И по планете был объявлен нерабочий день,
И Владислав Третьяк, в знак печали, сменил свой номер.
И каждый колокол в стране потом звонил по мне,
Мое имя написали на Великой Стене,
Моей жене подарили Магадан и остров Вуду
Но с той поры прошло уже две тысячи лет,
И я опять пришел на этот белый свет,
Но боюсь, что таким большим уже больше не буду.
- Дальше и дальше
Выпадут звезды, как снег
Станет, как солнце, луна,
Скорбь, и не слышен наш бег
Дальше и дальше...
Туда, где Зима.
Звуки застыли вдали,
Вот и не видно коней,
Вскач, не касаясь Земли,
Дальше и дальше...
Туда, где темней.
R: Ты слышишь,
Нам нельзя уснуть,
Ты слышишь,
Нам нельзя уснуть,
Кто-нибудь,
Помоги повернуть.
Спрыгнуть на полном скаку
И посреди тишины
Шагом по пояс в снегу,
Дальше и дальше...
Прочь от земли.
- Рождественская песня
Когда окажется вдруг - вот-вот замкнется круг
И день уносится прочь и спускается ночь.
Когда уходит Стрелец и декабрю конец -
Листает книгу сердец наш Небесный Отец.
Время льет полночную мглу
Плавно, словно мед по стеклу,
Открывая Небо для нас,
В свой назначенный час.
Время - твой извечный конвой,
Шаги судьбы за спиной,
Дыханье Бога с тобой
И со мной.
Когда разгаданы сны, и в небе фаза полной Луны,
Мы на мгновенье Сыны Внеземной Страны.
И есть лишь миг, чтоб узнать - время плыть иль время ждать,
Время жечь мосты и взлетать или время спать.
Словно звук небесной струны,
Словно знак конца войны,
Словно свет далекой звезды
Через буднии и сны.
В полночь застывают часы -
Это время выверяет весы.
В миг затишья после трудов
Меж двух годов.
Видишь как Столетья облетают Прошлогодней Листвой,
Видишь как секунды застывают Стрекозой в Янтаре ...
И ты узнаешь тогда - пройдет любая беда,
И нету слова 'никогда', и все суета.
Но мы с тобою все-таки есть и наше место именно здесь,
И Время прочит добрую весть и дорог не счесть.
Словно звук небесной струны,
Словно знак конца войны,
Словно свет далекой звезды
Через буднии и сны.
В полночь застывают часы -
Это время выверяет весы.
В миг затишья после трудов
Меж двух годов.
Время льет полночную мглу
Плавно, словно мед по стеклу,
Открывая Небо для нас,
В свой назначенный час.
Время - твой извечный конвой,
Шаги судьбы за спиной,
Дыханье Бога с тобой
И со мной.
- Внештатный командиръ земли / нет /
- Знаю только я
Я увезу тебя туда,
Где от горя нет следа,
И никогда летним днем
Нет ни гроз, ни дождей.
Там, на далеком берегу
Я сберечь тебя смогу,
И помогу позабыть
Хоровод серых дней.
R: Где мой дом,
Тут он или там ?
Где мой дом,
Где мои друзья ?
Как мне быть,
Как туда доплыть ?
Знаю только я...
- На семи ветрах /нет/
- Мой друг (лучше всех играет блюз) /нет/
- Колыбельная /нет/
- Когда мы уйдем
Когда мы уйдем
В туманую даль
Ты оглянись и улыбнись
Брось тоску, забудь про печаль.
Печаль отойдет
Осенним дождем,
Сомнений нет - будет рассвет,
Даже в день, когда мы уйдем.
Ну и что за беда,
Если кто-то уснул, ну и пусть,
Ну а нам не до сна,
И, как в дальние годы,
Далек наш путь.
* У ЛОМБАРДА *
- Пооткрыли вновь церквей
Пооткрыли вновь церквей, будто извиняются
И звонят колокола в ночь то там, то тут,
Только бога нет и нет, ангел не является,
Зря кадило мошет поп и бабушки поют.
А бог оставил нам в наказ старые инструкции,
Почерневший оброзок, высохший елей,
Ну а сам покинул нас после революции,
И теперь вдругих краях, где живут светлей.
Мимо кассы, чтоб быстрей, взял портвейн Таврический,
Возвращаюсь и смотрю, верится с трудом,
Кто-то в черном у дверей смотрит иронически,
Отпираю дверь ключом, приглашаю в дом.
То ль виденье, то ль обман, то ль к беде, то ль к радости,
То ль плевать через плечо, то ли голосить.
Достаю второй стакан, набираюсь храбрости,
Мне так много у него следует спросить.
Я давно другим не лгал, врать вообще не хочется,
Только вот не врать себе во сто крат трудней.
Я хочу спросить у вас, ваше одиночество,
Как бы веру сохранить и что мне делать с ней.
А еще вопрос такой, каково покойникам,
Отчего маршрут туда день и ночь открыт,
Но в конце не ждет покой с тихим светлым домиком,
Не хранят меня глаза ваших маргарит.
Я бы был ужасно рад слышать ваше мнение,
Только молча гость сидел, подпивал вино.
Да смотрел программу "Взгляд", депутатов прения,
На часы взглянув зевнул, и вылетел в окно.
И в раскрытое окно ночь глядит загадочно,
Дыры звезд на платье тьмы - драный материал,
Дел, как видно, у него без меня достаточно,
Ну а может он, как я силы утерял,
Ну а может он, как мы знанье утерял,
Ну а может он, как мы веру утерял.
- Ох, не вижу я белого свету
Ох, не вижу я белого свету,
И с тоской на короткой ноге,
Проводили в Италию девушку Свету,
А подружку ее в ФРГ.
А Маринка была как картинка,
В беззаветной любви мне клялась.
А сегодня с арабом гуляет Маринка,
И в какой-то Кювейт собралась.
Там у них, говоря фигурально,
Все путем и красивая жизнь,
И с жильем и с харчами, я слышал, нормально,
Только барышни перевелись.
Ну а с вывозом сложностей нету,
И мы не в силах их остановить,
И вот они подлецы разъезжают по свету,
И хватают, что можно схватить.
Растащили бы все, было б как,
Только нечего - вот вам ответ.
Из добра здесь остались иконы, да бабы,
И икон уже вобщем-то нет.
Бью тревогу, взываю к Авиру,
Коли запросто так уезжать,
Кто же будет нам завтра сторонников мира
И защитников наших рожать ?
Силы нету стерпеть безобразие,
Так мы вымрем с течением лет.
Чтоб хоть что-то сберечь, в этом разе я
Предлагаю разумный проект.
Фирмачи тоже вобщем-то люди,
Значит где-то их можно понять,
Так надо брать с них за бабу в конкретной валюте,
Так как с них больше нечего взять.
А мне цветов и оваций не надо,
Мы останемся долгу верны,
И уж коли поднимем рождаемость в Штатах,
То хоть удвоим богатство страны.
- Соловки
От суеты два шага до тоски,
И, видит бог, я выдержать не смог,
И сам себя сослал на Соловки
На небольшой, но ощутимый срок.
Вдаль уплывал Архангельский причал,
И ночь была ка белый день бела.
А я ... себя воображал
И даже слышал их колокола.
Но утро было выше всяких грез,
И весь корабль смотрел, открывши рты,
Как монастырь неумолимо рос,
Как город ... прямо из воды.
И в этот самый миг я понял вдруг,
Что можно брать любые рубежи,
Но вечным остается дело рук
Лишь только если верой одержим.
Пять дней средь елей, камня и воды,
Ничем не скован, не обременен,
Ходил и всюду находил следы
Двух ипостасей века, двух времен.
Вкруг башен пролегал глубокий ров,
Но ров - уже не ров, а так овраг.
И спорит сообразность куполов
С несообразным здесь: "6 барак".
А в тысяча тридцать сумрачном году
Попав в сии священные места,
Какой-то зек соорудил звезду,
На месте православного креста.
Как он забрался - знает только бог,
Погнал ли страх, не подвела ль рука.
Но он залез - ему скостили срок,
А нам осталась память на века.
Да будет так - пусть Соловки хранят
Студеный ветер тех недавних лет,
И в Божьем Храме против Царских Врат
Пусть проступает надпись: "Лазарет".
Я слышал рестовраторы грозят
Весь этот остров превратить в музей.
Я вот боюсь они не сообразят,
Какой из двух музеев нам важней.
Памяти М.Науменко
Am Em
До скорого, брат, - похоже окончен бой,
F C Em
Рок-н-ролл отзывает своих солдат домой.
Am Em
Взамен наших слов другие придут слова,
F C Em
Пепел наших костров скрыла трава.
До скорого, брат, - в реку дважды войти нельзя,
У наших детей уже другие глаза.
Не поднят никем заброшенный зимним днем
Наш флаг из травы с живыми цветами на нем.
Война позади, кто выиграл - не нам решать,
Нам было важнее петь, чем дышать,
Последний снаряд ударил лет шесть назад,
Отчего ж с каждым днем редеет наш отряд...
Посвящение А.Розенбауму
Am E7 Am
Раз артист - так с песнею, да с дорогой дальнею,
Dm G C A7
С жизнью интересной, странной, не нормальной.
Dm G C A7
Он для сердца, для души к нам на праздник позван,
Dm Am E7 Am
Раз артист - ану пляши, ты для того и создан.
А ему не пляшется, он бедняга мается,
И хозяйке кажется, что артист ломается.
И шутя, естественно, она скажет:
"Знаете! Видно вы, известные, нас не уважаете".
Так что зря старалися, знаем эти фортели,
Вы видать зазнались, стали слишком гордые.
Понимаем это мы нашим пониманием,
раз жизнь полна букетами и рукоплесканием.
А за столом веселие, а за столом гуляние.
А он идет без пения и без досвидания.
Тоже номер номером, на эффект расчитанный,
Знать не только с гонором, но и не воспитанно
А жизнь полна вокзалами, номерами бедными.
И лицо усталое и немного бледное.
И в полночном поезде плакать так захочется,
От своей бездомности и от одиночества.
- Монолог господина, пожелавшего остаться неизвестным
Возбужденные ситуацией,
Разговорчиками опъяненные,
Все разбилися на демонстрации,
Тут тебе красные, тут зеленые.
И ничуть не стыдясь вторичости
Ишь, строчат от Москвы до Таллина
Про засилие культа личности,
Про Вышинского, да про Сталина.
Размахалися кулаченками,
Задружилися с дессидентами,
Вместо Бровкина стават Чонкина,
Ох, боюсь, не учли момента вы.
Ведь у нас все по-прежнему схвачено,
Все налажено, все засвечено.
И давно наперед оплачено
Все, что завтра нами намечено.
Навели, понимаешь, шороху,
Что ни день, то прожекты новые.
Знать давно не нюхали пороху
Демократы мягкоголовые.
Вы ж культурные в деле, мальчики,
Чай стрелять по людям не станете.
А у нас свои неформальчики,
Кто-то в Люберах, кто-то в "Памяти".
Можем всех шоколадкою сладкою
Одурачить в одно мгновение,
А потом по мордам лопаткою,
Ежли будет на то решение.
Отольется вам не водичкою
Эта ваша бравада статная,
Нам достаточно чиркнуть спичкою
И пойдет карусель обратная.
И пойдет у нас ваша братия
Кто колоннами, кто палатами,
Будет вам тогда демократия,
Будут вам "Огоньки" со "Взглядами".
А пока резвитесь, играйтеся,
Пойте песенки на концерте мне.
Но старайтеся, не старайтеся,
Наше время придет, уж поверьте мне.
Время точно под горку катится,
Наш денек за той горкой светится.
Как закажется - так заплатится,
Как аукнется - так ответится.
- Я с детских лет не в силах разобраться
Я с детских лет не в силах разобраться
И часто порю, плоть до кулаков,
За что у нас так любят иностранцев,
В особенности классовых врагов.
Для них везде улыбчивые лица,
Их носят на руках и на горбу,
И первые красавицы столицы
Мечтают с ними разделить судьбу.
Они забили лучшие отели,
Икру и крабов мнут как саранча,
А мы едим то, что они не съели,
И ходим в шмотках с ихнего плеча.
Быть может мы поедем к ним когда-то,
И там уж обласкают нас в ответ.
Но Ленька, друг, недавно ездил в Штаты,
И говорит, что там такого нет.
Конечно, нам скупиться не пристало,
И я твержу себе в который раз:
Им там не сладко, в мире капитала,
Пусть хоть чуть-чуть расслабятся у нас.
К тому же это, как всегда бывает,
Имеет свой приятный оборот.
Нам тоже кое-что перепадает
От этиз Интуристовских щедрот.
Мгновенья нам дороже и дороже,
В тот миг, когда Центральный Ресторан
Был разволючен, но не обезвожен -
Я чудом в нем успел хватить стакан.
- У ломбарда
У Ломбарда по утрам людно,
У прилавка толче, давка.
Это те, кому совсем трудно
На последний кон ставят ставки.
А я себе не вру - дохлый номер,
И надежды - чепуха, гнать их.
Я вчера, еще б чуть-чуть, помер,
