Speaking In Tongues
Лавка Языков
ГАЙ ДАВЕНПОРТ
БАРСУК
Из сборника "Двенадцать рассказов"
Перевел М.Немцов
БАЛТИЙСКИЙ МАТРОС
В Скоресбизунд, изборожденный морозцем и голубоватый от запоздалой
зелени, - храбрые паруса Эрика Норденскьёльда; в желтые холмы и красные
деревни Медеса - Товия, его пес и архангел Рафаил; в Нёррепорт, поездом из
Конгенс-Лингби - Аллен. Барсук поджидал его в вокзальной уборной,
посмеиваясь собственной сообразительности - что догадался сюда зайти.
- Что за нужник, сказал Барсук. Ах, какой красавчик - для мальчишки, да
и с поезда слез без виолончели и сонаты Телеманна(1) в четырех частях,
которую разучивал всю неделю. Торвальдсен говорит, ему на Нюхавне
приходится выслушивать кучу барахла для дудок с барабанами от Походного
Оркестра Лютеранской Общины, а также неуместные волынки и рок-н-ролл
отовсюду, но он никогда не слыхал такого исполнения, как у нас на
Амагерторве. А он - превосходный чувак, ты ж понимаешь, этот Торвальдсен,
всегда к слову церковный орган со струнными квартетами есть, когда я
начинаю хвастаться твоими уличными виолончельными концертами.
Аллен содрал с себя голубой аскотский галстук, который заставляла
носить мать под цвет глаз, и сунул его в ранец. Затем стащил через голову
рубашку, заменив ее на серую фуфайку из ранца. После этого сменил короткие
штанишки на совершенно ничтожно коротенькие, молния которых даже не
застегивалась до верха.
- И с босыми лапами? спросил Барсук.
- Да и без трусов, друг Барсук.
- Я предполагаю, следовательно, заметил Барсук, мимоходом выцарапывая
блоху, что при твоих двенадцати годах от роду и прочем, а также без
виолончели в поле зрения, не взяв с собой Эдну, мы об этом пикнике дома не
упоминаем?
- Да, думаю, что нет. Да и как бы то ни было, нам предстоит узнать
всего парочку вещей. Велика важность.
- Нет-нет, конечно, не велика. Я вижу, мы сейчас положим ранец в камеру
хранения, чтобы забрать на обратном пути. Ты обо всем побеспокоился.
- Да уже не совсем в пеленках, знаешь ли.
Барсук рассмеялся - он любил заговоры. Лояльно он не стал спрашивать,
куда они направляются. Сам узнает.
БЕЛАЯ СТЕПНАЯ АСТРА
Давным-давно я потерял гончую собаку, гнедую кобылу и дикую голубку и
до сих пор иду по их следу. Со многими путниками заговаривал я о них,
описывал их следы, рассказывал, на какие клички они отзываются. Мне
встретились один или двое, кто слышал гончую, конский топот и даже видели,
как голубка скрылась за облаком, и им, казалось, хотелось вернуть их так,
будто они сами их потеряли.
ОЧИТОК АНГЛИЙСКИЙ
- Если, заметил Барсук на Готерсгаде, мы пойдем в гавань Розенборг, то
увидим, как голые девчонки загорают.
- Orkjo! сказал Аллен. Позже. Сначала идем в ботанический сад.
- Потому что я дома сплю на твоей кровати, и с собаками вход запрещен,
и поскольку мы гоняемся за утками и нервируем поганок, и нагло держимся с
лебедями?
- Tetigisti acu(2).
- Плавт(3). Но почему в ботанический сад? Полевые цветы Гренландии. Они
тебе нравятся. В оранжерее призрак Ханса-Кристиана Андерсена, вверх
тормашками над бегониями, и ноги сводит и разводит, как ножницы.
- Растянуть удовольствие собственной дерзости.
- Ах вот в чем дело.
РЫБА
На гравюре Хендрика Гудта(4) Товия, таща рыбу, поддерживаемый Рафаилом,
переходит по камням поток. Нимрод, пес его, весь cобрался перед прыжком на
следующий камень - как только нога Рафаила перестанет ему мешать. На
другом берегу потока - быки. Две лягушки, которые должны будут вскоре либо
растянуться эластичными прыжками, либо оказаться раздавленными, по их
разумению, двенадцатилетним мальчиком, ангелом и собакой, без всякого
понятия, что Рафаил невесом и должен передвигаться за шагом шаг так, будто
он - масса, повинующаяся силе притяжения, готовятся к прыжку. В небе над
пышными купами деревьев - облака и гуси.
5
Петер Фройхен(5), смахивая иней с бороды, приблизил стену льда между
черным небом и черным морем к своему биноклю настолько, чтобы различить
длинные борозды строгого кристалла, собравшего ее поверхность в складки.
БАЛТИЙСКИЙ МАТРОС
Незнакомец напротив Аллена был светловолос и подтянут. От напряженного
взгляда голубые диски его глаз, казалось, слегка косили. Рукава рубашки
закатаны выше локтей. Джинсы его были смяты в паху и у колен. Лет
двадцати, дружелюбен, сделано в Скандинавии.
КРАСНОКЛЮВАЯ ПОГАНКА
В 1653 году или около того Рембрандт приобрел эстамп Геркулеса
Зегерса(6) с изображением Товии, ангела Рафаила и пса Нимрода. Он изменил
его на Бегство в Египет. Товия стал Иосифом, Рафаил - Марией, а Нимрод -
ослом.
- А, произнес Барсук, на картине Мозеса ван Уйттенбрёка(7) Нимрод
гавкает на уток и вспугивает их с озера.
- Товвии и Рафаилу там обоим по двенадцать, и Товия тащит рыбу.
- Да, но это по Библии. С какой стати Нимроду беспокоить уток, к тому
же в такой цивилизованной и развитой стране, как Дания, собаки и близко
подойти к утиному пруду не могут без того, чтобы на них не наорала полиция?
- То, что видишь, знаешь ли, сказал Аллен, - тем владеешь. Ты
принимаешь это в себя. Всё - сущность. Папа, как ты помнишь, когда я
объяснял ему это, сказал, что в двенадцать лет понимаешь все на свете. А
после уже вынужден бросить и специализироваться в чем-то одном.
- Уткам верить нельзя. Откажись от связанного света в пользу
членораздельного.
Щенки тоже всё понимают, но потом им приходится устраиваться на работу
- приглядывать за двенадцатилетними в центре Кёбенхавна, без носков,
босиком, чуточку штанов с ленивым зиппером, да фуфайка под стать разве что
подносчику ведер на угрелове.
- Пленка сущностей, толщиной всего лишь в фотон, непрерывна. Все
предвидимое располагается в континууме этой пленки. Поэтому все
соответствия, взаимоотношения одной информации с другой - в первую очередь
различия. Цвета, формы, текстуры. Прекрати зевать. Это важно.
- Эти рассуждения довольно-таки истощили терпение твоего папы, разве
нет, пока ты не сказал, что учтивость - вот замечательная штука, не
близость одной вещи к другой, но любезность.
- А Мама заметила, какой милый язычник у нее сын.
- Эдна показала тебе язык.
- А ты вздохнул и запыхтел.
Потому что они тоже были его - деревца сирени и клумбы гренладских
полевых цветов, голубых и желтых, Аллен шагал с напускной праздностью по
пестрым тропинкам ботанического сада, и его дерзость процветала с
отсрочкой.
- Собираешь мужество в кулак, а? спросил Барсук, прищурившись на
лебедя. А мог бы кататься на роликах в своих джинсах с гетрами. Мог бы
горох лузгать у Братьев Грэй. Мог бы вгрызаться во вторую часть Телеманна.
- Мне нужно кое-чему научиться.
- Гусеница яблонной плодожорки питается сердцевинами яблок и груш.
КЬЕРКЕГОР В ЛЕСУ ТРОЛЛЕЙ
Незнакомец напротив Аллена был светловолос и подтянут. От напряженного
взгляда голубые диски его глаз, казалось, слегка косили. Рукава рубашки
закатаны выше локтей. Джинсы его были смяты в паху и у колен. Лет
двадцати, дружелюбен, сделано в Скандинавии.
СВЕРЧКИ В ПИЖМЕ
Аристократия лебедей надменно проталкивалась сквозь простонародье уток
и быдлянство поганок.
- Когда самец блохи отступает, прижатый с хрустом, чтобы прыгнуть, я
чикаю там, где щекотно, он прыгает, я щелкаю, он кусает, я шлепаю.
Ебиццкая блошка.
По тропинке, извивавшейся среди глубокий лилий и высокого кустарника,
Аллен, глаза гипотетически угодливы, губы надуты в предположении, с
незастегнутой ширинкой, словно собираясь пописать, - а может и в самом
деле. Школьная медсестра, неплохая штучка, посмотрела на него во время
последнего осмотра с удивленной улыбкой и подмигнула. У Харальда на нем
мозоль, и выглядит он побитым, как у Папы.
- При благоприятных числах, сказал Барсук, делители одного складываются
в другое. Пример, приводимый Пифагором(8), - двести двадцать и двести
восемьдесят четыре.
- Нос холодный, сказал Аллен. Отвали.
- Делители двухсот двадцати - один два четыре пять десять одиннадцать
двадцать двадцать два сорок четыре пятьдесят пять и сто десять, и они
складываются в двести восемьдесят четыре, а это число - благоприятное к
двумястам двадцати.
Теперь ты уже не можешь его обратно в штанишки засунуть, правда?
- Друг - это второе я, как благоприятные числа двести двадцать и двести
восемьдесят четыре. Ты думал, я мимо ушей пропустил, верно?
- А делители двухсот восьмидесяти четырех складываются в двести
двадцать.
- Так что же это означает, О Барсук?
- Что столько же способов деления одного друга складываются в другого.
Лучше запихай свой краник обратно, кто-то идет. От тебя пахнет так, будто
ты с Харальдом обжирался шоколадом и слушал партиту Баха.
- Похоже, у меня в штанах крупные дела, что скажешь?
- О, еще бы. Ненавижу блох. А ты симпатичный мальчишка.
- А ты симпатичный песик.
- Лев в зоопарке - это кот, который пес. Мартышка - это пес, который
паук.
ПЧЕЛА ОГАЙО, МЕД ОГАЙО
Давным-давно я потерял гончую собаку, гнедую кобылу и дикую голубку и
до сих пор иду по их следу. Со многими путниками заговаривал я о них,
описывал их следы, рассказывал, на какие клички они отзываются. Мне
встретились один или двое, кто слышал гончую, конский топот и даже видели,
как голубка скрылась за облаком, и им, казалось, хотелось вернуть их так,
будто они сами их потеряли.
12
Сочное золото и приглушенное серебро, цветочная клумба. Бойскаутский
вожатый Харальда говорит, что предрасположенность к влюбленности всех
заставляет выглядеть хорошо. Поистине прекрасные, вроде Харальда, не
нуждаются в рационализации, но нос крючком можно считать королевским,
курносый - миленьким, грубые черты - мужественными, а землистый цвет лица
- чувствительным.
- Это Платон, сказал Барсук. Мы ведь из-за Харальда оказались в этом
ботаническом саду и размышляем, как делители благоприятного числа
складываются в компоненты его друга? О том, что обладаем различиями,
содержащими тождества. Они только распределяются по-разному. Славная
каверза, jo?
ЖЕЛТЫЕ ИВЫ ВДОЛЬ РЕКИ
Чтобы настроить свои уши на слух Товии, Рафаил посреджством хитрых
вопросов обнаружил, что людям недоступен ни рев звездного пламени, ни гром
комет, ни свист ветра в пространстве. Не могли они слышать и скрипа
растущих деревьев, поступи муравьев, урчания сеянцев, прорывающих почву,
чтобы выпрямиться на свету.
14
- Торвальдсен на Санкт-Аннэ-Пладс любит, чтобы его называли Ваша
Светлость, совсем как его хозяина-епископа.
- Смешная ты собака, Барсук, - тебе коты нравятся.
- А почему ж нет? С ним забавно болтать. Котам собаки не нравятся,
потому что мы попы нюхаем, а они это презирают. Они обнюхивают рты, ты
заметил? Как бы то ни было, мы с Его Светлостью голштинцем Торвальдсеном
ладим. Они много чего знают, коты эти. Слух у них критичнее, чем у собак.
Да и нос хороший, вот только вся их раса - такие ханжи, такая психика у
них заторможенная, что, кажется, носов совсем и нет. А ты знал, что
епископский приход включает Гренландию? Я ему рассказывал, как вы с
Харальдом играли в чехарду вдоль всей Кёбмагергаде, а он стал чистить себе
грудку и лапы изучать.
- Мальчишки, которых мы видели, когда с вокзала выходили, сказал Аллен,
рыжий и лохматый, еще одну кока-колу на двоих пили за маленьким столиком в
той бутербродной.
- У лохматого прическа совсем как у птенца поганки, ответил Барсук.
