Флавия теряет нить рассказа.
- В самом деле.
Она отпила глоток вина. И вдруг из глаз ее хлынули слезы,
обильно и бесшумно, как из исправного водопроводного крана.
Казалось, она в отчаянии. Так оно, должно быть, и было.
Растроганный Уен взял ее руку. Но тотчас выпустил, не зная, что
с ней делать. Однако Флавия уже успокаивалась.
- Я жалкое ничтожество, - сказала она.
- Вовсе нет, - возразил Уен, находя, что она слишком
строга к себе. - Я не должен был вас перебивать.
- Я бессовестно лгала вам, - сказала она. - И все из
чистой гордыни. На самом деле архиепископ был простым
епископом, а комиссар - всего лишь уличным регулировщиком. Ну,
а сама я - портниха и еле-еле свожу концы с концами. Заказы
бывают редко, а заказчицы все редкие стервы. Я надрываюсь, а им
смешно. Денег нет, есть нечего, я так несчастна! А мой друг в
тюрьме. Он продавал секретные сведения иностранной державе, но
взял дороже, чем полагается, и его посадили. А сборщик налогов
дерет все больше - это мой дядя, и если он не уплатит своих
картежных долгов, тетя с шестью детьми пойдет по миру, - шутка
ли, старшему тридцать пять лет, а знали бы вы, сколько нужно,
чтобы его прокормить в таком-то возрасте!
Не выдержав, она снова горько заплакала.
- День и ночь я не выпускаю из рук иголку, и все впустую,
потому что мне не на что купить даже ниток!
Уен не знал, что сказать. Он похлопал ее по плечу и
подумал, что надо бы приободрить ее. Но как? Хотя и говорится:
чужую беду руками разведу, - но кто это пробовал? Впрочем... И
он развел руками.
- Что с вами? - спросила она.
- Ничего, - сказал он, - просто меня поразил ваш
рассказ.
- О, - сказала она, - это еще что! О самом худшем я
боюсь и говорить!
Он ласково погладил ее по ноге.
- Доверьтесь мне, это приносит облегчение.
- Приносит облегчение? Разве вам приносит?
- Ну, - сказал он, - так говорится. Разумеется, это
только общие слова...
- Что ж, будь что будет, - сказала она.
- Будь что будет, - повторил он.
- Мое злосчастное существование окончательно превратилось
в ад из-за моего порочного брата. Он спит со своей собакой, с
утра пораньше плюет на пол, пинает котенка, а проходя мимо
консьержки, рыгает очередями.
Уен потерял дар речи. И в самом деле, когда сталкиваешься
с человеком, до такой степени испорченным, извращенным и
развратным, то просто нет слов...
- Подумать только, если он таков в полтора года, что же
будет дальше? - сказала Флавия и разрыдалась.
Эти рыданья уступали предыдущим по частоте, но далеко
превосходили по силе звука.
Уен потрепал ее по щеке, но тотчас отдернул руку,
обжегшись горючими слезами.
- Бедная девочка! - сказал он.
Этих слов она и ждала.
- Но самое ужасное, уверяю вас, вы еще не знаете...-
сказала она.
- Говорите, - твердо сказал Уен, готовый теперь ко
всему.
Она заговорила, и он поспешно ввел в уши инородные тела,
чтобы ничего не слышать, но и того немногого, что он все же
разобрал, было достаточно, чтобы его прошиб холодный пот, так
что одежда прилипла к телу.
- Теперь все? - спросил он чересчур громко, как все
начинающие глухие.
- Все, и я действительно чувствую облегчение, - сказала
Флавия и единым духом выпила стакан, оставив содержимое оного
на скатерти. Но эта шалость нисколько не развеселила ее
собеседника.
- Несчастное создание! - вздохнул он наконец.
Он извлек на свет свой бумажник и позвал официанта,
который подошел с плохо скрываемым отвращением.
- Что прикажете?
- Сколько я вам должен? - спросил Уен.
- Столько-то.
- Вот, - сказал Уен, давая больше.
- Благодарите себя сами, у нас по этой части
самообслуживание.
- Ладно, - сказал Уен. - Подите прочь, от вас смердит.
Официант удалился оскорбленный - так ему и надо! Флавия
восхищенно смотрела на Уена.
- У вас есть деньги?
- Возьмите все, - сказал Уен. - Вам они нужнее.
Ее лицо выражало такое изумление, словно перед ней сидел
сам Дед Мороз. А что выражало его лицо, сказать трудно, ведь
Деда Мороза никто никогда не видел.
Уен ушел домой один. Было поздно, горел лишь каждый второй
фонарь. А каждый первый спал стоя. Уен шагал, понурив голову, и
думал о Флавии, о том, с какой радостью забрала она все его
деньги. Это было так трогательно. Бедняжка, не оставила ему ни
франка. В ее возрасте чувствуешь себя погибшим, когда не на что
жить. Тут он вспомнил, что и сам в том же возрасте -
удивительное совпадение! Такая обездоленная! Теперь, когда она
забрала все, что у него было, он понял, каково это. Он взглянул
по сторонам. Мостовая блестела в мертвенном свете луны,
стоявшей прямо над мостом. Денег ни гроша. Да еще эта
недоделанная словоловка. На пустынную улицу медленно вступил
свадебный кортеж новобрачных лунатиков, но и это не отвлекло
Уена от мрачных мыслей. Он вспомнил арестанта. Вот кому не
приходилось долго раздумывать. Впрочем, и ему самому тоже не
приходилось. Мост все ближе. В кармане ни гроша. Бедная, бедная
Флавия! Хотя нет, у нее-то теперь были деньги. Но какая ужасная
история! Жить в такой нищете совершенно невыносимо. И какое
счастье, что он вовремя подвернулся! Счастье для нее. К каждому
ли кто-нибудь поспевает в нужную минуту?
Он перешагнул через перила и встал на карниз. Шаги
свадебной процессии замерли вдали. Он посмотрел направо, потом
налево. Нет, ей просто на редкость повезло. Ни души. Он пожал
плечами, пощупал пустой карман. Положение в самом деле таково,
что жить не стоит. Но выше ли, ниже ли по течению - какая
разница?
И он бросился в реку, не ломая себе голову. Так он и
думал: с какой стороны ни прыгни, все равно пойдешь ко дну.
Разницы никакой.
Last-modified: Mon, 20-Jul-98 10:52:43 GMT
