них: ему хотелось еще попутешествовать вокруг земли. Но и путешествие
причиняло ему немалое огорчение, так как он ни на минуту не мог уединиться
от своих провожатых, поднимавших его на воздух, и невозможность ни видеть,
ни слышать, ни посмотреть на что-либо без их помощи угнетала бедного
Синтеза больше всего. Все это повело к тому, что недовольный новою жизнью
ученый стал сожалеть о своей ледяной глыбе, где он покоился бы вечным
сном.
Голос Та-Лао-Йе, мягкость которого начинала уже раздражать Синтеза,
напомнил ему об отъезде.
"Мозговые" люди по-прежнему сгруппировались около своего гостя и в
стройном порядке понеслись в далекие страны. Та-Лао-Йе со всегдашнею своею
вежливостью спросил у Синтеза, куда угодно тому ехать.
- Перенесите меня, пожалуйста, на крайний Восток, туда, где находится
теперь материк, нижние слои которого обязаны своим происхождением
неустанной работе кораллов. Я специально изучал его, даже сам работал над
его созданием, и потому мне очень любопытно взглянуть на нынешнее
состояние материка.
При этих словах Синтез почувствовал легкий толчок и не успел
опомниться, как был уже перенесен к крайним пределам атмосферы. Потом
группа "мозговых" людей, в центре которой находился он, с невообразимою
быстротою понеслась дальше. Синтез боялся, что при такой скорости ему не
удастся ничего рассмотреть, но ошибся в своих предположениях. Потому ли,
что он находился среди "мозговых" людей, которые своей близостью к нему
увеличивали его способности, или по чему-либо другому, но ни скорость
полета, ни страшная высота, на которой находились путешественники, не
помешали ему созерцать величественную картину, расстилавшуюся у него под
ногами.
Там виднелся Судан с его песчаными пустынями, теперь покрытыми пышной
зеленью и орошаемыми множеством ручьев, весело журчавших на каждом склоне.
Рядом с Суданом расстилался Верхний Египет со знаменитым Нилом, рукава
которого образовали при верховьях реки громадное озеро пресной воды. Зато
Красное море с Аденским заливом исчезло. Исчез также и весь Индийский
океан, на месте которого теперь возвышались новые страны. Все пространство
от Сомали до Лакедивских и Малдивских островов, от Оманского залива до
Экватора, - теперь представляло сплошной материк. Не стало Бенгальского
залива, залива Сиамского и других, - их место заняла суша, сплотившая
воедино все Зондские и Филиппинские острова. Словом, Южная Азия слилась
воедино с Центральной Африкой, образовав одну громадную площадь суши,
которая тянулась на восток до Великого океана. Но несмотря на такую
сплоченность земли, Синтез никогда не замечал пустынь, - все эти земли,
новые и старые, одинаково обильно орошались реками и ручьями. Ученого
поражало лишь однообразие картины: везде одна и та же растительность, одно
и то же население, с его однообразными домами, с его рабами, привязанными
к земле.
- Итак, - с горечью заключил Синтез, оглядев эту картину, - из
старого мира не осталось ничего... решительно ничего! Даже прежние дикие
животные и птицы - исчезли.
- Но полезные породы животных были уже давно приручены, - отвечал
Та-Лао-Йе. - Разве я не говорил вам об этом? Мао-Чин имеют стада рогатого
скота, для прокормления себя, имеют вьючных и верховых животных... К
несчастью, нам не удалось освободиться от насекомых и пресмыкающихся,
которые массами кишат в некоторых местах. За исключением этого, можно
сказать, что теперь все на земле утилизировано человеком.
- И вы постоянно живете в мире? Между обитателями разных местностей
не бывает ссор и войн?
- Даже не может быть, так как земля представляет теперь одно
государство, населенное одною расою.
- Нет, что бы там вы ни говорили мне, я не могу освоиться с мыслью об
этом слиянии всех рас в одну, живущую одною и тою же жизнью, имеющую одни
и те же идеалы, преследующую одну и ту же цель. Я не могу представить
себе, что CXIX век живет без войн!
- Войны прекратились уже четыре или пять поколений, когда все расы
земли слились в одну китайскую народность.
- И с тех пор мир у вас ни разу не нарушался?
- Никогда! Во-первых, у нас укоренилось сознание, что не нужно делать
другим того, чего не желаешь себе; во-вторых, мы приняли одну очень
простую, хотя и суровую меру против нарушителей мира и спокойствия.
- Какую же именно?
- Смерть! Что вы скажете о таком законодательстве?
- Я ничего не могу ответить...
- Восточный Китай!.. - прервал его Та-Лао-Йе, указывая Синтезу на
материк, образовавшийся из Тихого океана.
Но здесь, несмотря на относительную юность новой земли, не было и
намека на коралловое происхождение. Всюду виднелась одинаковая, черноватая
почва, покрытая тою же самой растительностью, какую Синтез видел и в
других местах. Те же самые дома с плоскими крышами, такие же реки, -
словом, здесь было повторение ого, что было уже осмотрено ученым и успело
надоесть ему своим однообразием. Только дымившиеся вдали вулканы говорили,
что эта страна находится на прежнем Тихом океане.
- Не так скоро! Потише, Та-Лао-Йе, прошу вас! - вскричал Синтез.
По знаку старичка с очками группа "мозговых" людей замедлила свой
головокружительный полет.
- Мне хотелось бы спуститься пониже, - продолжал Синтез, - чтобы
посмотреть на эту землю поближе.
Едва это желание было выражено, как он почувствовал, что падает вниз,
словно аэролит. Группа остановилась на высоте семи сажен на земной
поверхностью.
- Теперь, Шин-Чунг, что угодно вам? - спросил Та-Лао-Йе.
- Немного исследовать окрестности этого вулкана.
- Это очень легко, - ответил Та-Лао-Йе и тихо произнес несколько слов
своим сородичам.
Путешественники немедленно взлетели к вулкану и стали медленно
двигаться над ним, по всем направлениям. Вглядевшись пристальнее, Синтез
признал в вулкане тот самый, около которого он некогда производил свои
исследования. Там почва не имела прежнего однообразия. Всюду виднелись
следы сильных сотрясений и страшной борьбы между элементами. Злоупотребляя
снисходительностью своих хозяев, Синтез без устали продолжал свои
изыскания. Вдруг он испустил такой крик, что "мозговые" люди не могли
удержаться от скорбного стона - настолько их деликатный организм был
поражен им.
Не замечая потрясения своих хозяев, Синтез указал им на коралловую
глыбу, в виде цилиндра, стоявшую на лаве, подобно падающей пизанской
башне.
- Там... там... - шептал он.
"Мозговые" люди с недоумением переглянулись.
- Не помешался ли их гость, - говорили их взгляды.
А Синтез между тем в волнении бегал около коралловой глыбы, поднимал
с земли какие-то куски, бросал их, поднимал опять и все время бормотал:
- Я... я пережил свой век... Эти развалины, эта инертная масса,
которую... невежды приписывают природе... это - моя работа. Там был
океан... огромный Тихий океан с его зеленоватыми водами, плескавшимися о
скалы... Там я приводил в исполнение самую смелую мысль, которая
когда-либо рождалась в человеческом мозгу: я горделиво считал себя
создателем, способным воссоздать при помощи науки все бытия, чтобы
осчастливить человечество! Куда же девалось все это?.. Где моя работа?..
Зачем... зачем... злой рок судил мне быть свидетелем разрушения моих
планов?
Лицо Синтеза приняло мучительное выражение скорби.
- К чему мне жить? Этот вулкан поглотил все дело моей жизни, разрушил
все мои мечты. Все, близкое моему сердцу, покоится вечным сном. Пора
уснуть и мне.
Когда Синтез произнес последние слова, его взгляд привлекла одна
стекловидная глыба, на которой с блеском отражались ослепительные лучи
экваториального солнца. Его глаза устремились сюда с радостью человека,
решившегося покончить с собою, который находит смертоносное для себя
оружие. Прошло несколько секунд, и Синтез сам загипнотизировал себя. Его
тело похолодело, члены приняли неподвижность, глаза потеряли выражение.
Словом, ученый впал в такой же глубокий сон, каким уснул за 10.000 лет до
пробуждения среди "мозговых" людей.
