службу генералы и офицеры, которые в тиши кабинетов тайком от всего
личного состава получили ордена за участие в руководстве расстрелом
Белого дома, основная масса генералов и офицеров сохранила чувство
ответственности за судьбу страны и ее Вооруженных Сил. У нас
достаточно сил и средств, чтобы заставить этих господ отказаться от их
замыслов.
Устанавливаем им срок - до 25 октября полностью погасить
задолженность по выплате денежного довольствия за август-октябрь. А
если они что-либо попытаются объяснить вместо реального удовлетворения
наших требований, им лучше до этого же срока ретироваться в местах,
где проходят обучение их дети, внуки и прочие отпрыски. Но и это их не
спасет.
Пишем Вам без дипломатии. Мы не учились в лондонских,
кембриджских и прочих университетах, а нашим детям мы не смогли к
началу учебного года купить даже элементарные необходимые книги и
школьные принадлежности. Терять нам нечего. А Вы, господин министр,
найдите в себе силы и время предстать перед голодным коллективом
Генерального штаба. Ваша должность к этому обязывает. Коллектив
офицеров Генерального штаба
Господа! Некоторое время назад я обещал здесь публиковать отрывки
из воспоминаний Шмидта Дзоблаева - осетинского старика (ему за 60
лет!), проведшего 8 месяцев в заложниках у чеченских головорезов.
Сегодня я, наконец, начинаю эту публикацию.
Большая просьба ко ВСЕМ:
ПРОЧТИТЕ ЭТОТ МАТЕРИАЛ ЦЕЛИКОМ И ВНИМАТЕЛЬНО!
ЭТО ДОЛЖЕН ЗНАТЬ КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН РОССИИ!!!
На сем я свой краткий комментарий кончаю. Читайте первый
отрывок...
С уважением, Andrey Klochkov
======================================================================
Шмидт Давыдович ДЗОБЛАЕВ
ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ В АДУ
(исповедь заложника)
ЗАХВАТ
В середине декабря 1996-го года я выехал во Владикавказ для
подготовки конференции по проблемам Северного Кавказа. Тогда ко мне
обратился молодой человек, с который ранее рассказывал, что создал
спортивный клуб, около 100 членов которого готовы влиться в нашу
организацию. Он сказал, что Чечня хочет наладить отношения с Северной
Осетией и предложил организовать встречу с Яндарбиевым (тогда он
президентом был) и с Удуговым. Договорились привлечь к участию во
встрече членов правительства Осетии. Президент Осетии Галазов решил,
что надо налаживать отношения, кто бы ни был в руководстве Чечни, и
отправил на переговоры своего советника по правовым вопросам и
замминистра внутренних дел.
Оказалось, что нас заманили в ловушку, которую подготовили
совместно осетинская и чеченская банды. Они считали, что за меня
Россия огромные деньги заплатит, а за чиновников - Осетия.
Как только мы перешли границу с Чечней, "Урал" перегородил
дорогу, откуда-то выскочили человек двадцать с гранатометами и
пулеметами, подняли страшный крик, схватили нас, вытащили из машин.
Меня ударили в подбородок и прикладом по печени. Забрали все что у нас
было - документы, часы, ручки. Нам завязали глаза и связали руки, а
потом возили, пока не стемнело. В каком-то лесу нас высадили и
объявили, что мы приехали сюда со специальным заданием, а потому через
пару дней нас должны расстрелять. Пока же нам пообещали "беседы днем и
ночью".
База бандитов находилась в Шалинском районе, близ селения
Чержень-юрт. Это бывший пансионат какого-то предприятия. Там осталось
несколько полуразрушенных корпусов. Поместили нас в местную тюрьму -
комната, окошко, закрытое железным листом, на полу несколько матрасов.
С нас сняли одежду и обувь, головные уборы.
На вторую ночь в соседней комнате начались переговоры между
группами, организовавшими похищение. За стеной, видимо, делили
предполагаемый выкуп. Стоял страшный шум, крики, ругань. Кто-то из нас
сказал, что надо залечь на пол. Это нас и спасло. Через несколько
минут командир захватившей нас группы (как потом выяснили, его звали
Имали Даудов) закричал: "Раз так, мне деньги не нужны!" и, схватив
ручной пулемет, забежал в нашу комнату, с криком "Выходи строиться!"
от двери выпустил очередь наугад в темноту (была уже ночь). Если б мы
стояли, все бы погибли. Тут кто-то схватил его за плечо: "Ладно,
хватит". Утром мы увидели, что все стены в дырках.
Через два дня начали вести "беседы", выяснять, какой куш за нас
выплатят. Я сказал, что у меня у самого нет денег, у родственников
тоже. Ну, говорят, все равно получим за тебя столько долларов, сколько
сможем взять. Потом мне все время повторяли: "С тобой будет особый
разговор. У нас есть приказ Дудаева: расстрелять. Если хотят, чтобы ты
живым ушел, за тебя надо заплатить большой куш."
Я ни разу не просил предъявить мне этот приказ, но всюду, куда бы
я не приезжал, мне об этом приказе говорили. Почему именно Дзоблаев,
есть же другие политики, которые выступали, как и я? Говорят: другие -
это просто шакалы. У Дудаева, видимо, создалось мнение, что меня
президент и администрация слушают.
Через неделю боевики отпустили капитана ГАИ, которого замминистра
взял с собой. Он сказал: я соберу деньги. С этого момента меня держали
уже отдельно. Капитана отвезли к границе, а через два-три дня в Осетии
собрали миллиард. Я остался один.
Меня держали отдельно, потому что считали, что я - советник
Ельцина. Я говорю, что такой должности нет, есть помощники. Они
говорят: мы больше тебя знаем, ты работник службы безопасности России,
получил задание провести здесь какую-то операцию против чеченского
народа, может быть, даже сорвать выборы президента.
Свою роль, по всей видимости, сыграл тот факт, что с нашей
помощью была восстановлена деятельность Верховного совета Чечни, после
чего Завгаева назначили главой администрации. Теперь Завгаева
оплевывают за то, что он мирные договоры подписывал с селениями. А
народ действительно хотел подписать договор, чтобы не воевать, а
подчиняться законной власти. Но после этого приходили боевики и брали
стариков, подписавших договор, за бороды... В начале войны я получил
из администрации президента телеграмму, где предлагалось представить
предложения по урегулированию в Чечне. Мы предложили заняться
урегулированием внутричеченского конфликта. Там ведь оппозиция Дудаеву
была. Если бы Дудаев с ней общий язык нашли бы, и войны бы не было.
После этого вышло распоряжение президента, которым нашей
организации поручалось провести конференцию, на которой предполагалось
избрать комитет национального согласия. Там же было дано указание
вице-премьеру Сосковцу, министру национальностей Егорову оказать
содействие и принять участие в мероприятии. Никто из них палец о палец
не ударил. Это было в феврале 1995 года.
25 марта 1995 мы провели конференцию в Пятигорске и подписали
Хартию национального согласия. Участвовало 220 делегатов из Чечни, со
всех районов. Сами чеченцы объездили районы, избирали делегатов на эту
конференцию и приехали с мандатами. Приехали главы администраций,
представители тейпов и интеллигенции. До этого не было случая, чтобы
чеченцев самих кто-то выслушал. В Пятигорске впервые дали возможность
говорить все, без всякой диктовки. Все знали: стенограмма будет
передана высшему руководству России, поскольку мы проводим конференцию
по заданию президента. В Хартии говорилось, что все вопросы в Чечне
решаются в рамках Конституции Российской Федерации. Но в связи с тем,
что и Филатов, и Сосковец наши действия проигнорировали, они сорвали
дело внутричеченского урегулирования и окончания войны. Никакой
финансовой поддержки не было. Когда нам решили выделить сорок или
шестьдесят миллионов, Михайлов (тогда замминистра по делам
национальностей) взял эти деньги и переправил их Автурханову для
проведения конференции. Второй этап своей конференции мы провести не
смогли. Миннац проявил себя как министерство национального позора.
Я и не думал, что бандиты захотят отпустить меня за собранный в
Осетии миллиард, но потом они сказали: - Мы за миллиард даже полк
отпустили бы, но, говорят, они не хотели тебя брать с собой. - Дело в
том, что советник президента Осетии Джикгаев, когда начались разговоры
о выкупе, с ходу сказал, что я к Осетии никакого отношения не имею.
Пусть, мол, Россия за него платит. Бандиты сразу мне обвинение
предъявили: шпион. А советник еще им подтверждает: мы даже не знаем, с
какой целью он приехал сюда. Если хотят они тебя живым получить. Он,
наверное, перепугался, а потому сказал: -Вот его оставляйте, он вам
нужен-. Я ему говорю при бандитах: -Как же так, когда президент
Галазов пригласил тебя, мы получили задание, обговорили, из кабинета
Галазова вышли вместе-. Позднее я узнал, что этого советника после
возбуждения уголовного дела следователь прокуратуры приглашал
рассказать как было дело, но он отказался. Тогда прокурор республики
пришел к президенту Осетии Галазову, пригласили и Джигкаева, а он -
нахамил и ушел без объяснений.
ПЕРЕГОВОРЫ О ВЫКУПЕ
Когда меня захватили, боевики примерно через пятнадцать дней
связались с моими родственниками и потребовали от них два миллиарда.
Боевики, которые меня держали, встречались с боевиками, которые
держали первую группу ОРТ. Консультировались о технологии передачи
денег. И при этом они сказали: Березовский заплатил. В Чечне все уже
знали, что Березовский за них заплатил. Они меня спросили: Березовский
за тебя может заплатить? Я говорю - нет, я его не знаю. Кстати, один
из моих друзей обращался к Березовскому, но он сказал: Дзоблаевым я
заниматься не буду. Деньги на выкуп собрали родственники - 250
миллионов.
Потом родственники мне рассказывали, что бандиты связывались с
ними по мобильному телефону и приглашали на встречи. Они говорили:
"Шмидт сказал, что родственники у него богатые, они не только один
миллиард, они несколько миллиардов могут заплатить." Родственники
отвечают: "Пусть назовет имена тех, у кого он знает, что есть
миллиарды." Тогда бандиты говорят, что даже труп не отдадут, если
миллиард не будет заплачен.
Они хотели несколько раз продать меня другим бандитам.
Те говорили: не отдавайте его родственникам, через четыре дня мы
вам принесем миллиард, а в залог оставляем новый джип. Если не придем
через четыре дня, машина ваша. Миллиарда не принесли и джип продали за
шестьдесят миллионов. Потом другой дурак нашелся - он оставил
"жигули".
Сфотографировал меня. Говорит, тебя считают уже погибшим, а я
сейчас поеду в Осетию и вернусь с миллиардом через пять дней. Через
пять дней "жигули" продали за девять или десять миллионов.
Я знаю, что Аушев интересовался мной и просил: выходите на
Аушева. Боевики не хотели этого делать, считая, что это пророссийский
президент. Потом мне сказали, что Аушев готов дать и деньги, и машину,
но командир боевиков отказался вести переговоры с Аушевым.
В один из первых дней пришел ко мне начальник штаба Радуева и
сказал: "Мы тебя расстреливать не будем, мы тебя обменяем. Есть очень
важный для нас человек, который арестован, в тюрьме сидит где-то, и мы
попытаемся на тебя обменять." Позднее, когда стало известно, что
радуевцы хотят меня не обменять, а продать, те бандиты, которые меня
захватили, с пулеметами и гранатометами приехали в штаб Радуева и
сказали: вы его обещали расстрелять - не расстреляли, а за деньги мы и
