их, листая журналы и разглядывая горы, которые вынужден буду вскоре
покинуть.
- Внимание! Пассажирам, вылетающим в систему Сол и Вега, просьба
пройти к стойке номер пять! До отлета остается пятнадцать минут!
Я не спеша поднялся и направился к пятой стойке, и вдруг
остановился, как вкопанный. Ко мне двигалась знакомая по фотографиям
фигура.
- Сэр!
Это звучало раскатисто: "Сэээээррррр!", с интонацией, наводившей
на мысль о звуке, который мог бы издать хоботом пьяный слон.
- Сэр!
Большой живот был обтянут камзолом с гранатовым поясом шириной в
мою ладонь.
- Сэр! Ваши туфли! Они у меня!
- 5 -
Это был Занни, совершенное творение Стромболи. В его огромной
ладони мои туфли выглядели так, что я тут же почувствовал свою
ничтожность. Люди смотрели на нас, споря друг с другом, правда ли, что
это Занни, или нет.
- Мой хозяин очень беспокоился, - кричал Занни. - Можете мне не
поверить, но я бежал всю дорогу.
- Спасибо, - пробормотал я.
Я взял туфли и одновременно оглянулся по сторонам, ища взглядом
Стромболи. Он должен быть где-то здесь.
- Мой хозяин, - продолжал Занни театральным шепотом, который,
однако, был отлично слышен, по крайней мере, на первых двух этажах
здания, - знает о вашем разговоре с Лили. Как вам известно, сэр, нашу
планету иногда называют Планетой Таинстренных Роз. Поэтому он просил бы
вас сохранить услышанное в тайне.
Я кивнул и, наконец, заметил Стромболи. Он стоял в дальнем углу
космопорта с ничего не выражавшим лицом и только пальцы бегали по
переносному пульту управления.
- Джорури! - удовлетворенно кивнул я.
- Джорури, сэр? - переспросил Занни.
- Японский театр кукол. - Я усмехнулся. - Кукловоды там видны, но
публика делает вид, что не замечает их.
- О, тут я полный профан, сэр. В этом разбирается мой хозяин. Но,
может, так и должно быть?
- Может... Ну все, я должен идти, чтобы не опоздать на корабль.
- ТЬо же самое вы говорили и Лили. Мой хозяин просил передать вам,
что он был когда-то таким же молодым, как и вы. Он надеется, вы твердо
знаете, кому останетесь верны, хотя сам он этого никогда не знал.
Я подумал о морщинках на лице Лили, которые заметил под слоем
грима, потом о лице Хариты - розовом, пышащем здоровьем.
С туфлями в руке я поднялся на борт звездолета и спррятался в свою
пластиковую коробку.
