Андрей Василенко, Олег Малахов
Рассказы
Судьба
Жажда
О ком плачет осень?
Демон добра.
"Счастье".
Андрей Василенко, Олег Малахов
Судьба
"Судьба".
"Теперь живешь и не гадаешь:
Ну, сколько жить еще мне лет?
Ведь все равно так верно знаешь,
Что настоящей жизни нет".
Ф. Сологуб.
Запись первая:
"Интересно, на улице сейчас солнышко или пасмурно?.. В общем-то, конечно, это не
так важно... Надо бы представиться для начала... Меня зовут Верекундова Ира. Я так
думаю, во всяком случае... Точнее, мне сказали, что меня зовут Верекундова Ира. Странно,
но эти имя и фамилия не вызывают у меня никаких ощущений. Даже не знаю мои ли они...
Но сама я в мыслях называю себя Ира. И тетя Элеонора так меня называет. Короче, имя
мне нравится. Как себя ни обзови, ничего от этого не изменится... Сколько же времени
прошло с тех пор, как я здесь очутилась? По-моему, не больше четырех дней. Хотя,
дневного света давно не видела - могу и ошибиться. С другой стороны, есть я начинаю
хотеть три раза в день... Вернее, три раза за какое-то время... Спать начинаю хотеть почти
сразу после того, как поем в третий раз. Так было, по моим подсчетам, ровно четыре раза.
А, значит, и прошло всего четыре дня. Элементарно, мой дорогой Ватсон... Трудно считать
время, когда ничего кроме электрической лампочки не видишь. Ну да речь-то не об этом.
Речь о том, что будет дальше. Непросто было уговорить тетю Элеонору, чтобы она
позволила мне пользоваться этим вот диктофоном. "Ирочка, ты и так ослаблена... Не
нужно себя дополнительно загружать, дорогая моя". Ее слова... В чем-то она, конечно,
права. Моя левая рука вообще не работает, а правая иногда сильно болит. Но заниматься-
то чем-то нужно! Такое впечатление, что в предыдущей своей жизни я без дела и двух
минут просидеть не могла... Оригинально... Я сказала: "В предыдущей своей жизни". А
ведь не знаю, что было раньше. До того, как очнулась в этой чистой кровати с белыми
простынями, забинтованная по самое не хочу... Бинты с правой руки тетя сняла недавно.
Поэтому держать диктофон в руке я могу. И говорить тоже могу. Что еще нужно для
полного счастья? Только если определенности... С самого начала я называла свою тетю
"Элеонора Аркадьевна". Так эта женщина представилась, когда я очень сильно попросила
все-таки сказать имя-отчество. Согласитесь, не очень просто сразу обращаться к
незнакомому человеку "тетя Элеонора". Потом стало как-то все равно. Пусть она думает,
что я ей верю. Пусть даже она прослушает мою запись и поймет, что это не так, мне
наплевать. Я ведь не знаю, тетя она мне на самом деле или нет. По ее уверениям,
настоящая тетя... Кстати, вот она и идет. Пожалуй, отложу запись..."
Дополнение к первой записи:
"Приход тети Элеоноры выглядит так: где-то в глубине помещений, которые находятся
за пределами моей комнаты, слышны шаги, шум нарастает, затем щелчок замка и дверь
открывается. Видимо, в комнату ведет глухой коридор, потому что, когда дверь
открывается, дневного света не видно - только электрический. Тетя, когда входит, всегда
улыбается и спрашивает: "Ну и как у нас дела?". В этот раз еще поинтересовалась,
научилась ли я пользоваться диктофоном. И попросила его отложить на тумбочку рядом с
кроватью. Потом покормила... Есть сама я не могу, поэтому тетя меня кормит. Одним и
тем же, практически. Либо рисовой кашей с молоком, либо макаронами с мясом. Терпеть
не могу и то, и другое. Но выбирать не приходится. Хоть чем-то кормит. По-моему, ей нет
дела до того, нравится мне еда или не очень. Я набиваю живот и все... Тетя не забрала
диктофон. Значит, прослушивать мои записи пока не собирается. Или дожидается, пока я
усну... Надо собраться с мыслями и подробнее обо всем рассказать. Чтобы самой хоть
чуть-чуть разобраться. Произвести анализ, так сказать... Отложу-ка я это до завтра.
Уточняю - до того, как проснусь. Будет тогда завтра или все еще продолжится сегодня, не
знаю... Спать хочется... Вот и зевнула. Только запись порчу. Засоряю ненужностями. С
другой стороны, для кого я делаю запись, если не для себя... Хочу зеваю, хочу говорю...
Бред какой-то. Не от сердца явно. Отдохну и продолжу... Всем спокойной ночи".
Запись вторая:
"Здравствуйте, дорогие мои... По-моему, именно так телеведущий Артур Крупенин
начинал каждое свое шоу. Как я вспомнила об этом?.. Очень просто. Крупенин мне
приснился вместе со своей передачей. Все-таки что-то из прошлой жизни я вспоминаю.
Причем, своеобразно вспоминаю. Достаточно одной маленькой зацепочки, которая тут же
выстраивает цепочку воспоминаний. Есть у меня подозрение, что, в конце концов,
вспомню все. Тетя Элеонора жаждет этого больше всего на свете. Так она мне сказала. И
обещала принести фотографии, на которых снята я вместе со своими мамой и папой.
Только вот почему она не принесла их сразу?.. Ведь с самого же начала знала, что у меня
потеря памяти. Странная эта тетя Элеонора... Опять же речь не об этом. Постараюсь не
отвлекаться и рассказать обо всем подробнее, как и обещала... Так... Пять дней назад...
Возможно, что пять дней назад... Так вот, пять дней назад я очнулась в этой кровати. Все
тело сильно онемело. Трудно было пошевелить даже руками... Я уж не говорю обо всем
остальном. Выяснилось, что я забинтована... Бинты везде, даже на лице. Остались только
прорези для глаз и рта. Хотя, в зеркало не видела, поэтому точно ничего сказать не могу.
Только догадываюсь... Около кровати сидела пожилая женщина. Она улыбнулась, когда
увидела, что я открыла глаза и произнесла: "С возвращением, Ира..." У меня тут же возник
вопрос: "Где я?". Женщина отвечать не стала и сказала, что у меня временная потеря
памяти. Что меня зовут Верекундова Ира. Что я попала в страшную автокатастрофу. Что
она - моя тетя Элеонора Аркадьевна... Потом я, кажется, снова отрубилась. Однако когда
очнулась, Элеонора Аркадьевна все еще сидела у моей постели. Она интересовалась моим
здоровьем, выясняла, что я помню, и пару раз даже начинала плакать, глядя на меня. Я
сначала поверила ей... Слезы убедили. Но потом, повнимательнее ко всему
присмотревшись, поняла - что-то здесь не так... Не понимала тогда и не понимаю сейчас,
почему я не в больнице и почему тетя Элеонора закрыла окна черными бархатными
шторами, которые вообще не пропускают свет, и позволяет мне видеть лишь
электрическое освещение. Не знаю, Верекундова ли я Ира вообще... Через какое-то время
после моего, так называемого, "возвращения ", мне пришло в голову попросить тетю
Элеонору показать мои документы. Та явно удивилась и сказала, что документы сгорели а
автокатастрофе. Не верю я ей... Может быть, это просто лишняя подозрительность,
вызванная веселенькой ситуацией, в которой я оказалась?.. Ладно... В итоге, началась
однообразная жизнь. Тетя периодически приходит, разговаривает со мной или кормит
меня, спрашивает, хочу ли я в туалет, и, разобравшись со всем, уходит, закрыв дверь на
ключ... И все. Только диктофон спасает... Не так-то просто лежать целыми днями, не имея
возможности нормально пошевелиться. Самая мерзкая процедура, надо сказать, это туалет.
Поэтому стараюсь терпеть столько, на сколько хватает сил. А тетя интересуется моим
физическим состоянием гораздо меньше, чем психическим. У меня болит правая рука, а
она и не думает лечить... Или снять боль... Кстати, я не знаю, есть ли еще кто-нибудь,
кроме нее, в доме. Про себя тетя Элеонора ничего не рассказывает. Но обещает рассказать.
"Когда ты окрепнешь, все тебе расскажу", - говорит она. Врет, небось... Я опять
отвлеклась... Мысли скачут с одного на другое. Надо бы прекратить пока записывать...
Скоро время приема еды..."
Андрей Василенко, Олег Малахов
Жажда
Жажда
(история одного несчастного случая)
"Тьма", - подумал Рудин и открыл глаза. Увидеть что-либо не представлялось
возможным, поэтому в первую секунду мужчина решил, что ослеп. Однако уже через
некоторое время до него начало доходить, что всему виной белая ткань, препятствующая
нормальной работе зрительного аппарата. Рудин раздраженно откинул ее с лица. Глаза
моментально ослепил очень яркий свет, исходивший от лампы, прикрепленной к потолку.
Мужчина прошептал: "Господи, где я?" И принялся лихорадочно соображать: "Что же со
мной было вчера?.. Я совершенно точно принимал на грудь. По-моему, в обществе той
смазливой девочки... Или без нее?.. Неужели меня потом в вытрезвитель забрали?" Рудин
пришел к выводу, что абсолютно ничего не помнит. "Это же надо было так нажраться, -
подумал он, - До потери памяти. А я ведь и не пил почти". Мужчина пошевелил руками и
ногами. "Вроде бы все на месте", - прикинул он и сделал попытку сесть. Онемевшее тело
далеко не сразу позволило ему это сделать, но в конце концов усилия увенчались успехом.
Рудин огляделся и увидел, что находится в каком-то странном помещении, наводившем на
мысли совсем не о вытрезвителе. Это помещение было больше похоже на... "Морг", -
ошеломленно произнес мужчина, увидев рядом с собой тело, прикрытое точно таким же
белым покрывалом, что было и на нем самом. Рудин приподнял край белой материи и
посмотрел на свое голое тело. "Интересно, в вытрезвителе только до трусов раздевают или
их тоже положено снимать?" - подумал мужчина. Ответить на этот вопрос никто не мог. Да
и задать-то его было некому - лежавший рядом не шевелился. Тут Рудин по-настоящему
растерялся, потому что ему ни разу не приходилось проводить ночь в вытрезвителе.
Выпивать он, конечно, иногда выпивал, но не до такой степени, чтобы им могли
заинтересоваться органы охраны общественного порядка. К тому же, в своем родном
городке Андрей Евгеньевич Рудин был человеком известным - все-таки один из наиболее
крупных предпринимателей. Милиция не стала бы с ним связываться. Однако, в таком
мегаполисе, как Москва, его знать не могли. И Рудин решил действовать...
"Послушай, мужик, где я?" - спросил Андрей Евгеньевич у человека, который лежал по
правую руку от него. Ответа не последовало. Тогда Рудин поднялся и встал босыми ногами
на холодный пол. "Холодно здесь, черт возьми", - сказал он, поеживаясь, как вдруг
почувствовал, что теряет сознание. Ноги неожиданно стали ватными и подогнулись.
Чтобы не упасть, мужчина ухватился за своего собрата по несчастью, но тщетно. Через
несколько секунд он уже лежал на полу. Последнее, что отпечаталось в сознании, была
небольшая бирка на большом пальце правой ноги. Белое покрывало плавно опустилось на
его бледное тело.
*******
"Тьма", - подумал Рудин и во второй раз открыл глаза. "Сон", - появилась вторая мысль.
Но с потолка на него единственным глазом смотрела уже знакомая слепящая лампа.
Мужчина резко поднялся на ноги. В его положении ничего не изменилось. Это было все то
же странное помещение, навевающее нехорошие мысли. Добавилось только одно -
чудовищное по своей силе желание пить. Рудин облизал пересохшие губы и внезапно
осознал, что ему наплевать на то, где он находится. Лишь бы быстрее найти способ
утолить жажду. Андрей Евгеньевич посмотрел по сторонам в поисках выхода, отыскать
который на деле оказалось не так сложно. Дверь была слева от него. Мужчина решительно
двинулся прямо по направлению к ней и... остановился. Затем обернулся назад. Разум
наотрез отказывался соединять воедино две вещи: бирку на ноге и неподвижное тело
молодой женщины, с которой Рудин, падая, сорвал покрывало. "Минуточку", - прошептал
Андрей Евгеньевич, словно пытаясь убедить себя повременить с выводами. Но вывод так и
рвался на волю. И почему-то не вызывал страха. "Морг!" - сказал Рудин громко и
отчетливо. А, спустя мгновение, послышался немного хриплый женский голос: "И что с
того, что морг?.. Ты, Петя, совсем от вида покойников умом тронулся?" От неожиданности
Рудин вскрикнул. "Точно тронулся", - произнесла женщина и вошла в помещение. Она
посмотрела по сторонам, пытаясь обнаружить источник шума, и ее взгляд остановился на
Андрее Евгеньевиче. Выражение лица резко изменилось. Женщина буквально окаменела.
Рудин же, не долго думая, спросил: "Извините, вы не знаете, где я могу найти свои вещи и
документы?" Трудно сказать на какой результат он надеялся. Женщина тихо застонала и
рухнула на пол. Рудин улыбнулся - происходящее начало его веселить. "По-моему, не
знаете, - сказал он вслух и прибавил, - Надо будет еще у кого-нибудь спросить". Внезапно
его охватил приступ еще более дикого веселья. Он чуть наклонился вперед и засмеялся
странным лающим смехом - смехом человека, одержимого навязчивой идеей. Тем
временем жажда все больше давала о себе знать. Прошло около пяти минут, пока Рудин
наконец успокоился и затих. Он осознавал, что необходимо как можно спокойнее
оценивать ситуацию. Но для начала неплохо было бы попить. Тут взгляд Андрея
Евгеньевича переместился на женское тело, с которого упало покрывало. Рудин
внимательно пригляделся. На груди этой молодой женщины была рана - небольшое,
покрытое корочкой запекшейся крови, отверстие. А лицо ее показалось Рудину смутно
знакомым. "Это она, - вдруг понял мужчина, - Моя таинственная незнакомка... Но что с
ней случилось?" Следом появилась страшная мысль: "Не я ли, часом, ее убил по пьяной
лавочке?" Эту идею Рудин, однако, моментально отверг. Не такой он был человек, чтобы
замочить кого-нибудь, пусть даже и по пьяному делу. "Господи, она же совсем
молоденькая, - подумал Андрей Евгеньевич, почувствовав прилив необъяснимой жалости
и нежности вперемешку, - И какая красивая". Дальше Рудин сделал то, до чего никогда бы
не додумался при обычных обстоятельствах. Он подошел к женщине вплотную,
наклонился и поцеловал дрожащими губами ее холодную шею. Потом провел по ней
языком. "Я рехнулся", - прошептал мужчина, но избавиться от ощущения острого
наслаждения, которое принес ему поцелуй, не мог. Хотелось чего-то еще. Не секса,
конечно, с трупом - подобная мысль казалась мерзкой. Чего-то другого... Андрей
Евгеньевич стремительно покинул помещение.
*******
Рудин очень хотел выйти на улицу. Но перспектива разгуливать в голом виде особенно
не прельщала. Поэтому он поставил перед собой две цели: найти людей, которые могли бы
ему помочь с одеждой (мысль вернуть его собственную одежду, а заодно и документы,
была уже похоронена) и достать обычной воды, чтобы утолить жажду. Людей в здании не
было. Единственным живым существом оказался охранник, сидевший рядом с выходом.
Бедняга, он остолбенел при виде Андрея Евгеньевича и сумел только выдавить: "Вы кто?"
Рудин спокойно ответил: "Труп". После чего принялся наблюдать за тем, как охранник,
истошно завопив, попытался выскочить на свежий воздух. Правда, спокойствие Андрея
Евгеньевича оказалось обманчивым, ведь он прекрасно знал, что ему нужно на этот раз.
Рудин стремительно бросился вперед и схватил бедолагу-охранника за рукав рубашки.
Последний завизжал еще сильнее, прикладывая недюжинные усилия, чтобы вырваться, но
Андрей Евгеньевич наотмашь ударил его по лицу. Представитель охраны затих. Рудин
сильно встряхнул его, не давая хлопнуться в обморок, и отчетливо спросил: "Вы будете не
против, если я позаимствую вашу одежду?" Охранник отчаянно замотал головой. "Тогда
Андрей Василенко, Олег Малахов
О ком плачет осень?
"О ком плачет осень?"
Пасмурное, неприветливое небо большого города, проливало горькие слезы на серые
тротуары. Было сыро, противно, одиноко. В такую погоду всегда забываешь о том, что
осень не вечна, как и все на свете. Она давит своим серым, угрюмым сводом на грудь и
затрудняет дыхание. Она навевает такую смертную тоску, что ты никуда не можешь уйти
от самых нежеланных мыслей, ты никуда не можешь убежать от воспоминаний, которые
рвут душу на части. И даже сильным людям, способным преодолеть бесчисленное
множество трудностей, людям с оптимизмом относящимся к жизни, кажется, что этот
дождь вечен, и хочется: плакать. Наверное, также хотелось плакать маленькой дворняжке
- грязной, голодной и продрогшей. Она с надеждой бежала за каждым человеком, который
выходил из "молочного" магазина. За каждым человеком, спешившим куда-то, спрятав
голову под зонт и подняв воротник, по своим делам. Но никто не обращал на бедное
существо внимания. Никого не беспокоила судьба кем-то и когда-то приобретенной на
птичьем рынке, а потом брошенной из-за своей беспородности, собаки. Жалобно
поскуливая, она заглядывала в глаза прохожим, пытаясь отыскать в них хотя бы каплю
сострадания, но тщетно... Нет, не то, чтобы люди зачерствели, не то, чтобы в них не
осталось жалости к другим живым существам. Нет... Просто каждый считал в такую злую
погоду самым несчастным именно себя, и, углубившись в самоутешение, не замечал
вокруг никого и ничего другого. Каждому казалось, что на свете есть только он -
брошенный и забытый. А собака все надеялась на то, что среди этих людей, добрых от
природы, но испорченных жизнью, найдется тот единственный, кто не даст ей умереть от
голода и холода. Она не раз уже пыталась спрятаться от холодного дождя в магазин. Но
охраннику, видимо, было и тепло, и хорошо, поэтому он с трудом понимал бездомную
дворнягу, которая хотела того же, что и все... Хотела жить. И на долю слабого животного
пришлись только ряд грубых слов и несколько пинков. В то время как дождь все
усиливался. И вот, когда собака уже готовилась принять свою безрадостную собачью
смерть, из магазина показалась бабушка - женщина давно уже пенсионного возраста. По
ее зашитому в нескольких местах пальто, по старым изношенным ботинкам, была очень
хорошо видна забота государства о людях, отдавших лучшие свои годы процветанию
страны. В ее потрепанной годами сумке виднелся пакет молока, половина батона хлеба и
небольшой кусок сыра, по-видимому, к празднику. Все, что позволяла скромная пенсия.
Прихрамывая, бабуля пошла к троллейбусной остановке. Собачка, поняв, что это ее
последний шанс, слегка взвизгнула и, завиляв своим мокрым, как и вся остальная шерсть,
хвостом, бросилась за старушкой. Забежав чуть вперед, она села перед ней, глядя прямо в
глаза.
"Что, маленькая, замерзла?" - сочувственно поинтересовалась бабуля, - Наверное,
голодная?" При этих словах собака тихо заскулила... "Так что же я могу тебе дать? Разве
что:" - сказав это, бабушка полезла в пакет, отломила кусок еще горячего белого хлеба и
подала его собаке. Та с жадностью проглотила этот кусок и снова своим молящим
взглядом посмотрела на старушку. "Господи, какая же ты голодная! - запричитала та, - Ну
на тебе еще кусочек". И, отломив еще больший кусок, отдала его дворняжке. После чего
продолжила свой путь. Пройдя еще немного, бабушка почувствовала на себе чей-то взгляд,
а, обернувшись, она увидела все те же молящие глаза следовавшей за ней собачки. "Куда
же ты идешь глупая? - уже со слезами в голосе проговорила старушка, которая близко к
сердцу приняла несчастье дворняжки, - Ведь мне тебя даже кормить нечем. Иди, найди
еще кого-нибудь, кто сможет дать тебе приют". Но собака, как бы отдавая себе отчет в
том, что выбирать ей не из кого, а единственный выбор для нее - это выбор между жизнью
и смертью, продолжала, в надежде на чудо, плестись за старушкой. На остановке, где
бабушка остановилась, дожидаясь троллейбуса, собачка подошла к ней, села, прижавшись
к ее ноге, и снова тихо заскулила. Бабуля почувствовала, как вздрагивало от холода тельце
забитого, никому не нужного животного, и сердце у нее сжалось в комок. Подошел
троллейбус. Бабушка вошла в него, сглатывая душившие ее слезы жалости. Как бы все ни
случилось, пусть даже ей придется сократить до мизерной нормы свой и без того скудный
рацион, чтобы делиться с собакой, но нельзя было бросать это жалкое существо на верную
смерть. Так думала старушка, когда троллейбус отошел от остановки. Она уже порешила
для себя сойти на следующей, и вернуться за собакой, но вдруг заметила, что та уже
залезла в троллейбус. Старушка вздохнула, но в душе ее появилось нечто похожее на
давно позабытую ею радость. Теперь она будет совсем не одинока. Теперь рядом будет
существо, которому она сможет отдать всю свою любовь, и собака отплатит ей той же
монетой. На нужной остановке бабушка вылезла из троллейбуса и окликнула животное:
"Пойдем, маленькая". Хотя, дополнительное приглашение псине, видимо, не требовалось,
поскольку она и так выскочила вслед за человеком, приласкавшим ее.
Без приключений добрались они до скромной однокомнатной квартиры бабули. Все в
этой квартире напоминало о том, что ее хозяйка не обременена излишними доходами, но
было ясно, что она исключительно аккуратный человек. Весь нехитрый скарб покоился на
строго отведенных местах. Пол, давно уже не видевший ковров, явно часто протирался и
блестел чистотой. Негромко тикали часы с кукушкой. Кто знает, сколько лет они уже
висели на этой стене? Но, тем не менее, до сих пор еще исправно служили владелице,
которая всегда своевременно отдавала их в ремонт. "Что ж, теперь это и твой дом, - с
улыбкой проговорила бабушка, склонившись над мокрой гостьей, - По-моему, тебе надо
помыться". Собака не возражала против этого и, кажется, даже с удовольствием полезла в
ванную, где старушка отмыла ее дешевым шампунем, хранившимся среди старых запасов
порошка и мыла. Самой-то ей этот шампунь особенно не был нужен - она, по старой
привычке, пользовалась исключительно мылом, но сейчас это моющее средство пришлось
в самый раз.
Достав из комода аккуратно сложенную тряпку, и постелив ее рядом со своей
кроватью, старушка сказала: "Это твое место. Здесь ты будешь спать". Будто бы поняв ее
слова, собака завиляла хвостом и легла на кусок мягкой ткани. Бабушка же направилась на
кухню, где вытащила из сумки свои покупки. Открыла пакет молока, налила немного себе
в чашку, а остальное отправила прямиком в мисочку, которую поставила рядом с мокрой,
но теперь уже не бездомной, собачкой. Та с благодарностью посмотрела на
благодетельницу и принялась шумно лакать молоко. Старушка тоже скромно
трапезничала, радостно поглядывая на собаку. Ее собаку... Это существо, не успев
появиться в доме, сразу же принесло в него теплоту и радость.
"Что, милая, поела?.. Скоро ляжем спать", - сказала бабушка и пошла к раковине,
чтобы помыть чашку. Когда она закончила свои дела, собака уже устроилась на законном
месте и теперь благодарно смотрела в глаза новоприобретенной хозяйки. "Ну, спокойной
ночи", - сказала старушка и начала готовиться ко сну... Старики вообще засыпают или
очень быстро, или чрезвычайно долго. Бессонница - враг номер один для многих из них.
Но бабушке этот недуг был совершенно не знаком. Поэтому, спустя минут десять, она уже
безмятежно спала. Собака же, видимо, никак не могла уснуть на новом месте. Животное
ворочалось на подстилке, не издавая, правда, при этом ни звука. Наконец псина решилась
и залезла к хозяйке на кровать. А потом, издав сдавленное рычание... остервенело
вцепилась бабушке в горло. Старушка моментально проснулась и, ничего не понимая,
начала кричать. Но озверевшая тварь в считанные секунды отправила ее на тот свет...
Кровь хлестала из страшной раны, а крепкие зубы перемалывали сухожилия и кости. Что-
то съедалось, что-то разбрасывалось вокруг.
Демон добра.
"Мир - это жуткое место".
Стивен Кинг.
"Часть вечной силы я, всегда желавший зла, творивший лишь благое".
Иоганн Вольфганг Гете, "Фауст".
- Проснись, - позвало спящего молодого человека странное существо с веселой
козлиной мордой и, заметив, что тот не реагирует, повторило просьбу, подталкивая парня
своей ручонкой.
- Отстань, зануда, - ответил парень, - Ты уже неделю мне не даешь спокойно поспать, я
уже измучился выполнять твои причуды. То туда, то сюда. Загонял совсем.
- Зато ты не такой как все. Пользуешься моей поддержкой на всю катушку. Кто из твоих
знакомых может похвастаться тем, что ежедневно беседует с настоящим демоном, да еще
и получает от него советы?
- Да, я не знаю, кто еще из моих знакомых может похвастаться так классно съехавшей
крышей, - грустно отозвался человек.
- Когда же ты поверишь в мое существование? - с интересом проговорил полукозел, и
состроил смешную рожу.
- Никогда, - сгрубил парень.
- Ужасно... Никто не хочет воспринимать меня всерьез. Все меня игнорируют,
называютї Как же это?ї Глюком!
- Глюк и есть, причем самый дурной из всех.
- Попрошу не обзываться, - обиделся демон.
- А я тебя попросил бы больше не показываться в таком виде. Ты в нем похож на одно
домашнее животное, про которое я уже рассказывал.
- Да я про это животное побольше тебя знаю!.. - совсем обидевшись, произнес демон, -
А если ты имеешь в виду ваш жаргон, подразумевающий под столь замечательным, на
самом деле, животным некоторых извращенцев, то это к демонам не относится. Вот так
вот... Давай одевайся, и пойдем. Кстати, захвати с собойї Как ты его называешь?..
Вспомнил... Перо.
- Опять?!! Зачем?..
- А вдруг пригодится? - уклончиво ответил бородатый.
- Ты чего-то недоговариваешь.
- Некогда нам. По дороге объясню.
*******
- Эй, ты здесь? - задал парень вопрос в никуда.
- Ну, как тебе сказать?.. Не то чтобы совсемї Но и не совсем чтобыї
- Кончай дурить, и объясняй в чем дело. Ты, похоже, забыл, что поднял меня в пять
утра.
- В пять тридцать, если быть точным, - невозмутимо откликнулся демон.
- Вот скотина! Он еще и издевается.
- Весь в тебя, - съязвил странный собеседник, - Ладно уж... Так и быть, сейчас расскажу
в чем проблема. Только не забудь в конце улицы повернуть направо... Ты помнишь, что за
последние две недели в городе произошло пять изнасилований?
- Ну.
- Не нукай, не запрягал... Почерк, если это так можно, конечно, назвать, во всех
случаях одинаковый... Кстати и соседку твою, помнится, стороной не обошли.
- Не заводи, козел!
- Опять "козел"? - почти плаксиво вскрикнул демон, - Ты у меня за козла еще
ответишь...
- Отвали... Я порезал бы того ублюдка, попадись он мне в руки... Светке еще повезло,
успела ноги сделать, а остальных, по-моему, он поубивал и, причем, зверски.
- Оставим зверей в покое, - решил снова пошутить демон, - Не совсем зверски. Всего-
навсего, одна нога здесь, а другая там. Кроме того, не он, а они.
- Не понял.
- Чего не понял?.. Насиловал один, расчленял второй.
- Откуда ты знаешь?
- Во дает! - усмехнулся демон, - Я ж тебе не милиция, я все знаю.
- Откуда?..
- От верблюда... Заверни вот в этот подъезд и поднимайся на третий этаж.
Молодой человек, не став спорить, принялся выполнять просьбу. Он поднялся на третий
этаж, спрашивая по ходу дела:
- Мы куда?
- Это зависит от тебя, - ответил голос из пустоты, - Решай сам... К кому пойдешь? К
насильнику или к расчленителю?
- А почему я? - запаниковал парень, - Сообщи в милицию.
- В милиции нет шизофреников, которые меня видят, - спокойно отшутился демон, и,
слегка повысив голос, переспросил - Так к кому ты идешь?
- А что я должен с ним сделать?
- Ты сначала реши с кем, а там разберемся.
- Ладно, тогда я иду к этому... модельеру человеческих тел, блин.
- Чувство юмора, я смотрю, появилось?.. Это замечательно. Тебе нужна вторая дверь
справа.
- Откуда ты знал, что я пойду именно сюда? - полюбопытствовал парень.
- Дело в том, что насильник живет напротив. А этаж один и тот же.
- Так здесь же мой знакомый Димка живет, - искренне удивился молодой человек, - Он,
по-моему, спокойный парень... Мы с ним вместе учились.
- Твой спокойный парень уже пятерых изнасиловал. Но с ним потом... Иди.
- А что сказать-то?
- Господи, ну скажи, что ты сосед снизу. Мол, залили тебя, - нетерпеливой
скороговоркой ответил демон.
Парень позвонил. Из-за двери тут же раздался грубый голос:
- Кто там?
- Хрен в пальто!.. Сосед снизу! Ты, безмозглая башка, совсем очумел?! Меня уже по
уши залил!
- Сейчас я тебе покажу, кто из нас безмозглый! - взвился человек за дверью.
- Покажи, скотина недоразвитая!
- Как только откроет, резани по лицу, - посоветовал демон.
- Ты чего? Я же тебе не маньяк.
- Делай, что я говорю!
В это время дверь открылась, и на пороге возник человек в тренировочных штанах, с
пистолетом в руке. Двенадцатисантиметровый кусок стали моментально полоснул его по
лицу...
*******
- Теперь второй, - сказал демон.
- А может не надо? - засомневался парень, - Я его знаю. Заблудился, там, оступился...
- А Светку не знаешь? Ты спроси, как она относится к человеку, который ее
изнасиловал и чуть не убил.
- Черт с тобой, - махнул рукой молодой человек, - Здесь-то что сказать, когда спросят?
- Скажи, что газовая служба... Не волнуйся, его родители на даче.
Парень позвонил. Минуты две никакого ответа не было, а потом послышался тихий и
немного испуганный голос:
- Кто там?
- Мосгаз. У вас в подъезде утечка газа. Звоночек нужно один сделать, если можно, -
слегка измененным голосом ответил молодой человек.
- Момент... - сказали за дверью. Видимо, в глазок посмотреть так и не догадались.
Послышался щелчок открываемого замка... Спустя пять минут, хозяин квартиры лежал на
полу в луже собственной крови. Парень, склонившись над ним, спросил:
- Еще что-нибудь с ним сделать?
- Обязательно... Отрежь ему орудие преступления. Жаль, конечно, что он уже помер, а
то эффект бы был интереснее.
*******
- Молодой человек, я вас допрашиваю в двадцатый раз, - сказал следователь, закуривая,
- При этом, как вы могли заметить, стараюсь избежать подробностей ваших деяний.
Потому что я много чего видел за годы своей практики, но даже мне еще не доводилось
лицезреть так изощренно изуродованный труп с вырезанной ножом на животе надписью
"насильник"... Что с вами делать решит, конечно, суд. Ведь вы и не отрицаете свою вину,
существенно облегчая мне работу. Но я никак не могу понять, откуда вы получали
информацию. Мало того, что вы уничтожали только закоренелых преступников, так еще и
оставляли им кровавый автограф с классификацией их преступлений. Приведу только
один пример... Геннадий Шидловский, дважды судим, подозревается в многочисленных
убийствах, в розыске уже три года. И вы, когда его убивали, поставили надпись "киллер".
Откуда такая осведомленность о его деяниях?.. Чего молчите?.. Кстати самое интересное
то, что у нас не было доказательств вины всех ваших жертв. Мы только подозревали, что
они - преступники. Но потом, в ходе следствия, эти доказательства всегда появлялись...
Мне просто нужно, чтобы вы рассказали о том, кто давал вам информацию.
- Наитие, - парень улыбнулся.
- Слушай, - следователь перешел на "ты", - Над тобой висит вышка. Кончай шутки
шутить. Мы же видимся сегодня в последний раз. Скажи спасибо, что перед тобой именно
я, а не некоторые мои коллеги. Те, которые любят именно выбивать показания из
подозреваемых... Знаешь, что я тебе скажу?.. Хоть ты и превосходишь по жестокости всех
виденных мной маньяков, а, поверь мне, я их повидал достаточно, ты все-таки сделал с
этими тварями то, что я всегда мечтал с ними сделать. Жаль, что ты попался.
- Никогда не жалейте о прошедшем, - сказал обвиняемый, глядя прямо в глаза
следователю, - Жалеть надо о будущих ошибках и заранее стараться их избежать... А за
поддержку благодарю.
- Ты только, смотри, не ляпни на суде, что, мол, милиция тебя поддерживает, - сказал
следователь, неожиданно улыбнувшись. И тут же позвал конвоира...
*******
- Обвиняемый, ваше последнее слово, - тихо и устало произнес судья, - Вы не были
против закрытого судебного процесса, поскольку здесь говорится о фактах, от которых
волосы встают дыбом, и мы вам за это благодарны, но все же зря вы отказались от
адвоката... Что бы вы хотели сказать? Может, хотите раскаяться?
- Раскаяться в чем? - глухо отозвался подсудимый, - В том, что за неделю избавил
общество от дюжины уродов, которых вы не могли посадить на эту скамью?.. А они
продолжали убивать, насиловать, творить другие изуверства. Причем, совершенно
безнаказанно.
- А чем же ты лучше? - довольно злобно поинтересовался прокурор.
- Это решать не мне, - спокойно ответил парень.
- Это все что вы хотели сказать? - для проформы осведомился судья.
- Да, - молодой человек кивнул, - Больше мне с вами говорить не о чем.
- Суд удаляется на совещание, - торжественно объявил судья.
- Идите... Посмотрим, чего вы стоите, - прошептал подсудимый.
*******
Усевшись за столом в комнате для совещаний, председательствующий сказал:
- Думаю, не будет открытием для всех здесь присутствующих, если я скажу, что
преступления этого подонка... Не могу назвать его по-другому... Что эти преступления
поддерживаются общественным мнением. Согласно опросу, его зверства по отношению к
таким же, как он, а, может, даже к лучшим, чем он сам, поддерживают девяносто семь
процентов опрошенных... Думаю, не стоит сообщать вам также, что все его "геройство"
тянет по уголовному кодексу на высшую меру наказания... Не лишним будет сказать и о
том, что если мы его осудим и приговорим к смертной казни, то толпа, которая скопилась
вокруг здания суда, нас просто разорвет. Не говоря уже о телевидении, печати и различных
правозащитниках. Для них он - благородный герой, вступивший в борьбу с преступным
миром и бездействующими властями. Борьбу по тем законам, которые им наиболее
понятны... Если же мы вынесем менее суровый приговор, то нас обвинят в
некомпетентности. В том, что мы испугались общественного мнения и вынесли приговор,
опираясь не на закон и совесть, а на свои страхи. В этом случае резонанс может быть еще
больше... Поэтому, коллеги, не сочтите меня трусом, но у нас есть только один шанс
вылезти сухими из этой мутной и очень дурно пахнущей воды, - председательствующий
вздохнул и сделал паузу, - Мы должны оправдать его.
- Да вы что?! Он же убийца! - возмутился один из трех судей.
- Я уже вам все объяснил, - усталым голосом сказал председатель, - Мы не можем его
даже отправить на принудительное лечение, поскольку все три проводившиеся
медицинские комиссии подтвердили его полную вменяемость. Хотя, честно говоря, когда я
общался с обследовавшими его врачами, они сказали мне, что при беседе с обвиняемым,
несмотря на его абсолютно логичные и вразумительные ответы, у них оставалось
ощущение, что он что-то скрывает. А иногда его глаза устремлялись не совсем понятно
куда, как будто он рядом с собой видел что-то необычное... Но это еще не основание
считать парня сумасшедшим. Поскольку, во-первых, он, может, просто не любит смотреть
собеседнику в глаза... Мне, кстати, кажется, что так оно и есть... А, во-вторых, не секрет,
что от слишком частого общения с настоящими больными у наших психиатров начинают
наблюдаться некоторые отклонения, и они готовы в абсолютно здоровых людях видеть
психов. Как вы понимаете, если мы запрем в психушку здорового человека, то нас здесь
просто уничтожат, тысячу раз напомнив о возвращении времен тоталитаризма... Короче,
что нам делать?
- Я согласен с Сергеем Ивановичем, - после минутного раздумья, сказал судья,
сидевший справа от председателя, - Мы не можем его осудить. И поэтому сейчас
оправдаем... Но через пару лет, когда весь этот кошмар забудется, справедливость
восторжествует.
- Что ты имеешь в виду, Анатолий? - спросил Сергей Иванович.
- Ничего особенного, - ответил Анатолий, - Может произойти несчастный случай, в
результате которого от нас безвременно уйдет лучший житель нашего города, герой и
борец за справедливость.
- Я согласен с Толей, - сказал председатель.
- Хорошо, я тоже, - без всякого энтузиазма, одобрил идею третий судья.
- Значит, на том и порешили, - Сергей Иванович заметно повеселел.
*******
Как только судьи вернулись в зал для объявления приговора, обвиняемый хитро
усмехнулся и спросил:
- Уважаемый суд, так когда мне ждать "неуправляемого КАМАЗа с пьяным водителем
внутри"?
Судьи ничего не ответили и только испуганно переглянулись. Председатель начал
зачитывать оправдательный приговор. Парень уже не слушал его. Он улыбался и смотрел,
как веселящийся демон добра принимал еще один свой облик. Черты демона изменились и
взору молодого человека предстала ослепительной красоты женщина с повязкой на глазах,
весами в одной руке и мечом в другой. Парень внезапно все понял. Он не сомневался, что
скоро встретится с Отцом Небесным. Не сомневался и в том, что на небесах вряд ли
высоко оценят его поступки, совершенные при содействии этого странного существа. Но
сейчас его душу наполняло очень хорошее чувство, и он смотрел на своих будущих
палачей, продолжая улыбаться.
(C) Олег Малахов и Андрей Василенко, 05.09.99.
"Счастье".
- Мама, я кушать хочу, - капризно сказал мальчик, вытирая кулаком соплю, которая уже
минут пять целенаправленно прокладывала себе путь на свободу. Совсем недавно он у
меня на глазах сьел порядка шести вареных яиц.
- Сейчас, мой сладкий... - моментально засуетилась женщина. Мать и сын были под
стать друг другу - две свиноподобные горы мяса и жира. А я ведь всегда с отвращением
смотрел на людей подобной комплекции. Может быть, конечно, это неправильный подход
к делу, но такой уж у меня характер. Поэтому я закрыл глаза, делая вид, что сплю, и
прислушался к равномерному перестукиванию колес поезда.
- Вы есть, случайно, не хотите? - произнесла женщина. Судя по всему, вопрос был
предназначен именно мне. Пришлось открыть глаза и сказать, что есть мне сейчас совсем
не хочется. Однако отставать от меня явно не собирались.
- Тогда давайте выпьем вместе, - предложила женщина, - Праздник все-таки... Девятое
мая... А вы - ветеран.
- Я не пью, - мой голос звучал вполне буднично, хотя скрывать неприязнь становилось
все сложнее.
- Здоровье не позволяет? - сочувственно спросила женщина. Ее маленькие, заплывшие
жиром глазки, смотрели на меня с таким удивлением, как будто отказ от спиртного
является чем-то из ряда вон выходящим.
- Не пью и все, - пояснил я, - Никогда не увлекался.
- Так я ж тоже не пью, - оправдываясь, произнесла толстуха, - По праздникам только...
Мы к матери моей едем. В Москву... Она у меня тоже ветеранка. Решили праздник вместе
отметить... Она внучка уже год не видела. Хоть посмотрит... - мать с любовью взглянула на
сына, который уминал седьмое яйцо. Мальчик радостно заулыбался и несколько крошек
упали на пол. Я почувствовал, что меня сейчас стошнит.
- Петенька бабушку так любит, - продолжила женщина, а затем спросила сына, - Петя,
ты бабушку любишь?
- Угу, - промычал мальчик и спросил в свою очередь, - Мам, а можно еще яичко?
- Конечно, мой сладкий, - ответила женщина. Я понял, что оставаться в купе было для
меня чревато - могло и вырвать. Поэтому выход был один - испариться. Что я и сделал. В
коридоре первым делом меня потянуло к открытому окну. Поезд проезжал маленький
подмосковный городок. Обожаю небольшие городки - сам родился и вырос в таком. И
потом, после войны, по иронии судьбы, практически пятьдесят лет прожил в провинции.
Большие города никогда не были моей стихией. Гораздо проще, приятнее, лучше жить в
таком месте, где все друг друга знают, где нет лишней суеты, где жизнь движется
медленно и равномерно. Дети меня не понимают. Им-то, конечно, именно большой город
по душе. Вот и получилось так, что жена умерла, а сын с дочкой разьехались кто куда. Сын
в Новосибирске, дочь в Ленинграде. Обоим, по-моему, самим до себя. Каждый раз, когда
смотрю по телевизору рекламу-напоминание "Они выросли и забыли своих родителей",
примеряю ее к своей одинокой жизни. Хотя одному как-то легче. Ответственности за
семью нет. Смог бы я, к примеру, уговорить жену и детей сьездить на праздники в Москву,
чтобы хоть раз взглянуть на столицу? Естественно, нет. А самого себя уговаривать проще.
- Не помешаю? - голос раздался прямо сзади меня. От неожиданности я вздрогнул и
резко обернулся. Взгляд упал на парадный мундир со множеством орденов. Говоривший
был таким же старичком-ветераном, как и я. Только мне даже ради праздника не пришло в
голову нацепить на себя столько побрякушек. Мой гражданский костюм украшал всего
один орден.
- Нет, - ответил я.
- Ну и ладненько, - новый собеседник улыбнулся, - Тогда я с вами постою. Погода-то
какая...
- Хорошая погода, - я согласился, хотя, откровенно говоря, солнце никогда не любил.
- В Москву едете? - задал ветеран второй вопрос.
- Да.
- На столицу посмотреть?.. Это правильно. И я туда же... Участник парада ветеранов на
Красной площади.
- Не знал, что еще и парад ветеранов будет.
- В этот раз будет... - собеседник снова улыбнулся, - Пятьдесят лет с конца войны все-
таки.
- А кажется, что все это было совсем недавно, - я внимательно посмотрел старику прямо
в глаза. И увидел в его взгляде единомышленника.
- Да, - произнес он, опустив голову, - Тут вы правы. Война всегда будет с нами... Только
зачем в такой день вспоминать об этом?
- Мы - живые памятники эпохи. И должны хранить память даже о самых ужасных
вещах того времени.
- Хорошо сказано... Вы, часом, не писатель?
- Ни в коем случае, - сказал я, - Просто говорю, что думаю.
- Простите, а за что вы орден получили? - старик чувствовал себя явно не в своей
тарелке - это выдавало выражение его лица.
- Ну, не каждый, кто воевал, имел право на орден, а получили в итоге я да вы, - таков
был мой ответ.
- Точно так, - собеседник засмеялся и обстановка значительно разрядилась.
- С кем-нибудь путешествуете или в одиночку едете? - поинтересовался я.
- Один, - старик махнул рукой, - Жены у меня нет. Умерла... А дети погибли в
автокатастрофе три года назад.
- Простите, - теперь уже неловко было мне. Однако, старик в очередной раз улыбнулся
и сказал:
- Да ничего. Что в этом такого?.. Лучше давайте представимся друг другу. А то как-то
не очень хорошо получается... Владислав Георгиевич, - собеседник протянул мне руку. Я,
не колебаясь, ее пожал, произнося свое имя. Впервые за много лет мне показалось, что я
нашел родственную душу. Мне почти все нравилось в новом знакомом. К тому же, судя по
всему, и он воспринимал мир через призму собственного одиночества. Только его
одиночество представлялось мне еще более страшным, нежели мое. В общем, мне первым
пришло в голову сказать:
- Хотите составить мне компанию? Сначала сходим на парад, а потом можно будет
погулять по Москве.
Ответом был радостный кивок седой головы и фраза, которая моментально запала в
мою душу:
- Все равно же одни едем. А вместе не так скучно будет.
- У вас друзья-однополчане остались? - спросил я.
- Никого. Возраст у всех за восемьдесят, многие умерли, со многими я связь потерял.
- Да уж. Нас остается все меньше и меньше...
*******
Дальше все сложилось чрезвычайно логично... Я вернулся в купе и еще минут двадцать
наблюдал, как маленький толстый мальчик вопрошал свою большую толстую маму:
"Мама, а можно еще яичко?". Удивляло только то, что у него до сих пор не случился
завороток кишок. Женщина, когда я вошел в купе, сразу же вперила в меня свои светлые
очи. И я моментально понял, что отмечать праздник она уже начала - ее глазки еще более
сузились и постепенно сьезжались к переносице. Однако, сделать ничего было нельзя,
поэтому мне пришлось оставаться с этой милой семейкой. Чуть позже, к моему
неописуемому восторгу, поезд дошел до Москвы и мы вместе с Владиславом
Георгиевичем ступили наконец-то на твердый асфальт столицы. Парад оказался просто
незабываемым. Власти явно не поскупились на организацию праздника. Мой новый
знакомый чувствовал себя на подьеме и я, конечно, искренне за него порадовался. Про
себя тоже не забыл - после парада мы отправились гулять по Москве. Владислав
Георгиевич уже в свое время бывал в этих местах и поэтому знал, что следует посмотреть
в первую очередь. Я слепо повиновался его инструкциям. Москва старая, Москва
советская, Москва современная - мы обошли все, что смогли... К сожалению, возраст у нас
не тот, чтобы быть способными на все сразу. Но это проза жизни... В конце концов
основная часть прогулки закончилась и, отобедав в дешевом ресторане (на дорогой денег у
пенсионеров нет и быть не может), мы очутились на Васильевском спуске. Наш путь лежал
в сторону гостиницы "Россия".
- Странно, - сказал Владислав Георгиевич, - Вроде бы почти ничего такого не делали, а
я устать успел.
- Только в двадцать или тридцать лет можно шататься весь день без последствий, -
произнес я, - Нам же с вами больше семидесяти.
- Не знаю, как вы, а я чувствую себя сегодня максимум на пятьдесят.
- И все равно... Старость есть старость. Никуда от нее не деться.
- Вы думаете, что молодость лучше?
- Не молодость лучше, а детство.
- Ну это смотря какое детство... Мне, к примеру, пришлось в восемь лет начать
работать, чтобы матери хоть немного помочь. Отца я не помню - умер еще до моего
рождения. Хозяйство надо было держать на плаву. Иначе только голод нам светил.
- Хорошо... А молодость?
- А что молодость?.. Молодость - это война. Для всего нашего поколения так вышло.
Смерть, разруха и горе - вот наша молодость.
- Ну а после войны?
- Мне не повезло и после войны... Такая уж жизнь получилась... Женился, появились
дети, но это все совсем не счастье.
- Почему?
- Жену я не любил... Только жалел. Из жалости и женился... Дети моими никогда не
были - я их усыновил.
- Дети ваши были от первого брака жены?
- От первого и от второго... Девочка и мальчик, - Владислав Георгиевич грустно
улыбнулся, - Женька и Валерка... Они меня не очень любили. Я всегда чувствовал
отчуждение.
- А дальше?
- Дальше жена умерла, дети погибли... Я остался совсем один. Вот и вся моя жизнь, как
на ладони.
- Любая жизнь сама по себе ценна, - сказал я, - Детство особенно... В детстве все
воспринимается по другому... Вы считаете, что никогда не были счастливы?
- Счастье - сложная штука, - после этих слов Владислав Георгиевич остановился, чтобы
немного передохнуть, - Оно просто не существует... Люди сами придумали его, чтобы
самих себя успокаивать в трудную минуту.
- И все же ответьте: вы когда-нибудь были счастливы? - начал настаивать я. Владислав
Георгиевич недовольно сморщился.
- Не знаю, - произнес он, - Трудно сказать... Скорее всего, никогда.
- Так не бывает. Вы просто забыли свое счастье...
- Как я мог забыть свое счастье? - в глазах старика появились удивление и раздражение
одновременно.
- Элементарно.
- Но как?
- Хорошо... - я обреченно вздохнул, - Пойдемте. Я покажу вам...
Владислав Георгиевич посмотрел на меня, как на сумасшедшего, однако пошел за мной.
Мы, не обмениваясь ни словом, спустились под мост, где обнаружили совершенно свежую
кладку. Проход был замурован и явно только что заштукатурен. На улице стало тихо.
Люди, которых вокруг до этого было много (праздник все-таки), незаметно исчезли
- Где все люди? - спросил ветеран, страшно удивленный происходящим на его глазах.
- Не обращайте внимания, - сказал я ему и подошел к кладке вплотную, - Просто идите
за мной...
Владислав Георгиевич послушно приблизился. Я произнес: "Теперь держитесь", - и
шагнул сквозь стену. Ветеран последовал за мной...
Первым появился запах свежескошенной травы. Затем мы увидели небольшой лесной
массив и полянку с расположенной на ней детской площадкой.
- Где мы? - спросил Владислав Георгиевич, - Мы прошли сквозь стену?
Я ответил:
- Мы не проходили сквозь стену... По крайней мере, в привычном понимании этого...
Мы теперь совсем в другом месте.
Владислав Георгиевич с отпавшей челюстью разглядывал качели на детской площадке
и виднеющееся вдалеке небольшое строение, чем-то похожее на обычный дом отдыха. Он
сделал несколько шагов по изумрудного цвета траве и подставил свое лицо лучам солнца.
На небе не было ни облачка. Я улыбнулся и спросил:
- Ну как?
- Я ничего не понимаю, - сказал старик, - Что же случилось?.. Мы только что были в
городе... А теперь на природе.
- Вы хотели понять что такое настоящее счастье?.. - с этими словами я подошел к
Владиславу Георгиевичу и взял его за руку, - Вот это и есть счастье. Оглянитесь вокруг.
Старик не стал отдергивать свою руку и снова завороженно посмотрел на качели.
- Все равно ничего не понимаю... - произнес он.
- Чего же вы не понимаете?.. - я сделал небольшую паузу, - Это мы просто так
умерли...
Я остался стоять там, где стоял. И с улыбкой на лице наблюдал за тем, как два
маленьких мальчика, которые только что были двумя стариками, держась за руки, бежали
с радостными криками к зданию, похожему на обычный дом отдыха. Они кричали: "Мама,
папа, мы вернулись!.."
*******
- Доктор, по-моему, наши пациенты из восемнадцатой палаты скончались! -
молоденький медбрат был очень взволнован.
- Что значит "по-моему"? - с угрозой спросил врач, - Вы не можете точно сказать
живы они или нет?
- Нет, не живы, - поспешно сказал медбрат, - Умерли.
- Оба и одновременно?..
Медбрат кивнул. Доктор нехотя поднялся со стула и устало произнес:
- Бывает же такое... Не могли старики до утра подождать. Утром бы и отбрасывали
коньки... Да еще вместе померли. Вот ведь сладкая парочка... Хорошо хоть родных ни у
того, ни у другого, по-моему, нет - возиться меньше.
- Как же можно так говорить об умерших? - удивленно спросил медбрат и прибавил, -
Кстати, у одного из них точно остались дети... Взрослые, естественно.
- Сразу видно, что это твоя первая смерть, - покровительственно произнес врач, - Не
волнуйся, у тебя еще таких случаев будет пруд пруди... К тому же, они старики. И так
зажились на этом свете.
(C) Олег Малахов и Андрей Василенко, 06.08.99.
