Илья ВАРШАВСКИЙ
КОНФЛИКТ
Станиславу Лему - в память о
нашем споре, который никогда
не будет решен.
- Мы, кажется, плакали? Почему? Что-нибудь случилось?
Марта сняла руку мужа со своего подбородка и низко опустила
голову.
- Ничего не случилось. Просто взгрустнулось.
- Эрик?
- При чем тут Эрик? Идеальный ребенок Достойный плод машинного
воспитания. Имея такую няньку, Эрик никогда не доставит огорчения
своим родителям.
- Он уже спит?
- Слушает, как всегда, перед сном сказки. Десять минут назад я там
была. Сидит в кровати с раскрасневшимся лицом и смотрит влюбленными
глазами на свою Кибеллу. Меня сначала и не заметил, а когда я подошла,
чтобы его поцеловать, замахал обеими ручонками: подожди, мол, когда
кончится сказка. Конечно, мать - не электронная машина, может и
подождать.
- А Кибелла?
- Очаровательная, умная, бесстрастная Кибелла, как всегда,
оказалась на высоте: "Вы должны, Эрик, поцеловать на ночь свою мать, с
которой вы связаны кровными узами. Вспомните, что я вам рассказывала
про деление хромосом".
- За что ты так не любишь Кибеллу?
Из глаз Марты покатились слезы.
- Я не могу больше, Лаф, пойми это! Не могу постоянно ощущать
превосходство надо мной этой рассудительной машины. Не проходит дня,
чтобы она не дала мне почувствовать мою неполноценность. Сделай
что-нибудь, умоляю тебя! Зачем этим проклятым машинам такой высокий
интеллект?! Разве без этого они не смогли бы выполнять свою работу?
Кому это нужно?
- Это получается само собой. Таковы законы самоорганизации. Тут
уже всё идет без нашего участия: и индивидуальные черты, и, к
сожалению, даже гениальность. Хочешь, я попрошу заменить Кибеллу
другим автоматом?
- Это невозможно. Эрик в ней души не чает. Лучше сделай с ней
что-нибудь, чтобы она хоть чуточку поглупела. Право, мне тогда будет
гораздо легче.
- Это было бы преступлением. Ты ведь знаешь, что закон
приравнивает мыслящих автоматов к людям.
- Тогда хоть воздействуй на нее. Сегодня она мне говорила ужасные
вещи, а я даже не могла сообразить, что ей ответить Я не могу, не могу
больше терпеть это унижение!
- Тише, она идет! Держи себя при ней в руках.
- Здравствуйте, хозяин!
- Почему вы так говорите, Кибелла? Вам, должно быть, прекрасно
известно, что обращение "хозяин" отменено для машин высокого класса.
- Я думала, что это будет приятно Марте. Она всегда с таким
удовольствием подчеркивает разницу между венцом творения природы и
машиною, созданной людьми.
Марта прижала платок к главам и выбежала из комнаты.
- Я могу быть свободна? - спросила Кибелла.
- Да, идите.
Через десять минут Лаф вошел в кухню.
- Чем вы заняты, Кибелла?
Кибелла не спеша вынула пленку микрофильма из кассеты в височной
части черепа.
- Прорабатываю фильм о фламандской живописи. Завтра у меня
выходной день, и я хочу навестить своего потомка. Воспитатели говорят,
что у него незаурядные способности к рисованию. Боюсь, что в интернате
он не сможет получить достаточное художественное образование.
Приходится по выходным дням заниматься этим самой.
- Что у вас сегодня произошло с Мартой?
- Ничего особенного. Утром я убирала стол и случайно взглянула на
один из листов ее диссертации. Мне бросилось в глаза, что в выводе
формулы кода нуклеиновых кислот есть две существенные ошибки. Было бы
глупо, если бы я не сообщила об этом Марте, Я ей просто хотела помочь.
- И что же?
- Марта расплакалась и сказала, что она - живой человек, а не
автомат, и что выслушивать постоянные поучения от машины ей так же
противно, как целоваться с холодильником.
- И вы, конечно, ей ответили?
- Я сказала, что если бы она могла удовлетворять свой инстинкт
продолжения рода при помощи холодильника, то наверное не видела бы
ничего зазорного в том, чтобы целоваться с ним.
- Так, ясно. Это вы всё-таки зря сказали про инстинкт.
- Я не имела в виду ничего плохого. Мне просто хотелось ей
объяснить, что всё это очень относительно.
- Постарайтесь быть с Мартой поделикатнее. Она очень нервная.
- Слушаюсь, хозяин.
Лаф поморщился и пошел в спальню.
Марта спала, уткнув лицо в подушку. Во сне она всхлипывала.
Стараясь не разбудить жену, он на цыпочках отошел от кровати и лег
на диван. У него было очень мерзко на душе.
А в это время на кухне другое существо думало о том, что
постоянное общение с людьми становится уже невыносимым, что нельзя же
требовать вечной благодарности своим создателям от машин, ставших
значительно умнее человека, и что если бы не любовь к маленькому
кибернёныщу, которому будет очень одиноко на свете, она бы сейчас с
удовольствием бросилась вниз головой из окна двадцатого этажа.
