, если бы не  было  Лиги.  -  Она  с  раздражением
прихлопнула муху. - Они обязаны нам.
     Черноволосая девушка обернулась к ним, когда автомобиль устремился по
разбитой дороге. Струйки пота змеились по ее загорелой коже. Полуприкрытая
грудь вздрагивала в такт движению автомобиля.
     - Меня зовут Лаура Дэвис. Мы с Питом живем на старой  ферме,  которую
его отец отдал нам, когда мы поженились.
     - В вашем распоряжении будет весь  нижний  этаж,  -  добавил  Пит.  -
Электричества нет, зато есть большой  камин.  Ночи  здесь  холодные.  Днем
жарко, но с заходом солнца становится ужасно холодно.
     - Все будет хорошо, - пробормотал Пенн.
     От тряски у него появилось легкое головокружение.
     - Да, - согласилась девушка, и ее черные глаза сверкнули;  Алые  губы
скривились, она наклонилась к Пенну, ее маленькое лицо осветилось каким-то
странным светом. - Да, мы позаботимся о вас.
     В  это  мгновение  автомобиль  резко  свернул   с   дороги.   Сильвия
вскрикнула. Толби скользнул вниз, зажав голову меж колен и  свернувшись  в
клубок. У Пенна позеленело в глазах. Затем последовала  головокружительная
пустота, когда автомобиль нырнул вниз. Удар! Ревущий скрежет заполнил все.
Титанический взрыв ярости подхватил Пенна и разбросал его останки  во  все
стороны. И наступила тьма.


     - Опустите меня на эти поручни, прежде чем я войду внутрь, - приказал
Борс.
     Бригада опустила его на бетонную поверхность и прикрепила  магнитными
защелками. Мужчины и женщины  спешили  по  широким  ступенькам  массивного
здания - главного офиса Борса.
     Вид этих ступенек радовал Борса. Ему нравилось останавливаться  здесь
и оглядывать свой мир. Цивилизацию, которую он  заботливо  сконструировал.
Год за годом добавлял по кусочку с усердием и тщанием.
     Его мир был не велик. Долина, окруженная  темно-фиолетовыми  холмами,
представляла собой чашу с ровным дном. За холмами начинался  обычный  мир.
Выжженные поля. Разрушенные,  заселенные  бедняками  города.  Пришедшие  в
упадок дороги. Убогие домишки фермеров. Вышедшие  из  строя  автомобили  и
оборудование. Изможденные люди, уныло плетущиеся в  домотканых  одеждах  и
лохмотьях. Он видел внешний мир. Он  знал,  как  тот  выглядит.  На  линии
холмов заканчивались пустые лица, болезни, высохшие злаки, грубые плуги  и
примитивные орудия.
     Здесь, внутри кольца холмов, Борс построил точную и  детализированную
копию общества, исчезнувшего двести лет  назад.  Мира,  каким  он  был  во
времена правительств, мира, поверженного Лигой анархистов.
     Подробная информация о том мире содержалась в его пяти  синапсических
катушках. В течение двух  веков  он  тщательно  восстанавливал  этот  мир,
создал миниатюрные общества, блиставшие и шумевшее  вокруг  него.  Дороги,
здания, дома,  промышленность,  умершего  мира,  все  фрагменты  прошлого,
построены  его  собственными  руками,  его  металлическими  пальцами,  его
мозгом.
     - Фаулер, - позвал Борс.
     Фаулер подошел. Он выглядел  измученным.  Глаза  были  воспаленные  и
красные.
     - Что случилось? Вы хотите войти внутрь?
     Над их головами прогрохотал утренний патруль. Цепочка черных точек на
фоне солнечного, безоблачного неба. Борс с удовлетворением заметил:
     - Что за зрелище!
     - Пора, - заметил Фаулер, глянув на часы.
     Справа от них, между зелеными холмами вдоль шоссе шла колонна танков.
Блестели дула орудий. За ними маршировали пехотинцы, их лица  были  скрыты
масками противогазов.
     - Я думаю, - произнес Борс, - что не очень мудро  и  дальше  доверять
Грину.
     - Почему, черт возьми, вы говорите это?
     - Каждые десять дней  я  не  действую.  Поэтому  ваша  бригада  может
видеть, какой ремонт необходим, - озабоченно сказал Борс. -  Я  совершенно
беспомощен в течении двенадцати часов. Грин заботится обо мне. Пока все  в
порядке. Но...
     - Но что?
     - Кажется мне, что в войсках должно быть больше охраны. Слишком много
искушения может возникнуть у кого-нибудь.
     Фаулер хмыкнул.
     - Сомневаюсь в этом. Что сказать обо мне? Моя обязанность осматривать
вас. Я легко мог бы подключить несколько  проводов.  Послать  заряд  через
ваши синапсические катушки и вывести их из строя!
     Борс в бешенстве развернулся, затем сдался:
     - Верно. Вы могли бы это сделать.
     Через мгновение он спросил.
     - Но что бы это вам дало? Вы знаете, что я единственный, кто способен
удерживать общество от развала. Я единственный, кто  знает,  как  плановое
хозяйство от беспорядочного Хаоса! Если меня не станет, все это  погибнет,
и у вас останутся пыль, руины и сорняки. Тот, внешний мир, ворвется сюда и
все захватит!
     - Конечно. Так к чему же беспокоиться о Грине?
     Внизу прогрохотали грузовики с рабочими. Мужчины в зелено-голубоватых
рубашках с  закатанными  рукавами,  с  орудиями  труда.  Группа  шахтеров,
отправлявшихся в горы.
     - Внесите меня внутрь, - резко бросил Борс.
     Фаулер позвал Маклина. Они подняли Борса и внесли его в здание,  вниз
по коридору, в офис. Чиновники и техники с почтением уходили с дороги  при
виде огромного, изъеденного ржавчиной бака.
     - Все в порядке, - нетерпеливо бросил Борс. - Все свободны.
     Фаулер и Маклин оставили роскошный офис с шикарными коврами,  мебелью
и драпировками, с полками, забитыми книгами.
     Борс  уже  склонился  над  своим  письменным  столом,  разбирая  горы
донесений и бумаг.
     Фаулер покачал головой, когда они шли по холлу.
     - Он уже долго не протянет?
     - Моторная система? Мы не можем усилить...
     - Нет. Я имею в виду другое. Он разрушается в области мозга.  Он  уже
не выдерживает напряжения.
     - Как и все мы, - пробормотал Маклин.
     - Управление всем этим легло тяжелым бременем на него. Ведь он знает,
что, как только он умрет, все начнет трещать по швам. Колоссальная  работа
- пытаться поддерживать развитие образцового мира в полной изоляции.
     - Он уже давно умирает, - сказал Маклин.
     - Рано или поздно мы столкнемся с этой ситуацией, - размышлял Фаулер,
мрачно проводя пальцами по лезвию большой отвертки. -  Он  уже  износился.
Рано или поздно кто-нибудь вмешается. Так как он продолжает разлагаться...
Один перепутанный провод...
     Он засунул отвертку обратно за пояс, где были плоскогубцы, молоток  и
паяльник.
     - О чем ты?
     Фаулер засмеялся.
     - Он заставит меня сделать это. Один перепутанный провод -  и  пуффф!
Но что потом? Это большой вопрос.
     - Может быть, - мягко заметил Маклин,  -  тогда  мы  с  тобой  сможем
оставить эту крысиную возню. Ты, я, все остальные. И жить как люди.
     - Крысиная возня, - прошептал Фаулер. - Крысы, бегающие в  лабиринте.
Делающие фокусы в ответ на понукания, задуманные кем-то.
     Маклин перехватил взгляд Фаулера.
     - Кем-то из другого вида.


     Толби  попытался  повернуться.  Тишина.  Что-то  капало.   Его   тело
придавила балка. Он был со всех сторон зажат в искореженном автомобиле.  И
висел головой вниз. Автомобиль лежал на боку за дорогой в овраге,  зажатый
между двумя деревьями. Изогнутые стойки и искореженный  металл  вокруг.  И
тела.
     Толби рванулся из последних сил. Балка поддалась и ему удалось сесть.
Ветка  дерева  пробила  лобовое  стекло.  Черноволосая  девушка,  все  еще
обернувшаяся к заднему сидению, была прошита ею насквозь. Ветка, пробив ее
спину и грудь, вошла в спинку  сидения,  и  она  вцепилась  в  нее  обеими
руками. Голова ее свесилась, рот полуоткрылся. Мужчина возле нее также был
мертв. Руки его отрезало лобовое стекло. Бесформенной кучей он лежал среди
остатков приборной панели и кровь вытекала из его тела.
     Шея у Пенна была сломана, как гнилая ручка метлы. Толби отодвинул его
труп в сторону и осмотрел свою дочь. Сильвия не шевелилась. Приложив ухо к
ее груди, он прислушался. Она была жива - сердце слабо билась. Грудь  едва
подымалась и опускалась.
     В том месте на ее руке, где сочилась кровь, он наложил  повязку.  Она
вся была в порезах и царапинах, одна нога  подвернулась,  явно  сломанная.
Волосы в крови, одежда изорвана. Но она была  жива.  Он  толкнул  согнутую
дверь и вывалился из машины. Огненный язык послеполуденного солнца  лизнул
его, и он заморгал. Затем стал вытаскивать ее тело.
     Послышался какой-то звук.
     Толби замер, взглянув вверх. Что-то приближалось. Жужжащее насекомое,
которое быстро снижалось. Он оставил Сильвию и припал к земле,  осмотрелся
и неуклюже двинулся вниз по оврагу.
     Он скользил, падал и катился  среди  зеленых  ветвей  и  бесформенных
серых валунов. Стиснув револьвер, задыхаясь, Толби лег в тени, вглядываясь
вперед и хватая ртом воздух.
     Насекомое приземлилось. Маленький реактивный самолет.
     Зрелище поразило его. Он слышал  о  реактивных  самолетах,  видел  их
фотографии. Был проинструктирован на исторических курсах в  лагерях  Лиги.
Но увидеть реактивный самолет своими глазами!...
     Из него высыпали солдаты. В униформе. Они  развернулись  цепью  вдоль
дороги и, слегка пригнувшись, начали пробираться к месту аварии. У  них  в
руках были тяжелые винтовки. Достаточно профессионально  они  сняли  дверь
автомобиля и забрались внутрь.
     - Один ушел, - донеслось до него.
     - Должен быть где-то поблизости.
     - Взгляни, этот живой! Это женщина. Начала выбираться. Все  остальные
мертвы.
     Яростное проклятие.
     - Чертова Лаура! Она должна  была  выпрыгнуть!  Маленькая  фанатичная
дурочка!
     - Может быть, у нее не было времени. Боже праведный, этот сук  прошил
ее насквозь.
     Ужас и отвращение.
     - Мы не сможем освободить ее.
     - Оставьте ее. - Офицер, руководивший ими,  взмахнул  рукой,  отзывая
мужчин от автомобиля. - Оставьте их всех!
     - Что делать с раненой?
     Вожак заколебался.
     - Надо ее добить, - наконец решил он.
     Он взял винтовку и поднял приклад.
     - Остальным рассыпаться в цепь и попытаться  схватить  ушедшего.  Он,
вероятно...
     Толби выстрелил, и офицер  сложился  вдвое.  Нижняя  часть  его  тела
медленно  заскользила  вниз,   верхняя   разлетелась   на   куски.   Толби
перевернулся и начал стрелять, крутясь.  Прежде  чем  остальные  в  панике
отступили к реактивному самолету и захлопнули люк, ему удалось  застрелить
еще двоих.
     На его стороне было преимущество внезапности. Теперь оно исчезло.  Их
было больше - он был обречен. Насекомое уже поднялось в воздух. Они  легко
смогут засечь его сверху. Но он должен был спасти Сильвию. В этом состояла
его главная задача.
     Толби спустился вниз на сухое дно оврага.  Он  бежал  без  цели;  ему
некуда было идти. Он  не  знал  местности,  а  пешком  далеко  не  уйдешь.
Поскользнувшись, он упал головой вниз. Боль  и  темнота.  Он  привстал  на
коленях. Револьвер исчез. Вместе с кровью он  выплюнул  несколько  выбитых
зубов. Толби дико уставился в пылающее послеполуденное небо.
     Жужжа, насекомое удалялось к далеким холмам. Оно  уменьшилось,  стало
черной точкой, мушкой, а затем исчезло.
     Толби подождал еще  минуту,  затем  начал  пробираться  по  оврагу  к
разбитому автомобилю. Они улетели за помощью и  вскоре  вернутся.  У  него
оставался единственный шанс. Если ему удастся  оттащить  Сильвию  вниз  по
дороге в укрытие. Может быть к ферме. Назад, к городу.
     Толби добрался до машины и застыл, изумленный и окаменелый. В  машине
по-прежнему оставалось три тела -  два  на  переднем  сиденьи  и  Пенн  на
заднем. Но Сильвия исчезла.
     Они  забрали  ее  с  собой.  Туда,  откуда  прилетели.  Ее  тащили  к
насекомому с реактивным двигателем - следы крови вели от автомобиля  вверх
к кромке оврага.
     Содрогнувшись от ярости, Толби пришел в себя. Он  залез  в  машину  и
снял револьвер Пенна с пояса. Посох Сильвии из айронита лежал на  сидении.
Он взял и его. Затем Толби пошел вниз по дороге,  медленно  и  с  опаской.
Мрачная мысль билась в его мозгу. Он нашел то, за чем их послали: мужчин в
униформе. Они были организованны и охраняли центральную власть.  В  новом,
только собранном реактивном самолете.
     За холмами было правительство.


     - Сэр, - окликнул его Грин.
     Он озабоченно пригладил свои короткие белесые волосы, его  юное  лицо
исказилось. Повсюду толпились горожане, техники и эксперты. Командиры были
заняты повседневной рутинной работой.  Грин  протиснулся  сквозь  толпу  к
столу, где сидел Борс, поддерживаемый двумя магнитными стойками.
     - Сэр, - снова произнес Грин. - Что-то случилось.
     Борс поднял глаза, оттолкнув  пластину  из  металлической  фольги,  и
положил стило. Его  глазные  яблоки  задергались,  где-то  глубоко  внутри
туловища взвыл мотор.
     - Что же?
     Грин подошел ближе. На его лице было выражение, которого Борс никогда
прежде не видел. Выражение страха и мрачной решительности.  Остекленевший,
фанатичный взгляд, будто его плоть превратилась в камень.
     - Сэр, разведчики вошли в контакт с группой из  Лиги,  двигавшейся  к
северу. Они встретили их у Ферфакса. Инцидент произошел сразу же за первым
препятствием на дороге.
     Борс молчал. Со всех сторон чиновники,  эксперты,  фермеры,  рабочие,
промышленники, солдаты, всевозможный люд, все разговаривали,  бормотали  и
нетерпеливо протискивались  вперед,  пытаясь  добраться  до  стола  Борса.
Отягощенные грузом  проблем,  требовавших  разрешения.  Повседневный  груз
забот... Дороги, фабрики,  медицинский  контроль.  Ремонт.  Строительство.
Производство. Координация и планирование. Чрезвычайные  проблемы,  которые
Борсу необходимо было  срочно  рассмотреть  и  решить.  Проблемы,  которые
нельзя было отложить на более поздний срок.
     - Уничтожена ли группа Лиги? - спросил Борс.
     - Один ее член убит. Один ранен и доставлен сюда. - Грин поколебался.
- Один сбежал.
     Борс довольно долго молчал. Вокруг него сновали и бормотали люди,  но
он их не замечал. Он  тотчас  притянул  видеосканер  и  захватил  открытый
канал.
     - Один сбежал? Эти слова мне не нравятся.
     - Он застрелил троих наших  разведчиков,  включая  командира  отряда.
Остальные перепугались. Они захватили раненую девушку и возвратились.
     Борс поднял массивную голову.
     - Они совершили ошибку. Им следовало засечь того, кто сбежал.
     - Они впервые столкнулись с такой ситуацией.
     - Знаю, - сказал Борс. - Но лучше было не трогать их вовсе, чем взять
двоих и позволить третьему уйти. - Он повернулся к видеосканеру.  -  Дайте
сигнал  тревоги.  Закройте  фабрики.  Вооружите  рабочие  команды  и  всех
фермеров, умеющих держать оружие. Перекройте все дороги. Женщин и детей  в
подземные убежища. Подвезти  тяжелые  пушки  и  боеприпасы.  Приостановить
выпуск всей невоенной продукции и... - Он подумал. - Арестовать всех,  кто
находится под подозрением. Расстрелять всех, кто находится в списке "Ц".
     Он оттолкнул сканер.
     - Что это будет? - спросил потрясенный Грин.
     - То, к чему мы готовились. Тотальная война.
     - У нас есть оружие! - ликующе воскликнул  Грин.  -  В  течение  часа
здесь будет десять тысяч человек, готовых сражаться. У нас есть реактивные
самолеты и тяжелая артиллерия. Бомбы. Бактериологическое оружие. Что такое
Лига? Масса людей с рюкзаками на плечах!
     - Да. Масса людей с рюкзаками на плечах, повторил вслед за ним Борс.
     - Что они смогут сделать? Как может организоваться толпа  анархистов?
У них нет структуры, контроля, нет центральной власти.
     - В их руках весь мир. Миллиард человек.
     - Индивидуумы! Всего лишь  клуб!  Свободное  членство.  У  нас  же  -
дисциплинированная организация. Все звенья  нашей  экономики  действуют  с
максимальной эффективностью. Мы... вы... держим все  под  контролем.  Все,
что вам нужно сделать, это отдать приказ. Привести машину в действие.
     Борс кивнул.
     - Верно. Анархисты не могут координировать  свои  действия.  Лига  не
может превратиться  в  организованную  структуру.  Это  и  есть  парадокс.
Правительство анархистов... на самом же деле -  антиправительство.  Вместо
того, чтобы править миром, они бродят повсюду, чтобы  убедиться,  что  ими
никто не управляет.
     - Собака на сене.
     - Как ты сказал, это действительно  клуб  абсолютно  неорганизованных
индивидуумов. Без законов и центральной власти. Они не составляют общества
- они не могут управлять. Все что они в состоянии делать, это мешать  тем,
кто пытается что-то построить. Творцы беспорядка. Но...
     - Но что?
     - Так было и двести лет назад. Они были не  организованы.  Безоружны.
Огромные неорганизованные толпы,  без  дисциплины  и  управления.  Тем  не
менее, они свергли все правительства. Во всем мире.
     - У нас целая армия. Все дороги заминированы. Тяжелые орудия.  Бомбы.
Бактерии. Все мы - солдаты. Мы составляем единый вооруженный лагерь!
     Борс о чем-то задумался.
     - Ты говоришь, что один из них здесь? Один из агентов Лиги?
     - Юная девушка.
     Борс сделал знак ближайшей бригаде обслуживания.
     - Проводите меня к ней. Я хочу поговорить с ней в оставшееся время.


     Сильвия молча наблюдала, как мужчины  в  униформе  что-то  вносили  в
комнату, кряхтя. Они подошли к  кровати,  составили  вместе  два  стула  и
заботливо положили на них свой массивный груз.
     Затем быстро пристегнули защитные распорки, связали стулья,  ввели  в
действие защелки и слегка отступили.
     - Все в порядке, - произнес робот. - Вы свободны.
     Мужчины покинули комнату. Борс повернулся к Сильвии лицом.
     - Машина, - прошептала она, побелев. - Вы машина.
     Борс молча кивнул. Сильвия с трудом  приподнялась.  Она  была  слаба.
Одна нога - в прозрачной пластиковой оболочке.  Лицо  забинтовано,  правая
рука сильно болела. В окно через шторы пробивалось позднее послеполуденное
солнце. Цветы. Трава. Изгороди... За ними виднелись здания и фабрики.
     В течение последнего часа небо было заполнено реактивными аппаратами.
Их большие стаи возбужденно сновали между городом и далекими  холмами.  На
дороге гудели автомобили, таща за собой пушки и другое военное снаряжение.
Мужчины  маршировали  плотными  колоннами,  одетые  в  серое   солдаты   с
винтовками, шлемами и противогазами. Бесконечные ряды фигур, одинаковых  в
своей униформе, словно отштампованных с одной матрицы.
     - Их здесь много, - сказал Борс, указывая на марширующих мужчин.
     - Да.
     Сильвия увидела, как двое солдат пробежали мимо окна. На еще  гладких
юношеских лицах было выражение тревоги. У пояса болтались  каски.  Длинные
винтовки,  фляжки.  Счетчики  Гейгера.  Противогазы,  неуклюже  завязанные
вокруг шеи.  Юнцы  были  перепуганы.  Чуть  старше  шестнадцати.  За  ними
следовали  другие.  Просигналил   грузовик.   Солдаты   присоединились   к
остальным.
     - Они идут сражаться, - продолжал Борс, - за свои дома и фабрики.
     - Все это снаряжение... Вы сами его производите, не так ли?
     - Совершенно верно.  Наша  промышленная  организация  совершенна.  Мы
абсолютно продуктивны. Наше общество устроено рационально. По-научному. Мы
полностью готовы к встрече с подобными чрезвычайными обстоятельствами.
     Внезапно Сильвия осознала, что это за чрезвычайные обстоятельства.
     - Лига! Один из нас ушел от вас. - Она приподнялась. - И кто же? Пенн
или мой отец?
     - Не знаю, - бесстрастно сообщил робот.
     Сильвия чуть не задохнулась от ужаса и отвращения.
     - Мой Бог, - простонала  она.  -  Вы  совсем  нас  не  понимаете.  Вы
руководите людьми, но у вас не  может  быть  сострадания.  Вы  всего  лишь
компьютер. Один из старых правительственных роботов.
     - Вы правы. Мне двести лет.
     Она ужаснулась.
     - И вы жили все это время. Мы думали, что уничтожили вас всех.
     - Я избежал этой участи. Я был поврежден. Меня не было  на  месте.  Я
находился в грузовике,  направлявшемся  в  Вашингтон.  Я  увидел  толпы  и
сбежал.
     - Двести лет назад.  Легендарные  времена.  Вы  действительно  видели
события, о которых нам рассказывают. Давние времена. Великие марши.  День,
когда пали правительства.
     - Да. Я видел все это. Группа приверженцев правительства собралась  в
Вирджинии. Эксперты, чиновники, опытные рабочие. Позже  мы  прибыли  сюда.
Это место находится вдали от торных путей.
     - К нам доносились слухи о сохранившихся остатках старого  строя.  Но
мы не знали, что происходит, где и как.
     - Мне повезло, - пояснил  Борс.  -  Я  избежал  разрушения  благодаря
счастливой случайности. Все остальные были уничтожены. То, что  вы  видите
здесь, создавалось долгое  время.  В  пятнадцати  милях  отсюда  находится
кольцо  холмов.  Это  чашеобразная  долина  -  со  всех  сторон  горы.  Мы
блокировали все дороги,  придав  препятствиям  форму  природных  оползней.
Никто здесь не появляется. Даже в Ферфаксе, в тридцати милях отсюда  никто
ничего не знает.
     - А эта девушка, Лаура...
     - Разведчица. Мы держим отряды разведчиков во всех населенных районах
в радиусе до ста миль. Как только вы вошли в Ферфакс, мы уже о вас  знали.
Был отправлен воздушный отряд. Чтобы избежать вопросов, мы подготовили вам
гибель в автокатастрофе. Но один ваш спутник скрылся.
     Сильвия покачала головой.
     - Каким же образом вы сохраняете все это? Разве люди не  восстают?  -
спросила она с трудом заняв сидячее положение. -  Они  должны  знать,  что
произошло повсюду.  Как  вы  управляете  ими?  Сейчас  они  идут  в  своих
униформах. Но будут ли они сражаться? Можете ли вы положиться на них?
     Борс медленно ответил.
     - Они доверяют мне. Я  принес  с  собой  огромный  запас  информации,
утраченной в остальном мире. Есть ли где-нибудь еще  на  Земле  реактивные
самолеты и видеосканеры? Я сохранил это  знание.  У  меня  есть  резервная
память, синапсические катушки. И поэтому они имеют все эти вещи.  Вещи,  о
которых вы знаете лишь из туманных воспоминаний, смутных легенд.
     - Что произойдет, когда вы умрете?
     - Я не умру! Я вечен!
     - Вы уже изношены. Вас надо переносить. И ваша правая рука - вы  едва
можете пошевелить ею! - Голос Сильвии был резок и безжалостен. - Вся  ваша
оболочка изъедена ржавчиной.
     Робот зажужжал, мгновение казалось, что он неспособен говорить.
     - Мои знания остаются, - проскрежетал наконец он. - Я всегда  буду  в
состоянии общаться. Фаулер сделал радиосистему. Даже когда я  говорю...  -
Он прервался. - Даже тогда все находится под  контролем.  Я  продумал  все
аспекты. Я поддерживал эту систему двести лет. Она будет функционировать!
     Это произошло в мгновение ока. Носком ботинка она зацепила стулья, на
которых покоился  робот,  яростно  толкнула  их  ногой  и  руками;  стулья
поползли, покачнулись...
     - Фаулер! - вскрикнул робот.
     Сильвия тряхнула еще  раз.  Ослепительная  боль  пронзила  ногу.  Она
прикусила губу и плечом надавила на ржавую оболочку  робота.  Он  взмахнул
руками, яростно зажужжал, а затем  два  стула  медленно  разошлись.  Робот
соскользнул с них на пол и лежал на спине, беспомощно размахивая руками.
     Сильвия  с  трудом,  сцепив  зубы,  сползла  с  кровати.  Она  смогла
добраться до окна, ее сломанная нога беспомощно волочилась за  ней.  Робот
лежал, похожий на  брошенный  мешок,  размахивая  руками,  яростно  щелкая
глазами-линзами, его ржавые механизмы скрежетали.
     - Фаулер! - снова вскрикнул он. - Помоги мне!
     Сильвия, достигнув окна, вцепилась в задвижки.  Они  не  поддавались.
Она схватила со стола лампу и бросила в оконное стекло. Стекло разлетелось
рядом с ней - сноп смертоносных осколков. Она подалась вперед... и в  этот
момент обслуживающая бригада ворвалась в комнату.
     Фаулер задохнулся при  виде  робота,  лежавшего  на  спине.  Странное
выражение появилось на его лице.
     - Взгляните на него!
     - Помоги мне! - снова вскрикнул робот. - Помоги мне!
     Один из мужчин схватил Сильвию за талию и потащил ее назад к кровати.
Она отбивалась и кусалась, вцепившись ногтями в щеку мужчины. Он бросил ее
на кровать лицом вниз и выхватил пистолет.
     - Лежать! - задохнулся он от бешенства.
     Остальные склонились над роботом, стремясь  посадить  его  в  прежнее
положение.
     - Что случилось? - спросил Фаулер.
     Он подошел к кровати с искаженным лицом.
     - Он упал?
     Глаза Сильвии светились ненавистью и отчаянием.
     - Я столкнула его. Я почти добралась. - Грудь ее тяжело вздымалась. -
К окну. Но моя нога...
     - Отнесите меня обратно в мою резиденцию! - закричал Борс.
     Обслуживающий персонал поднял его и отнес вниз в холл, в  его  личный
кабинет.
     Спустя несколько мгновений он уже сидел, трясясь, за своим письменным
столом, со стучащими внутри механизмами, обложившись бумагами.
     Вскоре ему удалось подавить  панику,  и  он  попытался  приступить  к
работе. Он должен был управлять. Монитор перед ним ожил. Вся система  была
в движении. Он с отсутствующим видом наблюдал, как его заместитель посылал
облако черных точек, реактивных бомбардировщиков, стартовавших словно мухи
и быстро исчезнувших.
     Система должна быть сохранена. Он повторял  это  снова  и  снова.  Он
обязан спасти ее. Должен организовать людей и заставить их  ее  спасти.  А
если люди не будут сражаться, не будет ли все обречено? Ярость и  отчаяние
охватили его. Система не может сама сохранить себя; она не  была  вещью  в
себе, чем-либо, что могло  быть  отделено  от  людей,  живущих  в  ней.  В
действительности,  это  был  народ.  Они  были  идентичны.  Народ   должен
сражается за самосохранение, тем самым за сохранение системы.
     Они существовали столько, сколько существовала система.
     Он видел марширующие колонны солдат с бледными лицами, направлявшиеся
к холмам. Его  древние  устаревшие  синапсические  катушки  заискрились  и
трепетали, пока наконец не вернулись в обычное состояние.
     Ему было двести лет. Жить он начал очень давно, в другом  мире.  Этот
мир создал его; и благодаря ему этот мир  все  еще  существовал,  все  еще
функционировал,  хотя  и  в  миниатюре.  Его  образцовый  универсум,   его
создание. Его рациональный  контролируемый  мир,  в  котором  все  аспекты
полностью  организованы,  проанализированы  и  интегрированы.   Оазис   на
пыльной, выжженной планете распада и молчания.
     Борс  разложил  свои  бумаги  и  начал  работать  над  первоочередной
проблемой  перехода  от  экономики  мирного  времени  к   полной   военной
мобилизации. Необходима тотальная военная организация всех мужчин, женщин,
детей, единиц снаряжения и единиц энергии под его руководством.


     Эдвард  Толби  осторожно  приподнялся.  Его  одежда  превратилась   в
лохмотья. Он потерял свой рюкзак, продираясь через кустарник и ветки. Лицо
и руки кровоточили. Он был полностью истощен.
     Внизу под  ним  была  долина.  Огромная  чаша.  Поля,  дома,  дороги.
Фабрики. Механизмы. Автомобили.
     Он наблюдал уже три часа. Бесконечные ручейки солдат текли из  долины
к  холмам,  по  дорогам  и  тропам.  Пешком,  в  грузовиках,  автомобилях,
бронемашинах и тягачах. Над ними - скоростные юркие реактивные истребители
и огромные ревущие бомбардировщики. Сверкавшие корабли заняли позиции  над
войсками и приготовились к сражению.
     К грандиозной битве. Считалось, что  ведение  крупномасштабной  войны
сегодня, через двести лет, уже невозможно, что войны  канули  в  лету.  Но
сейчас оно существовало, это видение из прошлого. Он видел войну на старых
видеозаписях,  которые  демонстрировались  в  лагерях  Лиги.  Таинственная
армия-привидение возродилась, чтобы сражаться. Громадная  масса  орудий  и
солдат, готовых стрелять и умирать.
     Толби  осторожно  спустился  вниз.  У  подножия   склона,   усеянного
валунами, солдат остановил мотоцикл и  настраивал  передатчик  и  антенну.
Толби,  пригнувшись,  умело  начал  обходить   его   и   оказался   сзади.
Юнец-блондин нервно копался в груде проводов  и  реле,  облизывая  губы  и
оглядываясь по сторонам. При каждом звуке он хватался за  винтовку.  Толби
глубоко вдохнул. Юнец,  склонившись  над  силовым  трансформатором,  стоял
спиной к нему. Сейчас или никогда!
     Одним прыжком Толби достиг мотоцикла, поднял  пистолет  и  выстрелил.
Винтовка солдата отлетела в сторону.
     - Ни звука, - прохрипел Толби и огляделся.
     Поблизости никого не  было,  главная  дорога  находилась  в  полумиле
отсюда. Солнце садилось,  и  тень  падала  на  холмы.  Поля,  еще  недавно
зелено-коричневые, стали фиолетовыми.
     - Руки за голову, стать на колени, - скомандовал он.
     Юнец бесформенной грудой опустился на колени.
     - Что вы намерены делать? - Он заметил посох из айронита и побледнел.
- Вы агент Лиги!
     - Молчать, - приказал Толби.  -  Прежде  всего,  расскажи,  кто  твой
командир?
     Юнец, запинаясь, выложил все, что знал. Толби внимательно слушал.  Он
был удовлетворен. Обычная монолитная структура.  Как  раз  то,  что  он  и
предполагал.
     - Наверху, - вмешался он.  -  На  самой  верхушке,  кто  представляет
высшую власть?
     - Борс.
     - Борс?! - поразился Толби. - Это не имя. Звучит как... - Он понял. -
Мы  должны  были  догадаться!  Старый  правительственный  робот.  Все  еще
действующий.
     Юнец решил воспользоваться шансом. Он вскочил  на  ноги  и  стремглав
бросился прочь. Толби поднял пистолет. Пуля попала юнцу в голову. Он  упал
навзничь и затих. Толби быстро снял с него униформу,  оказавшуюся  слишком
малой для него. Но мотоцикл был что надо. Он видел их на  видеопленках.  И
когда был маленьким, страстно  хотел  иметь  такой.  Небольшой  скоростной
мотоцикл, чтобы нестись на нем куда глаза глядят. Теперь  он  им  овладел.
Спустя полчаса он уже мчался по ровному широкому  шоссе  в  направлении  к
центру долины и зданиям, выраставшим на фоне темневшего неба. Его передние
фары рассекали темноту.  Он  все  еще  вилял  из  стороны  в  сторону,  но
постепенно осваивал мотоцикл. Толби прибавил газу, дорога выстреливала ему
навстречу деревья и поля,  стога  сена,  фермерские  постройки.  Она  была
забита войсками, спешившими  ему  навстречу  -  они  двигались  на  фронт.
Лемминги,  идущие  к  океану,  чтобы  утонуть.  Тысячи,   десятки   тысяч,
завернутых  в  металл   марионеток.   Увешанных   револьверами,   бомбами,
огнеметами. Здесь была только одна неувязка. Им не  противостояла  никакая
армия.
     Парадокс! Для ведения войны необходимы две стороны, а возрождена была
только одна.
     Не доезжая мили до зданий, он свернул с дороги и тщательно  припрятал
в стоге сена мотоцикл. Какое-то время  он  раздумывал,  оставить  ли  свой
посох из айронита, но в конце концов взял  его  вместе  с  пистолетом.  Он
всегда носил свой посох - символ Лиги.
     Он представлял  союз  кочевников-анархистов,  пешком  патрулировавших
мир, агентство по защите свободного общества. Он перебежками  передвигался
в темноте к ближайшим зданиям. Мужчин здесь  было  уже  меньше.  Женщин  и
детей вообще не было видно. Впереди натянута колючая проволока,  явно  под
электрическим напряжением. За ней находились вооруженные до зубов солдаты.
Луч прожектора то  и  дело  пересекал  дорогу.  За  ним  маячила  радарная
установка,  за  ней  -  мрачные   бетонные   кубы.   Это   были   огромные
правительственные здания.
     Наблюдая за прожектором, он вычислил амплитуду его  движения.  В  его
свете выступали лица солдат, бледные и перепуганные. Юнцы. Они никогда  не
сражались. Это был их первый опыт. Когда луч прожектора удалился, он встал
и побежал к проволоке. Автоматически часть заграждения отошла  в  сторону.
Двое в форме, поднявшись, неуклюже преградили ему путь штыками.
     -  Ваши  документы!  -  потребовал  один  из  них.  Юные  лейтенанты,
мальчишки с трясущимися губами. Играющие в солдатиков. Жалость и презрение
охватили Толби. Он резко засмеялся и шагнул вперед.
     - Прочь с дороги!
     Один из них озабоченно включил карманный фонарик.
     - Стой, назови пароль на сегодня! - И штыком преградил путь,  руки  у
него тряслись.
     Толби опустил руку в карман, мгновенно вытащил пистолет и, когда  луч
прожектора начал уходить в сторону, выстрелил в  обоих.  Штыки  со  звоном
упали на землю, а он нырнул вперед. Со всех  сторон  послышались  вопли  и
заметались неясные фигурки. Поднялась беспорядочная стрельба.
     Ночь  осветилась.  Он  бегом  обогнул  угол,  пробежал  мимо  склада,
перелетел лестничный пролет и очутился у громадного здания.
     Он вынужден был действовать  быстро.  Сжав  свой  айронитовый  посох,
Толби нырнул в мрачный коридор, стуча башмаками. Сзади  за  ним  в  здание
ворвались солдаты. Молнии энергии взорвались рядом, и целая секция потолка
обрушилась за ним. Он добрался до лестницы  и  быстро  начал  подниматься.
Оказавшись на следующем этаже, Толби нащупал дверную ручку. Что-то  позади
него щелкнуло. Он полуобернулся, поднял револьвер...
     Ошеломляющий удар заставил его распластаться у стены, револьвер выпал
из руки. Призрак наклонился над ним, сжимая винтовку.
     - Кто вы? Что вы здесь делаете?
     Не солдат. Мужчина со щетиной на  подбородке,  в  грязной  рубашке  и
мятых брюках. Глаза опухшие и красные. Пояс для  инструментов:  молоточки,
плоскогубцы, отвертки.
     Толби с трудом поднялся.
     - Если бы у вас не было винтовки...
     Фаулер отступил чуть назад.
     - Кто  вы?  Рядовым  запрещено  находиться  на  этом  этаже.  Вы  это
знаете... - тут он увидел посох из айронита. - Ради всего святого! - мягче
произнес он. - Вы  тот  человек,  которого  они  не  смогли  взять.  -  Он
засмеялся. - Вы тот, кто сумел уйти.
     Пальцы Толби сжали посох,  но  Фаулер  мгновенно  отреагировал.  Дуло
винтовки вздрогнуло и очутилось на уровне глаз Толби.
     - Полегче, - предупредил Фаулер.
     Он слегка повернулся - вверх по лестнице  спешили  солдаты,  громыхая
сапогами.  Мгновение  он  колебался,  затем  махнул  винтовкой  в  сторону
лестницы перед ними.
     - Вверх, пошли.
     Толби моргнул.
     - Что...
     - Вверх! - Дуло винтовки уткнулось в Толби. - Быстрее!
     Сбитый с толку анархист ринулся вверх по лестнице. Фаулер следовал за
ним по пятам. На третьем этаже Фаулер резко  толкнул  его  в  дверь  дулом
винтовки, прижатой к спине.  Он  очутился  в  коридоре  с  массой  дверей.
Бесконечные офисы.
     - Идите! - рычал Фаулер. - Туда по холлу. Быстрее!
     Толби двинулся, его мысли смешались.
     - Какого дьявола вы...
     - Я бы никогда не смог сделать этого, - выдохнул Фаулер ему в ухо.  -
Даже через миллион лет. Но это надо сделать.
     Толби остановился.
     - Что это?
     Они  с  вызовом  смотрели  друг  на  друга,  лица  перекошены,  глаза
сверкают.
     - Он здесь, - бросил Фаулер, указывая дулом винтовки на  дверь.  -  У
вас единственный шанс. Используйте его...
     Толби колебался лишь мгновение. Затем бросил:
     - Хорошо. Я сделаю это.
     Фаулер последовал за ним.
     - Будьте осторожны. Не горячитесь. Здесь есть  несколько  КПП.  Идите
прямо все время, сколько сможете. И, ради бога, поспешите!
     Последние слова Толби едва расслышал. Он уже бежал вперед.  Достигнув
двери, рванул ее.
     Солдаты и офицеры были застигнуты врасплох. Толби метнулся вперед,  а
они кинулись врассыпную. Пока они  барахтались  по  полу,  нащупывая  свое
оружие, Толби проскользнул в другую дверь и  промчался  мимо  перепуганной
девушки за письменным столом, с открытым ртом и расширившимися глазами.
     А вот и третья дверь.
     Юноша со светлыми волосами и возбужденным лицом вскочил  и  схватился
за свой пистолет. Толби, безоружный, оказался в ловушке. Солдаты были  уже
близко. Он крепко сжал свой посох  и  отпрянул  назад,  а  блондин-фанатик
выстрелил наугад. Пуля пролетела мимо, обдав его жарким дуновением.
     - Грязный анархист! - вскрикнул Грин.
     Лицо его исказилось, он выстрелил еще раз и еще.
     - Ублюдок, шпион!
     Толби метнул свой посох, вложив в бросок всю свою силу. Посох  описал
дугу, едва не размозжив голову Грину, но в последний момент тот уклонился.
Ловкий и проворный, он, скалясь, прыгнул вперед. Посох ударился о стену  и
покатился, звеня, по полу.
     - Твой дорожный посох! - выдохнул Грин и выстрелил.
     Пуля была умышленно направлена мимо. Грин играл с ним, словно кошка с
мышкой. Толби наклонился и прыгнул вперед, схватив посох. Грин с  горящими
глазами наблюдал за ним.
     - Брось его снова! - прорычал он.
     Толби прыгнул. Он застиг юнца врасплох. Грин от столкновения упал, но
сразу же пришел в себя и начал душить Толби. Тот был тяжелее, несмотря  на
изрядное истощение после нелегкого пути через горы. И все-таки сил у  него
оставалось очень мало. А Грин был  в  прекрасной  форме.  Его  мускулистое
проворное тело вырвалось из захвата  анархиста.  Руки  Грина  вцепились  в
горло противника, тот ударил его в пах. Юнец отшатнулся и  сложился  вдвое
от боли.
     - Все в порядке, - выдохнул Грин с искаженным и потемневшим  от  боли
лицом.
     Его рука нащупала пистолет. Дуло глянуло Толби в лицо...
     В этот момент половина головы Грина исчезла. Руки  его  разжались,  и
пистолет упал на пол. Тело постояло несколько мгновений, а  затем  рухнуло
на пол, как груда тряпья.
     Толби  заметил  блеск  дула  винтовки  в  руках  мужчины  с   набором
инструментов на поясе. Тот энергично махнул ему:
     - Быстрее!
     Толби помчался вниз по устланной коврами лестнице,  освещенной  двумя
большими  мерцавшими  желтыми   лампами.   Толпа   чиновников   и   солдат
беспорядочно следовала за ним, крича и стреляя куда попало.
     Он рванул на себя толстую дубовую дверь и остановился.
     Перед ним была огромная роскошная комната.  Драпировки,  великолепные
обои. Лампы. Книжные  шкафы.  Толстые  ковры.  Потоки  тепла.  Монитор.  В
дальнем конце громадный письменный стол из красного дерева.. Блеск роскоши
прошлого.
     За столом сидел призрак, просматривая груды бумаг.  Его  внешний  вид
разительно контрастировал с великолепием обстановки.  Это  была  огромная,
изъеденная коррозией металлическая оболочка, гнутая и позеленевшая, вся  в
заплатах. Древняя машина.
     - Это вы, Фаулер? - спросил робот.
     Толби медленно продвигался вперед,  сжав  посох  из  айронита.  Робот
резко повернулся.
     - Что это? Позовите Грина и снесите меня вниз, в убежище. С одного из
постов на дороге сообщили, что агент Лиги уже...
     Робот  умолк.  Его  холодные,  механические  линзы-глаза  впились   в
человека. Он щелкал и жужжал в удивлении.
     - Я вас не знаю.
     И тут он увидел посох из айронита.
     - Агент Лиги, -  произнес  робот.  -  Вы  тот,  кто  прорвался  через
заграждения. - Третий. Вы явились сюда. И не уйдете обратно.
     Его неуклюжие металлические пальцы шарили среди предметов  на  столе,
затем в ящике. Он нашел пистолет и неловко его поднял.
     Толби выбил его, и он, звеня, покатился по полу.
     - Беги! - закричал он роботу. - Беги!
     Робот оставался недвижимым. Посох Толби опустился на его "голову".
     Хрупкий сложный мозговой блок робота был разнесен на куски.  Катушки,
провода, реле посыпались на его стол. Все механизмы были разбиты.
     Робот приподнялся в кресле, затем накренился и  осел,  растянулся  во
весь рост на полу. Многочисленные детали покатились во все стороны.
     - Великий Боже, - произнес Толби, увидев все это впервые.
     Трясясь, он наклонился над остатками машины.
     - Да, ну и развалюхой же он был!
     Его окружили служащие.
     - Он убил Борса!
     Изумленные потрясенные лица.
     - Борс мертв!
     Медленно подошел Фаулер.
     - Вы убили его, все в порядке. Все кончено.
     Толби стоял, сжимая в руках свой посох из айронита.
     - Бедняга, - произнес он кротко. - Абсолютно  беспомощный.  Он  сидел
здесь, а я пришел и убил его. У него не было возможности спастись.
     В здании начался настоящий бедлам.
     Охваченные горем солдаты и чиновники  бродили,  как  потерянные.  Они
натыкались друг на  друга,  собирались  в  группки,  что-то  восклицали  и
отдавали бессмысленные приказы.
     На Толби никто не обращал внимания. Фаулер  собирал  остатки  робота.
Подобно  Шалтай-Болтаю,  сброшенному  со  стены,  он  никогда  больше   не
взберется наверх.
     - Где женщина? - спросил Фаулера Толби. -  Агент  Лиги,  которую  они
привели.
     Фаулер медленно выпрямился.
     - Я проведу вас.
     И он повел Толби по забитому людьми холлу  в  то  крыло  здания,  где
находился госпиталь.
     Сильвия встала, опасливо  всматриваясь  в  двух  мужчин,  вошедших  в
комнату.
     - Что происходит?
     И тут она узнала своего отца.
     - Папа! Слава Богу! Так это ты сбежал!
     Толби захлопнул дверь, чтобы избавиться от хаоса звуков в коридоре.
     - Как ты себя чувствуешь? Как твоя нога?
     - Поправляется. Что случилось?
     - Я убил его. Робота. Он мертв.
     На мгновение воцарилось молчание. Снаружи, в холле, служащие носились
взад и вперед. Новость быстро распространялась.
     Растерянные солдаты  оставляли  свои  посты  и  слонялись  без  дела,
собираясь в плотные группки под стенами здания.
     - Все кончено, - сказал Фаулер.
     Толби кивнул.
     - Знаю.
     - Они устали сидеть  на  корточках  в  своих  стрелковых  ячейках,  -
пояснил Фаулер. - Они  будут  растекаться  по  домам.  Как  только  узнают
новость, начнут дезертировать и бросать свое снаряжение.
     - Хорошо, - проворчал Толби. - Чем скорее, тем лучше.
     Он прикоснулся к винтовке Фаулера.
     - Вы, я надеюсь, также.
     Сильвия стояла, глубоко задумавшись.
     - Ты полагаешь...
     - О чем ты?
     - Не сделали ли мы ошибку?
     Толби устало вздохнул.
     - Зачем об этом думать?
     - Он делал то, что считал  правильным.  Они  построили  свои  дома  и
фабрики. Это целый мир. Они избавились от многих  богов.  Я  наблюдала  за
всем этим в окно. Это заставило меня думать. Они сделали  так  много.  Так
много.
     - Они сделали много оружия, - заметил Толби.
     - У нас тоже есть оружие. Мы убиваем и разрушаем. У нас есть  все  их
недостатки и совсем отсутствуют их преимущества.
     - У нас нет  войны,  -  тихо  ответил  Толби.  -  Среди  этих  холмов
находятся десять тысяч человек. Все они были готовы драться, защищая  свой
маленький мирок. Они бы сбрасывали бомбы и смертоносные  вирусы,  если  бы
получили приказ.  Но  теперь  они  не  станут  сражаться.  Скоро  все  они
откажутся от борьбы.
     - Вся эта система быстро распадется, - согласился Фаулер. - Он уже  и
так почти потерял управление. Больше не в его силах было поворачивать часы
вспять.
     - Как бы то ни  было,  -  пробормотала  Сильвия,  -  свою  работу  мы
выполнили. - Она улыбнулась. - Борс делал свою работу, а мы свою. Но время
было на нашей стороне.
     - Верно, - согласился Толби. - Мы сделали свою работу  и  никогда  не
пожалеем об этом.
     Фаулер ничего не добавил. Он стоял, засунув руки в карманы, молчаливо
глядя в окно. Его пальцы что-то  нащупали.  Это  были  три  неповрежденные
синапсические катушки. Исправные элементы памяти мертвого  робота,  взятые
им из разбросанных остатков.
     Может быть, когда-нибудь, - подумал он. - Когда изменятся времена.





                                Филипп ДИК

                             ВЕРА НАШИХ ОТЦОВ




     Выйдя на улицу, он  обнаружил  прямо  перед  собой  безногого  нищего
толкача   на   деревянной   тележке-платформе.   Толкач   оглашал    улицу
оглушительными воплями. Чьен замедлил шаг, прислушался, но не остановился.
Ему не давало покоя последнее дело, которым он  занимался  в  Министерстве
произведений искусств в Ханое. Чьен был настолько поглощен своими мыслями,
что  совершенно  не  замечал   окружавший   его   водоворот   велосипедов,
мотороллеров  и   мотоциклов   с   небольшими   реактивными   моторчиками.
Соответственно, и безногий толкач сразу перестал существовать для него.
     - Товарищ! - позвал толкач, устремившись в погоню за Чьеном.
     Его тележка  приводилась  в  движение  гелиевой  батареей,  и  калека
управлялся с рычагами весьма ловко.
     -  У  меня  широкий  выбор  проверенных  временем  народных  травяных
средств.  Имеется  также  заверенный  юридически  список  лиц,  испытавших
благотворное воздействие лекарств. Если ты чем-то страдаешь, только назови
свою болезнь, и я помогу.
     - Прекрасно, но я здоров, - бросил Чьен, приостановившись.
     Разве что, - подумал он, - не мешало бы  избавиться  от  хронического
недомогания   всех   служащих   Центрального   Комитета   -    карьеризма,
заставляющего  их   атаковать   врата   всякой   выгодной   должности   на
государственной службе, включая и мою.
     - Могу вылечить лучевую болезнь, - монотонно  бубнил  толкач.  -  Или
усилить  сексуальную  потенцию.  Могу  обратить  вспять  течение   раковых
заболеваний, включая ужасную меланому, которая зовется черным раком...
     Калека подсунул  ему  подносик  с  набором  разнообразных  бутылочек,
алюминиевых баночек и пластиковых коробочек...
     -  ..."Если  соперник  настойчиво  стремится  занять  твою   выгодную
должность, я снабжу тебя особым веществом, внешне очень похожим на бальзам
для улучшения кожи, но на самом деле это изумительно эффективный токсин. И
цены, товарищ, низкие, низкие цены - у меня. А в знак особого  уважения  к
столь достойному товарищу, я готов принять послевоенные бумажные  доллары.
Предполагается их свободная международная конвертируемость, но реально они
стоят едва ли дороже хорошей туалетной бумаги...
     - Пошел ты к черту, - оборвал его Чьен  и  подал  знак  проплывавшему
аэротакси.
     Он уже и так опоздал на три с половиной минуты. Предстояла  важнейшая
встреча, и все его толстозадые начальники с наслаждением отметят в уме его
опоздание. Подчиненные сделают то же самое с еще большим наслаждением.
     Но калека-толкач сказал тихо:
     - Товарищ, ты ОБЯЗАН купить что-нибудь.
     - Почему же? - негодующе поинтересовался Чьен.
     - Потому что, товарищ,  я  ветеран  войны.  Я  сражался  в  последней
титанической войне Народного Демократического Объединенного фронта  против
презренных сил империалистов. Я  потерял  нижние  конечности  в  битве  за
национальное освобождение при  Сан-Франциско.  -  Теперь,  в  тоне  калеки
появились торжественные нотки.  Если  ты  откажешься  купить  предлагаемый
ветераном товар, рискуешь уплатить штраф или  даже  оказаться  в  тюремной
камере. ТАК ГЛАСИТ ЗАКОН. А вдобавок - подумай о своей репутации.
     Чьен устало кивнул, отпуская аэротакси.
     - Согласен, - сдался он. - Я должен купить что-нибудь.
     Он окинул взглядом жалкий набор знахарских лекарств и  выбрал  наугад
бумажный пакетик.
     - Вот это.
     Калека рассмеялся.
     - Товарищ, это сперматоцид. Его покупают женщины,  которые  не  имеют
политического права приобрести  таблетки.  Тебе  он  едва  ли  пригодится,
поскольку ты мужчина.
     - Закон, - торжественно изрек Чьен,  -  не  требует  покупать  только
полезное. Я должен купить просто что-нибудь. Я беру этот пакет. - Он полез
за бумажником, разбухшим  от  пачки  послевоенных  инфляционных  долларов.
Будучи слугой государства, Чьен получал эти доллары четыре раза в неделю.
     - Поведай мне о своих проблемах, - настаивал калека-толкач.
     Чьен уставился на него. Он был шокирован - такое наглое  вторжение  в
личную жизнь, да еще со стороны негосударственного служащего!
     - Ладно, товарищ, - сказал калека, видя  реакцию  Чьена.  -  Не  буду
настаивать. Как врач  -  народный  целитель  -  ограничусь  тем,  что  мне
известно.
     Он задумался, изможденное лицо его стало серьезным.
     - Ты часто смотришь телевизор? - неожиданно спросил он.
     Захваченный врасплох, Чьен признался:
     - Каждый вечер, кроме пятницы. По пятницам я хожу в клуб  упражняться
в завезенном с побежденного Запада эзотерическом искусстве рулевого.
     Это было единственное хобби Чьена. Всю остальную энергию он  посвящал
исключительно партийной деятельности.
     Калека выбрал серый пакетик.
     - Шестьдесят торговых долларов, - объявил он. -  Гарантия  полная.  В
случае, если не подействует согласно назначению, прошу обратиться  ко  мне
для полного и щедрого возмещения затрат.
     - А как оно должно подействовать? - ехидно поинтересовался Чьен.
     - Снимет усталость после долгих и утомительных своею бессмысленностью
официальных монологов. Это успокаивающий порошок. Прими  его,  как  только
опять окажешься перед фактом длинной вечерней  официальной  телепроповеди,
которая...
     Чьен заплатил и взял пакетик. Фигу я тебя приму, - решил он в уме.  -
Все-таки это грабеж среди белого дня. Сделали ветеранов  привилегированным
классом. Теперь они кормятся за счет  нас  -  молодого  поколения,  -  как
стервятники.
     Забытый серый пакетик так и остался в кармане его пиджака. Чьен вошел
в величественное здание Министерства произведений искусства, чтобы  начать
рабочий день в собственном солидном кабинете.


     В приемной его ожидал плотного  телосложения  смуглолицый  мужчина  в
коричневом шелковом двубортном костюме с жилеткой, производства  Гонконга.
Рядом  с  незнакомцем  стоял  непосредственный  начальник  Чьена,   Ссу-Ма
Тзо-Пин. Он представил их  друг  другу  на  кантонском  диалекте,  которым
Тзо-Пин владел довольно слабо.
     - Товарищ Тунг Чьен, познакомьтесь с товарищем Дариусом  Петелем.  Он
представляет новое учреждение дидактико-идеологического  характера,  скоро
открывающееся в Сан-Фернандо  в  Калифорнии.  -  Тзо-Пин  сделал  паузу  и
добавил: - Товарищ Петель отдал свою жизненную энергию борьбе со  странами
империалистического блока через педагогические каналы. Поэтому он назначен
на столь высокий пост.
     Рукопожатие.
     - Чаю? - предложил гостям Чьен.
     Он нажал кнопку инфракрасного хибачи, и мгновение  спустя  забулькала
вода  в  керамическом  сосуде  -  японского  производства,  с  орнаментом.
Усевшись за стол, он обнаружил,  что  преданная  товарищ  Хси  уже  тайком
положила на  стол  тоненькую  папиросную  бумажку  с  секретным  досье  на
товарища  Петеля.  Чьен  просмотрел   листок,   делая   вид,   будто   это
малозначительная бумажка.
     - Абсолютный Благодетель Народа, - заговорил Тзо-Пин, - лично  принял
товарища Петеля. Абсолютный  Благодетель  доверяет  товарищу  Петелю.  Это
большая  честь.  Его  школа  в  Сан-Фернандо  будет   заниматься   обычной
философией   дао,   являясь   по    сути    нашим    каналом    связи    с
либерально-интеллектуальным крылом молодежи на  западе  США.  Их  довольно
много  уцелело  в  зоне   между   Сан-Диего   и   Сакраменто.   По   нашим
предварительным данным - около десяти  тысяч.  Школа  примет  две  тысячи.
Запись будет обязательной для всех отобранных нами. Гм, кажется, вода  уже
кипит.
     - Благодарю,  -  пробормотал  Чьен,  опуская  в  керамический  чайник
мешочек одноразового чая "Липтон".
     Тзо-Пин продолжил:
     - Все экзаменационные работы студентов школы будут направляться в ваш
кабинет, дабы вы могли тщательно изучить их идеологическую  суть.  Другими
словами, вы, товарищ Чьен, будете определять, кто из двух тысяч  студентов
действительно искренне воспринимает идеи,  заложенные  в  учении,  которое
будут преподавать инструкторы во главе с Петелем, а кто - нет.
     -  Я  налью  чай,  -  предложил  Чьен,  хорошо  владевший  тонкостями
церемонии.
     - Мы должны понять  одну  вещь,  -  отрубил  Петель,  чей  кантонский
диалект был еще хуже, чем у Тзо-Пина. - Проиграв мировую войну, американцы
и их молодежь научились маскировать свои истинные чувства и  убеждения.  -
Слово "маскировать" он произнес по-английски. Не поняв, Чьен вопросительно
взглянул на начальника.
     - Лгать, - перевел Тзо-Пин.
     - Они послушно повторяют правильные лозунги, но внутренне убеждены  в
их ошибочности. Экзаменационные работы этой группы будут очень  похожи  на
работы искренне убежденных студентов...
     - Простите, но если я правильно понял, две тысячи работ должны пройти
через мои руки? - Чьен был в ужасе. Он не верил своим ушам. - Этой  работы
хватит для специально организованного отдела. У меня нет ни минуты времени
на что-либо подобное. - Он покачал головой. - Дать официальное  заключение
по поводу идейного уровня работ коварных противников,  стоящих  на  ложных
мировоззренческих позициях... Ну, ни хрена себе! - добавил он в довершение
по-английски.
     Тзо-Пин сморгнул, услышав крепкое западное ругательство и сказал:
     -  У  вас  есть  люди.  Дополнительно  можете  потребовать  несколько
работников - бюджет министерства, дополненный в этом  году,  позволяет.  И
помните: Абсолютный Благодетель Народа лично выбрал  товарища  Петеля  для
этой работы.
     Его тон приобрел угрожающий оттенок. Правда, лишь слегка - только для
того,  чтобы  упредить  истерику  Чьена  и  вернуть  последнего  в   русло
субординации. Хотя бы временно. Для усиления  эффекта  Тзо-Пин  перешел  в
другой конец кабинета, к трехмерному портрету  Абсолютного  Благодетеля  в
полный рост. Несколько секунд спустя его присутствие  заставило  сработать
специальный датчик автоматического магнитофончика.  Знакомый  голос  начал
более чем привычную проповедь.
     -  Сражайтесь  ради  мира,  сыны  мои,   -   зазвучал   твердый,   но
проникновенный голос.
     - Хм... - хмыкнул Чьен, немного  успокоившись.  -  Возможно,  удастся
разработать программу для какого-нибудь из министерских компьютеров.  Если
использовать структуру ответов типа "да" - "нет" на базе  предварительного
семантического   анализа   идеологической   верности...   и    неверности.
Возможно...
     - У меня с собой один интересный материал, - сообщил Дариус Петель. -
Не могли бы  вы,  товарищ  Чьен,  его  изучить  подробно?  -  Он  затрещал
"молнией" невзрачного старомодного пластикового портфеля. - Два сочинения,
- пояснил он, - передавая бумаги Чьену. - Ваш ответ покажет, насколько  вы
квалифицированны. - Его взгляд встретился со взглядом Тзо-Пина.  -  Как  я
понимаю, если вам сопутствует удача, вы будете  назначены  вице-советником
министерства, а Абсолютный Благодетель Народа лично  пожалует  вам  медаль
Кистеригана.
     Оба - Петель и Тзо-Пин - неискренне улыбнулись в унисон.
     - Медаль Кистеригана, - эхом повторил Чьен.
     Он взял сочинения, придав лицу беззаботное и уверенное выражение.  Но
сердце его вибрировало в тревоге.
     - Почему именно эти работы? Я  хочу  сказать,  что  именно  я  должен
выяснить?
     - Одна из этих работ принадлежит  преданному  прогрессивному  деятелю
партии,  чьи  верность  и  убежденность  тщательно  и  неоднократно   были
проверены. Вторая написана неким  юнцом,  который  стремится  скрыть  свои
презренные мелкобуржуазные идейки. Вы должны определить, кому какая работа
принадлежит.
     Спасибо вам огромное, - подумал Чьен. Кивнув, прочел название  первой
работы: "Предвосхищение доктрин  Абсолютного  Благодетеля  в  поэзии  Баха
ад-Дин Зуара (Арабия, XIII век)."
     На первой странице Чьен прочел четверостишие,  хорошо  ему  знакомое.
Оно называлось "Смерть", он знал его едва ли не с детства.

                 "Пока еще не время, свежи следы весны,
                 Но у Него ошибок не бывает;
                 Нет для Него ни высоты, ни глубины,
                 А только сад,
                 Где нас он, как цветы, срывает".

     - Да, сильное стихотворение, - сказал Петель,  глядя  на  шевелящиеся
губы Чьена, который перечитывал стихи, - для указания на древнюю мудрость,
заключенную в идее Абсолютного  Благодетеля  о  том,  что  каждый  индивид
смертен, смертен внезапно, а выживает лишь историческое дело. Как  тому  и
надлежит быть. Вы с ним согласны? С этим студентом? - Петель сделал паузу.
-  Или  это  скрытая  сатира  на  пропаганду  великих   идей   Абсолютного
Благодетеля?
     - Я хотел бы взглянуть на  вторую  работу,  -  попросил  Чьен,  чтобы
выиграть время.
     - Решайте прямо сейчас. Дополнительная информация вам не нужна.
     Запинаясь, Чьен пробормотал:
     - Признаться, я никогда не рассматривал  это  стихотворение  с  точки
зрения... - Он почувствовал раздражение. - К тому же, это не  Баха  ад-Дин
Зуара. Это четверостишие из "Тысячи и одной ночи". Тринадцатый век, тем не
менее, я согласен.
     Он быстро пробежал взглядом текст  сочинения.  Монотонный  и  скучный
пересказ  стертых  партийных  лозунгов-клише.  Штампы,  знакомые  Чьену  с
рождения.  Безгласый   империалистический   монстр,   вынюхивающий   следы
истинного вдохновения, антипартийные группировки в восточных районах  США,
все  еще   плетущие   сети   заговоров...   Необходимы   настойчивость   и
бдительность,  подчеркивал  автор.  Стереть  с  лица  планеты   недобитков
Пентагона, подавить упрямый штат Теннеси, а особенно важно  разделаться  с
болезнетворным очагом  реакции  на  холмах  Оклахомы.  Сочинение  вызывало
зевоту. Очень серо. Чьен вздохнул.
     - Наверно, -  заметил  Тзо-Пин,  -  мы  должны  дать  товарищу  Чьену
возможность подумать над этой сложной проблемой на досуге. Вам разрешается
взять сочинения  домой  на  сегодняшний  вечер  и  выработать  собственное
мнение, о котором вы доложите нам завтра.
     Он кивнул, наполовину насмешливо, наполовину  ободряюще.  По  крайней
мере, он выручил Чьена из трудного положения, и уже за  это  тот  был  ему
благодарен.
     - Вы крайне любезны, - пробормотал Чьен,  -  позволив  мне  выполнить
столь важное задание в счет моего собственного свободного времени.
     Подонок, - подумал Чьен, имея  в  виду  и  Дзо-Пина,  и  смуглолицего
Петеля. - Повесил на меня такую собаку, да и еще за счет моего же  отдыха.
Да, компартия США явно в трудном  положении.  Академии  перевоспитания  не
справляются с обработкой упрямой и своенравной молодежи-янки. И  ты  вешал
эту собаку с одного функционера на другого, пока не добрался до меня.
     Спасибо вам огромное, только не за что, - подумал он кисло.
     Вечером в своей небольшой, уютно обставленной  квартирке,  он  прочел
второе сочинение, принадлежавшее перу некой Майон Калпер, и обнаружил  еще
одно стихотворение. Да, явно в  этом  классе  занимались  поэзией.  Честно
говоря, Чьен не  любил,  когда  поэзию  или  любой  другой  вид  искусства
использовали как социальный инструмент. Но  что  поделаешь?  Он  устроился
поудобнее в  любимом  спецкресле  с  суперполезной  конфигурацией  спинки,
исправляющей дефекты осанки, закурил громадную сигару "Корона номер  один"
и начал читать.
     Автор сочинения, мисс Калпер, выбрала для своего текста  фрагмент  из
поэмы Джона  Драйдена,  английского  поэта  семнадцатого  века.  Это  были
финальные строки "Песни на день святой Цецилии":

                      "Когда последний час отпущенный
                      Проглотит жалкий хоровод,
                      Зов трубный упадет с небес,
                      Воскреснут мертвые окрест
                      И сфер небесных встанет ход".

     Черт бы вас всех  побрал,  -  мысленно  выругался  Чьен.  -  Драйден,
следует  полагать,  предвосхищает  здесь  падение   капитализма?   "Жалкий
хоровод" - это  значит  -  капитализм?  Боже!  Он  потянулся  к  сигаре  и
обнаружил, что она погасла.  Сунув  руку  в  карман  за  любимой  японской
зажигалкой, он приподнялся с кресла...
     - Твиииии! - послышалось в это время из телевизора в  противоположном
конце комнаты.
     Так. Сейчас мы услышим обращение нашего любимого  вождя.  Абсолютного
Благодетеля Народа. Он заговорит с нами прямо из  Пекина,  где  живет  уже
девяносто лет. Или сто?  Сейчас  с  нами  заговорит,  как  мы  его  иногда
называем, Великая Задница...
     -  Да  расцветут  в  вашем  духовном  саду   десять   тысяч   цветков
самоосознанной скромности и бедности, - начал передачу телеведущий.
     Чьен, внутренне застонав, поднялся и поклонился экрану,  как  тому  и
надлежало быть: каждый телевизор имел скрытую камеру, передававшую в побез
- полицию безопасности - информацию о реакции зрителей.
     На экране появился  четкий  цветущий  лик  стодвадцатилетнего  лидера
Восточной компартии, правителя многих народов (слишком многих,  -  подумал
Чьен). Хрен тебе,  -  мысленно  нагрубил  он  ему,  усаживаясь  обратно  в
суперкомфортабельное кресло, но уже лицом к экрану.
     - Мысли мои, - начал  вечно  юный  Благодетель  привычно  глубоким  и
проникновенным голосом, - полны заботами о вас, дети  мои.  И  моя  особая
забота сейчас - о товарище Тунг Чьене из Ханоя. Перед ним  стоит  нелегкая
задача, решив которую он сможет обогатить  духовную  сокровищницу  народов
Востока, а в придачу - и Западного побережья Америки.  Пожелаем  же  удачи
этому благородному и преданному человеку. Я решил выделить несколько минут
времени, чтобы воздать ему должное и ободрить его.  Вы  слушаете,  товарищ
Чьен?
     - Да, товарищ Абсолютный Благодетель, - вновь поклонился Чьен.
     Какова вероятность того, что партийный  лидер  действительно  выделил
его из миллионов и именно в  этот  вечер?  Ответ  заставил  Чьена  цинично
усмехнуться, конечно, про себя. Скорее всего, передача идет только на  его
многоквартирный корпус или в крайнем случае,  на  город.  А  может,  текст
наложен методом синхронного дубляжа на телестудии Ханоя? В  любом  случае,
от Чьена требовалось смотреть и внимать. Что он и делал,  имея  за  спиной
годы тренировок. Внешне он  являл  собой  образец  напряженного  внимания.
Внутренне же он продолжал размышлять о тех двух сочинениях. Где  был  кто?
Как отличить всепоглощающий партийный энтузиазм от  сатирической  пародии?
Трудно сказать, потому они и швырнули ему эту горячую картофелину.
     Он опять полез в карман за зажигалкой и наткнулся на серый конвертик,
купленный у ветерана-калеки. О боже! Он вспомнил уплаченную  цену.  Деньги
выброшены на ветер и ради чего? Он перевернул пакетик, увидел  на  обороте
буквы. Интересно, - подумал он и начал разворачивать. Текст его зацепил  -
на что он и был рассчитан: "Вы не справляетесь с задачами как член  партии
и просто человек?  Боитесь  отстать  от  времени  и  оказаться  на  свалке
истории?..."
     Он быстро пробежал надпись, пытаясь уловить суть - что же  именно  он
купил?
     Абсолютный Благодетель продолжал монотонную проповедь.
     Порошок. Крошечные  темные  крупинки,  издававшие  дразнящий  аромат.
Очень приятно. Когда-то он нюхал табак - курить было запрещено  -  еще  во
времена студенчества, в Пекине. Любительские смеси, их готовили в Чанкинге
бог  знает  из  чего.  К  смеси  добавляется  любой  ароматизатор   -   из
апельсиновой цедры до детского кала, используемого в смеси  под  названием
"Сухой тост". Именно после него Чьен бросил нюхать табак.
     Пока  Абсолютный  Благодетель  продолжал  монотонно   жужжать,   Чьен
осторожно понюхал  порошок  и  перечитал  показания  -  как  утверждалось,
порошок вылечивал все, от привычки опаздывать на работу и до  влюбленности
в женщину с сомнительным политическим прошлым. Смешно, но типично...
     В дверь позвонили.
     Чьен подошел и распахнул ее, заранее зная, что его  ждет.  За  дверью
был, конечно, Муа Куи, домовой надзиратель,  в  металлической  каске  и  с
обязательной нарукавной повязкой. Вид у него был решительно-деловой.
     - Господин Чьен, мой партийный товарищ! Мне позвонили из  телестудии.
Вы не уделяете внимание передаче.  Вместо  этого  вы  возитесь  с  пакетом
сомнительного содержания.
     Муа извлек на свет божий блокнот и шариковую ручку.
     - Две красные отметки.  С  сего  момента  вам  предписывается  занять
удобное положение  перед  экраном  и  обратить  полное  внимание  на  речь
великого вождя. Его слова сегодня обращены непосредственно к вам.
     - Сомневаюсь, - услышал Чьен собственный голос.
     Моргнув Муа сказал:
     - Как это понимать?
     - Вождь правит восемью миллиардами товарищей. Он не  станет  выделять
именно меня, - Чьен с трудом сдерживал себя.
     - Но я явственно слышал собственными ушами. Он упомянул ваше имя, - с
доводящим до безумия рвением настаивал надзиратель.
     Подойдя к телевизору, Чьен прибавил звук.
     - Слышите, он говорит о неудачах товарищей в Народной Индии. Меня это
не касается.
     - Все, что считает нужным сообщить вождь,  касается  каждого.  -  Муа
поставил закорючку в блокноте, сдержанно поклонился и собрался уходить.  -
Мне звонили из Центральной Студии.  Очевидно,  ваше  внимание  к  передаче
рассматривается как важный фактор.  Я  должен  приказать  вам  привести  в
действие  автоматический   записывающий   контур   телевизора   и   заново
просмотреть предыдущий фрагмент выступления вождя.
     Чьен громко икнул. И захлопнул дверь.
     К телевизору! - приказал он себе. К алтарю нашего свободного времени.
А тут еще эти два сочинения - как два камня  на  шее.  И  все  это  вместо
нормального отдыха после напряженного дня. Свирепо, ничего не скажешь. Эх,
всех вас в... Он подошел к телевизору, собираясь его выключить. Но тут  же
загорелся красный предупредительный  сигнал  -  Чьен  еще  не  имел  права
выключить приемник. Нас погубят прослушивания речей вождя, - подумал он. -
Хотя бы на миг освободиться от  треска  штампованных  проповедей,  от  лая
партийных гончих, выслеживающих все человеческое...
     По крайней мере, он имел право  понюхать  порошок.  Не  было  закона,
запрещающего нюхать табак  -  или  его  аналоги,  во  время  речей  вождя.
Поэтому, высыпав из конвертика  горку  черных  мелких  гранул  на  тыльную
сторону левой ладони, Чьен ловким жестом поднес ладонь к  носу  и  глубоко
вдохнул порошок. Старые  предрассудки.  Когда-то  считалось,  что  носовые
полости напрямую  соединяются  с  головным  мозгом,  и  нюхательная  смесь
непосредственно воздействует на кору, подкорку и прочее. Он снисходительно
улыбнулся, уселся в кресло и сфокусировал взгляд  на  бесконечно  знакомой
физиономии Абсолютного Благодетеля.


     Изображение мигнуло и исчезло. Пропал звук. Чьен смотрел в пустоту, в
вакуум. Экран мерцал белым прямоугольником, из  динамика  выползал  ровный
шипящий свист.
     Сильная штука, - подумал он и жадно вдохнул остаток порошка, стараясь
вогнать гранулы поглубже в носовые полости. - Может, они и  в  самом  деле
соединяются с мозгом?
     Экран несколько секунд оставался  пустым,  потом,  постепенно,  опять
появилось изображение. Но это был не вождь. Не Абсолютный Благодетель.  По
сути, это был даже не человек.
     Перед  Чьеном  материализовалась  механическая  мертвая  конструкция,
склепанная из печатных плит, линз,  каких-то  шлангов-щупалец,  коробок  с
раструбами. Из раструбов исходил угрожающий монотонный звон.
     Что это? Чьен не  мог  оторвать  взгляда  от  механического  монстра.
Реальность?  Галлюцинация,  -  решил  он.  Толкач  наткнулся  на   забытый
секретный склад с психоделиками времен Войны за Освобождение.  И  я  купил
громадную порцию!
     На трясущихся ногах Чьен  добрался  до  видфона  и  вызвал  ближайший
участок побеза.
     - Я  случайно  обнаружил  торговца  психоделическими  наркотиками,  -
пробормотал он в трубку.
     - Ваше имя и адрес? - прозвучал в  ответ  деловой,  энергичный  голос
полицейского бюрократа.
     Он сообщил полицейскому нужные сведения, потом с  трудом  вернулся  в
кресло. И снова оказался лицом к лицу с чудовищным видением на телеэкране.
Это  смертельно,  -  решил  он.  -   Наверное,   какой-то   супернаркотик,
синтезированный в тайных  лабораториях  Вашингтона,  округ  Колумбия,  или
Лондона.  Во  много  раз  сильнее  ЛСД-26,  который  сбрасывали   в   наши
резервуары. И я собирался отдохнуть от речей вождя... Какая наивность! Это
гораздо хуже - это электронный пластиковый звонящий и  машущий  щупальцами
монстр. У меня душа уходит в пятки -  как  можно  жить  с  этим  до  самой
смерти?..
     Через десять минут в дверь забарабанили полицейские. К этому времени,
постепенно, стадиями, знакомый образ  вождя  вернулся  на  экран,  заменив
сюрреалистического робота с его щупальцами и визгливым раструбом.
     - Психоделический токсин, - заявил Чьен, подводя  двух  побезовцев  к
столу с конвертиком. -  Краткодействующий.  Адсорбируется  в  кровь  через
носовые полости.  Я  сообщу  подробности  относительно  обстоятельств  его
приобретения - где, у кого, все приметы.
     Чьен с трудом вздохнул. Голос у него от потрясения стал хриплым.
     Офицеры-побезовцы ждали,  изготовив  шариковые  ручки.  И  где-то  на
заднем плане  дребезжал  неутомимый  Абсолютный  Благодетель.  Как  тысячу
вечеров до этого. Хотя теперь, - подумал Чьен, - все уже будет не так, как
прежде. Я его уже не смогу воспринимать, как воспринимал всегда.
     Может, они этого и добивались? - подумал он.
     Странно, что он подумал так - "они". Но почему-то  именно  так  он  и
подумал, и это показалось ему правильным. На миг он  засомневался:  выдать
ли побезовцам точные приметы калеки-толкача? Уличный толкач, - сказал  он.
- Не помню где. - Хотя он помнил улицу - Перекресток.
     - Спасибо, товарищ Чьен. - Начальник патруля собрал  остатки  порошка
(его оставалось достаточно много) и  положил  пакетик  в  карман  формы  -
красивой аккуратной формы. - Мы сделаем анализ как можно скорее и сообщим,
если вам потребуется медицинская  помощь.  Некоторые  военные  психоделики
были смертельно опасны, как вы, несомненно, читали.
     - Я читал, - подтвердил Чьен.
     Именно этого он и боялся.
     - Всего хорошего и спасибо за звонок.
     Оба полицейских удалились. Похоже,  они  не  очень  были  удивлены  -
очевидно, подобные инциденты случались нередко.
     Лабораторный анализ был произведен на  удивление  быстро  -  учитывая
обычную неповоротливость  бюрократического  аппарата.  Зазвонил  видфон  -
телевизионный лидер еще даже не успел окончить свою речь.
     - Это не галлюциноген, - проинформировал Чьена  работник  побезовской
лаборатории.
     - Разве?
     Странно, но он не испытывал облегчения. Ни в малейшей степени.
     - Даже наоборот. Это  фенотиазин.  Как  вам  наверняка  известно,  он
является антигаллюциногенным препаратом.  Доза  на  грамм  смеси  довольно
сильная, но безвредная. Возможно, понизится давление, вы будете испытывать
сонливость. Наверное, препарат был  украден  с  тайного  военного  склада,
брошенного отступающими варварами. На вашем месте я бы не волновался...
     Чьен медленно опустил трубку. И подошел к окну - из  него  открывался
отличный  вид  на  другой  ханойский  многоквартирный  комплекс,  -  чтобы
подумать.
     В дверь позвонили. Словно в трансе он пошел открывать.
     Девушка была в плаще, платок, повязанный на голову, частично  скрывал
длинные темные волосы. Она осведомилась тихим кротким голосом:
     - Товарищ Чьен? Тунг Чьен? Из министерства...
     Чисто машинально он ввел ее в прихожую и закрыл дверь.
     - Вы подключились к моему видфону? - спросил он.
     Это был выстрел наугад, но что-то внутри подсказывало Чьену,  что  он
угадал.
     - Они... забрали препарат? - Девушка  посмотрела  вокруг.  -  Хорошо,
если нет. Сейчас так трудно его доставать.
     - Трудно доставать фенотиазин, - сказал он, - а не нюхательный табак.
Так вас нужно понимать?
     Она внимательно посмотрела на него большими лунно-туманными глазами.
     - Да. - Она помолчала. - Что вы видели на экране?  Скажите  мне.  Это
очень важно. Мы должны точно знать.
     - У меня был выбор?
     - Да. Это нас и сбивает с толку. Мы этого даже не предполагали. И  мы
не можем понять... ни в какую схему, теорию не укладывается.  -  Ее  глаза
стали еще темней и глубже. - Это был подводный дракон? С чешуей,  клыками,
плавниками  -  инопланетное  чудовище?  Все  в  слизи,   да?   Пожалуйста,
расскажите, мы должны знать.
     Она взволнованно, часто дышала. Плащ поднимался и  опускался  в  такт
дыхания. Чьен вдруг обнаружил, что он наблюдает за ритмом.
     - Я видел машину.
     - Ага! - Она кивнула. - Понятно. Механический организм, абсолютно  не
гуманоидный. Не андроид, а нечто, вообще на человека не похожее.
     - Совершенно не похожее. И разговаривать по-человечески оно тоже не в
состоянии.
     - Вы ведь понимаете: это была не галлюцинация.
     - Мне официально сообщили - препарат  оказался  фенотиазином.  Больше
мне ничего не известно.
     - Итак, товарищ Чьен... - Она глубоко вздохнула. - Если это  была  не
галлюцинация, что же это было? Что остается?  Может,  то,  что  называется
"сверхсознанием"?
     Он не ответил. Он взял со стола  сочинение,  повертел  его  в  руках,
небрежно положил на место. Он ждал следующей попытки.
     Она стояла рядом, словно возникнув  из  весеннего  дождя,  она  пахла
дождем.  Он  чувствовал  ее  волнение,  и  она  была  прекрасна   в   этой
взволнованности, в том, как она пахла, и выглядела, и говорила. Совсем  не
то, что телевизор, - подумал он, - к которому привыкаешь с пеленок.
     -  Люди,  принимающие  стелазин,  -  с  легкой  хрипотцой  в   голосе
произнесла она, - вы приняли стелазин, господин Чьен, видят  разные  вещи.
Но варианты ограниченно  разнообразны,  их  можно  собрать  в  характерные
группы. Некоторые видят то, что увидели вы,  -  мы  называем  это  феномен
"Железо". Другие видят что-то вроде подводного  чудовища  -  "Пасть".  Еще
существуют "Заоблачная труба" и... - Она замолчала.  -  Остальные  реакции
говорят нам  еще  меньше.  Теперь,  товарищ  Чьен,  вы  тоже  видели  ЭТО.
Желательно,  чтобы  и  вы  участвовали  в  наших   собраниях.   В   группе
наблюдателей, которая видела то же, что  и  вы.  Это  Красная  группа.  Мы
стремимся выяснить, ЧТО же это НА САМОМ ДЕЛЕ... - Она пошевелила гладкими,
словно вылепленными из матового воска, пальцами. - Не может же ОНО быть  и
тем, и другим одновременно.  В  тоне  ее  слышалось  недоумение,  какое-то
наивно-детское удивление; ее настороженность явно несколько ослабела.
     - А что вы видите? Именно вы?
     - Я в Желтой группе. Я вижу... бурю. Воющий разрушительный  смерч.  С
корнем вырывающий  деревья,  дробящий  в  пыль  здания...  -  Она  грустно
улыбнулась. - Это "Разрушитель". Всего  двенадцать  групп,  товарищ  Чьен.
Двенадцать совершенно разных восприятий. Одного и того  же  образа  вождя.
Под воздействием одного и того же препарата.  Она  снова  улыбнулась,  она
смотрела теперь на него из-под длинных - наверное, искусственно удлиненных
ресниц - с доверием и ожиданием. Как будто он мог помочь.
     - Я должен был бы вас арестовать, - сказал Чьен. - Гражданский арест.
     - Нет статьи в  законе.  Мы  тщательно  изучили  кодекс,  прежде  чем
организовать распространение стелазина. Запас у нас  небольшой,  и  мы  не
раздаем  кому  попало.  Вы  нам  показались  подходящей   кандидатурой   -
известный, пользующийся  доверием  молодой  бюрократ  послевоенного  типа,
уверенно поднимающийся  по  ступенькам  карьеры.  -  Она  взяла  со  стола
сочинения. - А, вас прочитывают, да?
     - Как? - Он не понял термина.
     - Дают вам  изучить  какой-нибудь  документ  и  проверяют,  как  ваша
реакция соответствует текущему взгляду партии на мир. - Она улыбнулась.  -
Когда  вы  подниметесь  на  ступеньку  выше,  вы  узнаете  это  выражение.
Подниметесь с помощью товарища Петеля, -  добавила  она  уже  серьезно.  -
Товарищ Петель стоит очень высоко. Никакой школы в Сан-Фернандо  нет,  эти
сочинения  специально   сфабрикованы,   чтобы   проверить   вашу   идейную
надежность. Кстати, вы уже определили, где здесь ересь? -  Она  произнесла
эти слова тоненьким, как у гнома, голосом, с ноткой насмешливой угрозы.  -
Один неверный шаг, неверный выбор -  и  ваша  расцветающая  карьера  будет
задушена в зародыше. Но если вы угадаете...
     - А вы знаете, где какое сочинение? - раздраженно спросил он.
     - Да. У нас есть подслушивающее устройство в  кабинете  Тзо-Пина.  Мы
подслушали его беседу с Петелем. На  самом  деле  его  зовут  Джуд  Крейн,
старший инспектор высшего отдела секпола - секретной полиции. Наверное, вы
слышали это имя - он был главным ассистентом судьи  Ворлавского  во  время
послевоенного процесса 1998 года в Цюрихе.
     - Я... понимаю, - с трудом выдавил Чьен.
     Теперь многое становилось ясным.
     - Меня зовут Таня Ли, - представилась, наконец, девушка.
     Он только молча кивнул. Шок был еще силен, и оглушенный Чьен был не в
состоянии думать.
     - Фактически, я мелкий служащий, - рассказывала между  тем  Ли.  -  В
нашем министерстве.  Насколько  я  помню,  мы  никогда  даже  случайно  не
сталкивались. Мы стараемся пробраться на разные посты в нашем  учреждении.
Мой начальник...
     - Может, не  стоит  все  рассказывать  -  он  показал  на  включенный
телевизор. - Они могут подслушать.
     - Мы  заблокировали  прием  и  передачу  по  каналу  вашей  квартиры.
Повысили уровень шума. Им потребуется не менее часа, чтобы отыскать экран.
У нас осталось... - Она внимательно  посмотрела  на  крошечные  часики  на
тонком запястье, - еще пятнадцать минут. Пока мы в безопасности.
     - Скажите мне... какое из сочинений ортодоксально? - попросил он.
     - Вас только это волнует?
     - А что еще должно меня волновать?
     - Разве вы еще не поняли? Вы узнали такое... Вождь на самом  деле  не
вождь. Он нечто другое, хотя  мы  пока  не  можем  выяснить,  что  именно.
Товарищ Чьен, вам никогда не  приходило  в  голову  сделать  анализ  вашей
питьевой воды? Я знаю, это похоже на манию преследования, но все же?
     - Нет, конечно, - ответил он.
     Он уже знал, что она скажет дальше.
     - Наши анализы  показывают,  что  питьевая  вода  постоянно  насыщена
галлюциногенами. Но это не  те  галлюциногены,  которыми  пользовались  во
время  войны.   Это   новое   квазиэрготическое   соединение,   называется
"датрокс-3". Вы его принимаете с водой,  -  в  ресторанах,  у  друзей,  на
работе - вся вода в городе насыщается из единого центрального источника, -
гневно сказала она. - Мы  раскусили  эту  загадку.  И  поняли,  что  любой
хороший фенотиазин нейтрализует действие наркотика.  Но  вот  чего  мы  не
предполагали - так это целого букета результатов неискаженного восприятия.
Галлюцинации могут отличаться  у  разных  индивидов,  но  ведь  реальность
должна  восприниматься  универсально!   Все   получилось   наоборот.   Все
перевернулось с ног на голову. Мы не смогли  даже  прийти  к  какой-нибудь
теории,   рабочей   теории,   объясняющей   феномен.   Двенадцать   разных
галлюцинаций - это объяснить несложно. Но двенадцать вариантов одной и той
же реальности! - Она замолчала, посмотрела на сочинения, наморщив  лоб.  -
Вот эта, с арабским стихотворением, правильная работа. Если вы укажете  на
нее, то получите повышение.  Подниметесь  еще  на  ступеньку  в  партийной
иерархии. - Улыбнувшись - у нее были красивые белые зубы - она добавила: -
Сегодня утром  вы  совершили  выгодное  вложение  капитала.  Ваша  карьера
обеспечена теперь на некоторое время - благодаря нам.
     - Я вам не верю.
     Инстинктивная осторожность управляла им - осторожность,  выработанная
годами жизни среди головорезов Ханойского отделения  Восточной  компартии.
Они владели мириадами способов "вырубить" соперника -  некоторыми  из  них
Чьен сам пользовался. Возможно, сейчас он имеет дело с новым изобретением,
со способом, еще ему неизвестным. Это всегда возможно.
     - В сегодняшней речи вождь отдельно упомянул вас, - напомнила Таня. -
Вам это не показалось странным? Вас,  мелкого  кабинетовладельца  довольно
заштатного министерства...
     - Согласен, - признался он. - Меня это поразило.
     - Это логично. Абсолютный Благодетель сейчас формирует новую элиту  -
молодых энергичных функционеров послевоенного поколения. Он выделил вас по
той же причине, что и мы, - ваши данные, если их  правильно  использовать,
способны вынести вас на самую верхушку. Вот такие дела.
     Интересно, - подумал он, - все  в  меня  верят.  Кроме  меня  самого.
Особенно  теперь,  после  опыта  с  антигаллюциногеном.   Его   убеждения,
формировавшиеся годами, дали трещину. Однако  постепенно,  он  приходил  в
себя, и былая уверенность преуспевающего бюрократа давала себя  знать  все
больше.
     Подойдя к видфону, он снял трубку и начал набирать  номер  ханойского
побеза - второй раз за вечер.
     - Это бы стало вашей  второй  фатальной  ошибкой.  Я  скажу,  что  вы
заманили меня в квартиру и пытались дать взятку, предполагая, что я  знаю,
какое сочинение выбрать, - благодаря моей службе в министерстве.
     - А что было моей первой фатальной ошибкой?
     - То, что вы не приняли дополнительную дозу фенотиазина,  -  спокойно
сказала Таня Ли.
     Положив трубку, Тунг  Чьен  подумал:  "Я  не  понимаю,  что  со  мной
творится. Две силы. С одной стороны  -  партия  и  Абсолютный  Благодетель
Народа. С другой - эта девушка и некая тайная организация  за  ее  спиной.
Одна сила хочет, чтобы я поднимался выше  и  выше  в  партийной  иерархии,
вторая... Чего собственно хочет Таня Ли? Какие намерения скрываются за  ее
самоуверенными  утверждениями  и  довольно  тривиальным  пренебрежением  к
партии,  вождю  и  моральным  стандартам  Объединенного   Демократического
Народного Фронта".
     - Вы антипартиец? - спросил он с любопытством.
     - Нет.
     - Но... - Он развел руками.  -  Больше  ведь  ничего  не  существует.
Партия и антипартия. Тогда вы должны быть партийцем.
     Он недоуменно смотрел на нее. Таня, совершенно хладнокровно встретила
его взгляд. Помолчав, он продолжил:
     - У вас есть  организация,  вы  тайно  собираетесь.  Против  чего  вы
боретесь? Против государства? Вы вроде тех студентов в Америке, которые во
время  войны  во  Вьетнаме  останавливали  военные  эшелоны,  выходили  на
демонстрации?..
     - Все было не так, - устало сказала Таня. - Но не важно. Оставим это.
Наша цель такова: мы хотим знать, кто или что нами  управляет.  Нам  нужен
такой член организации, который имеет шанс лично  встретиться  с  лидером,
лицом к лицу. Вы понимаете? Очень немногим удается увидеть вождя - я  имею
в виду на самом деле увидеть.
     Она взглянула на часы, явно опасаясь, что не успеет скрыться.
     - Мы надеемся, - продолжила Таня Ли, - что пройдя испытание, а с моей
помощью вы практически его уже прошли, вас пригласят на вечеринку - только
для мужчин. Их  время  от  времени  устраивает  вождь,  и  газеты  о  них,
естественно, не сообщают. Теперь понимаете?  -  Она  перешла  на  горячий,
быстрый шепот. - И тогда мы узнаем... Вы  пойдете  туда  под  воздействием
нашего препарата, и, если сможете - встретитесь с ним лицом к лицу...
     - Это станет концом  моей  карьеры,  если  не  жизни,  -  сказал  он,
размышляя вслух.
     - Вы нам кое-что должны, - отрезала Таня Ли. Она побледнела.  -  Если
бы я не подсказала, вы наверняка  выбрали  бы  неправильное  сочинение.  И
вашей карьере преданного слуги общества настал бы конец. Вы  провалили  бы
испытание, даже не подозревая, что вас испытывали.
     - Я имел один шанс из двух, - примирительно заметил он.
     -  Нет,  -  возразила  она.  -  Фальшивка  набита  ловко  подобранным
партийным жаргоном. Они намеренно устроили вам ловушку. Они ХОТЕЛИ,  чтобы
вы провалились.
     Чьен опять взглянул на сочинения. Он был сбит с толку. Правду ли  она
говорит? Возможно. Вероятно.  Можно  сказать,  что  это  очень  похоже  на
правду, если знать партийных функционеров так хорошо, как он. Особенно его
непосредственного начальника, Тзо-Пина. Он вдруг почувствовал усталость  и
безразличие ко всему.
     - Значит, услуга за услугу. Вы этого требуете. Вы услугу мне  оказали
- добыли, если это правда - ответ на этот парттест. Но  вы  уже  свой  ход
сделали. Что может помешать мне вышвырнуть вас отсюда взашей? Что  захочу,
то и сделаю - я себя ничем не связывал.
     Он слышал свой голос, как будто со стороны - монотонный, бездушный  -
типичный голос партийного функционера.
     - По мере вашего продвижения вы столкнетесь с новыми проверками. И мы
будем стараться, чтобы вы эти проверки прошли, - сказала Таня Ли.
     Она была совершенно спокойна. Очевидно, она предвидела его реакцию.
     - Сколько у меня времени, чтобы подумать?
     - Сейчас я ухожу. Спешить некуда - вы получите приглашение на  личную
виллу вождя у Желтой реки не раньше следующей недели. Или даже в следующем
месяце. - Она остановилась  у  двери.  -  Если  вам  будут  грозить  новые
проверки, мы  предупредим.  Так  что  вы  еще  увидитесь  со  мной  или  с
кем-нибудь из наших. Может быть, с тем калекой-ветераном. На этот  раз  он
продаст вам листок с правильным ответом. - Она улыбнулась, но  улыбка  тут
же погасла, как задутая свеча. - И однажды - это наверняка -  вы  получите
официальное приглашение на виллу вождя - очень красивый бланк. Вы  пойдете
туда, предварительно приняв высокую дозу  стелазина...  может  быть,  весь
остаток нашего быстро идущего на убыль запаса. Спокойной ночи.
     Дверь захлопнулась. Она ушла.
     Бог мой! - подумал Чьен. - Они же могут теперь шантажировать меня.  А
она даже не упомянула об этом. Не стоило тратить время - имея  в  виду  их
намерения.
     С другой стороны... Он ведь сообщил в побез. Значит,  они  следят.  В
сущности, я не нарушил закона, но они будут тщательно за  мной  наблюдать.
Как и всегда. Он уже привык к этому за все прошедшие годы. Привык,  как  и
все остальные.
     Я увижу Абсолютного Благодетеля Народа  -  сказал  он  себе.  -  Быть
может, я буду первым. И что это будет? К какому  подклассу  негаллюцинаций
будет он принадлежать? Какой-нибудь новый неизвестный тип? Нечто, грозящее
перевернуть мой мир? Но как я выдержу это, сохраняя  внешнее  спокойствие,
после того, что  я  видел  по  телевизору,  например,  "Железо",  "Пасть",
"Разрушитель", "Труба"? Или что-нибудь похуже? Гадать было  бесполезно.  И
чересчур страшно.


     На следующее утро товарищ  Тзо-Пин  и  товарищ  Петель  ждали  его  в
кабинете, вернее поджидали, как охотники поджидают дичь. Чьен  без  лишних
слов вручил им "экзаменационное сочинение" с арабским стихотворением.
     - Вот это, - сказал он звенящим голосом, -  работа  преданного  члена
партии или, может быть, кандидата в члены.  Эта  же...  -  Он  хлопнул  по
второй пачке листов, - реакционный мусор, несмотря на ортодоксальность...
     - Прекрасно, товарищ Чьен, - кивнул Петель. - Не  будем  углубляться,
ваш анализ дал верный результат. Вы слышали, вождь вчера упомянул ваше имя
в вечернем телевыступлении?
     - Конечно, я слышал.
     - Не  сомневаюсь,  вы  сделали  соответствующий  вывод,  что  мы  все
вовлечены в дело особой государственной важности. Вождь выделяет вас,  это
ясно. Собственно, он связался со мной лично и... - Петель принялся  рыться
в своем разбухшем портфеле. Черт,  кажется,  потерял.  Ну  ладно...  -  Он
посмотрел на Тзо-Пина, тот чуть уловимо кивнул. -  Абсолютный  Благодетель
хотел бы увидеть вас во время обеда на его ранчо у реки Янцзы,  вечером  в
следующий четверг. Миссис Флетчер особо ценит...
     - Кто такая миссис Флетчер?
     Слегка запнувшись, Тзо-Пин сухо объяснил:
     - Жена Абсолютного  Благодетеля.  Его  зовут...  Вы,  не  сомневаюсь,
никогда о нем не слышали... Его зовут Томас Флетчер.
     -  Он  кавказец,  -  объяснил  Петель.  -  Работал  в  Новозеландской
компартии, принимал участие в захвате власти - это было  нелегко,  как  вы
помните. Эта информация не является секретной - в строгом понимании слова.
Но с другой стороны, не стоит слишком распространяться на эту тему.  -  Он
помолчал, играя цепочкой часов. - Наверное, будет лучше, если вы  забудете
об этом. Конечно, как только вы его встретите, то поймете по его лицу, что
он кавказец. Как и я. Как и многие из нас.
     - Национальность, - отметил Тзо-Пин, - не имеет отношения  к  понятию
верности вождю и партии. Чему свидетель  господин  Петель,  стоящий  перед
вами.
     Но Абсолютный Благодетель? - изумился про себя Чьен. - На  экране  он
не казался кавказцем...
     - Но на экране... - начал было он.
     - Изображение подвергается  ряду  особых  видеокоррекций,  -  пояснил
Тзо-Пин. - Из идейных соображений.  Большая  часть  товарищей  на  высоких
постах знают об этом.
     Он значительно посмотрел на Чьена.
     Значит, они знают. И молча соглашаются.  Все,  что  мы  видим  каждый
вечер, - это иллюзия. Вопрос - до какой  степени  иллюзия?  Частично?  Или
полностью?
     - Буду готов, - сухо сказал он.
     И подумал: где-то вышла промашка. Они - те, кто стоит за спиной  Тани
Ли, - не предполагали, что я так быстро получу доступ. Где  препарат?  Они
успеют связаться со мной или нет? Скорее всего, нет.
     Он испытал облегчение. Он будет допущен к вождю и  увидит  его  таким
же, как видел на экране. Это будет очень приятный и  поощряющий  партийную
энергию обед в компании наиболее влиятельных партийцев Азии.  Уверен,  что
обойдемся мы и  без  фенотиазинов,  -  подумал  Чьен.  Чувство  облегчения
становилось все сильнее.
     - А, вот она, наконец, - вдруг сказал Петель и выудил на  свет  божий
белый конверт. - Ваша пригласительная карточка.  Утром  в  четверг  ракета
компании "Синорокет" доставит вас на виллу вождя.  Офицер,  отвечающий  за
соблюдение протокола, проведет с вами беседу.  Форма  одежды  -  парадная:
фрак и белый галстук, но атмосфера будет в высшей степени непринужденная и
сердечная.  И,  как  всегда,  много  тостов.  Я  побывал  на  двух   таких
мальчишниках. Товарищ Тзо-Пин, - Петель изобразил кривую улыбку, - пока не
удостоился чести. Но, как говорится, все приходит к тому,  кто  ждет.  Это
сказал Бен Франклин.
     - К товарищу Чьену,  должен  отметить,  эта  честь  пришла  несколько
преждевременно. - Тзо-Пин пожал плечами  с  видом  философа.  -  Но  моего
мнения не спрашивают.
     - И еще одно, - сказал  Петель.  -  Возможно,  лично  встретившись  с
вождем, вы будете в некоторой степени разочарованы.  Даже  если  это  так,
будьте внимательны и ни  в  коем  случае  не  показывайте  истинных  своих
чувств.  Мы  привыкли,  -  нас  даже  приучили,  -  видеть  в   Абсолютном
Благодетеле не просто человека, а нечто большее.  Но  за  столом  он...  -
Петель пошевелил пальцами, - во многих отношениях  не  отличается  от  нас
грешных. Он может рассказать  анекдот  с  бородой  или  выпить  лишнего...
Откровенно говоря, заранее никогда не известно, как пройдет  вечер,  хотя,
как правило, такие обеды кончаются не раньше  следующего  утра.  И  потому
будьте предусмотрительны и примите дозу амфетамина. Офицер, отвечающий  за
протокол, снабдит вас таблетками.
     - Вот как?
     Довольно неожиданная и интересная новость!
     - Для внутренней крепости. И  чтобы,  как  говорится,  пузырь  хорошо
держался. Вождь отличается большой выносливостью. Очень часто он  все  еще
свеж и полон сил, в то время как остальные участники  застолья  давно  уже
свалились под стол.
     - Выдающаяся личность, наш  вождь,  -  сладко  пропел  Тзо-Пин.  -  Я
считаю, что его некоторая... неумеренность  только  доказывает,  какой  он
славный парень. Плоть от плоти народной.  Настоящий  человек  Возрождения,
гармоничный во всех отношениях, как, например, Лоренцо Медичи.
     - Очень верное и удачное замечание, - согласился Петель.
     Он так пристально наблюдал за  Чьеном,  что  последнему  опять  стало
неуютно, вернулось зыбкое ощущение страха, как вчера вечером. Не попаду ли
я из одной ловушки в другую? - подумал он. - Вчерашняя девица - вдруг  она
стала агентом секпола?
     Он решил, что всеми способами постарается  уклониться  от  встречи  с
безногим. Будет ходить домой совсем другой дорогой.


     Ему повезло. В тот день он сумел скрыться от калеки, и  на  следующий
тоже и так далее, до самого четверга.
     Утром в четверг  калека-толкач  неожиданно  выкатил  из-за  какого-то
грузовика и блокировал Чьену дорогу.
     - Как мое лекарство? - требовательно поинтересовался он. - Помогло? Я
уверен, что помогло - состав очень древний, времен династии Сунг. Я  вижу,
он вам помог. Правильно?
     - Дайте пройти, - сказал Чьен сквозь зубы.
     - Будьте так добры, ответьте мне!
     Тон его не имел ничего общего  с  нытьем  уличных  мелких  торговцев,
особенно калек. Именно тон подействовал на  Чьена.  "Командирский  голос",
как говаривали офицеры марионеточных империалистических войск  много-много
лет тому назад.
     - Я знаю, что было в вашем  пакете,  -  заметил  Чьен.  -  И  с  меня
довольно. Если я передумаю, то достану это вещество в  нормальной  аптеке.
Большое спасибо.
     Он попытался уйти. Но тележка с ее безногим пассажиром устремилась  в
погоню.
     - Со мной говорила госпожа Ли, - громко заявил калека.
     - Правда? - поинтересовался Чьен и прибавил шагу.
     Он заметил свободное аэротакси и отчаянно замахал рукой.
     - Сегодня вечером вы будете на вилле у реки Янцзы. Возьмите препарат.
Немедленно.
     Калека, пыхтя  от  усилий,  которых  требовал  темп  Чьена,  протянул
конверт.
     - Прошу вас, партиец Чьен. Ради вас и всех нас. Мы  должны  выяснить,
что это. Великий бог!  Возможно,  это  даже  не  человек,  а  инопланетное
существо. Это было бы самое страшное.  Вы  не  понимаете?  Ваша  ничтожная
карьера - пустое место, если только  представить...  Если  вы  не  сможете
выяснить...
     Такси остановилось у обочины, дверца плавно отъехала,  Чьен  полез  в
кабину.
     - Пожалуйста, - попросил калека. - И бесплатно.  Это  ничего  вам  не
будет стоить. Возьмите и примите перед  началом  обеда.  И  не  принимайте
амфетаминов  -  они  из  группы   таламостимуляторов,   а   фенотиазин   -
адреналосупрессант, они взаимопротивопоказаны...
     Дверь плавно скользнула на место, Чьен откинулся на спинку.
     - Куда едем, товарищ? - спросил робоводитель такси.
     Чьен назвал идент-номер своего жилого корпуса.
     - Калека-торговец ухитрился протиснуть образец  своего  сомнительного
товара в мою стерильную кабину, - сообщил робот. -  Обратите  внимание,  у
вашей ноги, товарищ.
     Чьен увидел конверт - обычный на вид  конверт.  Откуда  ни  возьмись,
лежит рядом с тобой пакетик... Несколько секунд спустя он поднял конверт.
     На конверте опять была надпись, но теперь от  руки.  Женский  почерк.
Наверное, Таня Ли.
     "События застали нас врасплох. Но, слава богу, мы успели. Где вы были
во вторник и среду? Неважно. Вот препарат. Удачи вам! Я  найду  вас  потом
сама. Не пытайтесь со мной связаться".
     Он сжег конверт в автоматической пепельнице такси. И оставил  у  себя
темные гранулы.
     Галлюциногены - все это время, все эти годы. В нашей  воде,  в  нашей
еде. Десятилетиями. Не во время войны - в мирное  время.  И  не  в  лагере
врагов - у нас дома. Бессовестные сволочи, - подумал он.  Наверное,  нужно
принять  гранулы.  Наверное,  стоит  выяснить,  наконец,  что   он   собой
представляет.
     Я так и  сделаю,  -  решил  Чьен.  Он  почувствовал,  что  ему  стало
интересно. Это было плохо, он понимал. Любопытство партийным  функционерам
противопоказано. Тем не менее, он был уже охвачен нетерпением. Надолго  ли
его хватит? Достанет ли  ему  смелости  принять  порошок,  когда  наступит
момент? Время покажет. Мы цветы, - подумал он. - В саду,  где  ОН  срывает
нас. Как в том арабском стихотворении.  Он  хотел  вспомнить,  что  в  нем
говорилось, но не смог.


     Офицер  протокола,  японец  по  имени   Кимо   Окубара,   высокий   и
мускулистый, явно в прошлом боец, осмотрел Чьена со скрытой враждебностью,
хотя   тот   представил   тисненую   карточку-приглашение   и    документ,
удостоверяющий личность.
     - И стоило вам сюда тащиться, - ворчал японец. -  Смотрели  бы  лучше
телевизор дома. Мы тут и без вас спокойно обходились.
     - Телевизор я уже смотрел, - сухо ответил Чьен.
     К тому же обеды на вилле не транслировались, подумал он, -  очевидно,
из соображений пристойности.
     Ребята Окубары тщательно обыскали, прощупали Чьена, включая  анальное
отверстие  -  на  предмет  тайного  оружия.  Потом  ему  вернули   одежду.
Фенотиазин они не нашли, потому что он его уже принял. Подобные  препараты
действуют часа четыре.  Этого  должно  быть  более  чем  достаточно.  Таня
убеждала, что доза сверхбольшая. Он  испытывал  слабость,  головокружение,
спазмы, дрожь в конечностях - непредвиденные побочные эффекты.
     Мимо прошла девушка, до пояса  обнаженная,  с  длинными  медно-рыжими
волосами, как хвост кометы. Интересно.
     С другой стороны показалась еще одна девушка. Эта была обнажена  тоже
до пояса, но в нижней части. Еще интересней. У девиц был  отсутствующий  и
скучающий вид.
     - Вы тоже будете потом в таком виде, - сообщил ему Окубара.
     Чьен изумился.
     - Как я понял, фрак и белый галстук...
     - Это шутка, - объяснил японец. - Вы  попались.  Можете  наслаждаться
девушками, если вы не гомосексуалист.
     Ну ладно, - подумал Чьен, -  будем  наслаждаться.  Вместе  с  другими
приглашенными - мужчины были во фраках, женщины в платьях  до  пола  -  он
принялся прохаживаться. Он чувствовал себя не в своей тарелке, несмотря на
транквилизирующий эффект стелазина. Зачем он явился  сюда  Двусмысленность
ситуации вызывала тревогу. С одной стороны, он здесь  ради  продвижения  в
партийной иерархии, одобрительного кивка вождя... С другой - чтобы уличить
вождя в обмане. Какого рода обмане - он еще  не  зал,  но  обмане.  Обмане
партии, обмане всех миролюбивых демократических сил планеты.
     Он начал описывать новый круг по  залу.  К  нему  подошла  девушка  с
маленькими ярко светившимися грудями и попросила спичку.  Чьен  машинально
достал зажигалку.
     - А почему у вас  груди  светятся?  -  спросил  он.  -  Радиоактивное
воздействие?
     Девушка ничего не ответила, пожала плечами  и  отошла.  Очевидно,  он
что-то не то сказал. Наверное, послевоенная мутация, - решил Чьен.
     - Прошу вас, сэр, - лакей изящным жестом протянул поднос.
     Чьен выбрал мартини - в настоящее время это был самый модный  напиток
среди высшего партийного класса Народного Китая, - и отпил глоток  ледяной
смеси. Отличный английский джин, - отметил он про себя. -  Может,  даже  с
добавлением настоящего голландского  можжевельника  или  чего-то  другого.
Неплохо.
     Он почувствовал себя лучше. В принципе, здесь совсем неплохо, - решил
он. - Даже весьма приятная обстановка.  Все  люди  такие  респектабельные,
уверенные в себе. Они достигли успеха, теперь им можно немного  отдохнуть.
Очевидно, это миф, будто бы рядом  с  вождем  люди  испытывают  тревогу  и
нервное возбуждение.  Ничего  подобного  он  пока  не  замечал  и  сам  не
испытывал.
     Какой-то широкоплечий пожилой господин весьма  оригинально  остановил
Чьена, уперев ему в грудь свой бокал.
     - Вон тот лилипут, - сказал он, ухмыльнувшись, - который просил у вас
спичку, ну, с грудями, как рождественские огни, - это был  на  самом  деле
мальчик. - Он захихикал. - Здесь надо держать ухо востро.
     - А где можно найти нормальных женщин? - спросил Чьен.
     - Рядом, - ответил господин  и  удалился,  оставив  Чьена  наедине  с
мартини.
     Высокая приятная женщина в дорогом платье, стоявшая рядом  с  Чьеном,
вдруг схватила его за руку. Он почувствовал  напряжение  ее  пальцев.  Она
сказала:
     - Вот  он.  Абсолютный  Благодетель  Народа.  Я  здесь  впервые,  так
волнуюсь. У меня прическа в порядке?
     - В полном, - кивнул Чьен и посмотрел в ту же сторону, что и женщина.
На Абсолютного Благодетеля.
     Он шел через зал к столу. И это был не человек.
     Но и не металлический монстр, - понял Чьен.  Совсем  не  то,  что  он
видел по телевизору. Очевидно, тот техномонстр предназначался  только  для
речей.  Наподобие  искусственной  руки,  которой  однажды   воспользовался
Муссолини, чтобы приветствовать салютом длинную и многочасовую процессию.
     Чьену стало плохо. Может, это  подводный  дракон,  "Пасть",  Таня  Ли
что-то такое упоминала? Но ЭТО не имело пасти. Ни щупальцев, ни даже плоти
вообще. Собственно  ЕГО  там  вообще  как  будто  не  было.  Стоило  Чьену
сфокусировать на ЭТОМ взгляд, и изображение исчезло. Он видел сквозь него,
видел людей по ту сторону зала, но не видел ЕГО САМОГО. Но  отворачиваясь,
он боковым зрением сразу замечал ЕГО, его границы.
     Оно  было  ужасно.  Источаемый  им  ужас  охватил  Чьена,  как  волна
испепеляющего жара. Продвигаясь к столу, оно высасывало  жизнь  из  людей,
попадавшихся на пути,  пожирая  и  энергию  с  ненасытным  аппетитом.  Оно
ненавидело окружающих -  он  чувствовал  его  ненависть.  Оно  на  дух  не
переносило людей - всех и каждого - и он неожиданно понял, что  испытывает
долю этого отвращения вместе с ним. На мгновение  все,  присутствующие  на
вилле показались ему мерзкими слизняками, и  это  существо  шествовало  по
скрученным панцирям упавших  раздавленных  слизняков,  глотало,  пожирало,
насыщалось и все это время надвигалось именно на Чьена. Или это была  лишь
иллюзия? Если это галлюцинация, то самая жуткая в моей  жизни,  -  подумал
Чьен. - Если это реальность, то чересчур жестокая. Порожденное  абсолютным
злом существо, убивающее и заглатывающее поверженные жертвы. Он смотрел на
след существа - цепочку раздавленных, искалеченных  мужчин  и  женщин.  Он
видел, как они пытались заново собрать  свои  изуродованные  тела,  что-то
сказать.
     Я знаю, кто ты,  -  подумал  Тунг  Чьен.  -  Ты,  верховный  водитель
Всемирной партии,  истребитель  жизни.  Я  видел  стихотворение  арабского
поэта. Ты ищешь цветы жизни, чтобы их пожирать. Ты оседлал  Землю,  и  нет
для тебя ни высоты, ни глубины. Где угодно, когда угодно ты появляешься  и
пожираешь всех вокруг. Ты сконструировал жизнь, чтобы затем ее  поглотить.
И находишь в этом наслаждение.
     Ты бог, - подумал он.
     - Товарищ Чьен! - прозвучал его голос. Но исходил он  изнутри  головы
Чьена, а не со стороны безротого и безъязыкого  видения,  обратившегося  к
нему. - Приятно встретить вас. Но что вы понимаете? Что вы  знаете?  Какое
мне дело до всех вас? Слизь. Какое мне дело до слизи? Да, я в ней увяз.  Я
мог бы и вас раздавить.  Я  создаю  ловушки  и  тайники,  глубокие  тайные
убежища, моря для меня, как кастрюля с варевом. Чешуйки моей кожи  связаны
со всеми, кто есть на Земле. Ты - я, я - ты. Неважно, кто есть кто. Так же
неважно, как является  ли  существо  с  огненными  грудями  мальчиком  или
девочкой. Можно получать  удовольствие  и  от  тех  и  от  других.  -  Оно
засмеялось.
     Чьен не в состоянии был поверить, что оно разговаривало  с  ним.  Что
оно выбрало его. Это было слишком ужасно.
     - Я выбрал всех и каждого, - сказало оно. - Нет малых,  нет  великих,
каждый упадет и умрет,  и  я  буду  рядом,  наблюдая.  Автоматически.  Так
устроен мир. Мне делать ничего не нужно, только смотреть.
     И вдруг связь прервалась. Но Чьен видел  его.  Как  громадную  сферу,
повисшую в комнате. С миллионом, с миллиардом глаз -  для  каждого  живого
организма. И когда живой организм падал, оно наступало на него  и  давило.
Для  этого  оно  и  сотворило  живых  существ,  -  понял  он.  В  арабском
стихотворении говорилось не о смерти, а о боге. Или,  вернее,  бог  и  был
смерть. Монстр-каннибал иногда промахивался, но, имея в  запасе  вечность,
ему некуда было спешить. Второе стихотворение тоже понял он вдруг. То, что
написал поэт Драйден. Жалкий хоровод - это мы, наш мир.  И  оно  поглощает
его. Деформирует по своему плану.
     Но, по крайней мере, - подумал он, - у меня осталось мое  собственное
достоинство. Он поставил бокал, повернулся и пошел  к  дверям.  Прошел  по
ковровой дорожке длинного коридора. Лакей в  фиолетовой  ливрее  услужливо
распахнул перед ним дверь. Он оказался в темноте на пустой веранде, один.
     Нет, не один.
     Оно последовало  за  ним.  Или  было  на  веранде  заранее.  Да,  оно
поджидало его. Оно еще с ним не покончило.
     - Раз и два! - сказал Чьен и головой вперед  бросился  через  перила.
Шестью этажами ниже блестела река - смерть, настоящая  смерть,  совсем  не
такая, как в арабском стихотворении.
     Когда Чьен завис над перилами, оно  выпустило  щупальца-удлинители  и
придержало его за плечо.
     - Зачем? - спросил он, тем не менее, не стал вырываться.
     Он ничего не понимал. И ему было даже немного интересно.
     - Не делай этого из-за меня, - сказало оно.
     Чьен видеть его не мог - оно передвинулось за  его  спину.  Но  часть
его, на плече Чьена, теперь выглядела как человеческая рука.
     Потом оно рассмеялось.
     -  Что  тут  смешного?  -  спросил  Чьен,  балансируя  над  перилами,
придерживаемый псевдорукой.
     - Ты делаешь мою работу за меня. Нетерпелив. Разве у тебя нет времени
подождать? Я еще выберу тебя, не стоит упреждать события.
     - А если я сам? - спросил он. - Из-за отвращения?
     Оно засмеялось. И ничего не ответило.
     - Даже не отвечаешь, - отметил он.
     И опять не было ответа. Он соскользнул опять  на  веранду.  И  "рука"
сразу же отпустила его плечо.
     - Ты основатель партии? - спросил он.
     - Я основатель всего. Я основал партию, и антипартию, и тех,  кто  за
нее, и тех, кто против, тех, кого вы зовете империалистами-янки, тех,  что
окопались в лагере реакции, и так до бесконечности.  Я  основал  все  это.
Словно поле травы.
     - И теперь ты наслаждаешься своим творением?
     - Я хочу, чтобы ты увидел меня таким, каким увидел, и чтобы ты  после
этого мне поверил.
     - Что? - Чьен вздрогнул. - Поверил в чем?
     - Ты в меня веришь? - спросило оно.
     - Да. Я тебя вижу.
     - Тогда возвращайся к своей работе в министерстве. Тане Ли скажи, что
видел  старика,  толстого,  усталого,  который  любит  выпить  и  ущипнуть
смазливую девицу за зад.
     - Боже, - прошептал Чьен.
     - И пока ты будешь жить, не в силах остановиться, я буду тебя мучить.
Я отберу у тебя одно за другим, все, что у тебя есть и чем ты дорожишь.  А
потом, когда ты будешь окончательно раздавлен и придет твой смертный  час,
я открою тебе тайну.
     - Какую тайну?
     - Воскреснут мертвые окрест. Я убиваю живое, я спасаю мертвое. Пока я
скажу тебе только вот что: ЕСТЬ ВЕЩИ ГОРАЗДО ХУДШИЕ, ЧЕМ Я. Но  ты  их  не
увидишь, потому что я тебя уничтожу. А теперь иди и приготовься к обеду. И
не задавай дурацких вопросов. Я делал так задолго до появления Тунг Чьена,
и буду так делать еще очень долго после него.
     Тогда Чьен ударил его, ударил в это, как мог сильно.
     И ощутил страшную боль в  голове.  Он  почувствовал,  что  падает.  И
наступила темнота.
     В последний момент он подумал: я доберусь  до  тебя.  Ты  умрешь.  Ты
умрешь в мучениях. Будешь мучиться, как мы мучаемся, именно так, как мы. Я
тебя распну. Клянусь, я тебя распну на чем-нибудь таком  высоком.  И  тебе
будет очень больно. Как мне сейчас.
     Он зажмурился.
     Кто-то дернул его за плечо - грубо,  резко.  Он  услышал  голос  Кимо
Окубары:
     - Напился, как свинья. А ну, поднимайся! Шевелись!
     Не открывая глаз, Чьен попросил:
     - Вызовите такси.
     - Такси уже ждет. Отправляйся домой! Какой позор! Устроить  сцену  на
обеде у вождя!
     Встав на подгибавшиеся ноги, он  открыл  глаза,  осмотрел  себя.  Наш
вождь - единственный истинный бог. И враг, с которым мы сражаемся, -  тоже
бог. Он действительно все, что есть  сущего.  А  я  не  понимал,  что  это
значит. Глядя на офицера протокола, он подумал: в тебе тоже  есть  частица
бога. Так что выхода нет, даже прыгать бесполезно. Это инстинкт  сработал,
- подумал он, весь дрожа.
     - Смешивать алкоголь и наркотики, - уничтожающе процедил  Окубара,  -
значит навсегда испортить карьеру. Мне это не раз  приходилось  видеть.  А
теперь - пошел вон.
     Пошатываясь, Чьен побрел  к  громадным  центральным  дверям  виллы  у
Янцзы. Два лакея в костюмах средневековых рыцарей торжественно  распахнули
створки, качнув плюмажами на шлемах. Один из них сказал:
     - Всего доброго, сэр.
     - Иди ты на... - огрызнулся Чьен и вышел в ночь.


     Было без четверти три ночи. Чьен, не в силах сомкнуть глаз,  сидел  у
себя в гостиной, куря сигары одну за другой. В дверь постучали.
     Открыв дверь, он увидел Таню Ли - в плаще  с  поясом  и  с  синим  от
холода лицом. Она с немым вопросом смотрела на него.
     - Не смотри на меня так, - грубо сказал  он.  Сигара  погасла,  и  он
раскурил ее заново. - На меня и так смотрели больше, чем надо.
     - Вы видели, - поняла она.
     Он кивнул.
     Она села на подлокотник кресла и, помолчав, попросила:
     - Расскажите, как это было.
     - Уезжай отсюда как можно дальше. Очень, очень далеко, -  посоветовал
он. Но тут же вспомнил: нет такого "далеко", чтобы  спрятаться,  скрыться.
Кажется, что-то об этом было в стихотворении. - Забудьте, что я сказал.
     Он с трудом дошел до кухни, начал готовить кофе.
     - Так... так плохо? - спросила Таня, тоже зайдя на кухню.
     - Мы все обречены. Я в это дело не ввязываюсь. Просто хочу работать в
министерстве и забыть все, что произошло. Забыть всю эту чертовщину.
     - Это инопланетное существо?
     - Да, - кивнул он.
     - Оно настроено враждебно к нам?
     -  Да.  И  нет.  И  то,  и  другое  одновременно.  Преимущественно  -
враждебно.
     - Тогда мы должны...
     - Иди домой, - посоветовал Чьен, - и ложись спать. -  Он  внимательно
посмотрел на нее. - Ты замужем?
     - Нет. Сейчас - нет. Раньше была.
     - Останься со мной, - попросил  он.  -  До  утра,  сколько  там  ночи
осталось. Пока не взойдет солнце. Мне страшно, когда темно.
     - Я останусь, - согласилась Таня, расстегивая пряжку плаща,  -  но  я
должна получить ответы.
     - Что имел в виду Драйден? - спросил Чьен, ведя ее  в  спальню.  -  В
отношении небесных сфер. Что это значит?
     - Нарушится весь небесный порядок Вселенной, - пояснила она,  повесив
плащ в шкаф.
     На ней был оранжевый полосатый свитер и облегающие брюки.
     - Это плохо, - затосковал Чьен.
     - Не знаю. Наверное, - подумав, ответила она. - По-моему, это  как-то
связано с идеей старика Пифагора насчет музыки-сфер.
     Она уселась на кровать и стала снимать туфли, похожие на тапочки.
     - Ты веришь в это? Или ты веришь в бога?
     - Бога! - засмеялась она. - Время веры  в  бога  кончилось  вместе  с
эпохой паровозов. О чем ты?
     - Не смотри на меня так, - он резко отодвинулся. - Я теперь не люблю,
когда на меня смотрят.
     - Наверное, - предположила Таня, - если бог существует, наши дела его
мало волнуют. Такая у меня теория. Победит ли зло, добро, погибнет человек
или животное - судя по всему, ему это безразлично.  Честно  говоря,  я  не
вижу никаких его проявлений. И партия всегда отрицала всякую форму...
     - Но ты его видела? Когда была маленькой?
     - Только тогда. И я верила...
     - А тебе не приходило в голову, что "добро" и "зло" - разные названия
одного явления? И бог может быть добр и наоборот одновременно?
     - "Разрушитель" - припомнил Чьен. - "Железо", "Пасть"  и  "Птица",  и
"Заоблачная Труба"... Плюс другие названия, формы, не знаю.  У  меня  была
галлюцинация на обеде у вождя. Очень сильная и очень страшная.
     - Но стелазин...
     - От него стало только хуже, - заметил Чьен.
     - Можем ли мы противостоять  этому?..  -  задумалась  Таня.  -  Этому
существу, созданию, призраку, видению - что ты  видел?  Ты  называешь  это
галлюцинацией, но, очевидно, это была не галлюцинация.
     - Да, думаю, что он существует. Верь в него.
     - И что это даст?
     - Ничего, - вяло сказал он. - Абсолютно ничего. Я устал. Давай  ляжем
в постель.
     - Хорошо.
     Она начала стягивать с себя свой полосатый свитер.
     - Мы потом поговорим подробнее.
     - Галлюцинация, - медленно произнес Чьен,  -  это  милосердная  вещь.
Лучше бы я не утратил ее. Отдайте мне назад мою  галлюцинацию!  Пусть  все
опять будет, как было раньше, до той первой встречи с калекой-продавцом.
     - Ложись в постель. Будет хорошо - тепло и приятно.
     Он снял галстук, рубашку - и увидел на правом плече знак,  стигмат  -
след руки, остановившей его в прыжке с веранды.  Красные  полосы.  Похоже,
они никогда не исчезнут. Он надел пижамную куртку, чтобы спрятать следы.
     - Твоя карьера теперь полетит  вперед,  -  попыталась  успокоить  его
Таня. - Разве ты не рад?
     - Конечно, - кивнул он, ничего не видя в темноте. - Очень рад.
     - Иди ко мне, - сказала Таня, обнимая его.  -  Забудь  обо  всем.  По
крайней мере, пока.
     Он потянул ее к себе. И стал делать то, о чем она его просила, и чего
он сам хотел. Она была ловкая и хорошо справилась  со  своей  частью.  Они
хранили молчание, пока она не выдохнула: "О-о!" и обмякла.
     - Если бы можно было продолжать вот так бесконечно, - вздохнул Чьен.
     - Это и была вечность, - сказала Таня. - Мы  были  вне  времени.  Это
безграничность, как океан. Наверное, так было в  кембрийскую  эпоху,  пока
они не выползли на сушу.  И  есть  только  один  путь  назад  -  когда  мы
занимаемся любовью. Вот почему это так много значит для нас. В те  времена
мы были как одно, как одна большая медуза. Теперь их много выбрасывают  на
берег волны.
     - Выбрасывают на берег, и они умирают, - поежился он.
     - Можешь принести мне полотенце? - попросила Таня.
     Голый, он пошлепал в ванную за полотенцем. Там он снова  увидел  свое
плечо - то место, где Оно его  ухватило,  втащив  назад.  Наверное,  чтобы
поиграть с ним еще.
     След почему-то кровоточил.
     Чьен промокнул кровь, но она тут же выступила  опять.  Сколько  же  у
меня осталось времени? - подумал он. Наверное, немного.
     Вернувшись в спальню, он спросил:
     - Ты не устала?
     - Нисколько. И если у тебя еще есть силы...
     Она смотрела на него лежа, едва видимая в смутном ночном свете.
     - Есть, - сказал он.
     И прижал Таню к себе.





                         РАСПАЛАСЬ СВЯЗЬ ВРЕМЕН...


                                    1

     Загрузив тележку картофелем  в  холодильной  камере,  Виктор  Нильсен
покатил ее из тыльной части  магазина  через  бакалею  в  овощную  секцию.
Только что привезенные картофелины  он  стал  аккуратно  ссыпать  в  почти
опустевший лоток, проверяя каждую десятую - не подпорчена ли  она  гнилью,
цела ли на ней кожура. Одна  крупная  картофелина  упала  на  пол,  и  он,
нагибаясь, чтобы ее поднять, скользнул взглядом мимо прилавка для контроля
покупок, расчетных стоек и витрин  с  сигарами  и  сладостями  на  отрезок
улицы, просматривавшийся через широкие стеклянные двери. По тротуару брели
несколько прохожих, ярко сверкнул солнечный зайчик,  отраженный  от  крыла
выезжавшего с примагазинной парковки "фольксвагена".
     - Это была моя жена? - спросил он у Лиз, внушительного вида девахи из
Техаса, сидевшей за кассовым аппаратом при выходе.
     - Нет, пожалуй, иначе я заметила бы, - ответила Лиз, отбивая  чек  на
две упаковки молока и пакет постного говяжьего фарша.
     Пожилой покупатель у  расчетной  стойки  вытащил  из  кармана  пальто
бумажник.
     - Она обещала заскочить ко мне, - сообщил Вик, -  чтобы  дать  знать,
как там дела.
     Марго должна была повести Сэмми, их десятилетнего сына, на рентген  к
зубному врачу. Поскольку был апрель - пора  уплаты  подоходного  налога  -
отложить на книжку удалось совсем немного, и он очень опасался результатов
рентгена.
     Не в силах больше терпеть ожидание, он прошел к платному  телефону  у
стеллажа с консервами, бросил в щель десятицентовую монету и набрал номер.
     - Алло, - раздался в трубке голос Марго.
     - Ты водила Сэмми к врачу?
     - Мне пришлось позвонить доктору Майлсу и отложить  просвечивание,  -
взволновано начала рассказывать Марго. - Примерно в полдень  я  вспомнила,
что как раз сегодня мы с Энн Рубинштейн должны  отнести  петицию  в  отдел
здравоохранения. Она должна быть зарегистрирована  сегодня,  так  как,  по
слухам, как раз сейчас заключаются контракты.
     - Что это за петиция? - поинтересовался Вик.
     - Мы требуем, чтобы город  расчистил  три  участка  под  застройку  с
остатками фундаментов снесенных зданий, - пояснила Марго.  -  Дети  играют
там после школы. Это очень опасно.  Там  полно  ржавой  арматуры  и  битых
бетонных блоков...
     - А вы не могли  бы  отправить  ее  по  почте?  -  перебил  он  жену,
испытывая,  однако,  в  душе  облегчение:  зубы  у  Сэмми  не  выпадут  до
следующего месяца, с визитом к врачу  можно  еще  вполне  подождать.  -  И
сколько времени ты там пробудешь? Ты не сможешь подбросить меня домой?
     - Сама не знаю, - ответила Марго. - Послушай, дорогой, сейчас у нас в
гостиной многочисленное дамское общество - мы  в  последний  раз  уточняем
текст пунктов, включенных в петицию. Если  я  не  смогу  забрать  тебя,  я
позвоню в пять или около того. О'кэй?
     Повесив трубку, он неторопливо побрел к расчетной стойке. Покупателей
пока не было, и Лиз, улучив минуту, закурила  сигарету.  Она  сочувственно
улыбнулась Вику, и от этой улыбки ему сразу же стало как-то легче на душе.
     - Ну как там ваш мальчонка? - спросила она.
     - Нормально, - ответил Вик. -  Наверное,  радуется,  что  не  идет  к
врачу.
     - Ах,  к  какому  шикарному  старикашке-дантисту  я  хожу,  -  весело
щебетала Лиз. - Ему, наверное, лет сто, не меньше. Он мне совсем не делает
больно. Немножечко поскребет в зубе - и порядок.
     Отогнув в сторону губу  наманикюренным  пальцем,  она  показала  Вику
золотую пломбу на одном из верхних коренных  зубов.  Когда  он  пригнулся,
чтобы  заглянуть  ей  в  рот,  его  обдало  целым  букетом  запахов  -  от
сигаретного дыма до корицы.
     - Видите? Такая большая, что пришлось выскрести весь  зуб,  а  больно
ничуть не было! Нет, у него никогда не больно.
     Интересно, подумал Вик, что сказала бы Марго,  если  бы  вдруг  вошла
сюда через дверь с фотоэлементом,  которая  сама  открывается  нараспашку,
когда к ней подходишь, и увидела  бы,  как  я  заглядываю  в  рот  к  Лиз?
Наверное, решила бы, что застукала меня за каким-то новомодным эротическим
извращением, еще не зарегистрированным в отчетах Кинси!
     Во второй половине дня магазин почти полностью опустел. Обычно в  это
время мимо расчетных  стоек  неторопливо  продвигался  поток  покупателей.
Сегодня все было иначе. Спад деловой активности,  отметил  про  себя  Вик.
Пять  миллионов  безработных  в  феврале  этого  года.  Это  не  может  не
отразиться на нашем бизнесе. Пройдя ко входу в  магазин,  он  взглянул  на
поток пешеходов на тротуарах. Можно не сомневаться. Людей гораздо  меньше,
чем обычно. Все предпочитают отсиживаться дома, подсчитывая сбережения.
     - Этот  год  будет  неважным  для  бизнеса,  -  поделился  он  своими
соображениями с Лиз.
     - А вам разве не все равно? - удивилась Лиз. - Не  вы  ведь  владелец
этого магазина. Вы просто работаете здесь, как  и  все  мы.  Для  нас  это
означает только то, что будет меньше работы.
     Одна из покупательниц начала выкладывать  выбранные  ею  продукты  на
прилавок. Лиз отбивала чеки в кассовом  аппарате,  продолжая  через  плечо
переговариваться с Виком.
     - Как бы то ни было, мне кажется, что никакой депрессии не будет. Это
все байки демократов. Я устала  от  разглагольствований  этих  болтунов  о
близком крахе экономики.
     - А сами-то вы разве не демократка? - полюбопытствовал Вик. - Вы ведь
южанка?
     - Уже нет. С тех пор, как приехала сюда. Здесь республиканский  штат,
поэтому и я республиканка.
     Кассовый аппарат загрохотал, зазвенел, выдвинулся открытый  ящик  для
наличности. Лиз упаковала продукты в бумажный пакет.
     Вывеска над входом в кафе на противоположной стороне улицы дала новое
направление мыслям Вика. Пожалуй, сейчас время для послеполуденного кофе.
     - Я вернусь минут через десять, - кивнул он Лиз. - Сумеете в одиночку
удержать нашу крепость?
     - Проказник, - весело парировала Лиз, отсчитывая сдачу. - Валяйте  да
побыстрей, чтобы я смогла рвануть чуть позже и сделать кое-какие  покупки.
Идите, не бойтесь.
     Засунув руки в карманы, он вышел из магазина, задержался на  бордюре,
выжидая, пока не появится брешь в потоке машин. Он  никогда  не  переходил
улицу на перекрестке, всегда пересекал ее посередине квартала, направляясь
прямиком к кафе  на  противоположной  стороне,  даже  если  и  приходилось
выстаивать на бордюре одну минуту за другой. Для него  это  было  вопросом
чести, атрибутом принадлежности к сильному полу.


     - Ох, как медленно тянется сегодняшний день, -  заметил  Джек  Бернс,
продавец обуви из магазина "Все для  мужчин  -  у  Сэмюэля",  подсевший  к
столику Вика с такой же чашкой горячего кофе. Вид у Джека, как всегда, был
понурый, как будто  он  парился  и  жарился  весь  день-деньской  в  своей
нейлоновой рубахе и широких брюках. - Погода, что ли, такая. Еще несколько
погожих весенних деньков - и все  начнут  раскупать  теннисные  ракетки  и
походные палатки.
     В кармане у Вика лежал свежий проспект клуба "Книга  месяца".  Они  с
Марго вступили в этот клуб несколько лет  назад,  когда  выплатили  первый
взнос за дом и соседями их стали люди, которые придавали немалое  значение
подобным вещам. Вынув буклет и развернув его на столике,  он  положил  его
так, чтобы Джек мог прочесть. Однако продавец обуви  не  проявил  никакого
интереса к проспекту.
     - Вступайте в книжный клуб, -  посоветовал  Вик.  -  Расширяйте  свой
кругозор.
     - Я и без клуба читаю книги.
     - Дешевку в мягких обложках, которую покупаете в аптеке Беккера?
     - Нашей стране наука нужна, а не романы, -  заметил  Джек.  -  Вы  же
прекрасно понимаете, что эти книжные клубы торгуют  эротическими  романами
из  жизни  маленьких   городков,   в   которых   совершаются   сексуальные
преступления и проступает наружу вся грязь. Не скажу,  чтоб  это  помогало
развитию американской науки.
     - Клуб "Книга  месяца"  присылает  и  такие  книги,  как  "Постижение
истории" Тойнби, - возразил Вик. - Это как раз то, о чем вы так мечтаете.
     Он получил эту книгу в качестве поощрения и, хотя еще не дочитал  ее,
успел  распознать   в   ней   выдающееся   литературное   и   историческое
произведение, которое стоит иметь в своей домашней библиотеке.
     - В любом случае, какими бы плохими ни были некоторые из  присылаемых
клубом книг,  они  не  такие  низкопробные,  как  многие  секс-фильмы  для
подростков или вестерны, фабрикуемые Джеймсом Дином и иже с ним.
     Шевеля губами, Джек прочел название отобранной  для  текущего  месяца
книги.
     - Исторический роман, - прокомментировал он. - Из  жизни  Юга  времен
гражданской войны. Такое чтиво всегда навязывают особенно  рьяно.  Неужели
членам вашего клуба, - наверное, это в основном пожилые дамы - не  надоест
без конца перечитывать одно и то же?
     - Я выписываю далеко не все, что они предлагают, - пояснил Вик
     Ему до сих  пор  не  представилась  возможность  внимательно  изучить
проспект. Намеченная на этот месяц книга называлась  "Хижина  дяди  Тома".
Автор - какая-то неизвестная ему Харриет Бичер Стоу. Проспект  расхваливал
книгу как смелое разоблачение работорговли в штате  Кентукки  во  времена,
предшествовавшие  гражданской  войне,  правдивое  свидетельство   вопиющих
издевательств, которым подвергалась несчастная девушка-негритянка.
     - Ого! - произнес Джек. - Меня бы это, пожалуй, могло заинтересовать.
     - Восхваления издателей еще ни о чем не говорят,  -  заметил  Вик.  -
Каждую книгу, напечатанную в наши дни, рекламируют точно таким же образом.
     - Что верно, то верно, - согласился Джек. - В нашем мире не  осталось
никаких моральных устоев. Вы только вспомните жизнь перед  Второй  мировой
войной и сравните  с  теперешней.  Какая  разница!  Тогда  не  было  такой
распущенности и преступности, такого разврата и разгула  насилия,  которые
творятся сейчас. Пацаны разбивают вдребезги автомобили! А чего  стоят  эти
водородные бомбы!.. А как подскочили цены!  Взять  хотя  бы,  сколько  вы,
бакалейщики, заламываете за кофе. Ужас! Ведь это грабеж средь бела дня!
     Между  ними  начался  не   слишком   бурный   спор.   Вяло   тянулись
послеобеденные минуты, когда ничего значительного не происходило.


     В пять часов, когда Марго Нильсен, схватив пальто и ключи от  машины,
выбежала из дому, Сэмми нигде поблизости не оказалось.  Наверняка,  где-то
заигрался. Но у нее не было времени на его розыски, нужно было  немедленно
выезжать,  чтобы  успеть  забрать  Вика,  иначе  он  отправится  домой  на
автобусе.
     Она поспешила назад в дом. В гостиной ее брат, цедивший пиво прямо из
банки, поднял голову и буркнул:
     - Уже вернулась?
     - Я еще никуда не уезжала, - ответила Марго. - Не могу  найти  Сэмми.
Будь добр, присмотри за ним, пока меня не будет.
     - Что за вопрос,  -  бросил  Рэгл,  однако  лицо  его  при  этом  так
вытянулось, что она тут же выбросила из головы саму  мысль  о  том,  чтобы
куда-то ехать.
     Глаза  брата,  опухшие,  в  красных  разводах,  говорили  о   крайнем
переутомлении. Он был без галстука,  с  закатанными  рукавами,  рука  его,
державшая пивную банку, дрожала. Разбросанные по всей  гостиной  газеты  и
бумажки с какими-то пометками, необходимыми  ему  для  работы,  образовали
круг, в центре которого восседал сам Рэгл. Он даже не смог  бы  выбраться,
окруженный со всех сторон горами бумаг.
     - Только не забудь о том, что мне нужно все это отнести  на  почту  и
пометить отправление шестью часами.
     Покосившимися, готовыми вот-вот развалиться  штабелями  располагались
перед ним папки с материалами, которые он  собирал  на  протяжении  многих
лет. Здесь же были справочники, географические атласы, а также копии  всех
конкурсных ответов, которые он отправлял раньше, в течение вот уже  многих
месяцев...  Прибегнув  к   нескольким   особым   способам   миниатюризации
отображения условий задачи и правильных решений, он даже ухитрялся изучать
совокупность ответов за все время существования конкурса. В данный момент,
например, он пользовался так называемой  "последовательной  разверткой"  -
особой  матрицей,  состоявшей  из  отдельных  ячеек,  каждая  из   которых
содержала один из ответов и вспыхивала яркой точкой при попадании  на  нее
светового  зайчика  сканирующего  механизма..   Программируя   сканирующий
механизм для работы в том или ином режиме,  он  мог  наблюдать  светящуюся
точку в движении. Она порхала с одного элемента матрицы на другой,  и  для
него ее перемещения вырисовывались в определенную систему.  Марго  никогда
не удавалось выявить какую-либо систему в перемещении зайчика.  Но  именно
поэтому-то он и побеждал, а  вот  она  несколько  раз  приняла  участие  в
конкурсе, но так ничего и не выиграла.
     - Ну и далеко ты уже продвинулся? - поинтересовалась она.
     - Что касается времени, то его  я  определил  как  четыре  часа  дня.
Теперь осталось только... - здесь он недовольно  скривился,  -  определить
местоположение.
     Официальный бланк сегодняшнего задания, пришедший по почте  вместе  с
газетой, был  прикреплен  кнопками  к  продолговатой  фанерной  доске.  ОН
представлял собой густую сетку крошечных квадратиков,  каждый  из  которых
был пронумерован по горизонтали и по вертикали. Координату по вертикали  -
время - он уже пометил. Он его определил как три часа сорок четыре минуты.
Марго увидела в соответствующем месте красную кнопку. А вот место угадать,
по-видимому, оказалось гораздо труднее.
     - Брось-ка все  это  на  несколько  дней,  -  посоветовала  Марго.  -
Отдохни. Ты слишком заработался за последние месяцы.
     - Если я это сделаю, - произнес  Рэгл,  вычеркивая  что-то  шариковой
ручкой, - я недосчитаюсь многих очков и  проиграю.  Насмарку  пойдет  все,
чего я добился с пятнадцатого января.
     С помощью логарифмической линейки он провел несколько  пересекавшихся
в одной точке линий.
     Каждый ответ, который он предлагал, пополнял банк исходных данных для
дальнейшего анализа. Именно благодаря этому - так он говорил  сестре  -  с
каждой следующей попыткой  все  больше  повышалась  вероятность  получения
правильного ответа. Чем дольше он придерживался  подобной  стратегии,  тем
легче ему становилось. А вот ей казалось, что как раз наоборот -  тем  все
больше и больше он затрудняет себе жизнь. Зачем это, спросила она  как-то.
Потому что я не могу позволить себе проигрывать,  оправдывался  Рэгл.  Чем
чаще я даю правильные ответы, тем больший капитал наживаю.
     Конкурс поглощал его всего без  остатка.  Он,  пожалуй,  уже  потерял
всякое представление о том, сколько сил вложил в это  нагромождение  своих
побед. Он всегда выигрывал. Ему неслыханно везло, и он распоряжался  своим
везением с огромной для себя пользой. Но участие в конкурсе стало для него
и пагубным бременем, ежедневной черной работой, хотя и начиналось все  как
шутка или как наилучший способ подцепить пару-другую долларов  за  удачную
отгадку. А вот теперь  ему  уже  никак  не  отделаться  от  этой  пагубной
привычки.
     Похоже на то, что именно этого они и добиваются,  отметила  про  себя
Марго. Главное - заинтересовать, завлечь, а вот хватит ли всей  жизни  для
того, чтобы набрать нужное количество очков - это еще как сказать.  Но  он
набирал, и не один раз. "Газетт"  регулярно  платила  ему  премиальные  за
правильные ответы. Марго не знала точно, сколько он получает, но  судя  по
всему, никак не меньше сотни долларов в неделю. В любом случае,  на  жизнь
ему вполне хватало. Однако уж очень  тяжко  приходилось  ему  трудиться  -
гораздо больше, чем на какой-нибудь обычной работе: с восьми  утра,  когда
швыряли газету на крыльцо, до девяти или десяти вечера. Непрерывный поиск.
Оттачивание методов. Но главное - постоянный страх совершить ошибку.  Дать
совершенно неверный ответ и быть за  это  дисквалифицированным.  Рано  или
поздно - они оба это понимали - ошибка должна была случиться.
     - Давай  я  приготовлю  тебе  кофе,  -  предложила  Марго.  -  Сделаю
бутерброд или что-нибудь еще, чтобы ты перекусил  до  моего  ухода.  Я  же
знаю, что ты с утра крошки в рот не брал.
     Всецело поглощенный работой, он только рассеянно кивнул.
     Отложив пальто и кошелек, она  прошла  на  кухню  и  стала  искать  в
холодильнике что-нибудь, чем можно  было  бы  его  подкормить.  Она  несла
тарелки к столу, когда распахнулась дверь черного хода и появился Сэмми  с
соседской собачонкой - оба взмыленные и запыхавшиеся.
     - Услышал, как хлопнула дверца  холодильника?  -  спросила  Марго.  -
Верно?
     - Я на самом деле очень голоден,  -  запыхавшись,  выпалил  Сэмми.  -
Можно взять один мороженный гамбургер? Не надо его подогревать.  Так  даже
лучше - дольше сохранится!
     -  Лучше  ступай  в  машину.  Как  только  я  приготовлю  дяде  Рэглу
бутерброды, мы поедем в магазин и  заберем  папу.  И  уведи  отсюда  этого
старого пса - он ведь не у нас живет.
     - Ладно, - согласился Сэмми. - А что-нибудь проглотить я  смогу  и  в
магазине.
     Дверь черного хода с грохотом захлопнулась за ним и собачонкой.
     - Сэмми нашелся, - сообщила она Рэглу,  принеся  бутерброд  и  стакан
яблочного сидра. - Так что тебе не придется беспокоиться  о  том,  что  он
может натворить. Я забираю его с собой.
     - Слушай, - сказал Рэгл, принимая у Марго бутерброд,  -  может  быть,
для разнообразия поиграть по маленькой на скачках?
     Она рассмеялась.
     - Ты бы там ничего не выиграл.
     - Наверное.
     Он начал автоматически жевать, снова с головой окунувшись  в  работу.
Однако к яблочному сидру так и не  притронулся,  предпочитая  теплое  пиво
прямо из банки, которую вот уже примерно час не выпускал из рук.  Как  это
он может делать такие сложные  математические  расчеты  и  пить  при  этом
теплое пиво, удивилась про себя Марго, спеша с пальто и кошельком в  руках
к машине. Ведь от него только затуманивается мышление. А вот он  привык  к
этому. Во время службы на флоте у него выработалась привычка целыми  днями
напролет хлестать теплое пиво. В течение двух лет они с приятелем  торчали
на каком-то крохотном атолле в Тихом  океане,  обслуживая  метеостанцию  и
радиопередатчик.
     Уличное движение, как всегда к концу рабочего дня, было  интенсивным,
однако "фольксваген" умудрялся пролезть в любую брешь в  потоке  машин,  и
она поняла, что нисколько не опаздывает. Более крупные, неуклюжие  машины,
казалось, увязали в  многочисленных  пробках,  как  выброшенные  на  берег
морские черепахи.
     Это лучшее из всех  капиталовложений,  какие  мы  когда-либо  делали,
подумала Марго. Этот небольшой иностранный автомобиль. И ему износу нет  -
эти немцы все строят с такой точностью!  Правда,  пришлось  делать  мелкий
ремонт  сцепления,  и  притом  всего  лишь  после  пятнадцати  тысяч  миль
пробега... но ведь ничего не бывает абсолютно совершенного. На всем  белом
свете. Особенно в такое время, в  эпоху  водородных  бомб,  противостояния
России и непрерывно повышающихся цен.
     Прижавшись лицом к стеклу, Сэмми спросил:
     - Мам, а почему бы нам не купить любую из фордовских моделей?  Почему
у нас такая невзрачная машинка, похожая больше на жука?
     Его недовольство было вызывающим.
     Едва не взбеленившись - оказывается, она пригрела на груди предателя,
- она отрезала:
     - Послушай, парень, ты ничего не  смыслишь  в  автомобилях.  Тебе  не
приходится платить взносы, мотаться по запруженным транспортом улицам  или
мыть их. Так что лучше держи свое мнение при себе.
     - Да ведь он совсем как игрушечный, - захныкал Сэмми.
     - Скажи об этом своему папочке, когда мы подъедем к магазину.
     - Я боюсь, - признался Сэмми.
     Она сделала левый поворот прямо перед потоком встречного  транспорта,
забыв подать знак рукой, и тут же услышала пронзительный сигнал  автобуса.
Ох уж эти чертовы большие автобусы,  мысленно  выругалась  Марго.  Наконец
показалась стоянка перед магазином.  Она  мгновенно  сбросила  скорость  и
стала поперек тротуара у огромной неоновой надписи:
     СУПЕРМАРКЕТ "ГРОШ НА СЧАСТЬЕ".
     - Вот мы и приехали, - сказала она Сэмми. - Надеюсь, не опоздали.
     - Давай зайдем, - взмолился Сэмми.
     - Нет. Подожди здесь.
     Внутри магазина контролеры  никак  не  могли  разделаться  с  длинной
очередью разношерстных покупателей, большая часть  которых  толкала  перед
собой  тележки  из  нержавеющей   проволоки.   Автоматические   двери   то
открывались,  то  закрывались,  со  стоянки  один   за   другим   выезжали
автомобили.
     Мимо них величественно проплыл сверкающий красный "таккер". Он был не
менее надежным, чем "фольксваген", но какой  потрясающий  дизайн!  Правда,
слишком уж громоздок, чтобы быть практичным.  И  все  же...  Завидую  этой
женщине...
     Может быть, на следующий год, подумала она. Когда чуть пройдет  мода,
и можно будет взять такого красавца, погасив часть его стоимости  за  счет
сдаваемого  "фольксвагена".  Если,  конечно,  не   будет   жалко   с   ним
расставаться. Скорее всего, он останется у нас навсегда.
     Во всяком случае, "фольксваген" очень охотно  принимают  в  обмен  на
новые модели. Свои деньги мы всегда сможем  вернуть.  Выехавший  на  улицу
красный "таккер" мгновенно влился в поток транспорта.
     - Вот здорово! - восхищенно воскликнул Сэмми.
     Марго промолчала.



                                     2

     В этот же день, в семь тридцать вечера, Рэгл Гамм, бросив  мимолетный
взгляд в окно своего дома, увидел пробиравшихся в ночной тьме  по  дорожке
Блэков, ближайших соседей, которые, по-видимому, шли в гости к  Нильсенам.
В свете уличного фонаря вырисовывались контуры какого-то предмета в  руках
Джуни Блэк: не то коробки или пакета. Он застонал.
     - В чем дело? - осведомилась Марго.
     В противоположном от него конце  комнаты  они  с  Виком  смотрели  по
телевизору передачу с участием Сида Сезара.
     - Гости, -  объявил  Рэгл,  поднимаясь  со  своего  места.  В  то  же
мгновение раздался звонок в дверь. - Наши соседи. Предлагаю  сделать  вид,
будто никого из нас нет дома.
     - Они, может быть, не станут задерживаться, когда  увидят  включенный
телевизор, - предположил Вик.
     Блэки, думавшие только о том, чтобы запрыгнуть на следующую ступеньку
социальной лестницы, презирали телевидение, их не интересовало  ничего  из
того, что могло появиться на телеэкране: от цирковых клоунов до  "Фиделио"
Бетховена в постановке Венской оперы. Вик как-то сказал,  что  если  бы  о
втором пришествии Иисуса объявили в рекламном видеоклипе  по  телевидению,
то Блэки не захотели бы иметь ничего общего с ним. На что Рэгл заявил, что
когда начнется Третья мировая война и будут сыпаться водородные бомбы,  то
самым первым предупреждением об этом станут  страшные  помехи  на  экранах
телевизоров, поскольку с помощью именно таких сигналов планируется сбивать
с курса ракеты-носители ядерных зарядов и уводить их в сторону от целей, -
а вот Блэки этого даже не заметят, поправ закон выживания,  отметил  Рэгл.
Те, кто откажутся реагировать на новые раздражители, погибнут  первыми.  С
момента  сотворения  мира  все  живое  поставлено   перед   выбором:   или
приспособиться, или погибнуть.
     - Я впущу их, - решила Марго. -  Так  как  никто  из  вас  не  желает
тронуться с места. - Поднявшись с дивана, она поспешила к входной двери. -
Привет! - услышал Рэгл ее восклицание. - Что это? О, да ведь оно горячее!
     Послышался уверенный, задорный голос Билла Блэка:
     - Ласанья [Лапша под острым соусом, итальянское блюдо]. - И поставьте
воду на огонь...
     - ...Чтобы я могла приготовить черный кофе в гейзерной  кофеварке,  -
пояснила Джуни, проходя сразу на кухню с коробкой итальянского лакомства.
     Вот черт, подумалось Рэглу. Сегодняшним вечером поработать уже  никак
не  удастся.  Почему  это  они  с  каждым  своим  новым  заскоком   должны
обязательно перво-наперво припереться  сюда?  Неужели  у  них  нет  других
знакомых?
     На этой неделе их увлечение - кофе из гейзерной  кофеварки.  Вкупе  с
коньком прошлой недели  это  куда  ни  шло  -  они  подходят  друг  другу.
Наверняка, окажется  даже  очень  вкусно...  Хотя  сам  он  никак  не  мог
привыкнуть к  горькому  крепкому  итальянскому  кофе  -  тот  казался  ему
обжигающим.
     В гостиной появился улыбающийся Билл Блэк.
     - Привет, Рэгл. Привет, Вик.
     Он был в полюбившейся ему за последнее время одежде, характерной  для
интеллектуальной   элиты   Новой   Англии.   Воротничок,    пристегиваемый
пуговичками на кончиках  к  рубашке,  брюки  в  обтяжку...  Но  главное  -
прическа. Безвкусная, без всякого  намека  на  какой-либо  стиль  стрижка,
напоминавшая типичную армейскую. Возможно, смысл тут был именно в этом:  в
желании вот таких молодых, пронырливых выскочек, как Билл  Блэк,  быть  на
одно лицо, выглядеть частью некоей колоссальной машины. В известном смысле
так оно  и  было  на  самом  деле.  Они  занимали  невысокие  должности  в
организациях, в которых служили.
     Билл Блэк работал в управлении водоснабжения городской мэрии.  Каждый
день он отправлялся на  работу  пешком,  размашисто  шагая  в  однобортном
костюме, напоминая всем своим внешним видом гороховый стручок, так  как  и
пиджак, и брюки были были неестественно и совершенно немыслимо тесными.  И
- как подумалось Рэглу - безнадежно устаревшими. Кратковременный ренессанс
архаичного стиля в мужской  одежде...  Вид  вышагивающего  журавлем  Билли
Блэка каждое утро и каждый вечер вызывали у Рэгла такое ощущение, будто он
смотрит старое немое кино. Его  дерганая,  неестественно  быстрая  походка
усугубляла  это  впечатление.  И  даже  его   голос,   подумалось   Рэглу.
Пронзительная скороговорка. Все время на самых высоких тонах.
     Но Рэгл знал, что Билл чего-нибудь, да достигнет. В этом мире  всегда
замечают как раз вот таких - внешне ретивых "трудяг", не имеющих за  душой
ни одной сколько-нибудь стоящей оригинальной мысли, но усердно  копирующих
стиль и повадки стоящих выше их на социальной лестнице, вплоть  до  изгиба
галстука и царапины на подбородке.  Их  куда-то  избирают.  Продвигают.  В
банках, страховых компаниях, на энергопредприятиях,  в  ракетостроительных
фирмах, в университетах. Он встречал  такого  типа  доцентов,  преподающих
какой-нибудь  совсем  уж  заумный  предмет,   вроде   обзора   еретических
христианских сект пятого столетия, - и одновременно карабкающихся что есть
мочи как можно повыше. Не брезгающих абсолютно ничем, вплоть до устройства
своих жен на  любую  работу  в  головные  конторы  корпораций  в  качестве
приманки...
     И все же Билл Блэк в общем-то нравился Рэглу. Он был умен, энергичен,
молод - у него все еще было впереди. Он был любознателен, принимал  жизнь,
как она есть,  впитывал  новые  жизненные  реалии.  С  ним  небезинтересно
поговорить, его не отягощали предрассудками или предубежденностью.
     Например, отметил  про  себя  Рэгл,  если  бы  телевидение  встретило
одобрение в  высших  кругах  общества,  Билл  Блэк  обзавелся  бы  цветным
телевизором уже на следующее утро. Было в  нем  что-то,  что  говорило  об
этом. И поэтому не стоит навешивать на него ярлык человека, не  способного
перестроиться только потому, что он отказывается смотреть Сида Сезара.  Да
и в конце концов, когда начнут сыпаться водородные бомба,  не  спасут  нас
никакие помехи, генерируемые особыми станциями  противовоздушной  обороны.
Мы все погибнем одинаково.
     - Как дела, Рэгл?  -  спросил  Блэк,  усаживаясь  поудобнее  на  краю
дивана.
     Марго ушла на кухню вместе с Джуни. Вик  продолжал,  хмурясь,  сидеть
перед телевизором, недовольный тем, что ему помешали  спокойно  досмотреть
эпизод с участием Сезара и Карла Рейнера.
     - Прямо-таки прилип к этому идиотскому ящику, - Рэгл решил  подыграть
Блэку, сев на его любимого конька.
     Однако Блэк так и не  понял,  что  Рэгл  пародирует  его  собственные
высказывания, и предпочел принять сказанное за чистую монету.
     - Любимейшее всенародное развлечение, -  пробурчал  он,  успокаиваясь
так, чтобы не видеть экрана. - Вам это, наверное, мешает работать?
     - Я разделался с очередным заданием, - поделился Рэгл.
     Он в самом деле в шесть часов отправил свой вариант ответа.
     На экране телевизора в  это  время  началась  демонстрация  рекламных
роликов. Вик выключил телевизор. Теперь его раздражение было направлено на
рекламодателей.
     - Такая халтура, - возмутился он. -  Почему  звук  всегда  становится
громче, как только дают рекламу, и его приходится убавлять?
     - Рекламы обычно передаются местными станциями,  -  пояснил  Рэгл.  -
Развлекательные же программы идут с Восточного побережья по  коаксиальному
кабелю.
     - Существует только одно-единственное решение этой проблемы, - заявил
Блэк.
     - Блэк, почему вам нравится носить такие нелепые на вид тесные брюки?
- решил сменить тему Рэгл.
     Блэк улыбнулся.
     - Вы, наверное, давно не заглядывали в "Нью-йоркер". Поймите, не я их
придумал. Это совершенно не зависит от моих личных вкусов - я здесь совсем
не при чем. Мужская мода всегда несколько нелепа.
     - Но вас же ведь никто не заставляет поощрять модельеров.
     - Когда все время приходится бывать на виду, - сказал Блэк, - ты  уже
сам себе не принадлежишь. Вот и носишь то, что все. Разве я не прав,  Вик?
У тебя такая работа,  что  все  время  приходится  встречаться  с  другими
людьми. Ты со мной согласишься.
     - Я хочу в простой белой рубахе вот уже наверное лет десять и в самых
обычных свободных шерстяных  брюках.  Такая  одежда  вполне  подходит  для
работы в сфере розничной торговли.
     - Ты еще носишь передник, - заметил Блэк.
     - Только тогда, когда приходится чистить овощи.
     - Между прочим, - полюбопытствовал Блэк,  -  каков  индекс  розничной
торговли в текущем месяце? Мертвый сезон все еще продолжается?
     - В какой-то мере, - ответил Вик.  -  Но  не  стану  утверждать,  что
положение слишком тревожное. Мы рассчитываем значительно увеличить  оборот
уже в следующем месяце, может быть, чуть позже. Это  циклический  процесс.
Наша торговля носит сезонный характер.
     Для Рэгла перемена в  интонациях  зятя  была  очевидной.  Когда  речь
заходила о бизнесе - его бизнесе -  он  держался  опытным  профессионалом,
сдержанным в суждениях. Бизнесу Вика,  по  его  утверждениям,  никогда  не
грозил спад, всегда вот-вот должен был начаться  очередной  подъем.  Можно
было подумать, что независимо от того, насколько низко  опускался  средний
показатель  деловой  активности  в  масштабах  всей  страны,  его  личный,
индивидуальный бизнес оставался  стабильным.  Это  все  равно,  подумалось
Рэглу, что спрашивать прохожего, как он себя чувствует.  Он  ответил,  что
чувствует себя превосходно. А  спроси  у  него,  как  идут  его  дела,  он
машинально ответит "ужасно". Однако любой из этих ответов ровно ничего  не
значит - всего лишь пустые слова.
     - А как там с розничной продажей воды? -  спросил  у  Блэка  Рэгл.  -
Рынок сбыта устойчив?
     Блэк рассмеялся, оценив юмор собеседника.
     - Еще бы! Люди все еще принимают ванны и моют посуду.
     В гостиную вошла Марго.
     - Рэгл, кофе хочешь? А ты, дорогой?
     - Я - пас, - отказался Рэгл. - Чтобы  не  скоро  уснуть,  мне  вполне
хватит того кофе, что я выпил в обед.
     - Чашечку можно, - попросил Вик.
     - Ласанью? - Марго обвела взглядом всех троих.
     - Спасибо, не надо, - вновь отверг ее предложение Рэгл.
     - грех не попробовать, - согласился Вик; одновременно с  ним  выразил
согласие кивком головы Билл Блэк.
     - помощь нужна?
     - Нет, - ответила Марго и вышла из гостиной.
     - Не слишком-то налегай на это  итальянское  кушанье,  -  предупредил
Вика Рэгл. - Оно очень сдобное. В тесто кладется много всяких специй. А ты
знаешь, как это на тебя влияет.
     К Рэглу присоединился Блэк:
     - У тебя за последнее время здорово округлился животик, Вик.
     - А что еще можно ожидать  от  человека,  работающего  в  продуктовом
магазине? - пошутил Рэгл.
     Вик почувствовал себя уязвленным.
     - По крайней мере, это настоящая работа, - глядя на Рэгла исподлобья,
пробурчал он себе под нос.
     - Что ты этим хочешь сказать? - спросил Рэгл.
     Однако он прекрасно понимал, что хотел сказать Вик.  Это  по  крайней
мере была нормально оплачиваемая работа, на которую он отправлялся  каждое
утро и каждый вечер возвращался домой. Резко  отличающаяся  от  того,  чем
приходилось заниматься Рэглу в гостиной. Это даже не кропотливый труд  над
материалами, публикуемыми в ежедневной газете...  Он  как  ребенок  -  так
как-то выразился Вик во время одного острого спора между ними - посылающий
по почте этикетки с пакетов питательных смесей и впридачу  десять  центов,
чтобы получить значок "грозы шифров".
     Вик пожал плечами.
     - Совсем не зазорно работать в супермаркете.
     - Ты совсем не это имеешь в виду, - заметил Рэгл.
     По  каким-то  для  него  самого  непонятным  причинам  он  прямо-таки
смаковал эти выпады по отношению к  его  увлечению  конкурсом,  проводимом
"Газетт". Скорее всего, он чувствовал себя неловко  из-за  того,  что  зря
растрачивал свое время и энергию и подсознательно желал понести  наказание
за этот грех, чтобы можно было спокойно продолжать грешить и дальше. Лучше
выслушать брань со стороны, чем где-то в глубине души все время  терзаться
сомнениями и самообвинениями.
     А кроме всего этого, ему доставляло немалое удовольствие  лишний  раз
осознать, что отправляемые им ежедневно в редакцию  ответы  приносили  ему
чистую прибыль гораздо большую, чем жалованье Вика в супермаркете.  И  что
ему не нужно тратить время на поездки в центр города в автобусе.
     Подойдя к нему совсем близко, Билл Блэк наклонился, подтянул  к  себе
стул и сказал:
     - Интересно, вы это уже видели, Рэгл?
     Он развернул свежий номер "Газетт"  и  едва  ли  не  с  благоговением
открыл его на четырнадцатой странице. Здесь, на самом верху,  был  помещен
целый ряд фотографий мужчин и женщин.  В  центре  находился  снимок  Рэгла
Гамма, а под ним крупными буквами приведена подтекстовка:
     "Величайший  победитель  конкурса  "Где  будет  зеленый  человечек  в
следующий раз?" за все время его существования Рэгл Гамм. Чемпион  страны,
бессменно лидирующий вот уже на протяжении двух лет."
     Подписи под фотографиями других победителей конкурса  были  выполнены
гораздо более мелким шрифтом. Конкурс был общенациональным,  в  число  его
учредителей  входило  множество  как  центральных,  так  и  провинциальных
изданий  -  любой  одной  газете  было  бы  просто  не  под  силу  платить
победителям объявленные  гонорары.  Это  постоянное  развлечение  помогало
повысить тираж газет. Что было  особенно  важно  теперь,  когда  обыватель
предпочитал комиксы и телевидение...
     Я уподобляюсь Биллу Блэку, отметил про себя Рэгл. В  своем  неприятии
телевидения. А ведь это  общенародное  по  самой  своей  природе  средство
информации. Представить себе только на мгновенье, как миллионы людей сидят
у телевизоров и судачат: Что случилось со страной?  Что  стало  с  уровнем
образования? Моральными основами общества? Почему рок-н-ролл вместо Жанетт
Мак-Дональд и Нельсона Эдди в "Майской поре" [Жанетт Мак-Дональд и Нельсон
Эдди - так называемая  "поющая  голливудская  пара",  очень  популярная  в
тридцатые-сороковые годы. Известны советскому зрителю по прошедшим в конце
сороковых-начале  пятидесятых   годов   фильмам   "Строптивая   Мариэтта",
"Роз-Мари" и упомянутому в  романе,  в  советском  прокате  известном  под
названием "Весенние  дни"],  которых  мы  с  удовольствием  слушали  в  их
возрасте?
     Сидевший рядом с ним Билл Блэк тыкал пальцем в фотоснимок  в  газете,
которую держал в руках. Очевидно, он был очень этим  взволнован.  Подумать
только, фотография старины Рэгла  Гамма  во  всех  газетах  от  океана  до
океана! Какой почет! Знаменитость, живущая в соседнем с ним доме!
     - Послушайте, Рэгл, - сказал Блэк, - вы действительно делаете немалые
деньги на этом "зеленом человечке", ведь верно? - лицо его  так  и  дышало
завистью. - Пара часов за письменным столом, не выходя из дому, - и готова
зарплата за целую неделю!
     - В самом деле, доходное место, - иронически произнес Рэгл.
     - Нет, я, конечно, понимаю, как много труда  это  требует,  -  сказал
Блэк. - Но это творческий труд. Вы сами  себе  хозяин.  Этот  труд  нельзя
уподобить работе за письменным столом в какой-нибудь конторе.
     - Я как раз и работаю за письменным столом, - заметил Рэгл.
     - Но ведь  это  скорее  хобби,  -  не  унимался  Блэк.  -  Только  не
подумайте, что я отношусь к нему пренебрежительно. Хобби  может  оказаться
куда более трудоемким, чем работа в  конторе.  Я  сам,  когда  работаю  на
циркулярке у себя в гараже, частенько бываю весь взмыленный. Но это совсем
иное дело. - Он повернулся к Вику. - Ты ведь понимаешь, что я имею в виду.
Это же не такая работа, когда вкалываешь через силу. Вот  о  чем  я  хотел
сказать. Это работа творческая, в охотку.
     - Я почему-то никогда так не думал об этом, - ответил Вик.
     - Ты не считаешь творческой работу Рэгла? - продолжал напирать Блэк.
     - Право, не знаю даже, что и сказать.
     - Какой же ты в таком  случае  назовешь  работу,  когда  человек  сам
творит  свое  будущее,  опираясь  только  на  себя,  на  свои  собственные
способности?
     - Я просто считаю, - сказал Вик, -  что  Рэгл  обладает  способностью
угадывать один верный ответ за другим.
     - Угадывать! - вскричал Рэгл, почувствовав себя оскорбленным. - И  ты
можешь так говорить,  видя  собственными  глазами,  какие  исследования  я
провожу, анализируя все предыдущие ответы?
     То, чем он занимался, уж никак нельзя было назвать  "гаданием".  Если
бы все дело заключалось в угадывании, то он  просто  сел  бы  над  бланком
задания, закрыл глаза поплотнее, а затем вслепую уперся бы пальцем в  один
из квадратов. Затем определил бы его координаты и ответ послал по почте. И
стал бы дожидаться результата.
     - Вот ты, ты  занимаешься  угадыванием,  когда  заполняешь  налоговую
декларацию? - Это  была  его  любимая  аналогия  той  работе,  которую  он
выполняет, участвуя в конкурсе. - А ведь тебе приходится это делать  всего
лишь раз в год. Мне же - каждый день. - Он повернулся к Биллу Блэку. -  Вы
можете себе представить, что вам вдруг пришлось бы составлять каждый  день
новую декларацию? Это одно и то же. Нужно просмотреть все свои  предыдущие
записи, а их накапливаются тонны  -  и  так  каждый  день.  Какое  же  это
гаданье? Это точный учет. Цифры. Сложение и вычитание. Графики. Кривые.
     Наступило молчанье.
     - Но вам ведь это нравится, правда? - привел последний аргумент Блэк.
     - Пожалуй, да, - ответил Рэгл.
     - Может быть, вы и меня научите? -  испытывая  некоторую  неловкость,
спросил Блэк.
     - Нет.
     Блэк уже не первый раз просил его об этом.
     - Я все равно не смогу соперничать с вами.
     Рэгл рассмеялся, а Блэк продолжил:
     - я просто хочу  сказать,  что  мне  совсем  не  помешала  бы  лишняя
пара-другая долларов время от времени. Мне, например,  давно  уже  хочется
соорудить защитную стенку с тыльной стороны участка, чтобы зимой наш  двор
не заливало жидкой грязью. За необходимые  мне  материалы  надо  заплатить
примерно шестьдесят долларов. Это сколько же раз  нужно  выиграть?  Четыре
раза?
     - За четыре раза, -  пояснил  Рэгл,  -  вы  получите  ровно  двадцать
долларов. И будете включены в число официальных конкурсантов.
     - И будете состязаться с самим  Рэглом  Гаммом,  -  не  без  ехидства
заметил Вик.
     - Я расцениваю это как комплимент, - ответил Рэгл.
     Однако он почувствовал себя  весьма  неловко  в  возникшей  атмосфере
неприязни.


     С ласанью разделались довольно быстро. Замечания Билла Блэка и  Рэгла
побудили Вика из чувства противоречия съесть как можно  больше.  Когда  он
закончил, жена весьма критически на него посмотрела.
     - Ты никогда не ешь с таким аппетитом то, что готовлю  я,  -  заявила
Марго.
     Теперь он уже жалел, что съел так много.
     - Очень вкусно, - уклончиво сказал он.
     Джуни Блэк издала негромкий смешок.
     - Он, наверное, не прочь пожить какое-то время у нас.
     На ее миниатюрном личике  появилось  знакомое  кокетливое  выражение,
которое всегда так досаждало Марго. Очки,  отметил  про  себя  Вик,  очень
портили лицо Джуни Блэк.  В  действительности  же  ее  никак  нельзя  было
назвать непривлекательной. Только вот ее черные волосы свисали вниз  двумя
толстыми неровными косами, и это Вику не нравилось. И вообще его нисколько
к ней не влекло. Ему не нравились маленькие  смуглые  энергичные  женщины,
особенно те, которые часто хихикали, и,  как  эта  Джуни,  были  не  прочь
потискаться с чужими мужьями после глотка хереса.
     Заигрыванья  Джуни  Блэк,  согласно  предположениям  Марго,  находили
отклик у его зятя. И Рэгл, и Джуни, оставаясь целый  день  дома,  имели  в
своем распоряжении много свободного времени. Это не к добру,  не  уставала
повторять Марго. Чего можно ожидать от мужчины, который целый день  торчит
дома, когда все соседские мужья на работе, а жены располагают временем  по
собственному усмотрению?
     - Должен признаться, Марго, - сказал Билл Блэк,  -  эту  прелесть  не
Джуни готовила. Мы купили  ее  по  дороге  домой  в  одном  из  кулинарных
магазинов на Плам-Стрит.
     - Понятно, - сказала Марго. - Действительно прелесть.
     Джуни Блэк, нисколько не смутившись, рассмеялась.
     Когда женщины прибрали на столе,  Билл  предложил  сыграть  несколько
партий  в  покер.  После  непродолжительных   препирательств   по   поводу
частностей, на столе появились фишки, колода карт, и вскоре  все  занялись
игрой, причем номинал фишек любого цвета был одинаков - один  цент.  Покер
дважды в неделю стал в их семьях  ритуалом.  Никто  не  помнил,  когда  он
возник. Скорее всего, зачинателями были женщины - и Марго, и Джуни обожали
карты.
     Как раз на сдаче Вика в гостиной появился Сэмми.
     - Пап, можно показать тебе что-то?
     - Мне уже давно хочется узнать, куда это ты запропастился,  -  сказал
Вик. - Ты что-то тихо ведешь себя сегодня вечером.
     Закончив сдавать, он решил позволить себе на какое-то время отвлечься
от игры.
     - Что это там у тебя? - спросил он.
     Его сыну, скорее всего, нужен был совет.
     - Только не шуми, - предупредила Сэмми Марго. - Ты же видишь, что  мы
играем.
     Сосредоточенный вид ее лица и дрожь в голосе указывали на то,  что  у
нее на руках выигрышная комбинация.
     - Пап, я не могу сообразить, как приладить антенну, - сказал Сэмми.
     Рядом со столбиком фишек Вика  он  поставил  металлический  каркас  с
проводами и какими-то, похоже, электронными детальками, смонтированными на
нем.
     - Что это? - удивленно спросил Вик.
     - Мой детекторный приемник, - ответил Сэмми.
     - Что такое детекторный приемник?
     - Это я предложил ему сделать, - вдруг  вмешался  Рэгл.  -  Как-то  я
рассказывал   ему   о   войне   и   упомянул   о   том,   что   обслуживал
радиооборудование.
     - Радио,  -  произнесла  Марго.  -  По-моему,  о  нем  остались  одни
воспоминания.
     - Так вот то, что сюда принес Сэмми, и есть радио? - удивилась  Джуни
блэк.
     - В самом простом виде, - подтвердил Рэгл. - Примитивная схема.
     - Это не опасно? Мальчика не ударит током? - обеспокоилась Марго.
     - Абсолютно исключено, - успокоил  ее  Рэгл.  -  Здесь  нет  никакого
источника питания.
     - Дай-ка мне взглянуть, - попросил Вик.
     Приподняв каркас, он внимательно осмотрел устройство, жалея  в  душе,
что его знаний недостаточно для того, чтобы  помочь  сыну.  Фактически  он
вообще ничего не смыслил в электронике.
     - Что ж, - несколько неуверенно произнес он, - наверное у тебя  здесь
где-то короткое замыкание.
     - А помнишь те радиопередачи, которые мы  так  любили  слушать  перед
войной? "Дорогу жизни". Всякие мыльные оперы. "Мэри Мартин"... - задумчиво
произнесла Джуни.
     - "Мэри Марлин", - поправила ее Марго. - Это  было  -  боже  ты  мой!
Двадцать лет тому назад! Страшно подумать.
     - Иногда мне так недостает радио, - вдруг призналась Джуни.
     - У тебя теперь есть не только звук, но и картинка,  -  заметил  Билл
Блэк. - Радио всего лишь звуковая часть телевидения.
     - И  что  ты  поймал  с  помощью  своего  детекторного  приемника?  -
поинтересовался Вик. - Какие-то станции еще работают?
     У него сложилось впечатление, что радиостанции все позакрывались  еще
несколько лет тому назад.
     -  Он  может,  пожалуй,  услышать   сигналы   радиосвязи   берега   с
находящимися в море судами, - сказал Рэгл. - Или указания авиадиспетчеров.
     - Разговоры между полицейскими, - высказался Сэмми.
     - Верно, - подтвердил Рэгл. - Полиция все еще  использует  радио  для
связи с  патрульными  машинами.  -  Протянув  руку,  он  взял  детекторный
приемник у Сэмми. - позже я проверю собранную тобой схему, - пообещал  он.
- Сейчас у меня на руках слишком хорошая карта, чтобы отвлекаться.  Завтра
тебя устроит, Сэмми?
     -   Может   быть,    ему    удастся    поймать    сигналы    летающих
тарелок/предположила Джуни.
     - Точно, - согласилась с нею Марго. - Как раз вот этим тебе и следует
заняться.
     - Я как-то об этом даже не подумал, - признался Сэмми.
     - Летающие тарелки не существуют, - раздраженно  заметил  Билл  Блэк,
нервно перекладывая карты.
     - Как это не существуют? -  удивилась  Джуни.  -  Не  делай  из  себя
посмешище. Слишком многие их видели, чтобы ты мог  от  этого  отмахнуться.
Или ты не веришь их задокументированным свидетельствам?
     -  Воздушные  шары,  применяемые  для  зондирования   верхних   слоев
атмосферы... - начал перечислять Билл Блэк (Вик был склонен согласиться  с
ним, и увидел, что рэгл  тоже  кивками  поддерживает  Блэка).  -  Метеоры.
Атмосферные феномены...
     - Совершенно верно, - присоединился Рэгл.
     - Но я читала, что некоторые на самом деле в них летали,  -  сообщила
Марго.
     Все дружно рассмеялись, кроме Джуни.
     - Чистая правда, - настаивала Марго. - Я слышала об этом по телику.
     - Что до меня, - сказал Вик, -  то  я  могу  только  сказать,  что  в
атмосфере в самом деле происходят какие-то довольно загадочные явления.
     Ему припомнился один случай, которому он сам был свидетелем.  Прошлым
летом, бродя по окрестным полям, он наблюдал какой-то сверкающий  предмет,
который пронесся по небосводу с такой скоростью, которая намного превышала
скорость самолета, пусть даже реактивного. Предмет этот был  скорее  похож
на артиллерийский снаряд. В мгновение ока он исчез  за  горизонтом.  Кроме
того, время от времени по ночам ему слышалось громыхание, как будто высоко
в небе пролетают  на  пониженной  скорости  тяжелые  бомбовозы.  От  этого
громыханья звенели окна, так что это никак не могло быть  просто  шумом  в
ушах, как утверждала Марго. Из статьи в медицинском журнале она  вычитала,
что шум в голове указывает на повышенное кровяное давление, и после  этого
случая настаивала на том, чтобы он пошел провериться к врачу.
     Он вернул незаконченный приемник сыну и сосредоточился на  игре.  Уже
началась следующая партия, и подошла его очередь назначать ставку.
     - Мы собираемся установить этот детекторный приемник у себя в  клубе,
- сообщил Сэмми. - Он будет заперт в помещении  клуба,  и  посторонние  не
смогут им пользоваться.
     На  заднем  дворе  соседские  мальчишки,  объединившиеся,   повинуясь
стадному инстинкту, в тесно  сколоченную  компанию,  соорудили  из  досок,
проволочной сетки и рубероида уродливое, но достаточно  прочное  строение.
Несколько раз в неделю они затевали там шумные сборища.
     - Прекрасно, - произнес Вик, изучая свои карты.
     - Когда он говорит "прекрасно", - сказал Рэгл, - это означает, что  у
него ничего нет.
     - Я тоже это заметила, - подтвердила Джуни.  -  А  когда  он  швыряет
карты на стол и отходит в сторону, это  означает,  что  у  него  на  руках
какая-то четверка.
     Как раз в этот момент Вику захотелось встать из-за стола.  Ласанья  и
крепкий черный кофе оказались для него совершенно излишними, и теперь  эта
смесь - вкупе с обедом - взыграла у него в желудке.
     - Может быть, как раз сейчас у меня четверка, - сказал он.
     - Ты что-то побледнел, - заметила Марго, затем повернулась к Рэглу. -
Похоже, у него на самом деле сильная карта.
     - Скорее, комбинация под названием "азиатская простуда", - усмехнулся
Вик. Отодвинув карты в сторону, он поднялся из-за стола. - Сейчас вернусь.
Из игры не выхожу. Вот только приму что-нибудь, чтоб подуспокоить желудок.
     - Вот те на,  -  огорчилась  Джуни.  -  Он  слишком  много  съел.  Ты
оказалась права, Марго. Если он умрет, то это я виновата.
     - Умирать я совсем не собираюсь, - возразил Вик. - Что лучше принять?
- спросил он у жены: как хранительницы очага, она заведовала лекарствами.
     - Поищи  в  аптечке  драмамин,  -  рассеянно  ответила  она,  всецело
поглощенная решением вопроса,  какие  две  карты  отбросить.  -  В  ванной
комнате.
     - Ты уже принимаешь транквилизаторы даже при  несварении  желудка?  -
спросил у него Блэк, вышедший  из  гостиной  вслед  за  Виком.  -  Парень,
по-моему это уже слишком!
     - Драмамин - не транквилизатор, -  заметил,  обращаясь  наполовину  к
себе самому, Вик. - Это средство для успокоения желудка.
     - Как будто это не одно и то же, - донесся из коридора голос Блэка.
     - Да отвяжись ты!
     Взбунтовавшийся желудок не способствовал изяществу выражений. Входя в
ванну, он привычным жестом потянулся к шнуру выключателя.
     - Скорей возвращайся, дорогой, - крикнула ему Марго. -  Тебе  сколько
карт? Мы хотим играть. Ты всех нас задерживаешь.
     - Ладно, ладно, - пробурчал он, все еще не нащупав  шнур.  мне  нужны
три карты. В снос три верхние.
     - Нет, нет, - возразил Рэгл. - Возвращайся и бери прикуп  сам.  А  то
потом станешь жаловаться, что тебе совсем не то досталось.
     Вик  никак  не  мог  найти  в  темноте  ванной  комнаты  выключатель,
свешивающийся с потолка на шнурке. Спазмы  в  желудке  стали  еще  острее,
соответственно росло его раздражение, теперь  он  уже  просто  метался  из
стороны в сторону в темноте, высоко подняв обе руки и беспорядочно шаря  в
воздухе. Голова его с грохотом наткнулась на угол  аптечки,  и  он  громко
выругался.
     - Что там у тебя? - окликнула его Марго. - Что случилось?
     - Никак не могу  найти  выключатель,  -  в  бешенстве  вскрикнул  он,
досадуя по поводу задержки игры и  кляня  в  душе  свойственную  предметам
способность в самый неподходящий момент становиться неуловимыми...  И  тут
ему пришло в голову, что в ванной комнате и не должно быть никакого шнура.
Выключатель находится на стене, на уровне плеча, у самой двери.  Он  сразу
же нашел его, включил свет и вынул флакон с  таблетками  из  аптечки.  Еще
через секунду налил воды в графин, принял таблетку и поспешил в гостиную.
     Почему ему вдруг вспомнился шнур выключателя? Этот вопрос не  выходил
у  него  из  головы.  Совершенно  определенный  шнур,  висящий  на  вполне
определенной высоте, в  строго  определенном  месте.  Он  поначалу  совсем
наугад искал этот шнур, как будто вошел в незнакомую ванну. Нет, он  искал
шнур выключателя, потянув за который  включал  свет  в  ванной  бессчетное
число  раз.  Во  всяком  случае,  столько  раз,  что  в  нервной   системе
выработался соответствующий условный рефлекс.
     - Такого, пожалуй, со мной еще никогда не бывало, -  пробормотал  он,
усаживаясь за стол.
     - Играй, - предложила Марго.
     Он вытянул три карты прикупа, ответил на повышение ставок со  стороны
других игроков, проиграл и откинулся к спинке стула,  закуривая  сигарету.
Джуни Блэк сгребла выигранные фишки, как всегда глупо улыбаясь при этом.
     - Чего это там такого с тобой не бывало? - поинтересовался Билл Блэк.
     - Искал несуществующий выключатель.
     - И вот этим ты так долго занимался? -  раздраженно  спросила  Марго,
еще не остывшая после проигрыша.
     - Где это  я  мог  привыкнуть  включать  свет  в  ванной  при  помощи
выключателя на шнуре, свисающем с потолка? - спросил он у Марго.
     - Понятия не имею.
     Он стал перебирать в уме все варианты  включения  света  в  различных
помещениях. У себя в доме, в магазине, в домах приятелей. Всюду  для  этой
цели применялись настенные выключатели.
     - Теперь вряд ли можно где-нибудь  встретить  свешивающийся  шнур,  -
сказал он, как бы  размышляя  вслух.  -  Разве  что  рядом  с  совсем  уже
старомодной люстрой.
     - Действительно, - подтвердила  Джуни.  -  Такие  люстры  были  очень
распространены во времена нашего детства. Много, много лет тому  назад.  В
тридцатые годы, когда все жили в  старомодных  домах,  которые  тогда  еще
совсем не казались старомодными.
     - Но почему такое желание вдруг возникло у меня сейчас?
     - Интересный вопрос, - заметил Билл.
     - Очень, - согласился Вик.
     Возникла общая заинтересованность.
     - Произошло, скорее всего,  вот  что,  -  попытался  объяснить  Билл,
питавший  немалый  интерес  к   психоанализу.   В   его   речи   частенько
проскальзывали типично фрейдовские термины и обороты - признак  того,  что
ему далеко не безразличны достижения современной  культуры.  -  Возврат  в
детство под  воздействием  стресса.  Ты  почувствовал  себя  неважно.  Это
результат влияния на твой мозг подсознательных импульсов,  предупреждающих
о каких-то неполадках в организме. Многие взрослые впадают  в  детство  во
время заболевания.
     - Вздор да и только, - заявил Вик.
     - Вот из глубин памяти и выплыло  воспоминание  о  каком-то  шнуре  к
выключателю, который сознательно ты уже не  помнишь,  -  подхватила  мысли
своего мужа Джуни. - К выключателю на  какой-то  бензозаправке,  куда  вам
очень часто приходилось заезжать, так как ваш допотопный "додж"  потреблял
очень много бензина. Или в каком-нибудь таком месте, которое  вы  посещали
несколько раз в неделю из года в год, например, в прачечной или в баре.
     - Меня это очень беспокоит, - признался Вик.
     Ему совершенно расхотелось продолжать игру, и он встал из-за стола.
     - Ты все еще неважно себя чувствуешь? - спросила Марго.
     - Как-нибудь переживу, - ответил ей Вик.
     Все, казалось, потеряли интерес к тому, что  с  ним  произошло.  Все,
кроме, пожалуй, Рэгла. Он то и дело продолжал краем глаза  поглядывать  на
Вика, как будто хотел спросить у него о чем-то, но по какой-то  непонятной
причине воздерживался от этого.
     - Играем  дальше,  -  требовательно  заявила  Джуна.  -  Чья  очередь
сдавать?
     Билл  Блэк  раздал  карты.  Блюдце,  выполнявшее  роль  банка,  снова
наполнилось фишками. Из телевизора в другой комнате  перестала  доноситься
танцевальная музыка, потух экран.
     Наверху, в своей комнате, Сэмми  продолжал  корпеть  над  детекторным
приемником.
     В доме было тепло и уютно.
     Что же все-таки не так? - эта мысль не выходила из головы у  Вика.  С
чем это он столкнулся  в  темноте  ванной  комнаты?  Где  ему  приходилось
бывать, о чем он сейчас ничего не помнил?



                                    3

     Шлеп!
     Брившийся перед зеркалом в ванной Рэгл  Гамм  услышал,  как  утренняя
газета  упала  на  крыльцо.  Рука  его  судорожно  затряслась,  самобрейка
несколько раз легонько ударилась о подбородок, и  он  отвел  руку.  Сделав
глубокий вдох, он на мгновение закрыл глаза, затем возобновил бритье.
     - Ты уже? - донесся до него голос сестры через закрытую дверь.
     - Да, - ответил Рэгл, вымыл лицо, смазал его кремом, вытер затылок  и
шею и открыл дверь ванной комнаты.
     Перед ним материализовалась Марго  в  купальном  халате  и  сразу  же
проскочила мимо него в ванную.
     - Ты слышал? Пришла твоя газета, - бросила она через плечо, прикрывая
дверь ванной. - Мне нужно отвезти Вика в магазин.  Тебе  не  трудно  будет
толкнуть входную дверь, чтобы  Сэмми  мог  выйти  во  двор?  Он  сейчас  в
кухне...
     Ее голос пропал из-за шума набиравшейся в ванну воды.
     Войдя в свою спальню, Рэгл закончил  застегивать  рубаху,  задумался,
какой из множества его  самых  разнообразных  галстуков  подойдет  к  ней,
выбрал вязаный темно-зеленого цвета. Повязав галстук  и  набросив  пиджак,
сказал самому себе: вот теперь можно заняться газетой.
     Прежде,  чем  за  нею  отправиться,   он   начал   вытаскивать   свои
справочники, папки  с  архивными  материалами,  карты,  графики,  таблицы,
сканирующие  устройства.  Сегодня,  занявшись  всем  этим,  он   умудрился
оттянуть момент  знакомства  с  газетой  на  одиннадцать  минут.  Разложив
подсобные материалы на столе в гостиной - в комнате было еще  прохладно  и
сыро с ночи и не выветрился сигаретный дым, - он открыл входную дверь.  На
бетонном крыльце лежал свежий  номер  "Газетт",  свернутый  в  трубочку  и
перетянутый резинкой.
     Рэгл поднял газету и сдернул резинку. Резинка  выскочила  у  него  из
пальцев и исчезла среди росших перед крыльцом кустов.
     В течение нескольких минут он заставлял себя читать заметки  о  самых
последних  новостях,  помещенные  на  первой  полосе.  Прочел  о  здоровье
президента Эйзенхауэра, о национальном долге, о дипломатических  демаршах,
предпринятых  изворотливыми  ближневосточными  лидерами.  Затем  развернул
газету и просмотрел страницу с комиксами. Прочел письма в редакцию. В  это
время на крыльцо выскочил Сэмми и шмыгнул мимо него.
     - До свиданья, - крикнул он Рэглу. - Увидимся днем.
     - О'кэй, - произнес Рэгл, едва ли заметив мальчишку.
     Следующей появилась Марго. Держа  в  руке  автомобильные  ключи,  она
быстро сбежала вниз. Открыв дверцу кабины "фольксвагена",  Марго  села  за
руль  и  запустила  двигатель.  Пока  он  прогревался,  протерла   тряпкой
запотевшее  ветровое  стекло.  Утренний  воздух  был  чистым  и  бодрящим.
Несколько детей уже торопились вприпрыжку в  направлении  школы.  Отовсюду
раздавался шум разогреваемых автомобильных двигателей.
     - Совсем забыл про Сэмми, - признался Рэгл, увидев выходящего из дому
Вика. - Но он уже успел улизнуть и без моей помощи.
     -  Неважно,  -  сказал  Вик.  -  Смотри,  не  перетрудись  над  своим
конкурсным заданием.
     Перебросив пиджак через плечо, он  спустился  с  крыльца.  Мгновением
позже Марго дала газ, и "фольксваген"  плавно  покатился  к  магистральной
улице, что вела в центр города.
     Эти маленькие автомобили создают так много  шума,  отметил  про  себя
Рэгл. Он оставался на крыльце, пытаясь читать газету,  как  можно  дольше.
Однако холодный утренний воздух в конце концов доконал его, он вернулся  в
дом и прошел на кухню.
     Пока он еще не заглядывал на  шестнадцатую  страницу,  где  находился
незаполненный  бланк  очередного  задания  конкурса  "Где  будет   зеленый
человечек в следующий раз?". Кроме этого бланка, на странице почти  ничего
не  было,  только  инструкции  для  участников  конкурса,  комментарии   и
информация о победителях предыдущего задания. Здесь  же  была  помещена  и
таблица с перечнем тех, кто еще не  выбыл  из  состязания,  и  количеством
набранных ими очков. В таблице были приведены фамилии всех без  исключения
конкурсантов, правда самым мелким шрифтом, какой только удалось  раздобыть
в типографии. Его фамилия, разумеется, была  набрана  огромными  литерами.
Выделена особо. На специально для нее отведенном месте. Каждый день именно
там он ее и видел. Приведенные пониже фамилии остальных конкурсантов  были
как бы преходящим фактором, с них хватало одного того, что о них вообще не
забыли.
     Ежедневное конкурсное задание  газета  сопровождала  рядом  наводящих
высказываний, своего рода ключом к решению, которые он  обязательно  самым
внимательным образом перечитывал в качестве предварительной разминки перед
тем  как  приступить  к  решению  самой  задачи.  Задача  же,  разумеется,
заключалась в том, чтобы выбрать  надлежащий  квадрат  из  тысячи  двухсот
восьми, имевшихся на бланке. От намеков редакции толку в общем-то не  было
никакого, однако он допускал, что в  наводящих  фразах  может  содержаться
определенная, тщательно замаскированная  информация,  каким-то  непонятным
образом подталкивающая к нахождению единственно верного ответа, и у  Рэгла
выработалась  даже  привычка   заучивать   их   наизусть,   надеясь,   что
зашифрованные в них сведения выведут его к  верному  решению,  воздействуя
через подсознание - поскольку ему до сих пор не  удалось  зарегистрировать
ни единого случая, когда это смогло оказать ему осознанную помощь.
     "Коса огромная, как миля".
     В его мозгу тотчас же начали плодиться, как грибы после дождя,  самые
различные ассоциации... Он дал полную волю своему воображению,  погружаясь
все  глубже  и  глубже  в  мутный  омут  раскрепощенного  мышления.   Коса
предполагает процесс скашивания травы на корм  скоту.  А  в  другом  своем
значении  это  слово  обозначает  один  из  символов   девичьей   чистоты.
Протянувшаяся в океане на много  сотен  миль  коса  представляет  из  себя
полуостров Калифорния. Но если  отдать  предпочтение  последнему  значению
слова "коса", то более правильным было бы выражение "коса длиной в  милю".
Для чего же здесь слово "огромная"? Огромные размеры чего-либо  тотчас  же
ассоциируются с китами. Огромный белый  кит.  Смелей  фантазируй,  смелей.
Огромный кит разрезает толщу вод. Фактически летит над водой. Куда  же  он
летит? Может быть - все к той же Калифорнии? А с другой стороны полет  над
водой вызывает образ ковчега и выпущенной с него голубки. Голубь -  символ
мира. Как и  оливковая  ветвь.  На  память  тотчас  же  пришла  Греция.  В
Калифорнии много ресторанов греческой кухни. А  как  же  голубка?  А  ведь
голуби когда-то были высоко ценимым гурманами деликатесом.
     "Колокол отбивал ти-хи".
     Хрен редьки не слаще. Чушь собачья, да и только. Да нет,  не  совсем.
Здесь имеется определенный намек  на  гомосексуализм.  "Ти-хи"  -  смешок,
являющийся условным знаком, который  подают  гомики,  выполняющие  функции
женщин в партнерской паре. Как раз  их  имел  в  виду  в  одной  из  своих
проповедей Джон Донн, включив в нее  крылатое  выражение  "по  ком  звонит
колокол". И еще - так называется одна из книг Хэмингуэя. А где до сих  пор
много  колоколов?  В  Мексике.  И  как  раз-то  Мексике  принадлежит  весь
полуостров Калифорния, в прибрежные воды которого так стремятся киты! Все,
как будто, указывает на Калифорнию.
     Со стороны дорожки к дому послышались шаги. Кто это? Отложив  газету,
Рэгл проскользнул в гостиную, чтобы посмотреть в окно.
     К дому приближался высокий стройный  мужчина  с  сигарой  в  зубах  в
мешковатом твидовом костюме. У него было добродушное  выражение  лица,  он
напоминал проповедника или инспектора канализационной сети.  Подмышкой  он
держал обтянутую искусственной  кожей  папку.  Рэгл  узнал  его.  Служащий
редакции "Газетт" уже неоднократно навещал Рэгла, иногда принося ему чек -
обычно чеки приходили по почте - но большей  частью  для  того,  чтобы  во
избежание недоразумений уточнить содержание ответов  Рэгла.  Сегодня  Рэгл
чувствовал к нему неприязнь - что это понадобилось от него Лауэри?
     Лауэри неторопливо поднялся по ступенькам на крыльцо, поднял  руку  и
нажал на кнопку звонка.
     Колокол, отметил про себя Рэгл. Проповедник.  Может  быть,  наводящие
фразы должны были сообщить Рэглу, что  сегодня  редакция  пришлет  к  нему
Лауэри?
     - Привет, мистер Лауэри, - сказал он, открывая дверь.
     - Хэллоу, мистер Гамм, - лицо Лауэри изучало простодушие.
     Ничто в его бесхитростной манере поведения не указывало на то, что он
может оказаться источником каких-нибудь плохих новостей.
     - Какова цель вашего визита? -  спросил  напрямик  Рэгл,  пожертвовав
изысканностью манер во имя необходимости.
     Лауэри, продолжая жевать  свою  "датч  мастер",  пристально  на  него
посмотрел, затем произнес:
     - У меня здесь несколько чеков для вас... В редакции  посчитали,  что
неплохо бы мне лично вручить их вам, поскольку  знали,  что  я  все  равно
сегодня поеду в эту сторону. - Он зашагал по гостиной. - И еще я хочу  кое
о чем вас спросить. Чтобы исключить малейшую возможность ошибки. Речь идет
о ваших ответах на вчерашнее задание.
     - Я отослал их ровно шесть, - сказал Рэгл
     - Да, мы получили все шесть вовремя, -  тут  Лауэри  хитро  подмигнул
Рэглу. - Но вы забыли указать приоритеты.
     Открыв папку, он извлек из нее  все  шесть  бланков  задания,  вернее
уменьшенные фотокопии их. Протянув Рэглу карандаш, Лауэри произнес:
     - Я понимаю, что это всего лишь недосмотр с вашей стороны...  Но  нам
нужно, чтобы они были пронумерованы.
     - Вот черт! - бросил в сердцах Рэгл.
     Как могло так получиться, что он в спешке  позабыл  это  сделать?  Он
быстро пометил фотокопии цифрами от единицы до шестерки.
     - Вот, пожалуйста,  -  сказал  он,  возвращая  фотокопии  заполненных
бланков.
     Какой глупый недосмотр! Это  могло  стоить  ему  немалого  количества
недобранных очков.
     Лауэри сел, отобрал бланк, помеченный  цифрой  "1",  и  на  удивление
долго его изучал.
     - Мой ответ верен? - не выдержал Рэгл, хотя и понимал, что Лауэри  не
может знать этого.
     Заполненные бланки отсылались для обработки в  Нью-Йорк  или  Чикаго,
только там и знали верный ответ.
     - Ну что ж, время покажет, - сказал Лауэри. -  Значит,  этот  вариант
ответа вы считаете наиболее вероятным? Так сказать, основным?
     - Да, - подтвердил Рэгл.
     Существовала секретная  договоренность  между  ним  и  организаторами
конкурса о том, что ему разрешается давать несколько ответов на ежедневное
задание. Ему позволили давать до десяти  вариантов  ответа,  оговорив  при
этом, что все они должны быть пронумерованы в порядке  предпочтительности.
Если вариант за номером один оказывался неверным, он просто уничтожался  -
как будто его никогда не существовало, - а рассматривался второй  вариант,
и так далее вплоть до  самого  последнего.  Обычно  Рэгл  чувствовал  себя
настолько уверенно, что ограничивал число отсылаемых  им  вариантов  тремя
или четырьмя. Чем меньше  их  было,  тем,  разумеется,  меньшие  угрызения
совести испытывали организаторы конкурса.  Насколько  ему  было  известно,
никому другому не представлялась  такая  привилегия.  Цель  редакции  была
простая: удержать его в числе участников состязания.
     Они сами предложили это, после того, как он впервые  ошибся  в  своем
ответе всего лишь на несколько квадратов. Все его  варианты  ответов,  как
правило, группировались в примыкавших друг к другу  квадратах,  но  иногда
бывали  такие  случаи,  когда  он  не  мог  решить,   какому   из   далеко
расположенных друг от друга квадратов отдать предпочтение. В таких случаях
приходилось рисковать, а интуиция у него  была  не  очень-то  развита.  Но
когда он чувствовал, что  верное  решение  лежит  в  определенном  секторе
бланка,  он  ничем  не  рисковал.  Один  из  вариантов  всегда  оказывался
правильным.
     За два с половиной года участия в конкурсе он ошибался восемь раз.  В
те злополучные  дни  ни  один  из  вариантов  его  ответов  не  оказывался
правильным. Однако организаторы конкурса оставили его в  числе  участников
конкурса. Существовал такой параграф в правилах, в соответствии с  которым
разрешалось компенсировать промахи за  счет  прошлых  правильных  ответов.
Каждые тридцать верных ответов давали право  списать  одну  ошибку.  Такие
премиальные очки можно было накапливать. Благодаря подобным ухищрениям ему
и удавалось оставаться постоянным участником всех туров  конкурса.  Никто,
кроме организаторов конкурса, не знал, что и у него случались ошибки.  Это
было  тайной  его  и  редакции  газеты.  И  ни  одна  из  сторон  не  была
заинтересована в разглашении этой тайны.
     Очевидно, он стал  ценен  с  точки  зрения  рекламы.  Почему  публике
хочется, чтобы один и тот же человек снова и снова выигрывал, -  этого  он
не знал. Ведь если он все время выигрывает,  значит,  он  гораздо  сильнее
других претендентов. Но так  уж  устроено  общественное  мнение.  Его  имя
получило  широкую  известность.  Как  ему  объяснили,  изучение   феномена
массового сознания показывает, что публике нравится  видеть  имя,  которое
она в состоянии идентифицировать. Массовое сознание противится изменениям.
Оно подчиняется  закону  инерции:  пока  кто-то  в  безвестности,  публике
хочется,  чтобы  он  -  как  и  любой  другой  -  и  дальше  оставался   в
безвестности. А уж коль кто-то выплыл на поверхность,  этот  факт  сам  по
себе становится наилучшей для него охранной  грамотой.  На  него  начинает
работать инерция сознания - сила привычки. На плаву его держит  гигантская
сила, которая противится засасыванию его назад в глубину и  раз  за  разом
выталкивает на поверхность. Он попал в струю, как выразился бы Билл Блэк.
     Сидевший с сигарой в  зубах,  закинув  ногу  на  ногу,  Лауэри  хитро
подмигнул Рэглу.
     - Сегодняшнее задание видели?
     - Нет. Только наводящие фразы. Они что-нибудь означают?
     - Чисто символически.
     - Это я знаю. Я имею в виду вот что: означают ли они хоть  что-нибудь
вообще,  каким   угодно   способом,   иносказательно,   стилистикой,   еще
чем-нибудь? Или их приводят только для того, чтобы убедить нас в том,  что
кто-то наверху знает правильный ответ?
     - Что вы имеете в виду? - несколько недовольным тоном спросил Лауэри.
     - У  меня  имеется  одна  гипотеза,  -  объяснил  Рэгл.  -  Не  очень
серьезная, но вполне достойная того, чтобы не  отбрасывать  ее  с  порога.
Может быть, правильного ответа просто не существует?
     Лауэри приподнял бровь.
     -  В  таком  случае  на  каком  основании  мы  объявляем  один  ответ
выигравшим, а все остальные неправильными?
     - Может быть, вы  просматриваете  ответы  и  выбираете  из  них  тот,
который больше других вас привлекает? Чисто эстетически.
     - Вы проецируете на нас применяемую вами методику? - сказал Лауэри.
     - Свою методику? - Рэгл был явно сбит с толку.
     - Вот именно. Вы ищете верный  ответ,  исходя  не  из  логики,  а  из
соображений эстетики. На это указывают сконструированные вами  сканирующие
устройства. Вы рассматриваете определенные  конфигурации  в  пространстве,
пытаетесь отыскать устойчивые комбинации во времени. Вы  стремитесь  найти
недостающие звенья, чтобы рассматриваемый вами рисунок обрел совершенство.
Вы экстраполируете его, добавляя еще один элемент то там, то здесь. Вы  не
руководствуетесь при этом  соображениями  целесообразности  той  или  иной
модификации экстраполируемого таким образом рисунка. Ваш разум,  интеллект
не  участвуют  в   этом   процессе.   Именно   так   работают,   например,
мастера-стеклодувы. Только не подумайте, что я с неодобрением  отношусь  к
подобному подходу. Как вы там ухитряетесь находить правильные ответы - это
ваше личное дело.  Только  не  советую  всю  свою  энергию  направлять  на
истолкование  наводящих  фраз.  Сомневаюсь,  что  вам  хоть  раз   удалось
расшифровать их, вскрыть  подлинное  содержание.  Будь  это  так,  вы  бы,
собственно, и не задали мне этого вопроса.
     Что верно, то верно, отметил про себя Рэгл. Ему в самом деле ни  разу
не удалось извлечь из наводящих фраз что-нибудь конкретное, что помогло бы
найти правильный ответ. По сути, ему даже никогда и в голову не приходило,
что кому-то это удается, что кто-то, вдумавшись, отыщет в  них  конкретный
смысл. Например, запишет один за  другим  порядковые  по  алфавиту  номера
первых букв каждого  третьего  слова,  прибавит  десять  и  получит  номер
конкретного квадрата. Подумав об этом, он даже рассмеялся.
     - Почему вы смеетесь? - крайне озабоченно спросил Лауэри. - Дело  это
очень серьезное. Тут ставка - огромные деньги.
     - Я подумал о Билле Блэке.
     - Кто это?
     - Сосед. Он хочет, чтобы я научил его выигрывать.
     - Ну - если в основе лежат эстетические соображения...
     - Тогда это просто невозможно, - закончил за него Рэгл. - Ему с  ними
крупно не повезло. Вот почему я рассмеялся. Он будет разочарован -  а  ему
так хотелось сорвать пару-другую долларов.
     - Вам, значит, доставляет особое удовлетворение понимание  того,  что
вашему таланту нельзя научиться? - голос Лауэри звучал негодующе, для него
это казалось нарушением исповедуемых им нравственных норм. -  ...Что  дело
тут не в определенном методе, которого вы придерживаетесь, а скорее в... -
Он стал мучительно подыскивать нужное слово.  -  Не  знаю  даже,  как  это
выразить. Одно очевидно: о случайности здесь не может быть и речи.
     - Я рад слышать это от вас.
     - Неужели кто-нибудь, находясь в здравом уме, может  вообразить,  что
вы в состоянии правильно угадывать изо дня в день? Это же абсурд. Не лезет
ни  в  какие  ворота.  Вероятность  такого  везения  даже   не   поддается
исчислению. Вернее, почти не поддается. Мы-таки подсчитали  ее.  Хвост  из
нолей протянулся аж до Бетельгейзе.
     - Что такое Бетельгейзе?
     - Очень далекая звезда. Я использовал метафору. В  любом  случае,  мы
понимаем, что об угадывании здесь не приходится  говорить...  Разве,  что,
пожалуй, на последней стадии. Когда остается выбирать  из  двух  или  трех
квадратов.
     - Тогда я бросаю монету, - признался Рэгл.
     - Но  тогда,  -  задумчиво  произнес  Лауэри,  потирая  подбородок  и
покачивая из стороны в сторону сигарой, - когда  речь  идет  о  выборе  из
двух-трех квадратов после исключения из рассмотрения целой  тысячи,  тогда
можно  себе  позволить  довериться  случаю.  На  этой  стадии  вероятность
угадывания достаточно велика.
     Рэгл не стал возражать.


     Наклонившись над автоматической стиральной машиной  в  гараже  своего
дома, Джуни Блэк загружала барабан одеждой. Чуть подрагивая всем телом,  -
она стояла босиком на холодном бетоне - Джуни  высыпала  в  машину  порцию
гранулированного стирального порошка, прикрыла небольшую стеклянную дверцу
и включила двигатель. Белье за  стеклом  пришло  во  вращение.  Отложив  в
сторону коробку с порошком, Джуни глянула на часы и направилась  к  выходу
из гаража.
     - О! -  удивленно  вскрикнула  она,  увидев  стоящего  на  подъездной
дорожке Рэгла.
     - Думал, что  свалюсь  с  катушек,  -  поморщился  Рэгл.  -  Сестрица
надумала гладить. Весь дом пропах паленым  крахмалом.  Как  будто  на  дне
старой  банки  из-под  солидола  жарятся   утиные   перья   вперемежку   с
граммофонными пластинками.
     Джуни заметила, что он  поглядывает  на  нее  краешком  глаза.  Сведя
вместе густые брови цвета соломы, он стоял, переминаясь с  ноги  на  ногу,
сцепив перед  собою  ладони  и  понуро  опустив  широкие  плечи.  В  лучах
послеполуденного солнца его  кожа  отливала  густым  загаром.  Она  всегда
удивлялась, как это у него получается. Самой ей никогда не  удавалось  так
здорово загореть, как она ни старалась.
     - Что это сейчас на тебе? - спросил он.
     - Короткие джинсы, - ответила Джуни.
     - Панталончики, - поправил  ее  Рэгл.  -  Я  как-то  подумал:  какова
психологическая  подоплека  того,  что  мне   так   нравятся   женщины   в
панталончиках? Но затем сказал себе: а разве может быть иначе?
     - Спасибо, - усмехнулась Джуни. - Я достаточно догадлива.
     - Ты очень хорошо выглядишь, - отметил он. - Особенно, когда босиком.
Как в кино, когда героиня бредет по песчаному пляжу, воздев руки к небу.
     - Как там твое сегодняшнее задание? - спросила Джуни.
     Он только пожал плечами. Похоже, он не хотел касаться этой темы.
     - По-моему, неплохо бы прогуляться, - предложил он.
     И снова стал как бы со стороны ее разглядывать. Ей это очень льстило,
но всегда заставляло  задаться  вопросом,  не  осталась  ли  незастегнутой
какая-нибудь из пуговиц. Она едва удержалась от  того,  чтобы  не  глянуть
украдкой вниз. Но она знала, что все у нее прикрыто, кроме ног  и  средней
части туловища.
     - У меня живот голый, - вдруг спохватилась она.
     - Ну да, у меня что, глаз нету?
     - Не туда они смотрят. - Ей захотелось все обратить в шутку.
     - Мне подумалось, неплохо бы заглянуть к  тебе:  может  быть,  ты  не
прочь пойти поплавать. Сегодня такой погожий денек, совсем не холодный.
     -  Мне  еще  нужно  переделать  столько  всякой  домашней  работы!  -
вздохнула Джуни.
     Но предложение показалось ей весьма заманчивым. В общественном  парке
на северной окраине города,  там,  где  начинались  невозделанные  пологие
холмы, были расположены спортплощадка и плавательный бассейн. Пользовалась
ими, естественно, большей частью детвора, но показывались там и  взрослые,
а  уж  о  стайках  подростков  не  приходилось  и  говорить.  Она   всегда
чувствовала себя особенно хорошо в компании подростков, -  сама  закончила
среднюю школу всего лишь несколько лет тому назад, и для нее переход в  ее
новое состояние еще не завершился полностью. Душой  она  все  еще  ощущала
свою принадлежность к  тому  поколению,  которое  с  гиканьем  носится  на
бешеной скорости в открытых автомобилях, таскает  повсюду  радиоприемники,
из которых на полную громкость  льются  популярные  мелодии...  Девушки  в
свитерах и  коротких  носочках,  мальчики  в  синих  джинсах  и  курточках
нараспашку.
     - Возьми купальник, - сказал Рэгл.
     - Хорошо, - согласилась Джуни. - На часок, не больше, после этого мне
надо будет возвращаться. - Она задумалась  на  мгновенье.  -  Марго  не...
видела, как ты сюда идешь?
     Как она давно уже обнаружила, Марго любила посплетничать.
     - Нет, - успокоил ее Рэгл. -  Марго  сейчас  не  до...  -  Он  сделал
красноречивый жест. -  Она  гладит.  В  общем,  очень  занята,  -  так  он
окончательно сформулировал свою мысль.
     Джуни выключила стиральную машину, взяла  купальник  и  полотенце,  и
вскоре они уже дружно шагали через весь город, направляясь к бассейну.
     У нее было очень спокойно на душе, когда с нею рядом находился  Рэгл.
Ее всегда тянуло к крупным загорелым мужчинам, особенно к тем, кто гораздо
старше ее. Рэгл, как ей казалось, был в самом подходящем для нее возрасте.
Он многое повидал на своем веку, взять хотя  бы  его  воинскую  службу  на
Тихом океане. Или ту славу в масштабах всей страны, которой он удостоился,
участвуя в газетном конкурсе. Ей нравилось  его  худое  суровое,  покрытое
шрамами лицо, на котором не было не то что второго подбородка, а вообще ни
грамма лишней плоти. Он никогда  не  причесывал  свои  выцветшие  курчавые
волосы. Она почему-то вдолбила себе в голову, что только маменькины  сынки
тщательно причесывают волосы.  Билл  добрых  полчаса  проводил  по  утрам,
возюкаясь со своей прической. Теперь, правда, когда стал стричься  ежиком,
возни заметно поубавилось. Но она терпеть не могла прикасаться к  торчащим
ежиком волосам - жесткая щетина напоминала ей зубную щетку. И еще  -  Билл
вполне вписывался в свой узкоплечий интеллигентский пиджак... По  сути,  у
него и плеч-то не было. Единственным видом спорта, которым  он  увлекался,
был теннис, и это еще сильнее подогревало ее враждебность к нему.  Мужчина
в белых шортиках, коротких носочках, теннисных тапочках!  В  самом  лучшем
случае - студент-второкурсник... Кем Билл и был, когда познакомился с нею.
     - Тебе бывает когда-нибудь одиноко? - спросила она Рэгла.
     - Что?
     - Из-за того, что ты не женат. Я вот что  имею  в  виду:  разумеется,
совсем неплохо жить со своею сестрой и шурином, но разве тебе  никогда  не
хочется обзавестись собственным маленьким домиком, где бы жили только ты и
твоя жена? - На слове "жена" она сделала особое ударение.
     Рэгл задумался на мгновение.
     - В конце концов я так и сделаю. Но горькая правда заключается в том,
что я по натуре закоренелый лодырь.
     - Лодырь... - эхом отозвалась Джуни.
     Она подумала о всех тех деньгах, которые он выиграл за время  участия
в конкурсе. Одному только Богу известно, сколько уже их  поднакопилось  за
все это время.
     - Кроме того, я не  люблю  ничего  постоянного,  -  продолжал  он.  -
Наверное,  это   я   во   время   войны   заразился   подобными   кочевыми
настроениями... Да и до войны  наша  семья  довольно  часто  переезжала  с
одного места на другое. Мой отец и мать были в разводе. Что-то  во  мне  в
самом  деле  противится  тому,  чтобы  прочно  обосноваться...  Тому,  что
очерчено жесткими  рамками  одного  дома,  одной  жены,  одного  ребячьего
выводка. Что символизируется шлепанцами и трубкой.
     - А что во всем этом  плохого?  Это  означает  душевное  спокойствие,
уверенность в будущем.
     - Что-то сомневаюсь. И небезосновательно. Один раз я уже был женат.
     - Серьезно? - это признание заинтересовало  Джуни.  -  Когда  же  это
было?
     - Много лет тому назад. Еще до войны. Познакомился с девушкой  -  она
работала секретаршей в  одной  из  транспортных  фирм.  Очень  симпатичная
девушка. Из семьи поляков. Умная, жизнерадостная. Но по мне - чересчур  уж
честолюбивая.  Ей  обязательно  нужно  было  забраться  на  ту   ступеньку
социальной лестницы, где она могла бы устраивать приемы гостей в  саду.  С
шашлыками во внутреннем дворике.
     - Ничего не усматриваю в этом плохого, - заметила Джуни. -  Ведь  это
так естественно - желание жить, ни в чем не испытывая недостатка.
     Джуни позаимствовала этот оборот из "Как в лучших домах на Бульварах"
- одного из журналов, который выписывали они с Биллом.
     - Ну а я, как уже тебе сказал,  оказался  бездельником,  -  пробурчал
Рэгл и больше не касался этой темы.
     Местность стала холмистой, и улица, по которой они шли, поднималась в
гору. Лужайки перед здешними домами отличались  куда  большими  размерами,
чем в других районах города, нередко попадались целые террасы,  обсаженные
цветами. За ними виднелись внушительные особняки, дома богачей. Улицы  уже
не  составляли  прямоугольную  сетку,  а  скорее  следовали  естественному
ландшафту местности. Все чаще стали появляться  небольшие  рощицы.  А  еще
выше, за самой  последней  улицей  -  Олимпийским  проездом  -  раскинулся
величественный лесной массив.
     - Я бы не отказалась перебраться сюда жить, - сказала Джуни.
     Здесь несравненно лучше, отметила она про себя, чем в будто  сошедших
с одного конвейера одноэтажных коробках без фундаментов, с которых срывает
крыши в первый же ветреный день. В которых, если  забудешь  закрыть  шланг
для подливки, набежавшая за ночь вода затопит весь гараж.
     Среди облаков в небе быстро  промелькнула  какая-то  ярко  сверкающая
точка и исчезла. Через несколько секунд они с Рэглом услышали слабый, едва
уловимый отдаленный рокот.
     - Реактивный истребитель, - предположила Джуни.
     Рэгл остановился посреди тротуара,  широко  расставив  ноги,  прикрыл
глаза ладонями и, запрокинув голову, стал напряженно вглядываться в небо.
     - Ты думаешь, это может  быть  русский  самолет?  -  озорно  спросила
Джуни, подтрунивая над ним.
     - Хотелось бы знать, что же все-таки это.
     - Ты имеешь в виду, что это там Бог затевает?
     - Нет. Совсем не Бог. Я имею  в  виду  те  штуки,  которые  время  от
времени летают у нас над головой.
     - Вик  вчера  вечером  рассказывал,  как  он  не  мог  отыскать  шнур
выключателя в ванной. Помнишь?
     Он кивнул, и они снова стали подниматься в гору.
     - Я серьезно над этим задумалась. Раньше я на подобные случаи никогда
не обращала внимания.
     - И правильно делала, - заметил Рэгл.
     - Но один такой случай я до сих пор помню. Как-то я вышла  на  улицу,
чтобы подмести тротуар. Вдруг слышу, как внутри дома зазвенел телефон. Это
было примерно год тому назад. Нужно еще сказать, что  я  тогда  дожидалась
одного важного для меня звонка...
     Позвонить должен был парень, с которым она встречалась, еще  учась  в
школе, но Джуни решила не включать в свой рассказ эту деталь.
     - Так вот, я бросаю метлу и стремглав мчусь  в  дом.  Ты  не  помнишь
случайно, сколько ступенек ведут наверх к нашему крыльцу?
     - Две, - ответил Рэгл, теперь уже  явно  заинтересовавшись  рассказом
Джуни.
     - А я пыталась взбежать по трем ступенькам! Я хочу сказать, я решила,
что их на одну больше. Нет, я что-то не то говорю. Я не  решила,  я  точно
знала, была абсолютно уверена в том, что нужно подняться на три ступеньки.
     - Ты хочешь сказать, что ты, подсознательно была уверена в  том,  что
ступенек три, а не две?
     - Вот именно.
     - И поэтому упала?
     - Нет, - возразила Джуни. - Это не совсем то,  когда  их  три,  а  ты
считаешь, что только две. Тогда ты просто спотыкаешься о  третью,  падаешь
лицом вперед и в худшем случае ломаешь зуб. А  вот  когда  их  две,  а  ты
считаешь, что три - появляется  какое-то  жуткое  ощущение.  Ты  пытаешься
подняться на несуществующую ступеньку. Твоя нога опускается -  и  бац!  Не
больно, просто - ну, как если пытаться стать на нечто такое, чего на самом
деле не оказалось.
     Она замолчала. Когда она пыталась объяснить что-нибудь  замысловатое,
отвлеченное, то всегда безнадежно запутывалась.
     - М-да, - только и произнес Рэгл.
     - Как раз вот это Вик и имел в виду, верно?
     - М-да, - повторил Рэгл, и она решила больше уже не  распространяться
по данному вопросу.
     Он, похоже, был не в настроении обсуждать его.


     Джуни Блэк растянулась на спине рядом с  Рэглом  на  ярко  освещенном
солнцем месте, вытянув руки вдоль туловища и закрыв глаза. Она принесла  с
собой покрывало, но лежала на полосатом  сине-белом  махровом  халате.  Ее
купальник,  состоявший  из  черных  шерстяных   трусиков   и   такого   же
бюстгальтера,  напоминал  о  безвозвратно  ушедших  днях,  автомобилях   с
тряскими сидениями, футбольных матчах, оркестре  Гленна  Миллера.  О  тех,
казавшихся теперь такими смешными, старых  радиоприемниках  с  деревянными
корпусами  в  кожаных  футлярах,  которые  они  приволакивали  на  пляж...
торчавших  из  песка  бутылках  с  кока-колой...  девчонках   с   длинными
золотистыми волосами, лежавшими на животе, опираясь  на  локти,  наподобие
девушек на  рекламных  плакатах  "Каким  я  была  пугалом  весом  в  сорок
килограммов".
     Рэгл задумчиво разглядывал ее, пока она не открыла глаза. Когда Джуни
бывала с ним, она всегда старалась обойтись без очков.
     - Привет, - шепнула она Рэглу.
     - Ты очень красивая женщина, Джуни, - сказал Рэгл.
     - Спасибо.
     Она улыбнулась и снова закрыла глаза.
     Красивая, отметил про себя Рэгл, хотя и незрелая. Не так  чтоб  очень
уж глупая, но явно отставшая в развитии. Все  еще  витающая  в  атмосфере,
характерной для старших классов школы...
     Мимо них по  траве  стремглав  пронеслась  целая  стайка  совсем  еще
зеленых ребятишек, пронзительно визжа и тузя друг друга. В  бассейне  тоже
плескался сплошной молодняк, мокрые девчонки и  мальчишки,  перемешавшиеся
между собой так, что с виду стали совершенно неразличимыми.  Только  когда
на дощатый настил  выползали  девчонки,  в  глаза  бросались  их  лифчики,
которые отличали их от мальчишек.
     Чуть  поодаль,  по  посыпанной  гравием  дорожке  неторопливо  прошел
продавец мороженного, толкая перед  собой  сверкавшую  белоснежной  эмалью
тележку. Зазвенели крохотные колокольчики, зазывая ребятню.
     Опять колокола, подумал Рэгл. Может быть, смысл сегодняшнего  задания
и состоит в том, что я выбрался сюда с Джун Блэк - Джуни, как подсказал ей
переиначить свое имя ее извращенный вкус.
     Мог бы я влюбиться в такую,  довольно  неряшливую,  глупо  хихикающую
вчерашнюю  старшеклассницу,  которая  замужем  за  ретивым  карьеристом  и
которая все еще предпочитает банановое мороженное с орехами и всеми  какие
только бывают на свете специями доброму вину или темному пиву?
     Даже мужчина самого великого ума  может  не  устоять,  подумал  Рэгл,
оказавшись рядом с такого рода  созданьем.  Противоположности  сходятся  и
сочетаются. Инь и янь. Старый  доктор  Фауст  встречается  с  крестьянской
девушкой, подметающей дорожку перед домом, и  напрочь  забывает  все  свои
книги, всю свою философию.
     В начале, глубокомысленно заметил он, было слово.
     Или, в начале было дело?
     Остерегайся, предупредил он себя. Но тут же, склонившись  над  спящей
девушкой, продекламировал строчку из "Фауста".
     - Ступай к черту! - пробормотала Джуни.
     - Ты хотя бы знаешь, что это означает?
     - Нет.
     - А хотела бы знать?
     Она приподнялась, открыла глаза и произнесла:
     - Единственный иностранный язык, который я изучала в старших классах,
был испанский. Так что не береди раны.
     Она сердито плюхнулась на бок, подальше от Рэгла.
     - Это стих, - объяснил он. - Я  сделал  попытку  объясниться  тебе  в
любви.
     Перекатившись снова на спину, она устремила любопытный взор на Рэгла.
     - Ты хочешь сказать мне то же самое?
     - Дай подумать, - наморщила лоб Джуни. -  Нет.  Из  этого  ничего  не
получится. Нас застукают Билл или Марго,  а  потом  хлопот  не  оберешься.
Может даже так случиться, что тебя вышибут из числа участников конкурса.
     - Влюбленный всему миру голова, - объявил он и,  низко  наклонившись,
приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.





                                Филипп ДИК

                              ВТОРАЯ МОДЕЛЬ




                                    1

     Со стороны противника по изуродованному снарядами склону холма быстро
поднимался  солдат  с  винтовкой  наперевес.  Он  нервно  оглядывался   по
сторонам, часто облизывал пересохшие губы и время от времени поднимая руку
в перчатке к расстегнутому вороту шинели, чтобы вытереть потную шею.
     Эрик повернулся к капралу Леону.
     - Хотите попробовать? Или лучше  я?  -  он  отрегулировал  увеличение
прицела так, что лицо солдата заполнило весь окуляр. Оно было  заросшим  и
злым.
     - Постой, не стреляй! - поднял руку капрал. - Пока не нужно.
     Солдат  прибавил  шагу,  расшвыривая  ногами  золу  и  груды  мусора,
встречавшиеся  ему  на  дороге.  Наконец  он  вышел  на  вершину  холма  и
остановился, чтобы перевести дух. Небо  заволокло  тучами.  Серые  частицы
сажи носились в воздухе. Голые стволы деревьев торчали из земли, устланной
битым кирпичом. Чуть поодаль равнодушно глядели полупустыми окнами дома.
     Чувствовалось,  что  враг  встревожен.  Однако  он  решился  и   стал
спускаться с вершины холма.  Солдат  находился  уже  метрах  в  десяти  от
укрытия. Эрик сжал пистолет и напряженно взглянул на капитана Леона.
     - Не беспокойся, - урезонил его тот, - сейчас о нем позаботятся.
     - А ты уверен? Он ведь уже совсем рядом!
     - Не паникуй. Ему уже конец.  Они  где-то  рядом  и  сейчас  за  него
возьмутся.
     Спускаясь вниз, солдат явно торопился, но его сапоги стали вязнуть  в
грязи. На мгновение он остановился и поднес к глазам бинокль.
     - Он смотрит прямо на нас! - воскликнул Эрик.
     Солдат продолжал движение. Уже можно было различить его лицо: глаза -
два голубых камешка, рот слегка приоткрыт, на  подбородке  темнела  густая
щетина. Налепленный на правой скуле ровный  квадратик  пластыря  прикрывал
какое-то синее пятно.
     - Лишай, - пробормотал капрал.
     Шинель солдата была грязной и рваной,  одна  перчатка  отсутствовала.
Когда он прибавлял ходу, счетчик радиации на поясе раскачивался и бил  его
по бедру.
     Леон тронул Эрика за руку.
     - Ну вот, один уже показался.
     На  поверхности  земли  возникло  нечто,  поблескивавшее  в   тусклом
полуденном свете. Маленький металлический шар быстро догонял бежавшего  по
склону  солдата.  Выпущенные  из  него  два  острых  лезвия   стремительно
вращались  в  противоположные  стороны.  Солдат  услышал  шум,   мгновенно
обернулся и выстрелил. Шар разлетелся на куски, но  к  месту  схватки  уже
подоспел другой. Солдат выстрелил снова.
     Третий шар со свистом  вцепился  в  ногу  противника.  Солдат  быстро
нагнулся.  Четвертый  шар  прыгнул  ему  на  плечо,  и  неумолимые  лезвия
вонзились ему в глотку.
     - Уфф! - передернулся Эрик. - Господи, от этих штуковин меня  знобит!
Я иногда думаю, что лучше было бы обходиться без них.
     - Если бы их не изобрели мы, то это сделал бы  враг!  -  Леон  нервно
закурил сигарету. - Интересно, зачем это он полз к нашим позициям, да  еще
в одиночку? Я не заметил, чтобы кто-нибудь его прикрывал...
     В это время в проеме хода  сообщения,  ведущего  в  бункер,  появился
лейтенант Скотт.
     - Что там у вас?
     - Азиат!
     - Один?
     Эрик повернул к офицеру экран, и Скотт стал внимательно всматриваться
в него. По распростертому телу солдата  теперь  уже  ползала  целая  орава
металлических шаров. Лязгая и  жужжа,  они  кромсали  мертвеца  на  мелкие
кусочки.
     - О боже! Какое множество "когтей", - поежился офицер.
     - Налетели на него, как пчелы, сэр. Похоже, соскучились по работе.
     Скотт с отвращением отодвинулся от экрана.
     - Пчелы... Интересно, зачем он сюда шел? Они же отлично знают, что  у
нас здесь вокруг "когти"!
     К шарам присоединился робот  более  крупных  размеров.  Он  руководил
действиями крошек, пользуясь глазами, расположенными на  концах  торчавших
из него двух коротких трубок.
     От солдата уже почти ничего не осталось. Орда  "Когтей"  тащила  все,
что осталось от человеческого тела, к подножию холма.
     - Сэр, - обратился к офицеру капрал Леон, - мне хотелось  бы  вылезти
наружу и взглянуть на останки.
     - С какой целью?
     - Хочу выяснить, зачем он к нам шел.
     Лейтенант на мгновение задумался.
     - Ладно, - согласился он наконец. - Только будьте осторожны, капрал.
     - У меня есть браслет. - Леон указал на свое запястье.



                                    2

     Капрал взял винтовку и направился к  выходу  из  бункера,  пробираясь
между бетонными балками и остальными переборками.
     Снаружи чувствовался холод. Ветер швырял в лицо хлопья  сажи.  Капрал
направился к останкам солдата.
     Приблизившись  к  месту  происшествия,  Леон  дотронулся  до   своего
металлического браслета. Шары отступили и неподвижно застыли.  Сколько  бы
азиат отдал  за  это  сокровище!  Слабая  радиация,  исходившая  от  этого
устройства, лишала "когти" их способности к действиям. Даже большой  робот
с двумя покачивавшимися черенками-глазами уважительно отступил, когда Леон
подошел к нему.
     Капрал склонился над останками солдата. Рука в перчатке что-то крепко
сжимала. Из  окоченевших  пальцев  Леон  не  без  труда  вырвал  маленькую
металлическую трубку-контейнер.
     Он сунул ее в карман и пошел  назад.  За  его  спиной  "когти"  снова
принялись за свою работу.
     Скотт смотрел на трубку.
     - Вы нашли это у него?
     - Да, сэр.
     Леон протянул  командиру  свою  находку.  Лейтенант  взял  контейнер,
отвинтил  крышку  и  вытряхнул  на  ладонь  аккуратно   свернутый   листок
шелковистой бумаги. Он сел поближе к свету и развернул его.
     - О чем там говорится, сэр? - с нетерпением поинтересовался Эрик.
     Лейтенант хотел  было  что-то  ответить,  но  тут  из  тоннеля  вышли
несколько офицеров во главе с майором Хендриксом.
     - Сэр,  -  обратился  к  начальнику  лейтенант.  -  Мы  нашли  это  у
солдата-азиата.
     Хендрикс взял листок и принялся читать.
     - Где вы это взяли?
     - У перебежчика-одиночки, сэр. Только что.
     - Где он? - резко спросил Хендрикс.
     - "Когти" порешили его. Мы ничего не могли сделать.
     Майор Хендрикс недовольно буркнул что-то, затем  повернулся  к  своим
спутникам.
     - Ну что ж, этого мы и ждали! Кажется, они стали сговорчивее.
     - Значит, они все же решили пойти на переговоры? - спросил Скотт. - И
вы начнете их?
     - Это не нам решать... - Хендрикс сел.  -  Где  связист?  Мне  срочно
нужна Лунная База.
     Офицер, ведавший связью, осторожно выпустил  наружу  антенну  и  стал
водить ею, прощупывая небо над бункером, чтобы удостовериться в отсутствии
признаков вражеских кораблей-наблюдателей.
     - Сэр, - обратился Скотт к майору, - вам  не  кажется  странным,  что
"когти"  стали  собираться  в  большие  стаи?  Вот  уже  год,  как  мы  их
используем, но до сих пор ничего подобного не наблюдалось.
     - Может быть, они уже полностью опустошили вражеские траншеи и  скоро
примутся за нас, а? - усмехнулся майор.
     - Один из роботов, вроде тех, что с отростками, забрался  на  прошлой
неделе к азиатам в бункер, - сообщил капитан Веймар, - и успел  прикончить
добрый взвод солдат, пока им не удалось с ним разделаться.
     - Откуда тебе это известно? - повернулся к нему Хендрикс.
     - Мне рассказали об этом...
     - Лунная База, сэр! - крикнул в этот момент офицер связи.
     На экране появилось лицо дежурного на  Луне.  Его  отутюженная  форма
ярко контрастировала с потрепанным обмундированием находившихся в  бункере
военных. Выбрит он был безукоризненно.
     - Лунная База.
     - Это командный пункт группы Л-Т. Земля. Соедините меня  с  генералом
Томпсоном.
     Дежурный исчез, вместо него на экране появилось суровое лицо генерала
Томпсона.
     - В чем дело, майор?
     - Наши "когти" уничтожили вражеского перебежчика. Он нес послание. Мы
не знаем, можно ли верить этому  письму:  раньше  уже  случались  подобные
уловки...
     - Что в письме?
     - Азиаты предлагают нам прислать одного нашего офицера высокого ранга
к ним в окопы.
     - Зачем? - повысил голос генерал.
     - Для участия в переговорах, сэр, - невозмутимо пояснил  Хендрикс.  -
Подробности нам не известны. Они пишут, что дело...  -  майор  сверился  с
листком, - не терпит отлагательств и настоятельно просят  поскорее  начать
переговоры.
     - Ну-ка, ну-ка, дайте посмотреть.
     Хендрикс приблизил листок бумаги к  экрану,  чтобы  генерал  сам  мог
прочесть послание.
     - Какие будут указания, - справился Хендрикс.
     - Пошлите к ним какого-нибудь офицера.
     - Вы думаете, это не западня?
     - Все может быть. Но местоположение их командного  пункта  указано  в
записке правильно. Мне кажется, в любом случае нужно попробовать. Вреда от
этого не будет.
     - Я пошлю офицера и о результатах незамедлительно доложу.
     - Хорошо, - кивнул Томпсон и отключился.
     Экран погас. Антенна медленно опустилась с тихим жужжанием.  Хендрикс
в задумчивости свернул листок.
     - Разрешите, - вызвался капитан Веймар.
     -  Они  хотят,  чтобы  пошел  офицер   высокого   ранга,   наделенный
полномочиями, - Хендрикс потер челюсть. - Вы, капитан, вполне подходите...
но понимаете... я не был на поверхности вот  уже  несколько  месяцев.  Сам
хочу подышать свежим воздухом.
     - Вы не думаете, что это слишком рискованно?
     Не отвечая, Хендрикс  прильнул  к  стереотрубе.  Останков  вражеского
солдата уже не было  видно.  В  поле  зрения  оставался  всего  лишь  один
"коготь", да и тот уже сворачивался, прячась среди пепла, как краб.
     - Единственное,  что  меня  беспокоит,  признался  Хендрикс,  потирая
запястье.  -  Я  знаю,  что  пока  на  мне  эта  штуковина,  я  в   полной
безопасности, но вы не можете себе представить, как я боюсь потерять  этот
браслет. Что-то в этих механизмах есть пугающее. Я ненавижу их, понимаете,
ненавижу, хоть они и очень помогают нам. Мне кажется, от этих убийц  можно
ожидать  всего...  Что-то  наши  конструкторы  не  додумали,  создав   эти
неумолимые, безжалостные механизмы...
     - Если бы не мы их изобрели, их непременно  придумали  бы  азиаты,  -
покачал головой Веймар.
     Хендрикс отошел от стереотрубы и сел на стул.
     - Во всяком случае, похоже, что войну мы выиграем... Ну  что  ж,  мне
лучше отправиться прямо сейчас, чтобы  вернуться  засветло,  -  решил  он,
посмотрев на часы.



                                    3

     Майор Хендрикс глубоко вздохнул и ступил на неровную  почву.  Закурив
сигарету, он некоторое время  стоял,  оглядываясь  по  сторонам...  Руины,
камни, голые стволы деревьев. Все вокруг было мертвым. Над головой  висели
тяжелые тучи, закрыв землю от солнца.
     Майор решительно двинулся вперед. Справа  от  него  мелькнуло  что-то
круглое металлическое. "Коготь"  погнался  за  каким-то  мелким  животным.
Крысой, наверное... Да, они  охотятся  на  крыс  тоже.  Это  у  них  вроде
побочного промысла...
     Он поднялся на вершину невысокого холма и поднес  к  глазам  бинокль.
Впереди, в нескольких милях  от  него,  виднелись  окопы  противника.  Там
находился их командный пункт.
     Мимо  него  прошел  приземистый  робот,  размахивая  руками,   словно
приглашая идти за собой. Хендрикс внимательно наблюдал за ним, пока тот не
исчез среди руин. Такого типа механизмы  ему  еще  не  доводилось  видеть.
Очевидно, появилось все больше роботов новых типов, которые  ему  не  были
знакомы прежде. Это еще одно подтверждение слухов о том, что на  подземных
заводах уже вовсю штампуют роботов новых конструкций.
     Хендрикс выбросил окурок и двинулся дальше.  Его  очень  интересовала
проблема  использования  в  войне  искусственных  солдат.  Когда  все  это
началось?
     ...В конце войны  азиаты  добились  значительных  успехов,  используя
обычные виды вооружений. Большая часть Северной Америки была стерта с лица
Земли. Потом, конечно, наступило возмездие.
     Еще задолго до войны,  американцы  заполнили  воздушное  пространство
дисками-бомбардировщиками. Уже через несколько часов после  начала  боевых
действий с них посыпались бомбы на землю азиатов.
     Это, однако, не помогло Вашингтону.  В  первый  же  год  американское
правительство переправилось на Луну, у него попросту не оставалось другого
выхода. Европа была  превращена  в  гигантскую  груду  пепла,  на  котором
произрастали только неизвестные ранее черные растения. В Северной  Америке
наблюдалась подобная картина... Лишь в Канаде и  отдельных  районах  Южной
Америки уцелело несколько миллионов жителей. Но на  втором  году  войны  с
неба на них вдруг дождем посыпались азиатские парашютисты. Сначала их было
совсем немного, затем все больше и больше. Впервые  в  истории  войны  они
были  оснащены  по-настоящему  эффективным  антирадиационным  снаряжением.
Остатки американской промышленности к тому времени вместе с правительством
в спешном порядке были эвакуированы  на  Луну.  Оставалась  только  армия.
Войска отважно боролись всюду, где только было возможно. Порой всего  один
взвод упорно удерживал стратегически  важный  пункт.  Отчаянные  защитники
свободы и справедливости цеплялись за любое укрытие, двигались  по  ночам,
укрывались  среди  развалин,  в  канализационных  коллекторах,   подвалах,
кишащих крысами и змеями. Но несмотря на героические усилия  солдат,  ясно
было, что азиаты вот-вот  одержат  окончательную  победу.  За  исключением
ежедневной  горстки  ракет,  запускаемых  с  Луны,  против  них   уже   не
существовало сколь-нибудь действенного оружия.  Захватчики  контролировали
почти  всю  территорию  Соединенных  Штатов.  Они  передвигались  в  любом
направлении без опаски, так как военные действия, по  сути,  прекратились.
Казалось, ничто уже не могло противостоять победителю...
     ...И тогда впервые на арене  боевых  действий  возникли  "когти".  Их
появление быстро изменило ход войны.
     Выпускали их заводы, расположенные глубоко  под  землей,  на  которых
прежде изготовлялись атомные боеголовки.
     Поначалу эти механизмы были неуклюжими и настолько медлительными, что
азиаты уничтожали их сразу, едва эти чудовища выползали из своих подземных
тоннелей.
     Но со временем "когти" становились  все  проворнее.  Появились  новые
типы, некоторые с зачаточными  органами  чувств,  способные  даже  летать.
Лучшие конструкторы на Луне, не покладая рук, разрабатывали  все  новые  и
новые модели, стремясь сделать их поведение более гибким. И  роботы  стали
страшной силой. Теперь у азиатов  прибавилось  с  ними  хлопот.  Некоторые
мелкие  экземпляры  научились  искусно  прятаться  в  пепел,  нападать  из
укрытий.
     И  вскоре  "когти"  научились  пробираться  в  неприятельские  окопы,
бункеры, проскальзывать в любую щель, стоило только поднять  крышку  люка.
Присутствие одного "когтя" в бункере было вполне достаточно  для  создания
паники. А как только внутрь пробивался один, за  ним  следовало  множество
других.



                                    4

     С появлением "когтей" война не  могла  продолжаться  долго.  Возможно
именно сейчас она и пришла к завершению.
     Может быть, майор Хендрикс  и  направляется  в  неприятельский  штаб,
чтобы услышать это известие. Похоже что,  азиаты  решили  выбросить  белый
флаг. Обидно только, что война тянулась так долго.
     Сотни тысяч автоматических дисков  возмездия  кружат  над  Европой  и
Азией. Кристаллы, заряженные  бактериями,  азиатские  управляемые  ракеты,
которые со свистом обрушиваются на города Америки, бомбы...
     ...И вот теперь еще "когти"!
     Эти устройства  принципиально  отличались  от  других  видов  оружия.
Хотелось это кому-то признавать или нет,  но  по  сути  они  уже  не  были
машинами.  Они  были  живыми  существами   -   вращавшимися,   ползавшими,
вылезавшими  неожиданно  из  руин.  Отряхиваясь  от   пепла,   они   пулей
устремлялись к человеку, взбирались на него, стараясь дотянуться до горла.
Это было их работой, выполняли они ее безукоризненно, особенно в последнее
время, когда стали появляться  новые  конструкции  и  модификации.  Теперь
"когти"  могли  производить  саморемонт,  и  с  этого  момента   перестали
нуждаться в своих творцах.
     Радиационные браслеты защищали от них американские войска, но  стоило
человеку потерять браслет, как он тут же становился добычей  этих  тварей,
независимо от того, в какую форму был одет. А далеко  внизу,  под  землей,
заводы штамповали все новых и новых чудовищ. Люди  держались  подальше  от
этого производства - находиться там было слишком опасно.
     Заводы  работали  в  автоматическом  режиме,  выпуская   в   огромных
количествах различные модификации "когтей"  -  еще  более  быстрых,  более
сложных и более эффективных в бою, чем предыдущие.
     По-видимому,  благодаря  им  великий  американский  народ  и  выиграл
войну...
     Хендрикс закурил сигарету. Справа от него громоздились руины  города.
Пейзаж действовал на нервы. Ему казалось,  что  он  -  единственное  живое
существо во всем  мире.  Он  швырнул  погасшую  спичку  и  прибавил  шагу.
Внезапно Хендрикс остановился, вскинул винтовку и напрягся всем телом.
     Из-под развалин дома выбралась какая-то фигура и неуверенно двинулась
к нему.
     Хендрикс прицелился.
     - Стой!
     Фигура замерла. Хендрикс опустил винтовку. Перед ним стоял мальчик  и
внимательно рассматривал майора. На  вид  ему  было  лет  восемь.  Правда,
сейчас возраст очень трудно  определить.  Оставшиеся  в  живых  дети,  как
правило, отставали в развитии. Мальчик был одет в линялый синий  свитер  и
короткие штанишки. В руках он что-то держал.
     - Что это у тебя? - резко спросил Хендрикс.
     Мальчик  протянул  руки.  Это  была  игрушка  -  маленький   плюшевый
медвежонок. Мальчик, не мигая,  смотрел  на  взрослого,  и  выражение  его
больших глаз заставило сжаться сердце майора.
     - Мне не нужна твоя игрушка, сынок. Оставь ее себе.
     Мальчик снова крепко обнял медвежонка.
     - Где ты живешь? - поинтересовался Хендрикс.
     - Там.
     - В развалинах?
     - Да.
     - Под землей?
     - Да.
     - Сколько вас там?
     - Сколько вас... сколько?
     - Я спрашиваю, сколько вас там живет? У вас там был большой поселок?
     Мальчик ничего не ответил, и Хендрикс нахмурился.
     - Но ты здесь не один, не так ли?
     Мальчик кивнул.
     - Что вы едите?
     - Там есть еда.
     - Какая?
     - Всякая.
     Хендрикс внимательно посмотрел на малыша.
     - Сколько тебе лет, сынок?
     - Тринадцать.
     В это было трудно поверить.
     Мальчик выглядел слишком хрупким и явно задержался в росте. Вероятно,
он был стерилен. Все это последствия  длительной  радиации.  Его  ручки  и
ножки походили на палки для чистки труб - шишковатые и тоненькие. Хендрикс
протянул ему руку. Кожа была сухой и шершавой - тоже  результат  радиации.
Он нагнулся и посмотрел ребенку в лицо: его темные глаза казались пустыми.
     - Ты слепой? - спросил Хендрикс.
     - Нет. Кое-что вижу.
     - Но как же тебе удается избегать "когтей"?
     - "Когтей"?
     -  Ну,  этих  круглых  металлических  штуковин,  которые   бегают   и
зарываются в землю?
     - Не понимаю.
     Возможно, поблизости "когтей" не было. Значительные пространства были
еще свободны от  них.  Механизмы  собирались  большей  степенью  в  местах
скопления людей. Эти роботы были  спроектированы  так,  чтобы  чувствовать
тепло - тепло живых существ.
     - Тебе повезло, приятель, - выпрямившись, сказал Хендрикс.
     - Можно мне пойти с вами, сэр?
     - Со мной? - Хендрикс сложил на груди руки. - Но мне предстоит  очень
долгий путь. Много миль. И я спешу, - он взглянул  на  часы,  -  я  должен
добраться до цели засветло.
     - Мне бы очень хотелось пойти с вами, сэр.
     Хендрикс порылся в своем ранце.
     - Не нужно тебе идти со мной,  малыш.  Вот,  возьми.  -  Он  протянул
ребенку пару консервных банок. - Бери их и возвращайся к себе, хорошо?
     Мальчик ничего не ответил.
     - Я буду возвращаться по этой же дороге через день,  а  может,  через
два. Тогда, если ты снова будешь где-то рядом,  я  возьму  тебя  с  собой.
Договорились?
     - Мне хотелось бы пойти с вами теперь.
     - Путь у меня очень трудный.
     - Но я не боюсь ходить пешком.
     Хендрикс неловко переминался с ноги на ногу. Двое  бредущих  людей  -
это очень хорошая мишень. И к тому же, с мальчиком придется  идти  гораздо
медленнее. Но если он будет возвращаться другим путем? Что тогда?  И  если
на самом деле этот мальчик совершенно одинок?
     - Ну ладно, пойдем вместе, малыш.



                                    5

     Хендрикс шел  широким  шагом,  но  мальчишка  не  отставал  от  него,
прижимая к груди медвежонка.
     - Как тебя зовут? - спросил майор.
     - Дэвид. Дэвид Эрвард Дерринг.
     - Дэвид? Что... что же случилось с твоими родителями?
     - Они умерли.
     - Как?
     - Во время взрыва.
     - Когда это случилось?
     - Шесть лет назад.
     - И ты все эти шесть лет был один?
     - Нет. Я некоторое время был с другими людьми, но они потом ушли.
     - И с тех пор ты один?
     - Да.
     Хендрикс посмотрел на мальчика. Он производил  странное  впечатление.
Говорил очень мало и как-то отрешенно. Впрочем, возможно, такими и  должны
быть дети, выжившие среди этого ужаса. Тихими,  ничему  не  удивляющимися.
Для них не существовало  ничего  неожиданного.  Они  могли  перенести  что
угодно. Они  не  знали  ограничений  в  форме  традиций,  обычаев,  правил
человеческого общения. Единственным их достоянием был  грубый  и  жестокий
опыт тяжелой жизни.
     - Я не слишком быстро иду, малыш? - участливо спросил Хендрикс.
     - Нет.
     - Как это тебе удалось увидеть меня?
     - Я ждал.
     - Ждал? - Хендрикс был озадачен. - Чего же ты ждал?
     - Того, что можно поймать.
     - Извини, я не понял.
     - Что-нибудь, что можно съесть.
     - О! - Хендрикс печально поджал губы.
     Тринадцатилетний мальчик, живущий на крысах,  сусликах  и  наполовину
сгнивших консервах в какой-нибудь дыре  под  развалинами  города,  полного
очагов радиации и "когтей", с азиатскими пикирующими минами над головой.
     - Куда мы идем? - спросил внезапно Дэвид.
     - В азиатские скопы.
     - К  азиатам?  -  казалось,  мальчик,  наконец,  хоть  чем-то  слегка
заинтересовался.
     - Да, к нашим врагам, к тем людям, которые начали эту войну и первыми
применили радиационные бомбы. Понимаешь,  они  первыми  заварили  всю  эту
кашу.
     Мальчик кивнул. Его лицо снова ничего не выражало.
     - Я американец, - с гордостью сообщил Хендрикс.
     Но мальчик промолчал.
     Так они и шли. Хендрикс чуть впереди,  мальчик  за  ним,  прижимая  к
груди свою игрушку.
     Около четырех часов дня они сделали привал, чтобы  пообедать.  Собрав
сухих веток, Хендрикс развел костер в углублении между бетонными  глыбами.
Он приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.
     - Держи! - он протянул мальчику банку и кусок хлеба.
     Дэвид сидел у  костра  на  корточках,  его  узловатые  белые  коленки
выступали вперед. Он равнодушно посмотрел на еду и произнес:
     - Нет.
     - Нет? Что, тебе совсем не хочется есть?
     - Совсем.
     Хендрикс пожал плечами. Может быть, мальчик был мутантом, привыкшим к
особой пище?  Да,  мальчик  был  определенно  странным,  но  в  этом  мире
произошло столько больших перемен...  Жизнь  кардинально  переменилась.  И
теперь она никогда уже не станет такой, как прежде. Человечеству  придется
рано или поздно смириться с этим.
     - Ну что ж, как хочешь, - проговорил Хендрикс.
     Он сам съел хлеб и  тушенку,  затем  выпил  кофе.  Ел  он  не  спеша,
размеренно двигая челюстями. Покончив с обедом, он встал, затоптал костер.
Дэвид медленно поднялся, следя за ним своими молодыми  и  в  то  же  время
старческими глазами.
     - Мы идем дальше, малыш, - сказал Хендрикс.
     - Хорошо.
     Хендрикс снова двинулся в путь,  держа  винтовку  наперевес.  Азиаты,
очевидно, уже где-то  рядом.  Майор  был  внимателен  и  готов  ко  всякой
случайности. Конечно, азиаты ждали ответ на свои  предложения,  но  нельзя
забывать, что они горазды на всякие  хитрости.  Вероятность  подвоха  была
достаточно велика. Хендрикс внимательно  рассматривал  местность.  Ничего,
кроме развалин и пепелищ. На нескольких холмах виднелись  лишь  обугленные
деревья и остатки бетонных стен. Но где-то впереди должен был быть главный
бункер азиатских окопов - передовой командный пункт. Подземный,  глубокий,
только  перископ,  наверное,  торчит  на  поверхности,  да  пара   стволов
крупнокалиберных пулеметов. Может быть, и антенна.
     - Мы скоро придем? - спросил Дэвид.
     - Да. Уже устал?
     - Нет.
     - Ты хочешь чего-то?
     Мальчик не  ответил.  Он  продолжал  идти,  внимательно  рассматривая
дорогу среди  куч  золы  и  камней.  Его  голые  ноги  посерели  от  пыли,
изможденное лицо было все в царапинах, которые также покрывал серый налет.
Серый пепел держался даже на его потрескавшихся  губах.  На  этом  бледном
лице не было, казалось, никаких других красок, кроме серой. "Пожалуй,  это
типичное лицо нового поколения - детей, выросших в погребах, ливнестоках и
подземных убежищах", - с грустью подумал Хендрикс...
     Он замедлил  шаг,  поднял  бинокль  и  стал  внимательно  осматривать
местность. Не здесь ли они его ждали, следя за ним, так же, как его люди -
за азиатским парламентером? По спине Хендрикса пробежал холодок. Возможно,
азиаты уже изготовили свои винтовки и вот-вот выстрелят, так же, как и его
люди были готовы к убийству, лишь только заметили врага!
     Хендрикс опустил бинокль и вытер  пот  со  лба.  Он  чувствовал  себя
отвратительно. Но ведь должны же его ждать! А это в корне меняло ситуацию.
     Он снова зашагал по пеплу, крепко сжимая винтовку двумя руками. Дэвид
шел за ним. Сжав зубы, Хендрикс внимательно  оглядывался  по  сторонам.  В
любую минуту могло что-нибудь произойти. Яркая вспышка огня, взрыв...
     Он попробовал энергично помахать  рукой.  Никакой  реакции  в  ответ.
Справа от него  начиналась  длинная  гряда  холмов,  на  вершинах  которых
торчали мертвые стволы деревьев, остатки кустов дикого винограда  и  остов
беседки. И вечная черная трава.
     Хендрикс внимательно осмотрел гряду. Может быть, они там?  Прекрасное
место для обзора. Он медленно направился к холмам, Дэвид молча  последовал
за  ним.  Будь  он  здесь  командиром,  обязательно  выставил  бы  наверху
часового, чтобы пресечь возможные попытки  янки  прорваться  к  командному
пункту. Конечно, будь он командиром, для полной гарантии здесь сновала  бы
еще и тьма "когтей".
     Он остановился.
     - Мы пришли? - спросил Дэвид.
     - Почти.
     - Почему мы остановились?
     - Я не хочу понапрасну рисковать нашими жизнями.
     Мальчик ничего не ответил.
     Хендрикс медленно двинулся вперед. Теперь уже гребень  высился  прямо
перед ним. И, конечно же,  две  их  фигуры  могли  прекрасно  обозреваться
сверху. Это ощущение увеличивало чувство тревоги. Хендрикс  снова  помахал
рукой. Они ведь должны ждать парламентера в ответ на свою  записку.  Если,
конечно, это не западня!
     - Держись ко мне поближе, малыш, - Хендрикс повернулся к Дэвиду, - не
отставай!
     - Что?
     - Иди со мной рядом. Мы, похоже: уже пришли. Сейчас  нам  ни  в  коем
случае нельзя рисковать.
     - Я постараюсь, -  сказал  Дэвид,  но  по-прежнему  оставался  позади
майора, в нескольких шагах от  него,  все  еще  сжимая  в  своих  объятиях
медвежонка.
     - А ну тебя! - махнул в сердцах Хендрикс. - Делай, что хочешь!
     Он  снова  поднял  свой  бинокль  и  напрягся  всем  телом.  Как  ему
показалось, впереди что-то слегка шевельнулось.  Он  внимательно  осмотрел
еще раз весь гребень. Никаких признаков жизни. Крысы, наверное...  Большие
серые крысы, которым удалось спастись от "когтей".
     Майор снова двинулся вперед.
     На вершине холма возникла высокая фигура в серо-зеленом плаще. Азиат!
За ним еще один! Оба подняли винтовки и прицелились.
     Хендрикс на мгновенье застыл. Но затем открыл рот и начал кричать.  К
солдатам присоединилась третья фигура - маленькая, очевидно, женщина.  Она
стояла позади этих двоих.
     - Стойте! Стойте, не стреляйте! Я...
     Но азиаты открыли огонь. Позади Хендрикса раздался слабый  хлопок,  и
волна пепла обрушилась на него, сбив с ног. Зола колола  ему  лицо,  пепел
засорил глаза и нос. Кашляя,  он  приподнялся  на  колени.  Да,  это  была
ловушка. С ним все кончено. Дьявольская азиатская хитрость! Он шел сюда на
убой, как молодой вол.
     Солдаты и женщина стали спускаться с холма, скользя по мягкому пеплу.
Хендрикс был оглушен, в голове у него гудело, нос  и  щеки  горели,  глаза
слезились. Он неуклюже  поднял  винтовку  и  прицелился...  Казалось,  она
весила сейчас тысячу тонн. Он с огромным трудом удерживал ее на  вытянутых
руках. В воздухе разнесся запах гари, смешиваясь с какой-то кислой вонью.
     -  Не  стреляй!  -  крикнул  первый  спускавшийся   с   холма   азиат
по-английски, но с сильным акцентом.
     Все трое подошли и окружили его.
     - Брось винтовку, янки, - сказал другой и рассмеялся.
     Голова у Хендрикса кружилась. Все произошло так быстро. Он схвачен, и
они убили мальчишку! Он повернул голову и, конечно же, не  увидел  Дэвида.
Его останки разметались по земле. Ничего удивительного: выстрел из атомной
винтовки мог разнести на куски бетонную стену толщиной в дом.
     Трое азиатов с любопытством рассматривали его. Хендрикс  сел,  утирая
кровь и смахивая пепел с груди. Он долго тряс  головой,  прежде  чем  смог
заговорить.
     - Зачем вы это сделали? - прошептал он. - Ведь это был мальчик.
     - Зачем?
     Один из азиатов помог ему встать на ноги и, развернув его, крикнул:
     - Смотри!
     Хендрикс зажмурил глаза.
     - Смотри, сукин сын! - оба азиата с яростью толкнули его вперед. - Да
побыстрее. Не трать зря время, янки!
     Хендрикс взглянул на останки ребенка, и горло его сжала судорога.
     - Ну что? Теперь ты понял, в чем дело? - донесся  до  него  злорадный
голос врага.



                                    6

     Из  трупа  Дэвида  торчала  проволочка.  Невдалеке  Хендрикс  заметил
несколько  металлических  шестеренок,  какое-то  реле.  Один  из   азиатов
перевернул останки  ногой,  и  изнутри  посыпались  металлические  детали,
покатились  по  склону  вниз  колесики,   пружинки,   стерженьки.   Наружу
вывалилась какая-то секция из пластмассы, уже наполовину обугленная.
     Хендрикс, дрожа, наклонился. Всю переднюю часть головы Дэвида  снесло
выстрелом.   Там   были   видны   проводники,   реле,   тонкие    трубочки
переключателей, тысячи крошечных трифтиков...
     - Робот! - подтвердил солдат, придерживавший Хендрикса за руку. -  Мы
внимательно следили за тем, как он преследовал тебя.
     - Преследовал меня?
     - У них такая манера. Они  идут  за  человеком  прямо  в  бункер.  Ты
понимаешь теперь, каким образом они могут попасть внутрь убежища?
     Хендрикс ошеломленно моргал глазами.
     - Но...
     - Пошли...
     Он повел его к вершине, с  трудом  преодолевая  горы  пепла.  Женщина
выбралась наверх первой и стояла, дожидаясь остальных.
     - Это передовой отряд, - пробормотал Хендрикс. - А  я  пришел,  чтобы
вести переговоры с вашими лидерами...
     - Нет больше передового отряда. Его уничтожили. Сейчас  мы  тебе  все
объясним. - Они взобрались на вершину. - Мы трое - это все,  что  осталось
от отряда. Остальные навеки остались в бункере.
     -  Сюда,  сюда,  вниз,  -  женщина  открыла  крышку  люка  -   серую,
присыпанную землей. - Забирайся, янки.
     Хендрикс  начал  спускаться.  Азиаты  последовали  за  ним.   Женщина
спустилась последней, на ней, очевидно,  лежала  обязанность  обеспечивать
герметичность закрытия входа в бункер.
     - Скажи спасибо, что мы увидели  тебя,  янки,  -  проворчал  один  из
солдат, - этот робот так крепко прицепился к тебе.
     - Дай мне сигарету, - попросила у Хендрикса женщина, -  я  уже  много
недель не курила американских сигарет.
     - Возьми, - Хендрикс отдал ей всю пачку.
     Она взяла одну и протянула пачку своим товарищам.
     В углу небольшого помещения горела  лампа,  издававшая  слабый  свет.
Низкий потолок был стянут металлическими скобами. Все четверо сели  вокруг
маленького  столика,  заставленного  грязной  посудой.  Драная   занавеска
отделяла вторую комнату. Хендрикс заметил  угол  койки,  несколько  одеял,
одежду, висевшую на крюке и несколько пар сапог.
     Позвольте представиться, - сказал солдат, сидевший рядом  с  ним.  Он
снял каску и откинул назад черные волосы.  Мое  имя  Руди  Максер.  Поляк.
Призван на службу в Объединенную Армию два года назад.
     Хендрикс заколебался на мгновение, но все же пожал протянутую руку.
     - Майор Джозеф Хендрикс.
     - Ли Сун Ча, - протянул руку второй солдат. Это был  невысокий  очень
смуглый человек, уже начавший  лысеть.  -  Вьетнамец.  Призван  бог  знает
когда. Уже и сам не помню. Нас здесь было трое. - Руди, я и  Тассо,  -  он
указал на женщину, - потому-то  нам  и  удалось  спастись.  Все  остальные
остались в бункере.
     - Но как же они забрались в бункер?
     Азиат прикурил сигарету.
     - Сначала забрался один из них. Такой же, как тот, который  за  тобой
увязался. Затем он впустил остальных.
     Хендрикс насторожился.
     - Такой? Их что, больше одной разновидности?
     Вьетнамец рассмеялся горьким смехом:
     - О, их разновидностей  вполне  хватает,  чтобы  лишать  нас  жизней!
Модель номер три - это маленький мальчик с медвежонком  в  руке.  Мальчика
зовут Дэвид. И, пожалуй, эта модель до настоящего  момента  была  наиболее
эффективной.
     - А как выглядят другие модели?
     Ли сунул руку в карман шинели и вытащил пачку фотографий:
     - Вот, смотри сам.
     Хендрикс медленно взял пачку в руки.
     - Теперь понимаешь, почему мы намерены начать с  вами  переговоры?  -
проворчал Руди Максер. - Мы обнаружили это неделю назад.  Обнаружили,  что
ваши "когти" начали  свои  собственные  разработки  смертоносных  роботов.
Новых типов  роботов,  послушных  только  им.  И  более  эффективных.  Вас
интересует, где это происходит?
     - Да.
     - Там же, на ваших подземных заводах! Вы добивались, чтобы  они  были
самовосстанавливающимися, все более умными - и вот результат! В  том,  что
теперь творится, повинны только вы сами!
     Хендрикс стал изучать фотографии. Ясно, что делали их в  спешке.  Они
были нерезкими, неправильно экспонированными. На нескольких были "дэвиды".
"Дэвид", бредущий  один  по  дороге.  "Дэвид"  и  еще  один  "дэвид".  Все
абсолютно одинаковые. И у каждого в руках - лохматый плюшевый медвежонок.
     - Посмотрите другие, - предложила Тассо.
     На остальных фотографиях, тоже сделанных с большого  расстояния  были
раненые солдаты. Высокий солдат, сидящий на обочине дороги с  перевязанной
рукой. И еще  один  -  одноногий,  с  тяжелыми  костылями.  Другие  снимки
показывали уже двух таких солдат, похожих как две капли воды...
     - Это модель номер один. Мы назвали ее "раненый солдат", Ли  протянул
руку и взял фотографию. - "Когти" сконструированы для охоты на людей,  для
поражения живой силы, да, они забирались все глубже на нашу территорию, но
пока они оставались только машинами - металлическими шарами с  лезвиями  и
всевозможными датчиками, их можно было легко распознать.  Достаточно  было
взглянуть на них. Но вот...
     - Но вот появилась модель номер один!
     - Да. Она уничтожила кучу народа на нашем северном фланге, -  вступил
в разговор Руди. - Прошло чертовски много времени, прежде чем нам  удалось
распознать врага. Это произошло слишком поздно. Они шли к  нам  -  раненые
солдаты - стучались в люки, моля, чтобы  их  впустили.  И  как  только  мы
открывали дверь, начиналось страшное. Мы же продолжали выслеживать машины.
     - В то время мы думали, что это единственный тип, -  объяснил  Ли,  -
никто не подозревал, что существуют другие модели. Когда к вам был  послан
парламентер, нами была идентифицирована всего одна модель. Только "раненый
солдат", мы думали, что это все...
     - Но окончательно ваши соединения пали перед...
     -  ...Моделью  номер  три  -  "дэвид  с  медвежонком".  Этот  тип  по
эффективности превосходил первый, - горько усмехнулся Ли, - солдаты всегда
жалеют детей. Они охотно пускают их к себе в бункер, предлагают им  еду  и
тут обнаруживают, насколько  жестоки  эти  маленькие  "дэвиды"  со  своими
плюшевыми медвежонками.
     - Нам троим просто посчастливилось, - сказал Руди. - Мы с Ли  были...
в гостях у Тассо, когда это случилось.  Это  ее  подвал.  Возвращаясь,  мы
увидели, что их полным-полно вокруг бункера. Борьба еще  продолжалась,  но
"дэвиды" со своими медвежатами быстро уничтожили  всех.  Там-то  мы  их  и
сфотографировали.
     Вьетнамец кивнул, взял фотографии и снова засунул их в карман шинели.



                                    7

     - И это происходит во всех ваших окопах? - спросил Хендрикс.
     - Да.
     - А как насчет нас? - он машинально прикоснулся к браслету у себя  на
руке. - Могут ли "когти", или как там их сейчас называют, нападать...
     - Ваши радиационные браслеты их не остановят. Они наверняка не  будут
обращать на них никакого внимания. Этим моделям все равно, кого  разрывать
на  части.  Для  них  все  люди  одинаковы.  Они  делают  то,   для   чего
спроектированы. Просто выполняют первоначальный замысел - найти жизнь, где
бы она ни находилась, и уничтожить.
     - Они идут на тепло, - заметил Ли, - такими вы их задумали  с  самого
начала. Разумеется, тех,  кого  вы  сами  проектировали,  еще  можно  было
удержать  радиационными  браслетами.  Но,  очевидно,  новые  модели  имеют
свинцовую оболочку...
     - Вы говорили о разных типах моделей, - перебил его Хендрикс. -  Есть
типа "дэвид", типа "раненый солдат", а еще?
     - В том-то и дело, что мы не знаем! Смотрите:
     Ли показал рукой на стену. Там висели две покореженные  металлические
таблички с рваными краями. Хендрикс встал и внимательно осмотрел их.
     - Та, что слева, - это с "раненого солдата". Мы заполучили одного  из
них. Он шел, направляясь к нашему старому бункеру, и мы подстрелили его  с
гребня холма, как и вашего "дэвида".
     На табличке было отштамповано: "I-М". Хендрикс притронулся  к  другой
табличке и спросил:
     - А это из робота типа "дэвид"?
     - Угадали.
     На табличке было выбито "3-М". Руди  тоже  мельком  взглянул  на  нее
из-за широкого плеча майора.
     - Теперь вы, думаю, догадались, что в наличии имеется еще одна модель
- "2-М"! Возможно, правда, что от ее серийного производства отказались. Но
в каком-то количестве она должна существовать. Должна быть ВТОРАЯ  МОДЕЛЬ,
раз есть ПЕРВАЯ и ТРЕТЬЯ!
     - Вам повезло, майор, - сказал Руди. - "дэвид" за все  это  время  не
прикоснулся к вам. Наверное он думал, что в конце концов вы приведете  его
в какой-нибудь бункер.
     - Как только заберется всего один из них - все кончено, - заметил Ли.
- Они передвигаются ужасно быстро. Через минуту после проникновения одного
в том месте оказываются десятки других. Они неумолимы в  своем  стремлении
убивать.   Но   нельзя   забывать,   что   они    всего-навсего    машины,
сконструированные только для одной цели... - он вытер пот с верхней  губы.
- О, нам приходилось видеть, как это делается!
     Наступило молчание.
     - Угости-ка меня еще одной сигаретой,  янки,  -  попросила  Тассо.  -
Хороши! Я почти забыла, как они хороши!
     Наступила ночь. Небо было черным. Через  клубы  пепла  не  пробивался
свет ни единой звезды. Ли осторожно приподнял крышку люка, чтобы  Хендрикс
мог выглянуть наружу. Руди ткнул пальцем в кромешную тьму.
     - Бункеры находятся на той стороне, меньше чем  в  километре  отсюда.
Те, в которых мы отсиживались. Нас спасла наша слабость.
     - Все остальные наверняка погибли,  -  тихо  добавила  Тассо,  -  все
произошло так быстро.
     - Да, - протянул  Ли.  -  Сегодня  утром  наше  командование  приняло
решение и известило об этом нас. Мы выслали  парламентера,  остальное  вам
известно.
     - Это был Алекс Радзиевский, -  покачал  головой  Руди.  -  Мы  очень
хорошо знали его, можно сказать, что он был нашим другом. Он направился  в
этот путь ранним утром. Кстати, он был очень смелым парнем, он знал на что
идет, и тем не менее сам вызвался выполнить это задание.
     Азиаты молча курили. Опершись на крышку люка, Хендрикс вглядывался во
тьму.
     - Насколько безопасно держать люк открытым?
     - Надо быть очень  осторожным.  Но  если  мы  не  будем  держать  люк
открытым, то как же вы сможете воспользоваться своим передатчиком?
     Хендрикс медленно  поднял  пристегнутый  к  поясу  радиопередатчик  и
прижал его к уху. Металл был холодным и влажным. Он  подул  в  микрофон  и
вытащил антенну. Послышалось слабое жужжание.
     - Так, пожалуй, правильно.
     Но он все еще колебался.
     -  Мы  сразу  же  затащим  вас  внутрь,   если   заметим   что-нибудь
подозрительное, - успокаивающе пообещал Ли.
     - Спасибо, - Хендрикс немного подождал, держа передатчик  у  себя  на
плече. - Интересно, не правда ли?
     - Что?
     - Все это. Эти новые типы, новые разновидности  "когтей".  Мы  теперь
полностью в их власти, не так ли? Они уже наверняка пробрались  и  в  наши
окопы. Не являемся ли мы свидетелями возникновения нового вида  существ  в
ходе эволюции? Расы, которая придет на смену человеку?
     - После человека уже ничего не будет, - буркнул Руди.
     - Так ли? А почему бы и нет? Разве не смена видов происходит у нас на
глазах? Мы наблюдаем конец рода  человеческого  и  приветствуем,  пусть  с
большой неохотой, зарю нового общества.
     - Какая же это раса? Просто механические убийцы. Вы  сотворили  их  с
одной-единственной целью - убивать людей!!! Это единственное, на  что  они
способны. Они являются машинами, на которые возложена определенная работа.
     - Так это кажется сейчас. А что будет потом,  когда  кончится  война?
Может  быть,  уничтожив  людей,  они  проявят  свои  настоящие,  пока  еще
потенциальные способности!
     - Вы говорите о них так, как будто они живые!
     - А разве это не так?
     - Они _м_а_ш_и_н_ы_!!! Да, внешне они выглядят, как люди, но по  сути
своей не перестают быть машинами.
     - Попробуйте еще раз наладить связь, майор, - прервал их спор  Ли,  -
мы ведь не можем вечно торчать здесь.
     Крепко сжимая передатчик, Хендрикс произнес код командного бункера  и
стал  внимательно  прослушивать  эфир.   Никакого   ответа.   Тишина.   Он
внимательно проверил настройку. Все было как положено.
     - Скотт? - произнес Хендрикс в микрофон. - Вы меня слышите?
     Тишина. Майор выдвинул  антенну  на  всю  длину  и  снова  попробовал
установить связь. Из динамика слышался лишь треск атмосферных помех.
     - Ничего не получается.  Возможно,  они  слышат  меня,  но  не  хотят
отвечать.
     - Скажите им, что вы связываетесь с ними по крайней необходимости!
     - Они могут подумать, что меня принудили и что я действую  по  вашему
приказу.
     Он еще раз попробовал, коротко пересказав в микрофон то, о чем  узнал
здесь. Связи, однако, по-прежнему, не было.
     - Очевидно, где-то опять взорвали атомную бомбу, - предположил Ли,  -
поэтому и нет связи.
     Хендрикс пожал плечами и свернул передатчик.
     - Бесполезно, они не отвечают... Очаги радиации? Может быть.  Или  же
они слышат меня, но по какой-то  причине  не  хотят  отвечать.  По  правде
говоря, я бы и сам так  поступил,  если  бы  меня  вызывали  на  связь  из
азиатских окопов. У моих товарищей там,  на  нашей  стороне,  нет  никаких
оснований верить в то, что я им сообщаю.
     - А может быть, вы просто опоздали...
     Хендрикс нехотя кивнул.
     -  Давайте-ка  закроемся,  -  предложил,  нервничая,  Руди,  -  зачем
подвергать себя ненужному риску?



                                    8

     Они медленно спустились обратно  в  блиндаж.  Ли  тщательно  закрутил
винты на крышке люка. Вошли в кухню. Здесь был тяжелый, спертый воздух.
     - Неужели они могли сработать так  быстро?  -  с  сомнением  произнес
Хендрикс. - Я вышел из бункера в полдень. Это было... десять часов  назад.
Разве они могут продвигаться так быстро?
     - Думаю, что это для них не проблема. И после того, как один  из  них
проникнет внутрь,  начинается  сплошное  безумие.  Вы  знаете,  что  могут
сделать даже самые маленькие "когти"? В том-то и дело!..
     - О, Боже! - воскликнул вдруг Хендрикс.
     - Что с вами? - спросил Руди.
     - Лунная База! Боже, если они пробрались и туда...
     - Что? Лунная База?
     Хендрикс поднял голову.
     - Нет, это  невозможно.  Никак  невозможно.  Они  никогда  не  смогут
проникнуть на Лунную Базу. Каким образом можно туда прорваться? Нет, нет.
     - Что такое Лунная База? До нас доходили некоторые слухи,  но  ничего
определенного мы  узнать  не  смогли.  Чем  вы  так  озабочены,  майор?  -
подозрительно спросил Ли.
     -  Все  необходимое  мы  получаем  с   Луны.   Там   находится   наше
правительство, наш народ, часть промышленных предприятий. Только благодаря
этому мы  все  еще  держимся.  Если  же  они  найдут  какой-нибудь  способ
вырваться с Земли на Луну...
     - Не паникуйте, майор! Конечно, этот  "коготь"  может  натворить  там
много дел, но не забывайте: прорваться сможет скорее всего  лишь  один  из
них. Это не Земля, где их полно. Максимум, что  он  успеет,  пока  его  не
прихлопнут, - это убить пару десятков ваших людей.
     - О, Боже! Как вы не понимаете! А что если туда попадет  какая-нибудь
из  последних   моделей?   Из   этих   псевдоразумных   "лжедэвидов"   или
"лжесолдат"... Я не сомневаюсь, что  главной  их  заботой  на  Луне  будет
захват космодрома и отправка кораблей на Землю за подмогой, чтобы  успешно
решить проблему человечества и на Луне... - простонал Хендрикс.
     - Пожалуй, вы правы, - согласился Ли, - как только первый  проберется
туда, он тут же впустит  остальных.  Сотни,  тысячи  абсолютно  одинаковых
чудовищ. Вам нужно было видеть их во плоти...
     - Они похожи, как муравьи...
     - Хватит!  -  закричал  Хендрикс  и  принялся  нервно  вышагивать  по
бетонному полу бункера.
     Остальные внимательно  наблюдали  за  ним.  Наконец  Тассо  встала  и
отправилась к себе в комнату.
     - Я хочу немного вздремнуть, - послышался оттуда ее голос.
     Руди и Ли сели за стол, продолжая следить за Хендриксом.
     - Ну что ж, теперь дело за вами,  майор,  -  сказал  после  небольшой
паузы Руди.
     - Понятно, - пробормотал Хендрикс.
     Во  второй  комнате  послышалось  какое-то  движение  и  голос  Тассо
произнес:
     - Майор?
     Хендрикс отодвинул занавеску.
     - Что?
     Женщина лениво смотрела на него, лежа на койке.
     - У тебя осталась еще хоть одна американская сигарета?
     Хендрикс вошел в ее комнату и сел на деревянный стул  у  кровати.  Он
пошарил в карманах, но ничего не нашел.
     - К сожалению, все выкурил, - сказал он, разводя руками, - если бы  я
знал, что такая женщина умирает без американских сигарет...
     - Очень плохо, что кончились, - перебила его Тассо.
     - Кто вы по национальности? - поинтересовался Хендрикс.
     - Француженка.
     - Как же вы сюда попали? Пришли вместе с армией?
     - Зачем это вам?
     - Просто из любопытства.
     Он внимательно пригляделся к женщине. Тассо была без шинели.  Лет  ей
можно  было  дать  от  силы  двадцать.  Тонкая  фигура,   длинные   волосы
разметались по подушке.  Она  молча  смотрела  на  него  большими  темными
глазами.
     - Что это у вас на уме, майор? - подозрительно спросила она.
     - Ничего. Сколько вам лет?
     - Восемнадцать.
     Она продолжала внимательно следить за  ним.  На  ней  были  азиатские
армейские брюки и гимнастерка. Ужасно грязно-зеленого цвета  униформа.  На
поясе висел счетчик Гейгера и подсумок для патронов. Медицинский пакет был
пристегнут с другой стороны.
     - Вы состоите на службе в армии? - опять спросил он.
     - Нет.
     - Тогда почему носите эту форму?
     Она пожала плечами.
     - Мне ее дали. Надо же что-то носить...
     - Сколько же вам было лет, когда вы оказались здесь?
     - Шестнадцать.
     - Такая молодая?
     Глаза ее внезапно сузились.
     - Что вы хотите этим сказать?
     Хендрикс потер подбородок.
     - Ваша жизнь сложилась бы совсем иначе, если бы не эта чертова война.
Подумать только: вы попали сюда в шестнадцать лет! Неужели вы когда-нибудь
мечтали о такой жизни?
     - Но ведь мне нужно было как-то выжить!
     - Поймите меня правильно, Тассо. Я отнюдь  не  собираюсь  читать  вам
нравоучения.
     - Ваша жизнь, майор, тоже была бы совсем иной, если бы не эта  война.
- Тассо нагнулась и развязала шнурок на одном ботинке. Затем сбросила  его
на пол. - Майор, вы не могли бы уйти в другую комнату? Я  с  удовольствием
вздремну.
     - Похоже, что перед нами скоро возникнет  проблема.  Ведь  нас  здесь
четверо. В таком помещении чертовски трудно жить вчетвером.  Здесь  только
две комнаты.
     - Да.
     - Какой величины был этот подвал первоначально, - больше или  меньше,
чем сейчас? Есть ли здесь еще помещения, пусть даже заваленные  обломками?
Мы могли бы их для себя расчистить.
     - Может быть. Точно не знаю.
     Тассо распустила пояс и, растянувшись поудобнее на койке, расстегнула
гимнастерку.
     - Вы уверены, что у вас больше нет сигарет?
     - У меня с собой была только одна пачка.
     - Жаль. Может быть, если бы мы смогли добраться до вашего бункера, мы
бы нашли еще.
     Второй ботинок упал на пол. Тассо потянулась к выключателю.
     - Спокойной ночи, майор.
     - Вы собираетесь сейчас спать?
     - Именно это я и собираюсь делать.
     Комната погрузилась в темноту. Хендрикс встал и,  отыскав  занавеску,
прошел на кухню.
     И застыл, весь сжавшись в комок.
     Руди стоял у окна, лицо его было бледно, рот открывался и  закрывался
в немом крике. Ли  стоял  перед  ним,  скаля  зубы  и  держа  пистолет  на
изготовку. Ни один из них не шевелился:  Ли,  крепко  сжимая  пистолет,  с
искаженным лицом, Руди - бледный, прижатый  к  стене,  с  поднятыми  вверх
руками.
     - Что?.. - прошептал Хендрикс, но Ли обрезал его.
     - Спокойнее, майор. Подойдите-ка сюда. Да вытащите свой пистолет.
     Хендрикс достал оружие.
     - Что здесь происходит?
     Руди  немного  пошевелился,  чуть  опустив  руки.  Кусая   губы,   он
повернулся к Хендриксу. Белки его глаз, казалось,  вот-вот  выкатятся,  со
лба катил пот и струйками стекал по грязным щекам. Он не сводил  умоляющих
глаз с майора.
     - Майор, этот... он с ума сошел. Остановите его немедленно!  -  Голос
Руди был слабым, хриплым и едва слышным.
     - Так что же происходит? - повысил голос Хендрикс.
     Не опуская пистолета, Ли размеренно сказал:
     - Вы помните наш разговор, майор? О трех моделях? Нам  были  известны
только две из них - первая и третья. Но мы ничего не знали о второй...
     Пальцы Ли еще крепче сжали рукоять пистолета.
     - Мы ничего не знали о ней раньше, но сейчас...
     Он нажал на курок. Белая вспышка на миг осветила лицо Руди.
     - Майор, это и была вторая модель!



                                    9

     Тассо отшвырнула занавеску.
     - Ли, что ты наделал?
     Вьетнамец отвернулся от обуглившегося тела, которое медленно съезжало
на пол, и проговорил с радостью на лице:
     - Это была вторая модель, Тассо. Теперь мы уже точно знаем,  что  она
из себя представляет. Наконец-то мы распознали все три их разновидности, а
это значительно уменьшает опасность. Я...
     Тассо смотрела мимо него на останки Руди, на почерневшие обрывки  его
одежды.
     - Кого же ты все-таки убил? - воскликнула она.
     - Не кого, а что! Я уже давно следил за ним. У  меня  были  кое-какие
предположения,  но  я   сомневался,   однако   сегодняшним   вечером   мои
предчувствия переросли в уверенность.
     Ли нервно сжимал рукоять пистолета.
     - Нам повезло. Еще немного - и эта штуковина могла бы...
     - Ты так уверен?
     Тассо оттолкнула его в сторону  и  склонилась  над  трупом.  Лицо  ее
внезапно стало серьезным.
     - Майор, убедитесь сами. Это человеческая плоть.
     Хендрикс заставил себя подойти поближе. Это, несомненно, были останки
человека: обожженная кожа, обуглившиеся кости, кровь. Целая лужа  крови  у
самой стены.
     - Так где же колесики? - спокойно спросила Тассо у Ли. - Я не вижу ни
колесиков, ни реле, ни других металлических деталей. И ни одного "лезвия".
Это не вторая модель. А ну-ка объясни мне все по порядку, убийца!
     Ли сел за стол, побледнев.  Он  уткнулся  головой  в  ладони  и  стал
раскачиваться вперед и назад.
     - Приди в себя! - Тассо вцепилась пальцами в его  плечо.  -  Объясни,
наконец, почему ты сделал это? Зачем ты убил своего друга?
     - Похоже, что я могу объяснить этот поступок, - вмешался Хендрикс.  -
Просто Ли очень испугался. То, что творится вокруг нас, может  привести  к
тому, что человек со слабой психикой начнет срываться.
     - А я думаю, что у этого подлеца была какая-то причина,  чтобы  убить
Руди. И весьма веская причина.
     - Какая причина?
     - Возможно, Руди кое-что узнал!
     Хендрикс внимательно посмотрел на бледное лицо женщины.
     - Что он мог узнать? - недоуменно спросил он.
     - Что-то о нем, о Ли...
     Ли быстро поднял глаза.
     - Вы понимаете, в чем она пытается вас убедить? - тихо спросил он.  -
Она думает, что я - вторая модель. Вы что, до сих пор этого не поняли? Она
сейчас хочет доказать вам, что я преднамеренно убил бедного Руди. Что я...
     - Но почему же ты тогда убил его? - крикнула Тассо.
     - Я уже сказал, - Ли устало мотнул головой, - я  думал,  что  он  был
"когтем". Я решил, что обнаружил вторую модель.
     - Почему ты так подумал?
     - Я его подозревал.
     - Почему?
     -  Мне  виделось  в  его  поведении  что-то  странное.  Однажды   мне
показалось, что я услышал... в общем, как у него что-то жужжало внутри.
     Некоторое время все молчали.
     - Вы верите этому, майор? - спросила Тассо.
     - Пожалуй, верю.
     - А я - нет! Я думаю, что у этого негодяя были другие  причины  убить
Руди. - Тассо взялась за ружье, стоявшее в углу комнаты.
     - Майор...
     - Нет! - Хендрикс решительно покачал  головой.  -  Давайте  прекратим
это. Одного убийства вполне достаточно. Мы так же напуганы, как  и  Ли.  И
если мы сейчас убьем его, значит, мы нисколько не лучше.
     Ли с благодарностью взглянул на него.
     - Спасибо. Я был так напуган. Вы ведь можете это понять, не  так  ли?
Теперь она тоже напугана, и от страха хочет меня убить.
     - Больше никаких убийств!  -  предупредил  Хендрикс  и  направился  к
лестнице. - Я подымусь наверх и еще раз попробую связаться с Лунной Базой,
а потом с нашим бункером. Если мне это не удастся, придется  завтра  утром
отправиться к нашим позициям.
     Ли быстро вскочил.
     - Я пойду с вами и помогу вам, сэр.
     Ночной воздух был холоден. Земля почти  остыла.  Ли  сделал  глубокий
вдох и тихо рассмеялся. Он  и  Хендрикс  стояли  на  поверхности  земли  и
внимательно вглядывались в темноту. Ли  широко  расставил  ноги  и,  держа
наготове ружье, начал что-то негромко насвистывать.
     - Прекратите! - потребовал Хендрикс и стал настраивать свой крохотный
передатчик.
     - Ну что, повезло? - спустя некоторое время поинтересовался Ли.
     - Пока еще нет.
     - Попробуйте еще раз, майор. Расскажите  им  обо  всем,  что  с  вами
произошло.
     Хендрикс пытался наладить связь, но все оказалось  безуспешным.  И  в
конце концов он опустил антенну.
     - Бесполезно. Они не слышат меня... Или слышат, но не  хотят  или  не
могут ответить. Или...
     - Или они уже не существуют на этом  грешном  свете?  -  раздался  из
темноты голос Тассо.
     - Я попробую еще раз, - вздохнул Хендрикс и вновь поднял  антенну.  -
Скотт, вы меня слышите? Отзовитесь! Это я, майор Хендрикс!
     В наушниках слышны  были  только  атмосферные  помехи,  потом  совсем
слабо, сквозь треск он услышал голос...
     - Это Скотт!
     Хендрикс сдавил передатчик...
     - Скотт, это вы?
     - Это Скотт.
     Ли присел на корточки возле Хендрикса.
     - Скотт, послушайте, - начал майор. - Вы принимали мои сообщения?  Вы
слышите меня?
     - Да... - прошелестело в динамике передатчика.
     Он сказал еще что-то, но Хендрикс ничего не смог разобрать.
     - Вы приняли мое донесение? В бункере все в порядке? Ни один  из  них
не забрался в него?
     - Все в полном порядке, - едва слышался шепот.
     - Они пытались пробраться внутрь?
     Голос стал еще тише:
     - Нет.
     - Вы подвергались нападению?
     - Нет.
     Хендрикс снова поднес микрофон ко рту:
     - Скотт! Я почти не слышу вас.  Вы  уведомили  о  случившемся  Лунную
Базу? Они знают о грозящей опасности? Приведены ли они в состояние  боевой
готовности?
     Ответа не последовало.
     - Скотт, вы меня слышите?
     Молчание.
     Хендрикс опустил микрофон.
     - Связь пропала. Очевидно, радиация, создает помехи.
     Ли неопределенно хмыкнул, но не проронил ни слова.  Спустя  некоторое
время, он спросил:
     - Вы вполне уверены, что голос вашего собеседника принадлежит  вашему
офицеру?
     - Ну... связь была очень плохая.
     - Значит, уверенности у вас нет?
     - Пожалуй, нет.
     - Следовательно, это вполне мог быть...
     - Не знаю, ничего не могу сказать. Давайте спустимся вниз  и  закроем
люк.
     Они спустились по лестнице в свой теплый подвал.
     Ли плотно завинтил крышку люка. Внизу их ждала Тассо,  лицо  ее  было
безразличным.
     - Не повезло вам, майор, как я поняла, - сказала она и отвернулась.
     Мужчины промолчали.
     - Что вы обо всем этом думаете? - возбужденно настаивал Ли. - Это был
ваш офицер, или один из них?
     - Откуда же я знаю, господи!
     -  Значит,  мы  так  никуда  и  не  подвинулись,   -   уже   спокойно
констатировал Ли.
     Хендрикс упрямо сжал челюсти.
     - Чтобы узнать что-то наверняка, нам необходимо двинуться в путь.
     - Что ж, - согласился Ли, - в любом случае, пищи здесь хватит  только
дня на два,  от  силы  -  на  три.  Поэтому  нам  все  равно  пришлось  бы
отправиться на поиски еды.
     - По-видимому, так.
     - Я тоже согласна, - тихо проговорила Тассо.
     - Тогда давайте закругляться, - сказал Хендрикс и посмотрел на  часы.
- Нам нужно немного поспать. Завтра встанем как можно раньше.
     - Зачем?
     - Наилучшее время для того, чтобы прорваться -  это  раннее  утро,  -
горько усмехнулся Хендрикс.



                                    10

     Утро было свежим и ясным. Майор  Хендрикс  осматривал  окрестности  в
бинокль.
     - Что-нибудь заметили? - спросил Ли.
     - Нет.
     - Бункеры можно различить?
     - А куда смотреть?
     - Вон туда, - Ли взял бинокль. - Я знаю, куда смотреть.
     Смотрел он долго, ничего не говоря.
     Тассо вылезла из люка и ступила на землю.
     - Ну что?
     - Ничего, - Ли вернул бинокль Хендриксу и махнул рукой. -  Ничего  не
видно. Пошли, не стоит здесь задерживаться.
     Все трое стали спускаться по склону холма, скользя по мягкому пеплу.
     По плоскому камню пробежала ящерица.  Они  мгновенно  остановились  и
застыли на месте.
     - Что это? - прошептал Ли.
     - Фу ты, черт,  как  испугала,  -  вытирая  пот  со  лба,  облегченно
вздохнул Хендрикс, - да это просто ящерица.
     Они невольно последили за тем, как ящерица бежала по земле, торопливо
семеня лапками. Она была почти серого цвета, цвета земли и пепла.
     - Полнейшая приспосабливаемость, - отметил Ли.
     Они достигли подножия холма и, став тесно друг подле друга, осмотрели
местность.
     - Пошли! - скомандовал, наконец, Хендрикс. - Чем скорее мы двинемся в
путь, тем скорее придем к нашим окопам. Путь не близок.
     Пройдя несколько шагов, он оглянулся. За ним, немного поотстав, шагал
Ли. Тассо шла сзади, держа наготове пистолет.
     - Майор, - Ли догнал Хендрикса, - мне хотелось  бы  задать  вам  один
вопрос, - он вопросительно посмотрел на американца.
     Хендрикс, не сбавляя шага, молча кивнул головой.
     - Вопрос такой: при каких обстоятельствах вы повстречали "дэвида"?
     - Я встретил его по дороге,  когда  направлялся  к  вам.  В  каких-то
развалинах.
     - Что он говорил вам?
     - Не так уж много. Сказал только, что живет один.
     - Но вы не смогли определить, что это машина? Он разговаривал с вами,
словно живой человек? Вы даже ни о чем не подозревали?
     - Он говорил со мной  очень  мало.  Я  только  подумал,  что  это  от
пережитого страдания. И ничего необычного больше я тогда не заметил.
     -  Как  это  странно.  Машина  настолько  похожа  на  человека,   что
становится  невозможно  различить,  где  механизм,  где  человек.  Так  вы
говорите, что они, словно живые? Интересно.  Интересно,  чем  же  все  это
кончится?
     Они делают то, что янки приказали им делать! -  вступила  в  разговор
шагавшая позади них Тассо. - Ваши соотечественники, майор, заложили в  них
способность  выслеживать  и  убивать  людей.  Вы  поняли,  наконец,   это?
Выслеживать и убивать людей!
     Хендрикс внимательно посмотрел на Ли.
     - Что это у вас на уме? Почему вы оба так возбуждены?
     - Ничего, - буркнул Ли и снова поотстал.
     - Ли наверняка начинает предполагать, что вы и есть вторая модель,  -
спокойно произнесла у Хендрикса за спиной Тассо. - Теперь  уже  с  вас  не
спускают глаз. Так что берегитесь, майор. Можете легко оказаться на  месте
бедняжки Руди.
     Ли вспыхнул.
     - А почему бы и нет? Может быть, он пришел сюда в надежде  хорошенько
поживиться? К  тому  же  нельзя  отрицать,  что  он  шел  в  сопровождении
"лжедэвида". Кстати, мне все-таки не дает покоя мысль: почему этот  убийца
его не тронул, а?
     Хендрикс хрипло рассмеялся.
     - Я человек! Понимаете вы это - _ч_е_л_о_в_е_к_! И там, -  он  махнул
рукой в сторону американских войск, - вокруг  меня  было  полно  настоящих
людей.
     - Может быть... но это ничего не доказывает. Может быть, вы...
     - Ваши окопы были уже уничтожены ко времени моего прихода, не так ли?
Там уже не было ничего живого, когда я покинул  наш  командный  пункт.  Не
надо забывать об этом. И если бы я был "когтем", что бы я делал  здесь,  у
вас, когда там, у американцев, меня ждала бы хорошая добыча?
     Тассо догнала его.
     - Это тоже ничего не доказывает, майор.
     - Как это так?
     - Не исключено, что  между  различными  моделями  нет  связи.  Каждая
выпускается своим отдельным заводом, вряд  ли  они  действуют  сообща.  Вы
могли отправиться к нашим  окопам,  ничего  не  зная  о  действиях  других
моделей.
     - Откуда вы знаете столько о "когтях"? - спросил Хендрикс.
     - Я видела их. И наблюдала за ними. Я  видела,  как  они  захватывали
наши позиции.
     - Ты что-то много знаешь, - сказал Ли. - На самом же деле  ты  ничего
не видела. Странно, что ты вдруг оказалась такой осведомленной.
     Тассо засмеялась.
     - Теперь ты принялся за меня?
     - Забудем об этом, - примирительно сказал Хендрикс.
     Дальше они шли уже  молча.  Но  через  некоторое  время  Тассо  вновь
заговорила.
     - Мы все время будем идти пешком? Я не привыкла так много  ходить.  -
Она осмотрелась. - Какой унылый пейзаж!
     - Таким он будет еще очень долго, - заметил Ли.
     - Честно говоря, иногда  мне  хочется,  чтобы  ты  оказался  в  своем
бункере, когда началось  это  ужасное  побоище.  Но  богу  почему-то  было
угодно, чтобы ты отдыхал у меня...
     - Не я, так кто-нибудь другой был бы тогда у тебя, - пробурчал Ли.
     Тассо засмеялась:
     - Уж в этом-то я не сомневаюсь.
     Они шли, внимательно следя за необозримой, усеянной пеплом пустыней.



                                    11

     Солнце  клонилось  к  закату.  Обогнав  своих   спутников,   Хендрикс
оглянулся и помахал им рукой. Ли сидел на корточках. Тассо  нашла  обломок
бетонной плиты и со вздохом опустилась на него.
     - Уфф, как приятно отдохнуть!
     - Тихо, ты! - прикрикнул на нее вьетнамец.
     Тассо посмотрела на него достаточно выразительно и покрутила  пальцем
у виска.
     Хендрикс  взобрался  на  вершину  холма,  того  самого,  по  которому
поднимался азиатский парламентер днем раньше. Затем майор лег на  землю  и
стал смотреть в бинокль. Впереди, не более чем в полусотне метров от него,
находился командный пункт американских войск - бункер, из которого он  сам
вышел только вчера. Хендрикс смотрел, затаив  дыхание.  Никаких  признаков
жизни.
     - Где ваш бункер? - спросил Ли, присев рядом с ним на корточки.
     - Там, внизу, - Хендрикс протянул ему бинокль. Хлопья  сажи  плыли  в
вечернем воздухе. На землю медленно опускалась темнота. До  захода  солнца
оставалось не больше двух часов.
     - Я ничего не вижу, - прошептал Ли.
     - Опусти бинокль. Ниже, еще ниже. Рядом с деревом пень, дальше  груда
кирпичей, справа от них - вход в бункер.
     - Придется поверить вам на слово, сэр.
     - Вы и Тассо должны прикрыть меня отсюда. Все подступы оттуда  хорошо
просматриваются, поэтому я надеюсь только на вас.
     - Вы пойдете один?
     - Конечно. Здесь ведь полно "когтей", но с браслетом  мне  ничего  не
грозит.
     - Да, вы правы.
     - Я буду идти очень осторожно, а если что-нибудь замечу...
     - ...То вы все равно ничего не успеете предпринять, даже  пикнуть  не
успеете. Они нападают молниеносно.
     - Что вы предлагаете?
     Ли задумался.
     - Сам не знаю. Попробуйте-ка выманить их на поверхность...
     Хендрикс достал передатчик и выдвинул антенну.
     - Что ж, хорошо.
     Ли дал знак Тассо. Она ловко вскарабкалась вверх по склону и улеглась
рядом с ним.
     - Майор собирается идти один, - сообщил  ей  вьетнамец,  -  в  случае
необходимости мы будем его прикрывать.
     Хендрикс открыл затвор винтовки и тщательно проверил его.
     - Даст бог, все будет хорошо, - пробормотал он.
     - Вы, майор, их еще просто не  видели,  эти  полчища!  Стоит  ли  так
рисковать?
     - Я постараюсь все выяснить, не спускаясь в бункер.
     Хендрикс закрыл затвор.  Взяв  в  одну  руку  винтовку,  а  в  другую
передатчик, он внимательно  посмотрел  на  своих  недавних  противников  и
произнес:
     - Ну что ж, пожелайте мне удачи.
     Ли пожал ему руку.
     - Не входите в бункер, поговорите с ними по радио.
     Хендрикс стал медленно спускаться по крутому склону холма. Добравшись
до пня, он поднял передатчик и включил его.
     - Скотт, вы меня слышите?
     Тишина.
     - Скотт, это Хендрикс. Я знаю, что вы меня слышите. Я  стою  рядом  с
бункером. Вы должны видеть меня через смотровую щель.
     Ответа не было. Никаких  звуков,  лишь  треск  атмосферных  разрядов.
Майор двинулся дальше. Из пепла вылез "коготь" и опрометью  бросился  было
за  ним,  но,  почуяв  браслет,  сбавил  скорость  и  стал  держаться   на
почтительном расстоянии. Вскоре  к  нему  присоединился  еще  один,  более
крупный экземпляр...
     Хендрикс остановился, "когти" за его спиной тоже  замерли,  словно  в
нерешительности. Теперь он стоял у самого входа в бункер.
     - Скотт? Вы  меня  слышите?  Я  стою  прямо  над  вами!  Снаружи,  на
поверхности. Вы видите меня?
     Он подождал немного, прижав передатчик к уху.  Шли  минуты.  Хендрикс
напряженно  вслушивался  в  эфир,   но   тишину   нарушало   лишь   слабое
потрескивание в микрофоне.
     Затем откуда-то издалека пробился металлический голос.
     - Это Скотт.
     Голос был слабым, узнать его было  трудно,  ведь  наушник  был  таким
крошечным...
     - Скотт, слушайте меня внимательно! Я стою на  поверхности  лицом  ко
входу в бункер. Вы меня видите?
     - Да.
     - Через амбразуру? Камера направлена на меня?
     - Да.
     Хендрикс задумался. Нужно было продолжать разговор, но  каждая  фраза
давалась ему с трудом.
     - В бункере все в порядке?
     - Все в порядке.
     - Выйдите на поверхность, я хочу взглянуть на вас, - Хендрикс  затаил
дыхание, - поднимайтесь ко мне. Нужно переговорить с вами по очень важному
делу.
     - Спускайтесь в бункер, сэр.
     - Я приказываю вам подняться ко мне на поверхность.
     Молчание.
     - Вы идете? - Хендрикс прислушивался. Ответа не было.  -  Вы  слышите
меня, Скотт? Я приказываю вам подняться ко мне на поверхность.
     - Спускайтесь.
     - Я хотел бы переговорить с капралом.
     Наступила  долгая   пауза.   Затем   послышался   тихий,   такой   же
металлический голос:
     - Это Леон.
     - Говорит майор Хендрикс. Я нахожусь на поверхности у входа в бункер.
Приказываю вам подняться ко мне.
     - Спускайтесь сюда.
     - Вы что не поняли? Я приказываю вам подняться  наверх.  Если  вы  не
подчинитесь приказу, отдам вас под суд, понятно?
     Молчание. Хендрикс опустил передатчик и осторожно осмотрелся. Люк был
прямо перед ним, почти у его ног. Он задвинул антенну и повесил передатчик
на пояс. Крепко сжимая винтовку, он осторожно двинулся  вперед.  Если  они
увидят его, то поймут, что он направляется ко входу.
     Хендрикс поставил ногу на первую  ступеньку  лестницы,  которая  вела
вниз.
     Навстречу ему  поднимались  два  "дэвида"  с  одинаковыми,  лишенными
всякого выражения, лицами. Он мгновенно выстрелил и разнес  их  на  куски.
Так же молча к нему начали подниматься еще несколько абсолютно  одинаковых
роботов.
     Хендрикс повернулся и бросился бежать к подножию холма.
     С его вершины Тассо и Ли вели прицельный огонь.  Мелкие  "когти"  уже
спешили к ним, ловко катясь по пеплу. Но у майора не было времени думать о
том, что там происходит. Он присел на одно колено и, крепко сжав винтовку,
стрелял по входу в бункер. "Дэвиды" выходили группами,  прижимая  к  груди
своих медвежат. Хендрикс стрелял, роботы разлетались на куски.
     Вдруг  перед  ним  выросла  огромная  неуклюжая  фигура.  Хендрикс  в
замешательстве опустил винтовку. Одноногий солдат на  костылях  смотрел  в
его сторону.
     - Майор! - раздался сверху голос Тассо. - Стреляйте!
     Огромная фигура двинулась  на  него,  вокруг  нее  сновали  "дэвиды".
Хендрикс стряхнул с себя оцепенение. Первая модель! "Раненый  солдат"!  Он
прицелился и нажал на курок. Солдата разорвало на мелкие куски  -  во  все
стороны полетели реле, детали.
     Теперь возле бункера образовалась  целая  толпа  "дэвидов".  Хендрикс
непрерывно стрелял, пятясь назад.
     С вершины вел  огонь  Ли.  Весь  склон  кишел  карабкавшимися  наверх
"когтями".
     Короткими перебежками, то и дело припадая к земле, Хендрикс  отступил
к холму.
     Один "дэвид" бросился к Хендриксу. Его маленькое бледное личико  было
лишено какого-либо выражения, каштановый чуб свисал на  глаза.  Неожиданно
он пригнулся и развел руки  в  стороны,  его  медвежонок  упал  на  землю,
оттолкнулся от нее и на огромной скорости устремился к человеку.  Хендрикс
выстрелил  -  и  медвежонок,  и  "дэвид"  мгновенно  испарились.  Хендрикс
улыбнулся. Все это было похоже на сон.
     - Ко мне, скорей! - раздался голос Тассо.
     Хендрикс поспешил к ней. Она взобралась на бетонную стену и  стреляла
из пистолета, который ей дал Ли.
     - Закрой глаза,  майор,  -  крикнула  Тассо  и,  отстегнув  от  ремня
какой-то шар, быстрым движением ввинтила в него детонатор.
     - Закрой глаза и прижмись к стене, - крикнула она  снова  и  швырнула
гранату.
     Описав дугу, шар упал на землю, подпрыгнул и покатился к самому входу
в бункер.
     У  груды  кирпичей  стояли  два  "раненых  солдата".  За  их   спиной
накапливалось все больше "дэвидов". Они буквально  наводнили  пространство
перед бункером. Один из "раненых  солдат"  бросился  к  гранате,  неуклюже
нагнулся, чтобы схватить ее.
     Но раздался взрыв. Воздушная волна сбила Хендрикса с ног  и  швырнула
его на землю лицом вниз. Падая, он успел заметить, как Тассо,  спрятавшись
за бетонной балкой, стреляет по "дэвидам", вылезавшим из горящего бункера.
     Позади на склоне Ли сражался с  "когтями".  Он  поливал  их  огнем  и
отступал, пытаясь вырваться из кольца.
     Хендрикс с трудом поднялся на ноги. Голова гудела,  он  почти  ослеп,
правая рука не двигалась.
     Тассо подбежала к нему.
     - Идем, майор, нам надо спешить.
     - Ли... он все еще там...
     - Идем!
     Тассо поволокла Хендрикса, оторвав от спасительного бетона.  Хендрикс
высвободился, попытался идти сам. Но Тассо снова  схватила  его  за  руку.
Глаза  ее  горели,  она  внимательно   следила   за   "когтями",   которым
посчастливилось уцелеть после взрыва.
     Один "дэвид" вынырнул  из  огненного  водоворота,  но  Тассо  тут  же
взорвала его метким выстрелом. Больше роботы не появились.
     - Но Ли... что с ним?
     Хендрикс остановился, едва держась на ногах.
     - Идем, янки.
     Они отступали, стараясь как можно дальше уйти от  бункера.  Несколько
мелких "когтей" какое-то время следовали за ними, но потом исчезли.
     Наконец Тассо остановилась.
     - Вот здесь мы сможем отдохнуть и перевести дух.
     Хендрикс без сил опустился на груду обломков. Он  тяжело  дышал,  пот
заливал лицо.
     - Так нельзя... мы бросили своего товарища...
     Тассо ничего не ответила. Она  открыла  магазин  своего  пистолета  и
вставила в него новые обоймы  взрывных  патронов.  Хендрикс  с  изумлением
смотрел на нее.
     - Ты оставила его умышленно?
     Тассо закрыла магазин и стала внимательно вглядываться в кучи мусора,
лежавшие неподалеку.
     - Отвечай же! - потребовал Хендрикс. - Что ты  уставилась  туда?  Там
кто-то есть?
     Он вертел головой, стараясь понять смысл ее действий. Сам  он  ничего
особенного нигде не заметил, повсюду виднелись только пепел и развалины.
     - Что...
     - Тихо, ты... перебила его Тассо. Она прищурилась,  медленно  подняла
пистолет. Хендрикс обернулся, стараясь проследить за ее взглядом.
     Из-за мусорных куч появилась какая-то фигура.  Нетвердой  походкой  к
ним шел человек. Его одежда была изорвана, он прихрамывал и двигался очень
медленно, спотыкаясь, с трудом сохраняя равновесие. Это был Ли.
     Хендрикс поднялся навстречу:
     - Ли! Что за чертовщина приключилась с...
     Тассо выстрелила. Хендрикс отпрянул. Она выстрелила  еще  раз.  Белый
луч ударил в грудь вьетнамца - колесики и  шестеренки  полетели  в  разные
стороны.  Еще  мгновение  и  оборотень  продолжал  идти.  Затем  он   стал
раскачиваться и, наконец, рухнул на  кучу  мусора,  нелепо  вскинув  вверх
руки. Из его шеи показался пучок обгоревших проводов...
     - Теперь ты понимаешь, почему он убил Руди? - спросила Тассо.
     Хендрикс снова сел и принялся трясти головой.
     - Ты видишь? - не унималась Тассо. - Ты понимаешь?
     Хендрикс молчал. Он не понимал ничего. Боль  пульсировала  в  висках.
Надвигалась кромешная тьма. Он просто закрыл глаза и  уткнулся  головой  в
собственные колени.



                                    12

     Когда Хендрикс очнулся, все его тело  страшно  болело.  Он  попытался
встать, но боль тупой иглой пронзила плечо и  руку  так,  что  перехватило
дыхание.
     - Не пытайтесь подняться, - остановила его Тассо.
     Она склонилась к нему и положила ему на лоб свою холодную руку.
     Была ночь. Сквозь облака пепла с  неба  пробивалось  мерцание  редких
звезд. Хендрикс лежал  на  спине,  сжав  зубы,  чтобы  не  стонать.  Тассо
спокойно наблюдала за ним. Она развела  небольшой  костер  из  хвороста  и
травы. Костер слабо  потрескивал,  сыпал  искорками,  над  пламенем  висел
металлический котелок.
     - Значит, это и была вторая модель?  -  пробормотал  Хендрикс,  когда
боль немного ослабла.
     - Я все время подозревала его.
     - Почему же ты не уничтожила его раньше?
     - Ты меня сдерживал. - Тассо  наклонилась  к  костру  и  заглянула  в
котелок. - Сейчас будем пить кофе. Он вот-вот поспеет.
     Она отодвинулась от огня и, присев возле Хендрикса,  стала  тщательно
протирать затвор пистолета. Майор разглядывал круглую гранату на ее поясе.
     - Откуда у тебя эта игрушка?
     Тассо пожала плечами:
     - Не следует недооценивать нашу техническую мысль, майор. Если бы  не
она, мы с тобой были бы уже на том свете.
     - Да, замечательное оружие. Но почему я ни разу таких не видел?
     - Это... это наша новая разработка.
     Тассо уселась поудобнее.
     - Меня удивляет, что ты, похоже, так ничего и не понял после убийства
Руди.
     - Я думал, что вьетнамец просто испугался.
     - В самом деле? Знаешь, а ведь сначала я подозревала тебя. Потому что
ты не позволил мне убить его, - она рассмеялась.
     - Думаешь, сейчас мы в безопасности? - спросил Хендрикс.
     - Думаю, да. Пока к ним не подтянутся подкрепления из других районов.
     Тассо установила  затвор  на  место,  закрыла  механизм  пистолета  и
провела по дулу пальцем.
     - Нам повезло, - пробормотал Хендрикс.
     - Да, очень повезло.
     - Спасибо за то, что ты спасла меня.
     Тассо ничего не ответила. Она смотрела  на  майора,  и  в  глазах  ее
отражались огоньки костра. Хендрикс попытался шевельнуть  рукой  и  понял,
что пальцы его не слушаются. Казалось, что у него отнялась половина  тела.
Внутри была сплошная тупая боль.
     - Как ты себя чувствуешь? - спросила Тассо, глядя в лицо Хендрикса.
     - Чертовски плохо. Рука совсем не слушается. И еще вот здесь...
     - Бедняжка! В бою следует вести себя проворнее...
     Хендрикс промолчал.
     - А знаешь, майор, если бы я не вытащила тебя тогда, ты  был  бы  уже
мертв, - не унималась Тассо.
     - Я это знаю.
     - И тебе, наверное, хочется узнать, почему я это сделала?
     - Почему, Тассо?
     - А потому, что нам надо поскорее уносить ноги отсюда. Люди больше не
смогут жить в этом мире. Когда "когти"  получат  подкрепление,  у  нас  не
останется ни одного шанса. А они будут здесь уже часа через три,  а  то  и
раньше.
     - И ты думаешь, что я могу тебе в чем-то помочь?
     - Да, я верю, что ты вытащишь нас из этого ада.
     - Но почему ты думаешь, что я смогу это сделать? Почему?
     - Да потому, что  иначе  нам  каюк.  На  рассвете  они  будут  здесь.
Решайся, майор!
     Хендрикс задумался.
     - Любопытно, - наконец выдавил он.
     - Что здесь любопытного?
     - Ты думаешь, это так просто?
     - Ты можешь устроить наш полет на Лунную Базу?
     - Что? На Лунную Базу? Каким образом? - Хендрикс покачал  головой.  -
Нет. Это невозможно.
     Тассо промолчала. На какое-то мгновение ее спокойный взгляд вспыхнул.
Она упрямо мотнула головой и отвернулась.
     - Еще кофе?
     - Нет.
     - Как хочешь, а я выпью.
     Тассо пила молча. Хендрикс лежал на спине и старался сосредоточиться.
Думать было очень тяжело, голова разламывалась от боли.
     - Впрочем, один способ, кажется, есть, - неожиданно сказал он.
     - О?!
     - Сколько времени осталось до рассвета?
     - Два часа.
     - Где-то здесь поблизости есть корабль. Я никогда не  видел  его,  но
знаю, что он существует.
     - Что за корабль? - резко спросила Тассо.
     - Ракетный крейсер.
     - И мы сможем попасть на Лунную Базу?
     - Для этого он и предназначен. Пользоваться  им  разрешено  только  в
случае крайней необходимости...
     Он потер виски.
     - Что с тобой? - забеспокоилась Тассо.
     - Голова. Очень трудно сосредоточиться. Никак не могу  привести  свои
мысли в порядок. Эта граната...
     - Где находится этот корабль? - Тассо совсем  близко  придвинулась  к
нему. - На каком расстоянии отсюда?
     - Я стараюсь вспомнить.
     Она вцепилась пальцами в его плечо.
     - Поблизости? - в ее голосе  звучали  металлические  нотки.  -  Может
быть, он спрятан под землей?
     - О, я вспомнил! Он находится в специальном хранилище.
     - Но  как  же  тогда  мы  сможем  его  найти?  Это  место  где-нибудь
обозначено?
     Хендрикс мучительно пытался вспомнить.
     - Нет.
     - Так как же?
     - По некоторым приметам.
     - Каким?
     Хендрикс не ответил. Пальцы Тассо больно сжали его плечо.
     - Какие приметы?
     - Я... я не могу сосредоточиться. Подожди.
     - Хорошо. Она отпустила его плечо и поднялась. Хендрикс вытянулся  на
земле и закрыл глаза.
     Тассо отошла от него. Она поддела носком ботинка попавший ей под ноги
камень и стала смотреть на небо. Чернота ночи уже стала переходить в серую
мглу. Приближалось утро.



                                    13

     На рассвете стало совсем холодно. Где-то вдали ночная птица  издавала
неясные звуки. Хендрикс зябко поежился и открыл глаза.
     - Уже светает?
     - Да.
     Он приподнялся на локте.
     - Ты хотела кое-что узнать, Тассо.
     - Ты вспомнил?
     - Да.
     - Ну? - она придвинулась к нему.
     - Я...
     - Да говори же!
     - Колодец, разрушенный колодец. Хранилище  расположено  как  раз  под
ним.
     - Понятно, - она взглянула на часы.  -  В  нашем  распоряжении  около
часа, майор. Ты думаешь, мы сможем его найти за это время?
     - Дай мне руку, - попросил Хендрикс.
     -  С  радостью,  голубчик,  -  Тассо  отложила  пистолет  и   помогла
американцу встать на ноги.
     Они  шли  мимо  каких-то  развалин,  перевернутых  бетонных  панелей,
кирпичных  стен,  цементных  фундаментов.  Неожиданно  из-под  ног  у  них
метнулась крыса. Тассо в испуге дернулась и Хендрикс чуть не  свалился  на
землю.
     - Когда-то здесь был поселок, - вспомнил он,  -  довольно  невзрачный
городишко. Так, провинция. Но она была знаменита своими виноградниками.
     Они  шли  по  поросшей  травой  улице.  Мостовая  была  вся   покрыта
трещинами. То и дело попадались торчавшие из развалин куски арматуры.
     - Осторожнее! - предупредил он ее.
     Перед ним зияла воронка - развороченный взрывом фундамент. Они прошли
мимо дома, свернутого на  бок  взрывом,  возле  него  валялись  соломенные
кресла, осколки посуды.
     Посредине улицы зиял провал, заполненный  обгоревшей  соломой,  битым
кирпичом, трупами.
     - Здесь, - прошептал Хендрикс.
     - Прямо здесь?
     - Правее.
     Они прошли мимо обломков тяжелого танка, поднятого  ядерным  фугасом.
Счетчик на поясе Хендрикса зловеще затрещал.
     Колодец был забит мусором. Майор нерешительно подошел к нему.
     - Вы уверены, что это то самое место? - спросила она.
     - Уверен!
     Хендрикс сел на край колодца. Он  тяжело  дышал,  сердце  покалывало.
Оттерев пот со лба, он объяснил:
     - Были приняты меры для обеспечения эвакуации  старших  офицеров  при
возникновении особых условий. Например, в случае захвата нашего командного
бункера.
     - То есть, этот корабль предназначался для эвакуации на  Луну  именно
тебя, майор? Я правильно поняла?
     - Да.
     - Но где же он?
     - Ты стоишь над ним.
     Хендрикс провел рукой по камню. Замок хранилища открывается только от
моего прикосновения. Предполагалось, что этот корабль будет моим...
     Раздался резкий щелчок. Потом они услышали лязг откуда-то из  глубины
колодца.
     - Отойди назад! - приказал Хендрикс.
     Целая секция земли отошла в сторону и,  поднимая  пепел  и  различный
мусор, забивший колодец, медленно показался металлический корпус. Движение
прекратилось лишь тогда, когда корабль полностью вышел на поверхность.
     - Вот он! - гордо сказал Хендрикс.
     Корабль, правда, оказался не слишком впечатляющим из-за  сравнительно
небольших размеров. Целая  лавина  пепла  обрушилась  в  пропасть,  откуда
только что вынырнул этот крейсер, и первое время было очень  трудно  из-за
пыли различить элементы конструкции. Когда сажа улеглась, Хендрикс подошел
к своему кораблю и отвинтил  люк.  Внутри  показался  пульт  управления  и
гидрокресло.
     Тассо подошла к Хендриксу и стала рядом, заглядывая внутрь корабля.
     - Я не умею управлять этой штуковиной, - нерешительно сказала она.
     - А зачем тебе управлять? - удивился Хендрикс.
     - Но там же всего одно место, майор. Так что я полечу без тебя.
     У Хендрикса перехватило дыхание.
     - Ты  все  равно  не  сможешь  взлететь,  майор.  Тебя  ведь  здорово
контузило, ты просто загнешься при взлете.
     - Оригинальная точка зрения, Тассо. Но ты  понимаешь,  что  только  я
знаю, где расположена Лунная База? Ты будешь летать вокруг Луны  несколько
месяцев подряд и не сможешь обнаружить ее. Учти, у нас хорошие специалисты
по маскировке. Не зная, где следует ее искать...
     - Но я  должна  лететь,  и  ты  объяснишь  мне  все,  что  для  этого
необходимо, майор. На карту поставлена твоя жизнь.
     - Каким образом?
     - Если я отыщу Лунную Базу своевременно, то смогу убедить американцев
выслать сюда корабль, чтобы он подобрал тебя. Если я быстро найду базу, ты
будешь спасен, майор. Если же мне  это  не  удастся...  У  тебя  не  будет
никаких шансов. Ну что?..
     Хендрикс резко рванулся,  но  рука  подвела  его.  Тассо  пригнулась,
отпрянула в сторону, и Хендрикс увидел занесенную рукоятку пистолета, удар
пришелся по голове, как раз над ухом. Ошеломляющая боль пронзила  все  его
тело, и он без чувств рухнул на землю.



                                    14

     Нога в тупоносом армейском ботинке пнула его в бок.
     - Проснись!
     Он открыл глаза и застонал от ужасной боли. Тассо стояла над ним.
     - Слушай, янки, - она присела на корточки  и  направила  ему  в  лицо
пистолет, - я тороплюсь,  в  моем  распоряжении  совсем  немного  времени.
Корабль готов, я могу лететь. Ты должен  снабдить  меня  всей  необходимой
информацией!
     Хендрикс молчал.
     - Живее! - закричала Тассо. - Она  была  на  грани  истерики.  -  Где
Лунная База, как мне ее найти? Что я должна делать?
     Хендрикс молчал.
     - Отвечай мне сейчас же, болван!
     - Извини, но я все забыл.
     - Майор! Корабль набит жратвой я проверила. Я могу  летать  долго.  В
конце концов я все же сама отыщу Базу. А ты  себя  угробишь,  единственная
возможность для тебя спастись... - она внезапно умолкла.
     У развалин что-то зашевелилось в куче пепла. Тассо быстро прицелилась
и выстрелила. Взметнулся столб огня. Что-то  бросилось  прочь,  катясь  по
пеплу. Она выстрелила снова. "Коготь" разорвался на куски.
     - Видишь, - закричала Тассо, - это был разведчик. И поверь  мне,  что
основные силы не заставят себя долго ждать!
     - Но ты  поможешь  мне,  ведь  так,  Тассо?  Ты  скажешь,  чтобы  они
немедленно выслали за мной корабль?
     - Конечно. Как можно скорее.
     Хендрикс поднял глаза и внимательно посмотрел на женщину.
     - Ты говоришь мне правду? Поклянись! Поклянись, что ты  вернешься  за
мной!
     - Клянусь, что я доставлю  тебя  на  Лунную  Базу,  янки.  Но  скажи,
наконец, где она? Время не ждет.
     - Хорошо. - Хендрикс ухватился за  камень,  подтянулся  и  с  большим
трудом сел, - смотри...
     Он принялся чертить на песке схему. Тассо присела рядом,  внимательно
следя за движением его руки. Хендрикс с трудом выводил  примитивную  карту
лунной поверхности.
     - Вот это Апеннины. Это кратер  Архимеда.  Лунная  База  находится  в
двухстах милях от оконечности Апеннинского хребта глубоко под поверхностью
Луны. Где, точно, я не знаю, и никто на земле этого не  знает.  Но,  когда
будешь лететь над  этими  горами,  подай  условный  сигнал.  Одну  красную
вспышку и одну зеленую,  после  которой  снова  две  красные  с  короткими
промежутками между ними. Монитор Базы примет твои  сигналы,  и  тогда  они
проведут тебя вниз с помощью магнитных захватов.
     - А управление? Я ведь не умею управлять этим кораблем,  майор!  -  в
нетерпении воскликнула Тассо.
     - Не  беспокойся,  оно  полностью  автоматизировано.  Все,  что  тебе
придется сделать, - это подать опознавательный сигнал в нужное время.
     - Отлично!
     - Сиденье  амортизирует  перегрузки.  Состав  воздуха  и  температура
регулируются автоматически.  В  ста  милях  от  поверхности  Луны  корабль
перейдет на окололунную орбиту и будет кружить по ней, пока ты  не  подашь
сигналы и тебя не заметят.
     Тассо забралась в кабину. Поручни кресла автоматически  защелкнулись.
Она провела рукой по пульту управления.
     - Оставь мне пистолет! - крикнул Хендрикс.
     Она отстегнула от  пояса  пистолет  и,  держа  его  в  руке,  немного
помедлила.
     - Не уходи слишком далеко от этого места, майор. Тебя и  здесь  будет
довольно трудно отыскать с воздуха.
     - Хорошо, я останусь здесь.
     Тассо небрежно швырнула ему пистолет, который отлетел в сторону.
     -  Прекрасный  корабль,  майор,  -   удовлетворенно   заметила   она,
рассматривая надписи на пульте управления. -  Отличная  конструкция.  Твой
народ всегда славился хорошей работой, ты должен этим гордиться.
     - Почему ты не подала мне  пистолет?  -  простонал  Хендрикс.  -  Мне
трудно достать его! Ты же видишь, я и так держусь из последних сил. А  что
если "когти"...
     - Прощай, майор! - Тассо весело ухмыльнулась и крышка люка  с  лязгом
захлопнулась.
     Хендрикс встал на колени и пополз к тому месту, где  лежал  пистолет.
Он схватил оружие и поднялся на ноги...



                                    15

     Раздался оглушительный рев. Хендрикс  успел  спрятаться  за  бетонную
балку.
     Окутанный клубами пепла, корабль задрожал, дернулся и  ушел  в  небо.
Хендрикс долго смотрел ему вслед. Утренний воздух был свеж и прозрачен.  В
ожидании майор принялся бесцельно бродить по улице.
     Он нашел в кармане припрятанные сигареты и с наслаждением закурил.  У
него просили табачку, но он помнил, что курево сейчас на вес золота.
     Становилось жарко. Пот струился по его лицу. Во рту пересохло. Вскоре
он прекратил свое бессмысленное хождение и присел на какой-то обломок.  Он
открыл свой санитарный пакет и проглотил несколько наркотических пилюль.
     Впереди он заметил что-то, лежавшее на земле. Что это?
     Он быстро поднял пистолет. По очертаниям  похоже  было  на  человека.
Неожиданно он сообразил: это  были  останки  Ли,  вернее,  второй  модели.
Теперь он рассмотрел шестеренки, реле, и  другие  металлические  детальки.
Они сверкали и переливались на солнце.
     Хендрикс поднялся на ноги и возобновил свою прогулку. Он тронул ногой
застывшую фигурку, и она легко  перевернулась.  Стал  виден  металлический
остов, алюминиевые ребра  и  распорки.  Выпали  еще  какие-то  проволочки.
Подобно  внутренностям,  вывалились  пучки   проводов,   переключатели   и
транзисторы...  За  ними  последовали  какие-то   моторчики,   стерженьки.
Черепная коробка лже-Ли треснула, искусственный мозг обнажился.
     Он прикоснулся к  черепу,  и  тот  рассыпался.  Показалась  фирменная
табличка. Хендрикс нагнулся, стараясь разобрать клеймо...
     ...И побледнел.
     "4-М"!!!
     Он долго смотрел на  эту  металлическую  пластинку.  Значит,  все  же
четвертая модель, а  не  _в_т_о_р_а_я_!  Они  с  Тассо  ошиблись.  Значит,
модификаций было больше, чем они знали, больше, чем три. Теперь ему  ясно,
что их было как минимум четыре. Вторая модель так и не найдена!
     Но если Ли не был второй моделью, то...
     Неожиданно он весь напрягся.  Что-то  двигалось,  разметая  пепел,  с
другой стороны холма. Он  напряг  зрение.  Фигуры  медленно  приближались,
прокладывая себе путь среди развалин.
     Они направлялись к нему.
     Хендрикс быстро припал к земле  и  поднял  оружие.  Пот  заливал  ему
глаза. Он постарался привести свои нервы в  порядок.  Паника  была  сейчас
совсем неуместна. Фигуры уже можно было рассмотреть.
     Первым шел "дэвид", за ним еще один и  еще.  Три  "дэвида"  безмолвно
приближались к нему, прижимая к груди игрушечных медвежат.
     Хендрикс прицелился и выстрелил. Два робота разлетелись на части,  но
третий продолжал движение,  Хендрикс  заметил  позади  него  еще  какую-то
фигуру, безмолвно шедшую  к  нему  по  серому  пеплу.  Что  ж,  он  сможет
справиться и с "раненым одноногим солдатом".
     И тут Хендрикс увидел, что позади этой модели появились... две Тассо.
Толстые  ремни,  светло-зеленые  брюки,  гимнастерки  и  длинные   волосы.
Знакомая фигура, которую он видел совсем недавно...
     Механические чудовища были уже совсем близко. Вдруг "дэвид"  нагнулся
и уронил  медвежонка.  Игрушка  встала  на  задние  лапки  и  бросилась  к
Хендриксу. Палец майора автоматически нажал на курок. Медвежонка не стало,
но две "тассо" продолжали идти. Они шагали бок о бок по серому пепелищу!
     Хендрикс снова выстрелил. Куклы исчезли. Но уже новая  группа  начала
подъем по склону. Пять или шесть "тассо"!
     А  он  уступил  ей  корабль  и  выдал  опознавательные  сигналы.   Он
собственноручно отправил ее на Лунную Базу!
     Он оказался прав насчет гранаты. Все-таки эта мысль не зря пришла ему
в голову, только он  ее  не  додумал.  Граната  была  сделана  со  знанием
внутренней конструкции других моделей, моделей  типа  "дэвид"  и  "раненый
солдат". Это  оружие  не  могло  быть  сконструировано  людьми.  Оно  было
разработано на одном из автоматизированных подземных заводов, без  всякого
вмешательства со стороны людей.
     Шеренга "тассо" подходила к нему. Он  хладнокровно  смотрел  на  них,
скрестив руки на груди. Такое знакомое лицо, ремень,  грубая  гимнастерка,
аккуратно пристегнутая граната.
     Граната...
     Когда кончились патроны и "тассо" добрались  до  него,  в  его  мозгу
мелькнула последняя мысль. Забавная мысль  -  от  нее  ему  стало  намного
легче: _Г_Р_А_Н_А_Т_А_ была сконструирована второй моделью для уничтожения
первой! Изготовлена только с одной целью!
     Значит,  они  уже  начали  создавать  оружие,   предназначенное   для
уничтожения друг друга.



Филип Дик.
На Земле слишком скучно


 Перевод (вариант). О.Н.Прилепский
 OCR: Сергей Петров


     Сильвия,  улыбаясь, скользила в ночном полумраке между розами, космеями
и  маргаритками  по  дорожкам,  посыпанным  гравием,  туда,  где  разливался
пьянящий  аромат  свежескошенной  травы. Блестели звезды, отражаясь в лужах,
которые она  огибала,  направляясь  к  откосу  за  кирпичной  стеной.  Кедры
подпирали  небо,  равнодушные  к изящной фигурке с развевающимися волосами и
горящими глазами, промелькнувшей мимо.
     - Подожди меня, - крикнул ей Рик, пробираясь  по  малознакомой  дороге.
Сильвия бежала, не оглядываясь. - Остановись! - разгневанно закричал он.
     - Не  могу...  мы  опаздываем.  -  Внезапно  Сильвия, не пропуская Рика
вперед, появилась  перед  ним.  -  Проверь  свои  карманы,  -  сказала  она,
задыхаясь  и  блестя глазами. - Выбрось все металлическое. Ты же знаешь, что
они не переносят металл.
     Рик сунул руки в  карманы.  В  пальто  нашлись  два  десятицентовика  и
пятидесятицентовая монета.
     - Это?
     - Да!  - Сильвия выхватила монеты и швырнула их в темные заросли лилий.
Кусочки металла прошуршали между влажных стеблей  и  исчезли.  -  Что-нибудь
еще?  - она с тревогой схватила его за руку. - Они уже идут. Что-нибудь еще,
Рик?
     - Только часы. - Рик вырвал руку,  когда  нетерпеливые  пальцы  Сильвии
вцепились в часы. - Не бросать же их в кусты!
     - Тогда  положи  их  на  солнечные часы... или на стену. Или в дупло. -
Сильвия снова убежала. До него донесся ее взволнованный, восторженный голос.
- Выброси свой портсигар, ключи... пряжку с ремня... все  металлическое.  Ты
ведь знаешь, как они ненавидят металл. Поторопись, мы опаздываем!
     Рик с мрачным видом последовал за ней.
     - Ладно, колдунья.

     Из темноты раздался гневный голос Сильвии:
     - Не  говори  так! Это неправда. Ты наслушался разного от моих сестер и
матери и...
     Ее слова были прерваны подступающими  звуками.  Издалека  донесся  шум,
похожий  на  шелест  огромных  листьев  в  зимний  шторм.  Ночное небо ожило
неистовыми ударами. В этот раз они приближались  очень  быстро.  Они  сильно
проголодались и были слишком нетерпеливы, чтобы ждать. Страх овладел им и он
бросился догонять Сильвию.
     В  своем зеленом платье она казалась тоненьким стебельком, изгибавшимся
в центре трепещущей массы.  Сильвия  отталкивала  их  одной  рукой,  пытаясь
другой  управиться с краном. Круговорот крыльев и тел гнул ее как тростинку.
На миг она исчезла из вида.
     - Рик! - слабо позвала она. - Иди сюда, помоги! - Она отталкивала их  и
пыталась выбраться. - Они задушат меня!
     Рик  пробился  сквозь  стену  ослепительной  белизны к краю желоба. Они
жадно пили кровь, текущую из деревянного крана. Он прижал  к  себе  Сильвию,
напуганную  и  дрожащую.  И не отпускал ее до тех пор, пока их неистовство и
ярость не утихли.
     - Они голодные, - слабо выдохнула Сильвия.
     - Ты, маленькая идиотка, зачем ты ушла  одна  вперед!  Они  могут  тебя
испепелить!
     - Знаю.  Они  могут  все,  что  угодно.  -  Она  вздрагивала, усталая и
испуганная. - Посмотри  на  них,  -  прошептала  она  голосом,  охрипшим  от
благоговения.   -   На   их  рост...  размах  крыльев.  И  они  белые,  Рик.
Безукоризненное...  совершенство.  В  нашем  мире  нет   ничего   подобного.
Огромные, чистые и прекрасные.
     - Они, конечно, жаждут крови ягненка.
     Когда   со   всех   сторон  захлопали  крылья,  мягкие  волосы  Сильвии
взметнулись к его лицу. Они уходили, с шумом возносясь в  небо.  Вернее,  не
вверх,  а  прочь.  Обратно в свой мир, из которого они явились, ощутив запах
крови. Но они приходили, привлеченные не только запахом крови,  но  и  из-за
Сильвии. Она манила их.
     Серые   глаза   девушки  широко  раскрылись.  Она  потянулась  вверх  к
взлетающим белым существам. Одно из них  внезапно  кинулось  в  их  сторону.
Трава  и  цветы  были  испепелены,  когда  ослепляющие  белые  языки пламени
проревели коротким вихрем. Рик отпрянул. Пылающая фигура на миг зависла  над
Сильвией и затем с глухим хлопком исчезла. Ушел последний белокрылый гигант.
Воздух и земля постепенно остыли до темноты и тишины.
     - Извини, - прошептала Сильвия.
     - Не  повторяй  этого.  -  От  полученного  удара  Рик  оцепенел. - Это
небезопасно...
     - Иногда я забываюсь. Извини, Рик. Я не собиралась  подпускать  их  так
близко.  -  Она  попыталась  улыбнуться.  - Я не была такой неосторожной уже
много месяцев. С тех пор как я впервые привела тебя сюда.  -  Жадное,  дикое
выражение  промелькнуло  на ее лице. - Ты видел его? Мощь и пламя! А он даже
не дотронулся до  нас.  Он  просто...  посмотрел.  Только  взглянул.  И  все
запылало, все вокруг...
     Рик схватил ее.
     - Слушай,  -  раздраженно сказал он. - Ты не должна больше вызывать их.
Это нелепо. Это не их мир.
     - Здесь нет ничего нелепого... это прекрасно.
     - Это опасно! - Его пальцы впивались в ее плоть до тех пор, пока она не
вскрикнула. - Перестань приманивать их!
     Сильвия истерично засмеялась. Она  вырвалась  и  кинулась  в  выжженный
круг, оставшийся после вознесения в небо толпы ангелов.
     - Я  не могу ничего поделать, - вскричала она. - Я принадлежу им. Они -
моя семья, мой народ. Как и ушедшие поколения, далеко в прошлом.
     - Что ты хочешь сказать?
     Они - мои предки. И когда-нибудь я присоединюсь к ним.
     - Ты - маленькая ведьма! - в сердцах закричал Рик.
     - Нет, - ответила Сильвия. - Не ведьма, Рик. Неужели ты не понимаешь? Я
- святая.

     ***

     На кухне было тепло и светло. Сильвия  включила  "Силекс"  и  взяла  из
шкафчика над раковиной большую красную банку кофе.
     - Ты  не  должен их слушать, - сказала она, выставляя тарелки и чашки и
доставая из холодильника крем. - Ты же знаешь - они не поймут. Сам  посмотри
на них.
     Мать  Сильвии  и  ее сестры, Бетти Лу и Джейн, полные страха и тревоги,
сгрудились в гостиной, наблюдая за юной парочкой на кухне. Вальтер Эверет  с
безучастным и отчужденным лицом стоял около камина.
     - Слушай  меня, - сказал Рик. - У тебя есть эта способность притягивать
их. Ты думаешь... что ты... что Вальтер - ненастоящий твой отец?
     - О, разумеется, он мой отец. Я - обыкновенный человек. Разве я  внешне
отличаюсь от людей?
     - Но ты - единственная, кто обладает такой способностью.
     - Физически  я  ничем  не  отличаюсь  от  прочих,  -  задумчиво сказала
Сильвия. - Я могу видеть, вот и все. До  меня  приходили  другие...  святые,
мученицы.  Когда  я  была  ребенком, мать прочитала мне о святой Бернадетте.
Помнишь, где находилась ее пещера? Рядом с больницей. Они кружили вокруг,  и
она увидела одного из них.
     - Но кровь? Это - абсурд. Ничего похожего никогда не было.
     - О,  да.  Кровь  влечет их, особенно кровь ягнят. Они парят над полями
сражений. Валькирии, уносящие мертвых... Вот почему  режут  и  калечат  себя
святые и мученицы. Ты знаешь, откуда у меня эта идея?
     Сильвия завязала маленький передник и наполнила "Силекс" кофе.
     - В  девять лет я прочитала об этом у Гомера в "Одиссее". Улисс вырыл в
земле канаву и, чтобы привлечь духов,  наполнил  ее  кровью...  Они  -  тени
другого мира...
     - Верно, - нехотя согласился Рик. - Я помню.
     - Призраки  умерших людей. Живших раньше. Все, кто здесь живет, умирают
и уходят туда, - ее лицо оживилось. - У всех  будут  крылья!  Мы  все  будем
летать! Все будем наполнены огнем и силой. Мы больше не останемся червями.
     - Черви! Вот кем ты считаешь меня!
     - Разумеется,  ты  - червь. Мы все - черви. Мерзкие черви, ползающие по
поверхности Земли в пыли и грязи.
     - Почему их влечет кровь?
     - Потому что она - это жизнь, а они любят  жизнь.  Кровь  -  это  живая
вода.
     - Кровь значит смерть! Таз, наполненный кровью...
     - Не смерть. Если ты видишь гусеницу, забирающуюся в кокон, ты думаешь,
что она умирает?
     В дверях стоял Вальтер Эверет. С мрачным лицом он слушал свою дочь.
     - Когда-нибудь,  -  глухо сказал он, - они схватят ее и унесут с собой.
Она хочет уйти. Она ждет этого дня.
     - Видишь? - сказала Сильвия Рику. - Он ничего не понял.  Она  выключила
"Силекс" и налила кофе.
     - Тебе тоже кофе? - спросила она у отца.
     - Нет, - ответил Эверет.
     - Сильвия,  -  сказал  Рик,  обращаясь  к  ней,  как к ребенку. - Ты же
понимаешь, что если ты уйдешь с ними, то никогда не сможешь вернуться.
     - Все будем там, рано или поздно. Это часть нашей жизни.
     - Но тебе всего лишь девятнадцать, - попытался образумить ее Рик. -  Ты
молода,  здорова  и  красива.  А наша свадьба... что с ней? - Он привстал. -
Сильвия, ты должна с этим покончить.
     - Я не могу. Мне было семь лет, когда я впервые увидела их. - Сильвия с
невидящим взглядом стояла, держась за "Силекс", у раковины. - Помнишь, папа?
Мы жили в Чикаго. Дело было зимой.  По  дороге  из  школы  я  упала.  -  Она
вытянула изящную ручку. - Видишь шрам? Я упала и порезалась о гравий. Плача,
я  шла  домой, вокруг падал мокрый снег и завывал ветер. Рука кровоточила, и
рукавица пропиталась кровью. Я посмотрела вверх и увидела их.
     Наступила тишина.
     - Ты им нужна, - с жалким видом сказал Эверет. - Они -  мухи...  синие,
вьющиеся вокруг, ждущие тебя. Зовущие уйти с собой.
     - Почему  бы  нет?  -  Серые  глаза  Сильвии блестели, а щеки пылали от
удовольствия и предвосхищения. - Ты видел  их,  папа.  Ты  знаешь,  что  это
значит. Преображение! Из грязи - в богов!
     Рик вышел из кухни. В гостиной, встревоженные и любопытные, замерли обе
сестры.  Миссис Эверет стояла безучастно, с каменным лицом и унылыми глазами
за стеклами  очков  в  металлической  оправе.  Она  отвернулась,  когда  Рик
проходил мимо.
     - Что  произошло?  - спросила его Бетти Лу напряженным шепотом. Ей было
пятнадцать; тощая и плоская, с впалыми щеками и волосами мышиного  цвета.  -
Сильвия никогда не брала нас с собой.
     - Ничего не случилось, - ответил Рик.
     Ярость исказила безжизненное лицо девочки.
     - Неправда! Вы оба были в саду ночью и...
     - Не  смей  разговаривать  с ним! - прервала ее мать. Она выгнала обеих
девочек, бросила на Рика взгляд, полный  ненависти  и  страдания,  и  быстро
отвернулась.

     Рик  открыл  дверь  в  подвал  и  включил свет. Он медленно спустился в
холодное и сырое  бетонированное  помещение,  освещенное  немигающим  желтым
светом лампочек, свисающих на пыльной проволоке.
     В  одном  углу  виднелась большая печь с огромными трубами для горячего
воздуха. Рядом находился водяной  котел,  лежали  брошенные  тюки,  ящики  с
книгами  и  газетами,  старая  мебель. Все было покрыто толстым слоем пыли и
паутины.
     У дальней стены стояли посудомоечная машина, сушилка, а также  насос  и
холодильная система Сильвии.
     На  верстаке  Рик  выбрал  молоток  и  два  тяжелых  гаечных  ключа. Он
пробирался к сложной системе резервуаров  и  труб,  когда  внезапно  наверху
лестницы с чашкой кофе в руке появилась Сильвия.
     Она   быстро  спустилась.  -  Что  ты  здесь  делаешь?  -спросила  она,
внимательно рассматривая его. - Зачем этот молоток и ключи?
     Рик бросил инструменты обратно на верстак.
     - Я подумал, что все можно было бы решить сразу.
     Сильвия встала перед ним. - Я думала, что ты  понял.  Они  всегда  были
частью  моей  жизни. Когда я первый раз взяла тебя с собой, казалось, что ты
увидел...
     - Я  не  хочу  тебя  отдавать,  -  прохрипел  Рик,  -  кому-нибудь  или
чему-нибудь... в этом или другом мире. Я не отпущу тебя.
     - Это  не  значит  отдавать  меня!  - ее глаза сузились, - Ты появился,
чтобы все разрушить и разбить. Стоит  мне  на  миг  отвернуться,  и  ты  все
уничтожишь? Да?
     - Конечно.
     На лице девушки гнев сменился страхом.
     - Ты хочешь приковать меня к этому месту? Я должна уйти... Я прошла эту
часть пути. Я задержалась здесь слишком долго.
     - Неужели  ты  не  можешь  подождать? - в гневе вскричал Рик. Он не мог
сдержать отчаяния. - Ведь это все равно произойдет!
     Сильвия пожала плечами и отвернулась, сложив руки и плотно сжав губы.
     - Ты хочешь навсегда остаться червем.  Пушистая,  маленькая,  ползающая
гусеница.
     - Ты мне нужна.
     - Ты  не можешь мною владеть! - Она с яростью повернулась. - Я не желаю
терять на все это время.
     - У тебя в голове более возвышенные мысли, - грубо сказал Рик.
     - Разумеется, - она немного поостыла. - Извини, Рик. Вспомни Икара.  Ты
тоже хочешь летать. Я знаю.
     - В свое время.
     - Почему  не  сейчас?  Зачем  ждать? Ты боишься. - Она ловко скользнула
мимо него, кусая подергивающиеся алые губы. - Рик, я хочу  кое-что  показать
тебе. Сперва пообещай мне... что никому не скажешь.
     - О чем?
     - Обещаешь? - она коснулась рукой его губ. - Мне нужно быть осторожной.
Это стоит  кучу денег. Никто об этом не знает. Это изготовили в Китае... все
идет к этому.
     - Я сгораю от любопытства, - сказал  Рик.  Предчувствия  обрушились  на
него. - Покажи мне.
     Дрожа  от  волнения,  Сильвия  исчезла  в  темноте  за огромным гудящим
холодильником и сплетением покрытых льдом труб. Он слышал,  как  она  что-то
тащила. Раздался скрежет от передвижения чего-то громоздкого.
     - Видишь?  -  Сильвия  тяжело дышала. - Дай руку, Рик. Он тяжелый... из
дерева и бронзы, с металлической окантовкой.  Ручная  работа.  Полировка.  А
резьба... посмотри, какая резьба! Не правда ли, он прекрасен?
     - Что это? - хрипло спросил Рик.
     - Мой  кокон, - просто сказала Сильвия. Она опустилась на ближайший тюк
и, счастливо улыбаясь, положила голову на полированный дубовый гроб.
     Рик схватил ее за руку и поставил на ноги. -  Ты  не  должна  сидеть  у
этого гроба в подвале с... - он замолчал. - В чем дело?
     Лицо Сильвии исказилось от боли. Она отшатнулась от него и сунула палец
в рот. - Я порезалась... когда ты поднимал меня... о ноготь или о что-нибудь
другое.  По  пальцу  побежала  тонкая струйка крови. Она полезла в карман за
платком.
     - Дай посмотреть, - он двинулся к ней, но  она  отошла  еще  дальше.  -
Плохо? - спросил он.
     - Держись подальше от меня, - прошептала Сильвия.
     - Что случилось? Дай посмотреть!
     - Рик,  - сказала Сильвия низким, напряженным голосом, - принеси воды и
пластырь. Как можно быстрее. - Она  пыталась  подавить  нарастающее  чувство
страха. - Я должна остановить кровотечение.
     - Сверху? - Он неуверенно повернулся. Рана не такая уж страшная. Почему
бы тебе?...
     - Торопись, - голос девушки внезапно ослаб от страха. - Рик, торопись!
     Сбитый  с  толку,  он  двинулся  к  лестнице,  ощущая  ужас, охвативший
Сильвию.
     - Нет, слишком поздно, - тихо  воскликнула  она.  -  Не  возвращайся...
держись  подальше  от  меня.  Я виновата сама. Я приучила их. Отойди дальше!
Извини, Рик. О-о...
     Когда разлетелась стена подвала, Рик перестал слышать ее голос.  Облако
блестящей белизны пробилось сквозь стену и ворвалось в подвал.
     Они  пришли  за  Сильвией.  Она  неуверенно пробежала несколько шагов к
Рику, в нерешительности  остановилась,  потом  белая  масса  тел  и  крыльев
накрыла  ее. Она вскрикнула. В подвале раздался сильнейший взрыв, перешедший
в мерцающий танец печного жара.
     Его бросило на пол. Бетон был горячим и сухим. В  подвале  потрескивало
от  жара.  Стекла  разбились  под  напором бьющихся белых теней. Дым и пламя
поглотили стены, с просевшего потолка капал пластик.
     Рик с трудом поднялся на ноги. Неистовство взрыва утихало. Подвал являл
собой полный хаос. Стены и  потолок  почернели  и  покрылись  пеплом.  Везде
валялись  обломки  дерева,  обрывки ткани и куски выломанного бетона. Печь и
посудомоечная  машина  были  разломаны.  Насосная  и   холодильная   системы
представляли  собой  спекшуюся  массу шлака. Одна стена была почти полностью
разрушена. Пластиковые поверхности покрылись пузырями.
     Сильвия лежала бесформенным комом с нелепо выгнутыми руками  и  ногами.
Съежившиеся   обугленные   останки   возвышались  горкой,  покрытой  пеплом.
Обгорелые головешки, хрупкие выгоревшие скорлупки.

     ***

     Ночь была темной, холодной и тревожной.  Несколько  звезд,  похожих  на
льдинки,  светились на небе. Слабый, влажный ветер раскачивал мокрые лилии и
поднимал песчинки в холодный туман,  повисший  над  дорожкой  между  черными
розами.
     Он  долго  сидел,  прислушиваясь  и наблюдая. За кедрами, на фоне неба,
неясно вырисовывался дом. По шоссе внизу, у основания склона,  проскользнуло
несколько  машин.  И никаких других звуков. Впереди угадывались расплющенные
контуры фарфорового желоба и трубы, по которой кровь стекала из холодильника
в подвал. Таз был пуст и сух, лишь несколько опавших  листьев  приютились  в
нем.
     Рик полной грудью вдохнул разреженный ночной воздух и задержал дыхание.
Затем  с  трудом встал. Он посмотрел в небо - никакого движения. Но они были
здесь, наблюдали за ним и ждали... неясные тени из  далекого  прошлого,  ряд
божественных фигур.
     Он  собрал  несколько тяжелых галлоновых емкостей, подтащил их к тазу и
выплеснул густую кровь с нью-джерсийской скотобойни, дешевые  бычьи  отходы.
Кровь  обрызгала  его  одежду,  и он нервно отшатнулся. Но в воздухе над ним
ничего не зашумело. Сад был тих, весь пропитанный ночным туманом и темнотой.
     Рик стоял рядом  с  тазом,  ожидая  и  надеясь,  что  они  придут.  Они
приходили к Сильвии не только из-за крови. Сейчас не было ее, но была свежая
кровь.  Он пронес пустые металлические банки через заросли и сбросил их вниз
со склона. Затем тщательно проверил свои карманы - ничего  металлического  в
них не было.
     В  течение  нескольких  лет Сильвия сохраняла ритуал их прихода. Сейчас
она в другом мире. Значит ли это, что они не появятся?  Что-то  прошумело  в
темных зарослях... Животное или птица?
     В  тазу  блестела  кровь,  тяжелая  и тягучая, словно покрытая свинцом.
Наступало время их появления, но среди вершин  больших  деревьев  ничего  не
было  слышно.  Взглядом  Рик  нашел ряды склонившихся черных роз, дорожку из
гравия, по которой бежали он и Сильвия... и с яростью  отогнал  от  себя  ее
образ: горящие глаза и полные алые губы.
     ...  Шоссе  за  склоном...  пустой,  покинутый  сад  и притихший дом, в
котором  собралась  и  ждала  ее  семья...  Немного  спустя  раздался  тихий
шелестящий звук. Он напрягся, но это оказался грузовик, несущийся по шоссе с
ослепительно горящими фарами.
     Рик  угрюмо стоял, расставив ноги и утопая каблуками в мягкой земле. Он
не уходил. Он будет стоять до тех  пор,  пока  не  появятся  они.  Он  хотел
вернуть ее обратно... любой ценой.
     Над  головой, закрывая луну, скользили призрачные лохмотья тумана. Небо
было обширной скудной равниной без жизни и тепла, средоточием  смертоносного
холода  бездонного космоса, без солнечных лучей и живых существ. Рик смотрел
вверх, пока не заболела шея. Холодные звезды, исчезающие и вновь возникающие
из-под покрывала тумана. Было ли там что-нибудь еще? Захотят ли  они  прийти
или он им не нужен? Сильвия их интересовала... теперь она была у них.
     Позади  него что-то бесшумно зашевелилось. Рик почувствовал это и хотел
обернуться, но внезапно со  всех  сторон  ожили  деревья  и  кусты.  Как  на
картонных  ногах,  они  колыхались  и ходили, отбрасывая ночные тени. Что-то
двигалось среди них, быстро, без звука, затем исчезло.
     Они появились. Он их почувствовал. Они не давали выхода  своей  силе  и
огню.  Холодные безучастные статуи, поднявшиеся среди деревьев и затмевающие
величие кедров, чуждые ему и его миру, явившиеся лишь из-за любопытства и по
привычке.
     - Сильвия, - отчетливо сказал он, -  где  ты?  Ответа  не  последовало.
Вероятно,  ее  среди  них не было. Он почувствовал себя нелепо. Бесформенное
пятно белизны проплыло мимо таза, на миг зависло и исчезло. Воздух над тазом
с кровью завибрировал, когда его быстро  осмотрел  другой  белый  гигант,  и
затих, когда тот исчез.
     Паника  охватила Рика. Они опять покидали его, уходя в свой собственный
мир. Таз был отвергнут, они не заинтересовались.
     - Подождите, - тихо пробормотал он.
     Несколько белых теней задержались.  Рик  медленно  приблизился  к  ним,
страшась трепещущей громады. Если хотя бы один из них дотронулся до него, он
мгновенно  превратился  бы в темную горстку пепла. За несколько шагов до них
он остановился.
     - Вы знаете, чего я хочу, - сказал он. - Я хочу, чтобы  она  вернулась.
Нельзя было забирать ее.
     Молчание.
     - Вы  были  слишком  жадны, - сказал он. - Вы совершили ошибку. В конце
концов, она пришла бы к вам. Она готовилась к этому.
     Черный  туман  зашелестел.  В  ответ  на  его  голос   среди   деревьев
задвигались, изменяясь в размерах, мерцающие фигуры.
     "Верно",  -  донесся отдаленный, безликий звук. Звук плыл мимо него, от
дерева к дереву, без цели и  направления.  Приглушенный  ночным  ветром,  он
затих неясным эхом.
     Рик успокоился. Они остались, они видят его, слушают то, что он скажет.
     - Вы думаете, что это правильно? - произнес он. - Здесь ее ждала долгая
жизнь. Мы собирались пожениться, имели бы детей.
     Ответа не последовало, но Рик почувствовал нарастающее беспокойство. Он
внимательно  вслушивался,  но  ничего  не мог уловить. Наконец он понял, что
между ними возник спор,  идет  борьба.  Напряженность  усилилась,  появились
другие  мерцающие  фигуры.  Облака,  ледяные звезды стали не видны из-за все
нарастающей вокруг него стаи.
     - Рик! - раздался близкий голос, дрожащий, плывущий обратно  в  темноту
мимо  деревьев  и  мокрых кустов. Он с трудом его расслышал, слова исчезали,
едва были произнесены. - Рик... помоги мне вернуться...
     - Где ты? - он не мог определить, где она. - Что я могу сделать?
     - Не знаю, - ее голос был едва различим от волнения  и  боли.  -  Я  не
понимаю.  Что-то  произошло неправильно... Они, наверное, подумали, что я...
уже хотела уйти. Я не хотела!
     - Знаю, - сказал Рик. - Это произошло случайно.
     - Они ждали. Кокон, таз... но это случилось слишком рано.
     Сквозь огромное расстояние, разделяющее  оба  мира,  ему  передался  ее
ужас.
     - Рик, я передумала. Я хочу вернуться.
     - Это не так просто.
     - Я  знаю.  Рик,  время  на  этой  стороне течет по-другому. Я ушла так
давно... кажется, что твой мир еле движется. Прошли годы?
     - Неделя, - сказал Рик.
     - Это был их просчет. Ты ведь не винишь меня? Они знают, что  совершили
ошибку. Те, кто совершил ее, были наказаны, но это мне не поможет.
     Страдание и страх так исказили ее голос, что он едва его понимал.
     - Как мне вернуться?
     - Они не знают?
     - Они говорят, что это невозможно, - ее голос задрожал. - Они разрушили
мое тело... сожгли его. Не осталось ничего, во что бы я могла переместиться.
     Рик глубоко вздохнул.
     - Заставь  их  найти  другое  решение.  Это  в их силах. Неужели они не
могут? Они забрали тебя слишком рано... и должны вернуть тебя. Это их долг.
     Белые тени встревоженно задвигались. Конфликт резко нарастал и  они  не
могли прийти к согласию. Рик неуверенно отступил на несколько шагов.
     - Они  говорят,  что  это  опасно, - донесся откуда-то голос Сильвии. -
Говорят, что  однажды  уже  попытались  такое  сделать,  -  она  попробовала
справиться  с  голосом.  -  Связь  между  этим  и  твоим  миром непостоянна.
Перемещается слишком большое количество свободной энергии. Сила, которой  мы
здесь  пользуемся,  на  самом деле не наша. Это единая энергия, обузданная и
контролируемая.
     - Почему бы им...
     - Здесь  более  высокий  континуум.  Существует  естественный   процесс
перемещения  энергии  из  более  низких в более высокие области. Но обратный
процесс рискован. Кровь - это как проводник, яркий маяк.
     - Как мотыльки слетаются к лампочке, - горько сказал Рик.
     - Если они отправят меня обратно и случится что-то непредвиденное...  -
она  сделала  паузу  и  затем  продолжала:  -  если  это  произойдет, я могу
затеряться между двумя  мирами.  Меня  может  поглотить  свободная  энергия.
Похоже, что она частично живая. Это необъяснимо. Вспомни Прометея и огонь...
     - Понимаю, - сказал Рик как можно тверже.
     - Дорогой,  если они попытаются меня отправить, мне надо найти какую-то
оболочку, которую я могла бы занять. У меня больше нет плоти.  В  этом  мире
нет реальной материальной формы. То, что ты видишь, - крылья и белизна, - на
самом деле не существует. Если я сумею вернуться обратно на твою сторону...
     - Ты должна создать что-нибудь, - сказал Рик.
     - Я  должна обрести некое подобие плоти. Я должна войти в нее и придать
ей форму. Как когда-то сделал Он, придав первоначальную форму Вашему миру.
     - Если они сделали однажды, то смогут снова.
     - Тот Единственный, кто совершил это, ушел. Он поднялся вверх. -  В  ее
словах  прозвучала  горькая  ирония.  -  За  этим  миром  существуют другие.
Лестница здесь не заканчивается. Никто не знает, где же ее конец, и кажется,
что она ведет вверх и вверх. Мир за миром.
     - Кто решает, как быть с тобой? - спросил Рик.
     - Решение принимаю я, -  тихо  сказала  Сильвия.  -  Они  говорят,  что
попытаются, если я захочу испытать судьбу.
     - Ну и как ты считаешь: ты отважишься на это?
     - Я  боюсь.  Что  произойдет,  если  что-то пойдет неверно? Ты не видел
пространств между мирами. Неправдоподобные вероятности... они меня  страшат.
У Него, у Единственного, хватило смелости. Все другие боялись.
     - И в этом их вина. Они должны взять ответственность на себя.
     - Они  знают  это.  -  Сильвия  была в нерешительности. - Рик, дорогой,
пожалуйста, скажи, что мне делать.
     - Возвращайся.
     Наступила тишина. Затем послышался голос, тихий и жалобный.
     - Хорошо, Рик. Если ты так считаешь, значит так и надо.
     - Да, так надо, - твердо повторил он,  заставляя  себя  не  думать,  не
рисовать  ничего  в  воображении.  Он  должен  вернуть ее. - Скажи им, чтобы
начинали сейчас же. Скажи...
     Оглушающий удар яркой вспышки раздался  перед  ним.  Его  приподняло  и
бросило  в  пылающее  море  чистой  энергии. Они уходили, и обжигающее озеро
энергии ревело и грохотало вокруг него. Ему почудилось, что он на миг увидел
Сильвию, умоляюще протягивающую к нему руки.
     Пламя утихло, и он, ослепленный, остался  лежать  во  влажной  темноте.
Один в обступившей его тишине.

     Вальтер Эверет помог ему встать.
     - Проклятый  дурак!  - повторял он снова и снова. -Тебе не надо было их
вызывать. Они взяли у нас уже достаточно.
     Затем Рик оказался в большой теплой гостиной. Перед  ним  молча  стояла
миссис  Эверет,  лицо  ее было сурово и бесстрастно. Вокруг нее встревоженно
вертелись обе дочери, взволнованные и любопытные.
     - Со мной все в порядке, -  пробормотал  Рик.  Его  одежда  обгорела  и
почернела.  Он стер с лица пепел. В волосах запутались клочки сухой травы, в
которой, поднимаясь, они выжгли круг. Он лег на кушетку и закрыл  глаза.  Он
открыл их, лишь когда Бетти Лу сунула ему в руку стакан с водой.
     - Благодарю, - пробормотал он.
     - Ты  никогда  не  должен  уходить отсюда, - повторил Вальтер Эверет. -
Почему? Зачем ты сделал это? Ты ведь знаешь, что с  ней  случилось.  Хочешь,
чтобы то же самое произошло с тобой?
     - Я хочу возвратить ее, - тихо сказал Рик.
     - С  ума сошел? Ты не можешь ее вернуть. Она ушла, - его губы судорожно
задрожали. - Ты видел ее.
     Бетти Лу внимательно следила за Риком.
     - Что там произошло? - спросила она. - Они опять пришли?
     Рик тяжело встал на ноги и вышел из гостиной. На кухне он вылил воду из
стакана в раковину и налил себе  спиртного.  Он  стоял,  устало  опершись  о
раковину, когда в дверях появилась Бетти Лу.
     - Что ты хочешь? - спросил Рик.
     Лицо девочки вспыхнуло нездоровым румянцем.
     - Я  знаю, что-то произошло. Ты накормил их? - Она приблизилась к нему.
- Ты пытался вернуть ее?
     - Да, - ответил Рик.
     Бетти Лу нервно хихикнула.
     - Но ты не можешь. Она мертва... ее тело  сожжено...  я  видела.  -  От
волнения  у  нее  дергалось  лицо. - Папа всегда говорил, что с ней случится
что-нибудь плохое, и это произошло. - Она наклонилась к  Рику.  -  Она  была
колдуньей! Она получила то, что заслужила!
     - Она возвращается, - сказал Рик.
     - Нет!  -  паника смешала невыразительные черты девочки. - Она не может
вернуться. Она умерла, превратилась, как всегда говорила...  из  гусеницы  в
бабочку... она бабочка!
     - Уходи, - сказал Рик.
     - Ты не можешь здесь мне приказывать, - сказала Бетти Лу. Ее голос стал
истеричным.  -  Это  мой дом. Мы больше не потерпим твоего присутствия. Папа
скажет тебе. Он не желает, чтобы ты оставался,  и  я  не  хочу,  и  мама,  и
сестра...

     Вдруг  все  изменилось,  как  будто  остановилась  кинопленка. Бетти Лу
застыла, приоткрыв рот,  подняв  руку,  с  замершими  на  устах  словами.  В
мгновение  ока она превратилась в нечто безжизненное, как будто ее поместили
под микроскоп между двумя предметными  стеклами.  Безмозглое  насекомое  без
речи  и  звука,  ко всему безучастное и полое внутри. Не мертвое, а внезапно
отброшенное к зародышевой неодушевленности.
     В захваченную оболочку вливались новая сила и  естество.  В  нее  вошла
радуга   жизни,  жадно,  подобно  горячему  флюиду,  заполнившая  каждую  ее
частичку. Девочка встрепенулась и застонала.  Ее  тело  сильно  дернулось  и
ударилось  о  стенку.  С  верхней  полки  упала и разбилась китайская чашка.
Девочка попятилась, поднеся руку ко рту и широко раскрыв глаза от боли.
     - О-о - выдохнула она. - Я порезалась. - У нее тряслась голова,  и  она
умоляюще смотрела на него. - О ноготь или что-то другое.
     - Сильвия!  -  он  схватил ее, оторвал от стены и поставил на ноги. Это
была ее рука, которую он сжимал, теплая, полная и  зрелая.  Застывшие  серые
глаза,  темно-русые  волосы,  полные  груди - все, как в тот последний миг в
подвале.
     - Дай посмотреть, - сказал он. Отведя ее руку от лица, он  взволнованно
осмотрел  палец.  Пореза  не  было, только стремительно темнела, стягиваясь,
тонкая белая полоска. - Все хорошо, дорогая. С тобой все нормально. Тебе  не
о чем беспокоиться!
     - Рик,  я побывала там, - ее голос был хриплый и слабый. - Они пришли и
утащили меня. - Она резко передернулась. - Рик, я полностью вернулась?
     Он сильно прижал ее к себе.
     -Да.
     - Это было так долго. Я провела там целую вечность. Бесконечно.  Я  уже
думала... - внезапно она отшатнулась. - Рик...
     -Что?
     Лицо Сильвии исказил страх.
     - Что-то не так.
     - Все хорошо. Ты вернулась домой - и это самое главное.
     Сильвия отступила от него.
     - Но они использовали живую форму? Не пустую оболочку. У них не хватило
энергии,  Рик.  И  они изменили Его творение, - ее голос выражал смятение. -
Ошибка... Они же знали, что лучше не нарушать равновесие. Оно неустойчиво, и
никто из них не может управлять...
     Рик встал в двери.
     - Перестань так говорить! - яростно сказал он. - Ни  о  чем  не  жалей.
Если они нарушили равновесие, то сами виноваты.
     - Мы  не  можем  его восстановить! - Голос ее стал пронзителен, тонок и
резок,  как  натянутая  струна.  -  Мы  вызвали   движение,   волны   начали
распространяться. Равновесие, установленное Им, нарушилось.
     - Пошли,  дорогая,  -  сказал  Рик.  -  Лучше  посидим с твоей семьей в
гостиной. Ты почувствуешь себя лучше. Попытайся прийти в  себя  после  того,
что произошло.
     Они приблизились к трем фигурам: двум на кушетке и одной около камина в
кресле  с  прямой спинкой. Фигуры, сидевшие без движения, с пустыми лицами и
мягкими податливыми  телами  никак  не  отреагировали,  когда  они  вошли  в
комнату.
     Рик,  ничего  не  понимая,  остановился. Вальтер Эверет, в шлепанцах на
ногах, склонился вперед, держа в руке газету. Его трубка все еще дымилась  в
глубокой  пепельнице, стоявшей на подлокотнике кресла. Миссис Эверет сидела,
с шитьем на коленях, ее лицо было по прежнему угрюмым и непреклонным,  но  в
то же время обессмысленным до неузнаваемости. Бесформенное лицо, из которого
словно  выплавили  все  материальное.  Джин  сидела, съежившись, словно шар,
который с каждой секундой терял свою форму.
     Внезапно Джин рухнула. Ее руки безвольно упали назад,  голова  повисла.
Тело,  руки  и  ноги  начали  увеличиваться  в  размерах.  Черты лица быстро
менялись. Изменилось все: одежда, цвет волос, глаз, кожи. Восковая бледность
исчезла.
     Прижимая пальцы к  губам,  она  молчала,  всматриваясь  в  Рика.  Затем
моргнула, ее глаза уставились на него.
     - Ох,  -  выдохнула  она. Губы неуверенно задвигались, произнеся тихий,
неровный, похожий на  слабое  эхо,  звук.  Она  стала  рывками  подниматься,
совершая  плохо  скоординированные  движения  -  с  трудом  встав,  неуклюже
приблизилась к нему, как марионетка.
     - Рик, я порезалась, - сказала она. - О ноготь или что-то другое.
     Затем  зашевелилось  то,  что  было  миссис  Эверет.   Бесформенное   и
бессмысленное,  оно  испустило невнятные звуки и нелепо забилось. Постепенно
оно застыло и приобрело форму.
     - Мой палец, - раздался ее слабый голос. Как зеркальное  отражение,  из
кресла  подала  голос  третья  фигура.  Вскоре все они повторяли эту фразу -
четыре поднятых пальца и двигающиеся в  унисон  губы:  "Мой  палец,  Рик,  я
порезалась".
     Бессмысленные  повторения,  мимикрия  в  словах  и  движениях.  Сидящие
фигуры, до мельчайших деталей похожие друг на друга. Снова и снова повторяли
они друг за другом эти слова: две из них на кушетке, одна в  кресле  и  одна
позади него, так близко, что он слышал ее дыхание, видел движение губ.
     - Что это? - спросила Сильвия.
     На  кушетке еще одна Сильвия вернулась к шитью, она работала методично,
поглощенная делом. Другая, в глубоком кресле, подняла газету, взяла трубку и
продолжила чтение. Третья в страхе сидела, сжавшись в комочек.  Он  пошел  к
двери,  сопровождаемый той, которая находилась к нему ближе всех. Она тяжело
дышала, ее серые глаза широко раскрылись, ноздри раздувались.
     - Рик...
     Он толкнул дверь и выбрался на темное крыльцо. Машинально спустился  по
ступенькам  и  сквозь  сгустившуюся  ночную  тьму  пошел к дороге. Позади, в
желтом  квадрате  света,  виднелась  фигура  Сильвии,  с  несчастным   видом
смотревшей  ему  вслед.  За  ней  стояли  другие,  одинаковые  копии,  слепо
выполняющие свой урок.
     Он нашел свой пикап и вырулил на дорогу.
     Мимо замелькали темные деревья и дома.  Как  далеко  еще  зайдет  дело,
подумал  он. Распространяющиеся волны, далеко расширяющийся круг нарушенного
равновесия.
     Он повернул на главное шоссе. Вскоре вокруг него оказалось много машин.
Он пытался что-то разглядеть в них, но они ехали слишком быстро. Впереди был
красный "плимут".  За  рулем,  весело  пересмеиваясь  с  находившейся  рядом
женщиной,  сидел  грузный  мужчина  в  синем  деловом  костюме. Рик вплотную
подтянулся к "плимуту" и поехал за ним.  Мужчина  блестел  золотыми  зубами,
улыбался  и  жестикулировал. Девушка была хорошенькой брюнеткой. Улыбнувшись
мужчине, она сняла белые перчатки, поправила волосы и затем подняла окно  со
своей стороны.
     Он  потерял  "плимут"  из  вида. Между ними вклинился тяжелый дизельный
грузовик. Рик не задумываясь обогнал грузовик и бросился за быстро мчавшимся
красным "седаном". Вскоре он обошел его и на миг  ясно  увидел  две  фигуры.
Девушка   была  похожа  на  Сильвию.  Та  же  изящная  линию  ее  маленького
подбородка,  те  же  самые  пухлые  губки,  слегка  приоткрытые,  когда  она
улыбалась, те же тонкие кисти рук. Это была Сильвия. "Плимут" свернул, перед
ним больше не было машин.

     Рик  ехал несколько часов сквозь тяжелую ночную тьму. Стрелка указателя
топлива опускалась все ниже и ниже. Впереди  расстилалась  унылая  холмистая
местность,  пустые  поля  между  городками и тусклые звезды на мрачном небе.
Неожиданно появилась группа красных и желтых огней. Перекресток, заправочная
станция и большой неоновый знак. Он проехал мимо них.
     Рик свернул с шоссе на пропитанный бензином  гравий  площадки  с  одним
единственным заправочным местом. Он вылез из машины и его ботинки захрустели
по  гравию. Схватив шланг, Рик открутил крышку бака. Бак был почти заполнен,
когда дверь мрачноватой  автозаправки  открылась  и  из  нее  вышла  изящная
женщина  в  белом  комбинезоне  и  военной рубашке; небольшая кепи на голове
потерялась в ее темно-русых вьющихся волосах.
     - Добрый вечер, Рик, - тихо сказала она.
     Он положил шланг. Затем выехал на шоссе. Закрутил ли он крышку на баке?
Он не помнил. Рик нажал на газ. Машина мчалась со скоростью свыше ста миль в
час. Он приближался к границе штата.
     В маленьком придорожном кафе в холодном  мраке  раннего  утра  светился
теплый  желтый свет. Рик затормозил и припарковал машину на пустой стоянке у
шоссе.
     Его окружили горячие, пряные запахи готовящегося окорока и черного кофе
- успокаивающий вид человеческой еды. В углу гремел музыкальный автомат. Рик
опустился на стул и, склонившись, обхватил голову руками. Худощавый фермер с
удивлением посмотрел на него и  вернулся  к  своей  газете.  Две  женщины  с
озабоченными   лицами   кинули   на   него   взгляд.   Симпатичный  юноша  в
хлопчатобумажной куртке и джинсах  ел  красные  бобы  с  рисом,  запивая  их
дымящимся кофе из тяжелой кружки.
     - Что  закажете? - спросила бойкая белокурая официантка, с заткнутым за
ухо карандашом и собранными в тугой  узел  волосами.  -  Похоже,  что  вы  с
похмелья, мистер.
     Рик  заказал кофе и овощной суп. Вскоре он уже ел, автоматически двигая
руками. Он обнаружил, что поглощает сэндвич с ветчиной  и  сыром.  Разве  он
заказывал  его?  Автомат  гремел,  люди  входили  и  выходили.  За  дорогой,
скрываясь среди пологих холмов, расстилался маленький городок. В наступающее
утро пробивался серый солнечный свет, холодный и чистый.  Рик  доел  горячий
яблочный пирог и сидел, тупо вытирая салфеткой рот.
     Кафе  было безмолвно. На улице тоже был покой. Над всем нависла тяжелая
тишина. Автомат умолк. Люди у  стойки  не  двигались  и  не  говорили.  Мимо
прогромыхал случайный грузовик, окна кабины были плотно закрыты.
     Рик  поднял  взгляд  -  перед  ним стояла Сильвия. Согнув руки, пустыми
глазами она смотрела мимо него. За ухом  у  нее  был  ярко-желтый  карандаш.
Темно-русые  волосы  собраны  в тугой узел. В углу, с тарелками перед собой,
сидели другие Сильвии. Половина из них, казалось, дремала и ничего  не  ела,
некоторые читали. Все похожи друг на друга, только одеты по-разному.
     Рик  добрался  до  своей  припаркованной  машины. Через полчаса граница
штата была позади. Холодный, яркий солнечный свет блестел на мокрых от  росы
крышах и тротуарах, когда он проносился через маленькие незнакомые города.
     Он  видел  тех,  кто  рано встал и шел на работу по сверкающим утренним
улицам. Они шли по двое и по трое, их шаги отдавались гулким эхом  в  полной
тишине.  Рик  видел,  как  они собирались в группы на автобусных остановках.
Встающих с постелей в домах, завтракающих, умывающихся, одевающихся было еще
больше. Сотни, тысячи, легионы без счета. Целый город -  их,  готовящихся  к
новому  дню,  продолжающих  свои  повседневные  дела,  в  то  время как круг
превращений ширился и распространялся.
     Рик оставил город. Машина замедлила движение,  когда  его  нога  тяжело
соскользнула  с педали газа... Двое шли через ровное поле. Они несли книги -
дети по пути в  школу.  Двойники,  неразличимые  и  одинаковые.  Вокруг  них
возбужденно, не замечая ничего, бегал жизнерадостный пес.
     Рик  проехал  мимо..  Впереди  вырисовывался  город,  его строгие башни
высотных зданий отчетливо виднелись на фоне неба. Он проехал  через  деловую
часть  города, по улицам, наполненным шумом и движением. Где-то в центре Рик
пересек расширяющуюся границу круга и вырвался за его пределы.  Многоликость
сменила бессчетные фигуры Сильвии. Серые глаза и темно-русые волосы уступили
место бесконечному потоку мужчин и женщин, детей и подростков всех возрастов
и обличий. Прибавив скорость, он понесся по широкому четырехрядному шоссе.

     В  конце  концов  Рик  сбавил  скорость. Он устал. После езды в течение
многих часов его тело начало трясти от озноба.
     Впереди  жизнерадостно  голосовал  рыжеволосый  долговязый   парень   в
коричневых  брюках  и  светлом  свитере.  Рик  остановился и открыл переднюю
дверцу.
     - Залезай, - сказал он.
     - Спасибо, приятель, -  парень  быстро  забрался  в  начавшую  набирать
скорость  машину.  Он  захлопнул  дверцу  и  с  благодарностью  откинулся на
сиденье. - Жарко тут было стоять.
     - Далеко едешь? - спросил Рик.
     - Аж до Чикаго. - Юноша нерешительно улыбнулся.
     - Разумеется, я не думаю, что вы доставите  меня  туда.  Но  даже  если
немного  подвезете,  я  буду благодарен. - Он с любопытством оглядел Рика. -
Куда направляетесь?
     - Куда угодно, - сказал Рик. - Я отвезу тебя в Чикаго.
     - Двести миль!
     - Прекрасно, - сказал Рик. - Он перестроился в  левый  ряд  и  увеличил
скорость. - Если ты захочешь в Нью-Йорк, я отвезу тебя туда.
     - С  вами все в порядке? - парень в беспокойстве отодвинулся от него. -
Я,  конечно,  благодарен,  что  вы  посадили  меня,  но...  -  Он  замолк  в
нерешительности.  -  Я  имею  в  виду,  что не хотел бы, чтобы вы из-за меня
маршрут изменяли.
     Рик сосредоточился на дороге, его руки плотно сжали руль.
     - Я еду быстро. Не торможу и не останавливаюсь.
     - Будьте осторожны, - тревожным голосом предупредил парень. - Я не хочу
попасть в аварию.
     - Мне наплевать.
     - Но это опасно. Что, если что-нибудь случится? Слишком рискованно.
     - Ты не прав, - угрюмо пробормотал Рик, не отрывая глаз  от  дороги.  -
Это стоит риска.
     - Но  если  что-нибудь случится... - голос его нерешительно прервался и
затем продолжил:  -  Я  могла  потеряться.  Это  было  так  легко.  Все  так
неустойчиво. - Голос дрожал от беспокойства и страха. - Рик, пожалуйста...
     Рик повернулся.
     - Откуда ты знаешь мое имя?
     Парень  сжался  в  комок,  привалившись к дверце. Его лицо было мягким,
похожим на расплавленный воск, как будто оно потеряло очертания и  слепилось
в  бесформенную  массу:  "Я хочу вернуться, - сказал он, - но я боюсь. Ты не
видел эти пространства между... Там  ничего  нет,  кроме  энергии,  Рик.  Он
преодолел их давным-давно, но никто не знает как".
     Голос   превращался   в  высокий,  чистый  дискант.  Волосы  постепенно
становились темно-русыми. Серые испуганные ясные  глаза  смотрели  на  Рика.
Онемевшими  руками он налег на руль и заставил себя не двигаться. Постепенно
он снизил скорость и выехал в правый ряд.
     - Мы останавливаемся? - спросила фигура рядом с  ним;  сейчас  это  был
голос  Сильвии.  Как  насекомое,  греющееся  на  солнце,  фигура  застыла  и
замкнулась в новой реальности. Сильвия потянулась на сиденье и огляделась.
     - Где мы? Мы по дороге в город? Он  ударил  по  тормозам,  потянулся  к
ручке дверцы и рывком открыл ее.
     - Выходи!
     Сильвия непонимающе посмотрела на него.
     - Что это значит? Что, Рик? Что случилось?
     - Выходи!
     - Рик,  я  не  понимаю,  -  она  немного  повернулась.  Ноги  коснулись
тротуара. - Какие-нибудь  неполадки  с  машиной?  Я  думала,  что  все  идет
нормально.
     Он  мягко  подтолкнул  ее  и  захлопнул дверцу. Машина рванула вперед в
поток  утреннего  движения.  Позади  него  маленькая,  ошеломленная  фигурка
медленно  передвигалась,  изумленная и обиженная. Он с трудом отвел глаза от
зеркала и налег на газ.
     Из радиоприемника донесся шум и треск помех, когда он включил его.  Рик
повернул  настройку  и  немного спустя поймал радиостанцию крупной компании.
Слабый, удивленно говорящий, женский голос.  Сначала  он  не  мог  разобрать
слов. Затем, узнав интонации голоса, в панике выключил приемник.
     Ее голос. Жалобно бормочущий. Где располагалась радиостанция? В Чикаго?
Круг уже расширился так далеко?
     Рик  опять  снизил  скорость. Торопиться было незачем. Движение энергии
уже  обогнало  его  и  ушло  вперед.  На  фермах  Канзаса,  в   покосившихся
магазинчиках  старых  городков  на  Миссисипи,  по  мрачным  улицам  рабочих
поселков Новой Англии торопились толпы  женщин  с  темно-русыми  волосами  и
серыми глазами.
     Движение  энергии должно пересечь океан. Вскоре оно охватит весь мир. В
Африке это должно выглядеть странно. Краали, в которых живут  белые  молодые
женщины,  все  совершенно  похожие  друг  на  друга.  Идущие на охоту и сбор
фруктов, мелющие  муку,  выделывающие  шкуры  животных.  Зажигающие  костры,
ткущие одежду и тщательно затачивающие острые, как бритва, ножи.
     В  Китае...  Он  бессмысленно  усмехнулся. Там она тоже будет выглядеть
странно. В строгом кителе с высоким  воротником,  почти  монашеском  одеянии
молодых  партийных  кадров. Парад, марширующий по главным улицам Пекина. Ряд
за рядом - длинноногие, полногрудые девицы с тяжелыми  русскими  винтовками.
Несущие   лопаты,   кирки,  заступы.  Колонны  солдат  в  обмотках..  Быстро
двигающиеся рабочие с их любимыми инструментами.  Обозреваемые  все  той  же
фигурой на искусно сделанной трибуне, возвышающейся над улицей. Одна изящная
рука поднята, мягкие, приятные черты лица невыразительные и застывшие.

     Рик  свернул  с  шоссе  на  боковую дорогу. Через секунду он уже был на
обратном пути, двигаясь медленно и вяло по дороге, которой он приехал.
     На перекрестке к его машине, останавливая движение, пробирался дорожный
полицейский. Рик сидел, держа руки на руле и оцепенело ожидая.
     - Рик, - умоляюще прошептала  она,  добравшись  до  окна.  -  Ведь  все
хорошо?
     - Конечно, - тупо ответил он.
     Она  просунула  руку  в  открытое  окно и прикоснулась к нему. Знакомые
пальцы, покрытые красным маникюром ногти, рука, которую он знал так хорошо.
     - Я очень хочу быть с тобой. Мы ведь опять вместе? Ведь я вернулась?
     - Конечно.
     Она печально покачала головой.
     - Я не понимаю, - повторила она. - Я думала, что все прошло хорошо.
     С яростью он тронул  машину  и  бросился  вперед.  Перекресток  остался
позади.

     Прошли  сутки.  Рик  был  измучен,  выжат  как  лимон. Он автоматически
направил машину к родному городу. Со всех сторон по улицам спешила она.  Она
была вездесущей. Он подъехал к своему дому и припарковал машину.
     В  пустом  холле  его  встретил  привратник.  Рик  узнал его по грязной
тряпке, зажатой в руке, метле и корзине древесных стружек.
     - Пожалуйста, - умоляла она. - скажи, что случилось,  Рик.  Пожалуйста,
скажи мне.
     Он  прошел  мимо,  но  она  с  отчаянием  бросилась  следом.  -  Рик, я
вернулась. Ты что, не  понял?  Они  слишком  рано  забрали  меня  и  послали
обратно. Это было ошибкой. Я никогда больше не позову их, это все в прошлом.
- Она шла за ним по холлу к лестнице. - Я никогда больше не позову их.
     Он   поднялся  по  лестнице.  Сильвия  неуверенно  остановилась,  затем
опустилась на нижнюю ступеньку, жалкая и несчастная, тоненькая фигурка в  не
по росту большой рабочей одежде и огромных башмаках.
     Рик открыл дверь и вошел в квартиру.
     За  окном  сияло  послеполуденное  темно-голубое  небо. Крыши ближайших
домов сверкали белизной на солнце.
     Все тело болело. Рик неуклюже добрался до ванной комнаты, она  казалась
чужой  и  незнакомой.  Он  наполнил раковину горячей водой, засучил рукава и
умыл лицо и руки. На мгновение он взглянул в зеркало, висящее над раковиной.
То, что он увидел там, было ужасно: безумное заплаканное лицо.  Трудно  было
разглядеть его: оно то дрожало, то ускользало.
     Серые  глаза,  блестящие  от  ужаса. Дрожащий красный рот, пульсирующая
жилка на шее, мягкие темно-русые волосы. Лицо выглядело печально...  Девушка
нагнулась, чтобы вытереться.
     Она  повернулась  и устало вышла из ванной в гостиную. В замешательстве
остановилась, затем села в кресло и закрыла глаза, больная  от  страданий  и
усталости.
     - Рик,  -  умоляюще  прошептала  она.  -  Попробуй  мне  помочь. Я ведь
вернулась? Да? - В растерянности она покачала головой. - О, Рик,  я  думала,
что все в порядке.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: