Много еще против тебя придумают всяких хитростей, противопехотных мин
и электронных датчиков, но главный враг останется тот же. У главного
твоего врага уши торчком, желтые клыки, с каплями злой слюны, серая
шерсть и длинный хвост. Главный твой враг быстрее тебя. Он твой запах
носом чувствует. И прыжок у него гигантский, когда он на твою шею
бросается.
Вот он, вражина! У, гад, как клычищи-то оскалил. Шерсть дыбом.
Хвост поджал. Уши прижал. Это перед прыжком. Сейчас, зараза, прыгнет.
Не рычит. Хрипит только. Слюна липкая вокруг пасти. Словно бешеный. В
КГБ для таких собак особая графа в карточке предусмотрена. Называется
"злостность". И пишут умудренные специалисты в этой графе страшные
слова: "злостность хорошая", "злостность отличная". У этого пса в
графе о злостности наверняка одни восклицательные знаки. Зовут зверюгу
Марс, и принадлежит он пограничным войскам КГБ. Не скажу, что огромен
пес. Видел я и покрупнее. Но опытен Марс, это все знают.
Сегодня не я против Марса. Сегодня против Марса Женя Быченко
работает. Нож Женя в левой руке держит, а куртку в правой. Но не
обмотал он руку курткой. Просто ее на весу держит на вытянутой вперед
руке. Не нравится это псу. Необычно это. И нож в левой руке не
нравится. Почему в левой? Не спешит пес. Взгляд свой звериный бросает
с ножа на глотку и с глотки на нож. Но и на куртку пес смотрит. Почему
ее человек вокруг руки не обернул? Знает серый своим песьим
разумением, что у человека только одна рука решающая, вторая лишь
дополняет, лишь отвлекает. И надо ему, псу, не ошибиться. Надо на ту
руку броситься, которая опаснее, которая решающая. А может, все же за
горло? Бросает свой взгляд пес, выбирает. Когда он решение примет, то
остановится его взгляд и бросится он. И человек на арене, и мы,
зрители, ждем именно этого момента. Перед прыжком у собаки взгляд
останавливается, и у человека есть тогда короткий миг для встречного
удара.
Но опытен Марс. И бросился он внезапно без рыка и хрипа, не
остановив своего взгляда, не сжавшись перед прыжком. Его длинное тело
вдруг повисло в воздухе, его пасть, его страшные глаза вдруг полетели
на Женьку, и не крикнул никто, не визгнул. Момент прыжка не уловил
никто. Мы прыжок ожидали секундой позже. И оттого в тишине пес на
Женькино горло летел. Только Женькина куртка стегнула серого по
глазам. Только черный его сапог подковой сверкнул. Только взвыл пес,
отлетев в угол. Взревели мы от восторга. Зарычали, как кабаны дикие.
Завизжали мы от радости.
- Режь его, Женька! Режь серого! Ножичком его, ножичком! Топчи,
пока не встал!
